Chapter 34

Она снова очутилась в этой крохотной комнате, в которой не было ничего, кроме шкафа, туалетного столика с разбитым зеркалом и старой покосившейся кровати, на которой она сидела, поджав ноги. Сквозь маленькое отверстие в стене, служившее окном, не проникало ни капли света — вокруг был лишь мрак и звуки шагов. В звенящей тишине они раздавались как раскаты грома, заставляя сердце девочки в бешеном ритме колотиться в груди.

Она боялась.

Страх сковал всё её тело, раздаваясь мелкой дрожью, разгоняя кровь, что стучала в ушах, подобно маленьким молоточкам. Пальцы непроизвольно потянулись к голове, стремясь хоть как-то утолить эту боль, и застыли, нащупав… гладкую поверхность. Волосы… её прекрасные золотистые волосы — их не было!

От собственного крика Рапунцель подскочила в своей постели наверху башни Когтеврана. От испуга по щекам текли слёзы, и дрожащей рукой девочка прикоснулась к своей голове, затаив дыхание. Волосы были на месте, конечно же. Короткие, другого цвета, утратившие свою магию, но на месте. Это был всего лишь дурной сон, вернувший Рапунцель в её собственную темницу, где звук приближающихся шагов был подобен смерти. Звук её шагов.

Поёжившись, Пунзи оглянулась, надеясь, что никого не потревожила своим криком. Но спальня девочек пустовала, несмотря на раннее время. Вспомнив, что сегодня вечером Хогвартс будет отмечать Хэллоуин — любимый праздник волшебников, Рапунцель поспешила одеться. Впервые на её памяти конец октября встречал всех снежными завалами, метелью и диким холодом, из-за которого никто не дерзил высунуть и носа из замка. Хотя даже в самом помещении было так зябко, что все ходили в верхней одежде, не стесняясь жаться друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Камины пылали круглосуточно, поддерживаемые замученными эльфами, заваленными работой ещё и на кухне: только что приготовленная еда в последнее время имела свойство мгновенно остывать и покрываться тонкой корочкой льда. Естественно, предстоящий матч по квиддичу был отменён, на что даже Джек не жаловался, — ни у кого не было желания играть в такую погоду.

Дабы отвлечься от гнетущих мыслей о ночном кошмаре, вместо завтрака в Большом зале Рапунцель направилась в библиотеку. Она надеялась найти какую-нибудь информацию, чтобы разгадать смысл пророчества, сделанного Джеку. Почему-то это не давало девочке покоя, заставляя всё время обдумывать сказанные Дори слова.

Как и ожидалось, в библиотеке было пусто — лишь за своим столом библиотекарь Изма вяло пила утренний кофе, погрузившись в очередной потрёпанный фолиант. Пройдя в глубь стеллажей, Рапунцель провела пальцем по пыльным полкам. Пророчества, предсказания, значения снов, толкования слов, имена великих волшебников… в школьной библиотеке были накоплены знания поколений, сокровищница информации — стоит только руку протянуть. Но узнала Рапунцель немногое. Лишь пару значений, которые её заинтересовали. Например, в предсказаниях «зима» чаще всего означает плохое событие, множество труднопреодолимых препятствий. «Ночь» — чистое зло, человеческий страх, а «огонь» и вовсе имел столько значений, что и не сосчитать, — как плохих, так и довольно обнадёживающих. Учитывая, что по словам Дори именно огонь спасёт Джека от беспробудной ночи, Рапунцель сделала ставку на такие значения, как «любовь, сила духа, смелость, самопожертвование». Всё это казалось бессмысленным и наполненным тайным смыслом одновременно.

При очередном заходе в лабиринты стеллажей в поисках нужной книги взгляд Рапунцель приковал фолиант, совершенно не соответствующий предмету её исканиям. На старой обложке выцветшим золотом было выведено «Родословные чистокровных волшебников». Нахмурившись, девочка распахнула тяжелую книгу, пролистав обветшалые страницы. Имена тянулись вереницей букв, складываясь в ветви семейных древ: одни были великими и древними и занимали не одну страницу, другие же состояли лишь из нескольких имён, обрываясь обычно на женщинах, что выходили замуж за представителей других чистокровных семей, либо предпочитая одиночество.

На фамилии Дринкуотер губы Рапунцель тронула улыбка. Это семья её матери Алексис. Она редко рассказывала о своих предках, хотя эта тема всегда была интересна любознательной Пунзи. Проведя пальцем по многочисленным именам своих родственников, девочка нахмурилась, не найдя имени мамы. Она уже хотела было пройтись с самого начала, внимательно вчитываясь в каждое слово, но её отвлёк знакомый голос.

— Детка, так и знал, что найду тебя здесь, — из-за книжной полки выглянул Юджин, сверкая белозубой улыбочкой.

Когтевранка захлопнула книгу так быстро, будто была поймана на чём-то криминальном, и виновато улыбнулась.

— Ты искал меня, да?

— Заставила меня волноваться, как обычно, — неодобрительно покачал головой парень, но бесы в его глазах говорили о том, что он совсем не злится, но даже потешается над своей незадачливой второй половинкой. — Знания полезнее завтрака, м?

Хмыкнув, Рапунцель машинально положила книгу в свою сумку и подошла к Флинну, легко коснувшись губами его щеки.

— Я была не голодна.

— Меня это не волнует, мисс Корона, — пытаясь говорить ровным голосом и игнорировать такое близкое присутствие девушки, сказал слизеринец. — Тебе придётся съесть те бутерброды, что я прихватил с собой, пока мы идём на занятия, которые, кстати никто не отменял. Хотя было бы неплохо, учитывая этот жуткий холод!

— Юджин, ты же староста, как ты можешь так говорить? — рассмеялась Рапунцель с благодарностью принимая аппетитного вида сэндвич.

— Пунзи, я всё ещё человек. Безбожно красивый, но, тем не менее, человек. Понимаю, тебе сложно в это поверить, я выгляжу как греческий…

— Всё, перестань, — прыснула девочка, подталкивая Юджина плечом в сторону выхода, — такие речи на меня не действуют. Я верю только глазам.

— Тогда они тебя точно не обманули. Ты встречаешься с самым потрясающим парнем во всём Хогвартсе. Что чувствуешь при этом?

— Желание сбить спесь с самого потрясающего парня школы.

Юджин расхохотался, мягко приобнимая девочку за плечи.

— Ешь, у тебя впереди долгий день, — подмигнул ей парень.

И Фильцельберт оказался прав. После Прорицаний со Слизерином Рапунцель перехватила Джека, все полтора часа сидевшего на мягком пуфе мрачной тучей.

— Фрост, на секунду! — прошипела девочка, хватая слизеринца под локоть и уводя поближе к чулану со швабрами. — Ты в курсе, что вся школа знает?

— О чём? — равнодушно поднял брови Джек.

Рапунцель закатила глаза.

— О вашем с Эльзой поцелуе. Вы посреди коридора этим занимались.

— С каких пор меня должно волновать чужое мнение?

Равнодушие Фроста так разозлило Пунзи, что она не удержалась и треснула его по белобрысой макушке. В мгновение ока в пустом взгляде мальчика разгорелось пламя негодования.

— Корона, я не припомню, чтобы позволял прикасаться к себе!

— Ну Эльзе-то позволил, значит, всё у тебя нормально с тактильным контактом. Что с ней происходит? То она тебя игнорирует, то лезет с поцелуями… как… как она? — голос девочки дрогнул, когда Джек зажмурился, яростно запустив пятерню в непослушные волосы.

— На неё столько всего навалилось, — выдохнул Джек, — я это понимаю. Но… зачем она так со мной?

Мальчик пытался скрыть явную обиду в голосе, но это было так же нереально, как прыгнуть с Астрономической башни и не разбиться.

— Хочешь сказать, она пудрит тебя мозги? — нахмурилась Рапунцель.

— Я не знаю, правда. После того… поцелуя она снова начала меня избегать, и я могу только догадываться, почему. Я решил оставить её на время в покое, потому что даже не знаю, как ей помочь. У Эльзы хотят отобрать магию. Не всю, а ту… — последние слова мальчик прошептал: — особенную, как у меня.

Рапунцель не поверила своим ушам. Лишь потеряв свою родовую магию, она поняла, что лишилась чего-то особенного. Но это был её собственный выбор, благодаря чему она спасла Юджина от смерти. Потеряв что-то одно, нашла другое, ещё более важное. И девочка не жалела об этом. Но у Эльзы нет выбора, и Рапунцель не представляла, как сейчас себя чувствовала староста факультета.

Весь остаток этого долгого дня её не покидали мысли о нелёгкой ситуации, в которой оказалась Эльза. И вечером на пиру в честь Хэллоуина, Рапунцель пообещала себе отвлечься самой и помочь абстрагироваться Джеку, который стал похож на собственную тень — угрюмую, тихую и с таким холодным взглядом, что мог бы превратить любого в ледышку.

В Большом зале царила полная неразбериха. Студенты расселись там, где их левая нога захотела: гриффиндорцы вперемешку с пуффендуйцами за столом Когтеврана, у слизеринцев можно было заметить даже пару профессоров, решивших присоединиться к своим ученикам. Вся компания друзей пировала за столом Слизерина, кроме Мериды и Джеймса, — они гордо восседали на своих львиных местах.

Иккинг рассказывал беспрестанно смеющейся Астрид какую-то весёлую историю, связанную с его новым питомцем Ниблером. Пуффендуец всё время старался поддерживать Астрид в весёлом расположении духа, чтобы она поменьше думала о том, что осталась сиротой. Юджин при поддержке Пунзи изо всех сил пытался вывести Джека из мрачного царства теней, и Фрост даже вяло, но поддерживал беседу. Только квиддич способен заставить мальчиков отвлечься от дум про девочек.

— Нет, Джек, я тебя уверяю, этот финт бесполезен в данной ситуации! — парировал Флинн, угрожающе размахивая вилкой.

— Да что ты, — протянул Фрост, в ответ выставляя в сторону приятеля десертную ложку, — а как ты отвлечёшь противника при условии, что справа от тебя загонщик с битой наготове, а слева — ещё один охотник?

— Мерлин тебя дери, Джек, ты всё время забываешь о поставленном изначально погодном условии! Видимость из-за проливного дождя нарушена, а значит, этот финт…

— Просто обернуться уже не вариант?! — парировал Фрост, наконец-то оживившись и обвинительно тыкая Флинна багетом в плечо.

— Обернуться… — прошептала Рапунцель, будто что-то в этом слове её напрягло. — Точно! — вдруг воскликнула девочка, заставив увлечённых спором спортсменов подпрыгнуть на скамье от неожиданности. — Я совсем забыла о своём эссе про оборотней для профессора Миллс, а сегодня последний день сдачи!

— Акцио эссе Рапунцель по Защите от Тёмных Искусств! — взмахнул палочкой Юджин, тут же пояснив, заметив настороженные взгляды друзей: — Это заклинание призыва, выучите на четвёртом курсе.

Схватив подлетевший к ней пергамент, Рапунцель поспешно чмокнула Юджина в щёку, игнорируя его смущённую улыбку, брошенную Джеку, и, пообещав скоро вернуться, отправилась к тайному проходу к башне, где находился кабинет по Защите. Это был самый краткий путь, минующий подвесной мост, через который ей бежать в такую метель совсем не улыбалось.

Пройдя через тёмный пустующий класс, Рапунцель занесла руку над дубовой дверью в кабинет профессора Миллс и замерла, услышав тихие, о чём-то спорящие голоса. С трудом решившись потревожить профессора, девочка кратко постучала и, услышав сдержанное «войдите», толкнула дверь.

— Профессор, извините за поздний визит, — начала было Рапунцель, но замолкла, когда к ней повернулся собеседник преподавателя.

Эльза Разенграффе окинула девочку быстрым взглядом и, кивнув Миллс, поспешила покинуть кабинет, слегка задев Пунзи плечом. А та так и осталась стоять, тупо глядя ей вслед и забыв, зачем пожаловала.

— Рапунцель? — окликнула её профессор, выходя из-за стола.

— Эссе по оборотням, — встрепенулась девочка, протягивая пергамент Миллс, — я совсем забыла. Надеюсь, ещё не поздно.

— Всё в порядке, ты успела. Возвращайся на пир, — кивнула преподаватель, кладя её работу к кипе пергаментов на столе.

Вновь оказавшись в Большой зале, Рапунцель поспешила рассказать об увиденном друзьям. Едва дослушав, Джек сорвался со своего места в надежде перехватить Эльзу у башни Когтеврана. Рапунцель и Юджин, закончив с ужином, вскоре последовали за ним. По дороге они увлечённо обсуждали, что же Эльзе могло понадобиться в кабинете профессора Миллс в такой час. Юджин настаивал на том, что они с Джеком напридумывали лишнего, в то время как Эльза могла прийти по той же причине, что и Рапунцель, — отдать какое-нибудь эссе или ещё что-то в этом духе. Но Пунзи была уверена, что в этой истории есть какая-то тайна, так и требующая, чтобы её разгадали.

Добравшись до башни Когтеврана, ребята встретили раздосадованного Джека, сидящего на ступенях, понурив голову. Он сказал, что нашёл Эльзу, но она отказалась с ним беседовать, не объяснив причины. На парня было больно смотреть: казалось, он вот-вот сдастся, махнёт на всё рукой и бросит попытки достучаться до холодной когтевранки. Но как только Рапунцель успела об этом подумать, Джек спохватился и, буркнув что-то вроде «попробую поговорить с ней завтра», отправился восвояси.

Распрощавшись с Юджином, всё никак не желающим покидать приятную компанию своего «цветочка», Рапунцель поднялась в спальню для девочек, которая так же пустовала, как и с утра. Никто не спешил покидать пир в честь Хэллоуина, в отличие от неё. Уже в постели девочка вдруг вспомнила о книге, машинально взятой из библиотеки этим утром. Порывшись в сумке, Пунзи достала тяжёлый фолиант и пролистала к той странице, на которой остановилась прежде. Она намеревалась тщательно просмотреть всю родословную своей матери, чтобы разобраться в этом недоразумении. Почему её имени нет на семейном древе? Спустя четверть часа девочка, прикоснувшись к последнему имени в древе, мягко постучала по нему подушечкой пальца.

— Джейн Дринкуотер, — прошептала Рапунцель, нахмурив лоб. — Это же моя бабушка. Почему после неё нет имён? Книга заполняет сама себя с появлением каких-либо изменений в родословных, — продолжила свои рассуждения вслух девочка. — Стоит найти, за кого вышла замуж бабушка, тогда, может…

Поиски заняли целый час. Девчонки успели вернуться с пира и устроиться в своих постелях, прося Рапунцель задёрнуть полог, чтобы свет, исходящий из её палочки, им не мешал. Стоило немалых усилий, чтобы среди бесчисленных имён чужих семейных древ, найти бабушку. Джейн Дринкуотер вышла замуж, родив троих дочерей. Фамилия мамы Рапунцель не Дринкуотер, и у неё есть две сестры, о которых Пунзи ни разу в своей жизни не слышала, несмотря на то, что они с мамой были близки и не хранили друг от друга тайн. Но эта тайна… кажется, она только что убила внутри девочки что-то важное.

Джейн Дринкуотер вышла замуж за Румпеля Готель. У них родились три дочери: Марианна, Ингрид и Алексис.

Книга выпала из безвольно опустившихся рук Рапунцель.