Chapter 31

– Возьми сестру и запритесь в гостиной!

– Отец!

– Хельга, проследи за тем, чтобы дети были в безопасности!

– Оверланд, я не оставлю тебя одного! – женщина бросилась к мужу, крепко сжав его локоть. В её глазах блестели слёзы отчаяния.

– Забудь, – голос отца непривычно дрожал. – Дети на первом месте.

– Оверланд...

Анайра заплакала. Её рыдания звонким эхом раздавались в барабанных перепонках.

Джек проснулся от собственного крика. Сев в кровати, он попытался отдышаться, но воздух с хрипом выходил из его лёгких. Он оглянулся, вглядываясь в темноту, пытаясь отыскать глазами Анайру. Куда она делась? В воздухе витал аромат только что испечённого пирога с патокой. Неужели это всё ему только приснилось?..

Мальчик спустил ноги на пол и опёрся локтями о колени, запустив пальцы в спутавшиеся волосы. Горячая слеза скатилась по ледяной щеке, и Джек раздражённо смахнул её, резко встав с постели. Сна не было ни в одном глазу, и, пытаясь отогнать навязчивое чувство, будто он всё ещё маленький мальчик из прошлого, Джек вышел в пустующую гостиную и плюхнулся в ближайшее кресло. Здесь было намного прохладнее, и мысли становились на места сами по себе.

То, что он видел во сне, преследует его уже много лет. Но этой ночью видения были ярче и чётче, он будто снова оказался в родном доме, окружённый семьёй; почувствовал охвативший его в тот момент страх, услышал голоса отца и матери, которых больше нет на этом свете. Джека мучали противоречивые чувства: страх вперемешку с любопытством. С одной стороны, он очень боялся мысленно возвращаться в прошлое, с другой – как же давно он не слышал голосов родителей. Пусть сейчас он чувствует к ним неприязнь из-за того, как они поступили, но тем не менее...

– Чёрт, – зашипел Джек, с силой откинувшись на спинку кресла и ударив кулаками по подлокотникам. – Какого...

От злости хотелось выть, а ещё начистить кому-нибудь физиономию, желательно, выпендрёжнику Хокинсу! Нет, он не должен сейчас думать об этом гриффиндорце. Куда важнее поразмыслить над тем, как бы Анайра отреагировала на его, Джека, существование. Была бы она рада или прокляла бы его за отсутствие в своей жизни? А может, ей было бы всё равно... ну брат, и брат. И без брата как-то жилось восемь лет. Может, Иккинг был прав, и Джек не узнает наверняка, пока не поговорит с девочкой? В любом случае, пуффендуец утверждал, что Анайра нуждается в брате, ведь для неё распахнулись двери в новый мир, а рядом нет никого из близких. Да... Возможно, открыть перед сестрой все карты не такая уж и плохая идея...


И кто придумал все эти лестницы? Путь в башню Прорицаний казался невыносимо долгим, и снующие туда-сюда студенты Когтеврана только подогревали раздражение Фроста. Прошлой ночью, приняв решение по поводу Анайры, он уснул младенческим сном и чуть было не проспал завтрак. А сейчас ещё и глупые Прорицания, на которых ужасно хотелось спать и совсем не хотелось думать.

Небольшой кабинет профессора Хепатус был полон мягкой мебели и чайных столиков, вместо обычных школьных парт. В воздухе витал аромат лаванды и чего-то морского, и создавалось впечатление, будто ты попадаешь в уютное портовое кафе. Однако все эти нежелательные ассоциации Джек упорно от себя отгонял, будучи решительно убеждённым, что Прорицания – это вообще не наука и глупая затея занимать у студентов и так сокращённое личное время.

Сама профессор Хепатус (но все её звали просто по имени – Дори) была сама будто из морских глубин: большие выпученные рыбьи глаза водянисто-голубого цвета взирали на мир с лёгким удивлением, будто их обладательница не совсем понимала, что она делает на суше; россыпь забавных веснушек и пухлые, всегда чуть приоткрытые губы мешали с точностью определить её возраст, а в довершение ко всему Дори носила причудливую высокую причёску ярко-синих волос. О неординарности её личности свидетельствовал хотя бы тот же шарф, повязанный не на шее, а, почему-то, на талии.

Студенты шумели, развалившись в креслах, что-то бурно обсуждая с профессором, которая расхаживала по аудитории, перебирая странного вида чётки и улыбаясь чему-то своему. Завидев припозднившегося Джека, Дори кивнула на свободное место и начала занятие. Ученики тут же притихли, с интересом вслушиваясь в каждое слово преподавателя, тихий голос которой эхом разносился по всей комнате.

– Сегодня после трёхмесячной теории мы перейдём непосредственно к практике, – довольно проговорила Дори, с удовольствием отметив вспыхнувшие в глазах детей искорки интереса. – Как вы думаете, что у меня в руках? – она продемонстрировала классу те самые чётки, на которые Джек обратил внимание.

– Бусы! Ожерелье! – в разнобой заголосили студенты.

Профессор Хепатус засмеялась переливчатым смехом, отрицательно покачивая головой. При этом её замысловатая причёска угрожающе закачалась, вызвав у некоторых слизеринцев смешки.

– Кто-то называет их чётками, однако в нашей науке они носят название камней вероятности.

Какие-то когтевранские девочки восхищённо воскликнули, но Джек, обменявшись с Рапунцель скептическими взглядами, лишь фыркнул. Наука... Кто вообще в здравом уме может называть Прорицания наукой?

– Дори, как работают эти камни? Расскажите! – с плохо скрываемым возбуждением в голосе попросила Тинкер Белл.

Миленькая девочка миниатюрных размеров всегда напоминала Джеку лесную фею из старых маггловских сказок. Даже сейчас она выглядела как волшебное существо из зачарованного леса, но не как студентка Когтеврана.

– О, я рада, что ты спросила, Тинкер! – радостно воскликнула Дори. – К сожалению, обычный человек, не обладающий даром прорицателя, не сможет найти пользы в этих камнях. Но вам всем очень повезло! – самодовольно улыбнулась профессор, вызвав у Джека рвотный позыв. – С их помощью я смогу прочесть вашу судьбу!

Класс Прорицаний наполнился взволнованными криками и просьбами продемонстрировать камни в работе, однако Дори с важным видом подняла ладонь, призывая всех к тишине. Её голубые глаза быстро осматривали аудиторию в поисках жертвы, и Джек вжался в кресло со всей силы, тщетно надеясь на то, что может слиться с розовой в цветочек обивкой. Наконец, взгляд профессора остановился на его светлой макушке, и маниакальная улыбка расплылась на губах женщины.

– Джек, позволь мне прочесть твою судьбу, – проворковала она, сверкая глазами и медленно приближаясь к своей жертве.

– Э-э-э... профессор, не думаю, что я хорошая кандидатура... ха-ха, – промямлил Джек, глядя на Дори снизу-вверх, надеясь, что жалобные нотки в его голосе заставят Хепатус сжалиться над ним. Однако его надежды не оправдались.

– Протяни свою руку, – весело сказала Дори, но, не дождавшись отклика со стороны Джека, схватила его ладонь, всучив проклятые чётки.

Джек едва сдержался, чтобы не выбросить их в дальний конец аудитории. Но чем дольше он их держал, тем более приятными становились ощущения. Чётки оставались холодными, несмотря на человеческое тепло рук; пальцы мальчика непроизвольно начали поглаживать идеально гладкую поверхность камней, на которой отражались отблески пламени свечей. Казалось, что его затягивает внутрь, в глубины холодного камня, но при этом он оставался сидеть в мягком кресле, не смея оторвать взгляда от чёток.

– Очисти свой разум, – будто из-за плотной пелены раздался приглушённый голос профессора Хепатус. – Расслабься и дай мне заглянуть в твоё будущее, Джексон Оверланд Фрост.

Джек расслабился. Сначала он не чувствовал ничего, будто попав в невесомость. Затем что-то холодное опустилось на его щеку и каплей скатилось на подбородок. Слёзы? Нет...

Джек поднял голову, и перед ним предстало зимнее небо, затянутое тучами, с которых спускались крупные хлопья снега. Мальчик улыбнулся, протянув руку, чтобы дотронуться до снежинки, но вдруг всё вокруг померкло, будто настала глубокая ночь, и голос Дори разнёсся по всему его сознанию.

– Твоя холодная половина сердца сойдёт с пути, чтобы спасти свою кровь. Ночь примет её с распростёртыми объятиями, и во всём мире наступит беспробудная зима. Планы кромешной ночи глубже, чем все полагают. Но спасение есть, и оно – в огне!

Джек открыл глаза, обнаружив, что все, включая саму профессора Хепатус, смотрят на него с удивлением и даже страхом. Он обернулся к Рапунцель и увидел в её глазах ужас.

– Наверное, ты недостаточно расслабился, – пробормотала Дори, протягивая ему платок.

Мальчик в замешательстве принял его, и тут на его ладонь что-то капнуло. Снег? В помещении? Джек взглянул на каплю крови и в раздражении вытер её, а затем приложил платок к носу. Какого чёрта вообще произошло? Почему все смотрят на него, как на душевнобольного?

– Ладно, – решительно произнесла Дори, поспешно складывая чётки в деревянную шкатулку, тут же затолкав её в выдвижной ящик стола. – На сегодня достаточно практики. Можете идти отдыхать.

Борясь с противным гулом в голове, Джек дождался, пока все выйдут, чтобы поговорить с профессором, но она закрылась в собственной коморке за аудиторией и не отвечала на стук в дверь. Всё ещё находясь в замешательстве, парень поспешил к выходу, где столкнулся с перепуганной Рапунцель.

– Что произошло? – накинулся на неё Джек. – Почему все так смотрели на меня?

– Джек... ты... – Пунзи осторожно заглянула ему в глаза, взяв его руки в свои. – Ты ничего не помнишь?

– Конечно помню! – выпалил Фрост. – Ну, вроде как... – уже не так уверенно продолжил он. – Я закрыл глаза, и услышал голос Дори. Она говорила что-то про кромешную ночь, вечную зиму и огонь, который всех спасёт.

– Чего? – широко распахнула зелёные глаза Рапунцель. – Дори ничего такого не говорила. Она сказала, что потеряла с тобой контакт, а у тебя глаза закатились, и кровь носом пошла! Мы все очень испугались, но потом ты почти сразу же пришёл в себя...

Джека будто ударили по затылку чем-то тяжёлым. Перед глазами всё поплыло, а к горлу подкатила тошнота. Всё это ему лишь привиделось? Но он так ясно слышал голос профессора. Почему сейчас она отказалась говорить с ним?

– Джек?

Парень растерянно моргнул, осознав, что Рапунцель уже какое-то время пытается дозваться его.

– Что ты слышал? Про ночь... огонь... Расскажи.

– Это... это всё мне привиделось, забудь, – криво улыбнулся Джек, хлопнув девочку по плечу и направившись подальше от этой злополучной башни и её сверхъестественных обитателей.

Спускаясь с лестницы, парень остановился у окна и прислонился лбом к холодному стеклу. Холод его успокаивал, приводил мысли в порядок, держал в тонусе. Сейчас ещё было бы неплохо полетать на любимой метле, чтобы волосы ерошил прохладный ветерок, оставляя позади все тревоги. Джек открыл глаза и застыл в удивлении: мимо него через толщу оконного стекла медленно проплыла крупная снежинка. Он мог разглядеть неповторимый узор на её поверхности, просто наблюдая со стороны, не тревожа холодной красоты. Но снежинка скрылась из его поля зрения, а на смену ей пришли тысячи других. Пошёл ранний снег.

Отлипнув от стекла, Джек почувствовал неожиданное воодушевление, позабыв на какое-то время о странном «пророчестве» профессора Хепатус. Сорвавшись с места, он поспешил на поиски единственной, которая могла разделить его радость от первого снега, – Эльзы. Она нашлась во дворе Трансфигурации, сидя на припорошённом белыми крупицами фонтане, держа в руках потрёпанную книгу. Но смотрела она не на жёлтые страницы, а на пролетающие мимо снежные хлопья, и на её губах играла невиданная до этого Джеком счастливая улыбка.

– Джексон! – воскликнула девушка, отложив книгу и поднявшись ему навстречу. – Какая красота!

– Сразу поспешил найти тебя, как увидел, – улыбнулся Джек, сжимая ладонь девушки, облачённую в перчатку.

На ней не было ни шапки, ни шарфа, и мантия была совсем лёгкой, но руки неизменно были спрятаны под голубым шёлком волшебных перчаток. То, что они были волшебными, Джек узнал от Эльзы совсем недавно. Девушка поведала слизеринцу не самую весёлую историю родительского подарка, когда они проводили тихий субботний вечер вдвоём.

Однажды, когда Эльзе было не больше пяти лет, они с сестрой играли в заснеженном дворе своего особняка. В это время у детей начинают проявляться волшебные способности, но в крови маленькой Эльзы волшебство было сильнее, чем кто-то мог бы предположить. Магия буквально исходила от девочки, вызываемая любыми эмоциями, будь то радость или грусть, злость или воодушевление. В тот день никто не мог представить, что пытаясь подхватить сестру со снежной горки, Эльза высвободит древнюю магию, тем самым навредив маленькой Анне. Родителям удалось спасти младшую дочь от неминуемой гибели, но с тех пор Эльза не расстаётся со специальными перчатками из голубого шёлка, сдерживающими её магию холода.

Джеку были знакомы чувства когтевранки, он сам не раз страдал от собственной «уникальности». Но, наверное, силы Эльзы были больше, чем его, так как Фрост никогда не сталкивался с необходимостью защищать родных людей от самого себя. Возможно потому, что с детства он всегда был сам по себе...

– Выглядишь обеспокоенным, – мягко заметила Эльза. – Как занятия?

– Был на Прорицаниях, – фыркнул Джек и вкратце рассказал о странном «пророчестве» профессора Хепатус.

Дослушав до конца, Эльза весело рассмеялась. Её голос казался нежной капелью, и было так приятно смотреть на эту красоту, мимо которой пролетали крупные снежные хлопья. Джек хмыкнул, довольно улыбаясь. Реакция Эльзы почти развеяла все его сомнения: действительно, это всё глупости, над которыми впору лишь весело посмеяться – и ничего больше.

– Как ты, Эльза? – поинтересовался Джек, чуть склонив на бок голову. Девушка казалась непривычно радостной и безмятежной.

– Чудесно. Мы с Анной собираемся вместе в Хогсмид на следующие выходные, и ещё такая замечательная погода, это так... ой, – вдруг спохватилась когтевранка, – Джек, мне так жаль... я совсем забыла!

Слизеринец понимающе улыбнулся.

– Всё в порядке, я договорюсь с Иккингом, так что не пропаду, – подмигнул он Эльзе. – Сходим с тобой в следующий раз.

– Мне очень стыдно, – прошептала Разенграффе.

В этот момент Джека привлёк звук знакомых голосов. Под старым дубом разместилась компания его друзей. На их лицах читалась обеспокоенность, пока Рапунцель им что-то быстро рассказывала.

– А вот и Ик, – протянул Джек. – Не хочешь подойти к ним со мной?

Но Эльза тактично отказалась, сославшись на какое-то очень важное дело, хотя и она, и Джек понимали, что это неправда. Эльза просто не хотела мешать, внедряясь в их сплочённую компанию, и, отчасти, Фрост был ей за это благодарен. Попрощавшись с девушкой, Джек быстрым шагом направился к друзьям, которые тут же замолкли, заметив его издали.

– Что с лицами? – весело поинтересовался слизеринец, поравнявшись с ребятами. – Как будто бобы со вкусом ушной серы проглотили.

Друзья быстро переглянулись и обратили на Джека обеспокоенные взгляды.

– Расскажи им о пророчестве, Джек, – тихо попросила Рапунцель.

– Пророчестве? – фыркнул парень, присаживаясь рядом с Иккингом. – Кажется, ты уже успела что-то поведать, судя по всеобщему настроению.

– Фрост, это важно, – строго одёрнула его Мерида. – Оставь шуточки на потом, а сейчас расскажи всё как было.

Джек пожал плечами.

– Нечего рассказывать. Дори дала мне какие-то чётки...

– Камни вероятности, – вставила Пунзи.

– Камни... с каких пор ты веришь в этот бред? – нахмурился Джек, но продолжил: – Я закрыл глаза, как она попросила, а потом услышал её голос. Дори говорила что-то про вечную ночь, которая неминуемо наступит и всё такое, и спасение придёт, и оно якобы в огне.

Наступила тишина, прерываемая лишь мирными разговорами за соседними лавочками. В отличие от Эльзы, никто из друзей Джека не стал смеяться. На их лицах не было ни тени улыбок. Спустя какое-то время Иккинг задумчиво протянул:

– Ничего не понял.

Фрост скривился, давая понять, что нисколько в этом не сомневался.

– Джек, ты должен отнестись к этому серьёзно. На первый взгляд, в словах Дори мало смысла, но, возможно, в будущем мы сможем понять, что она имела в виду, – произнесла Мерида.

– Ты действительно веришь во все эти пророчества? – ошеломлённо уставился на рыжую подругу слизеринец.

– А ты веришь в магию? – процедила девочка.

– Э-эм...

– Это был риторический вопрос, – фыркнула Мери. – Просто постарайся не забыть слова профессора.

Джек ухмыльнулся.

– Даже если бы я хотел забыть, её голос до сих пор звучит у меня в голове. Теперь, наверное, кошмары будут сниться.

Он ожидал, что друзья поддержат его шутку смехом, но те, похоже, действительно съели что-то не то, судя по их серьёзным лицам.

– Ладно, не хочу больше говорить об этом. Иккинг, какие планы на следующие выходные?

Ик встрепенулся, будто его пробудили ото сна.

– У тебя есть предложения?

– Выбор у нас невелик, мы всё-таки ограничены в передвижениях, – хмыкнул Джек, с удовлетворением отметив улыбку друга, вызванную его словами. – Так что я предлагаю отправиться в незабываемое путешествие по просторам Хогсмида.

– Здорово, – с энтузиазмом подхватил идею Джека Иккинг. – Я как раз свободен в эту субботу.


К выходным на смену первому снегу пришла настоящая метель. Хогвартс укрылся белым покрывалом, слившись с Запретным лесом и полем для квиддича, почти полностью погребёнными под сугробами. Завхоз Фуфелшмертц не успевал даже присесть, вечно занятый разгребанием снежных завалов, чтобы студенты могли перемещаться между школьными дворами. Уставший и обозлённый, он стоял у ворот, пошатываясь под порывами ветра и щурясь на скомканный пергамент со списком студентов, которым позволено посещать волшебную деревню Хогсмид.

Джек не сразу различил Иккинга среди одинаково пригнувшихся школьников, пытающихся защититься от хлопьев, летящих прямо в лицо и норовящих залепить глаза. Пуффендуец пританцовывал у самих ворот, сверкая глазами из-под низко надвинутой шапки. Собственно, Джек узнал его именно по глазам, так как экипировка друга скрывала все остальные отличительные признаки. Снег замёл даже цвета факультетов на шарфах и мантиях, превратив студентов в трясущихся снеговиков.

– Замечательная погода, – приглушённым из-за шарфа голосом произнёс Иккинг, когда Джек, приветствуя, хлопнул его по плечу, тем самым струсив с друга приличное количество снега.

– Готов прибегнуть к своим тайным силам, чтобы остановить эту метель, – простонал Джек. – Как играть в такую погоду? Матч с Гриффиндором на носу, а я не могу отличить дерево от человека!

Они миновали трясущегося от холода Фуфелшмертца и направились в сторону, где предположительно находился Хогсмид: дальше протянутой руки не было видно ничего, кроме белой пелены.

– Силёнок не хватит, – хмыкнул Иккинг, провалившись по колено в сугроб и схватившись за руку Джека, чтобы не упасть.

– Кто бы говорил, – рассмеялся слизеринец, помогая товарищу выбраться. – Ну это я так, в шутку про свою магию сказал. Никогда не пробовал ничего сильнее обычных забав со снегом.

– «Забав со снегом», – протянул Иккинг, – странно звучит.

– Я вообще парень со странностями, не находишь?

– Чего только стоит цвет твоих волос, – хихикнул пуффендуец.

Джек фыркнул.

– При такой погоде у нас у всех волосы одинаково цвета, дружище.

Вернувшись к разговору о квиддиче, парни с трудом проделали путь до Хогсмида и, попав в тёплое и уютное помещение «Трёх мётел», вздохнули с облегчением. В баре витал аромат сливочного пива и сладкой выпечки, слышался смех и весёлые разговоры огромного количества народа, занявших, казалось, все свободные столики.

– Пойду поищу нам место, – без особого энтузиазма в голосе произнёс Иккинг и скрылся из виду в толпе.

Джек, подойдя к барной стойке, заказал пару бутылок сливочного пива и, облокотившись на столешницу, окинул взглядом помещение бара. Повсюду были знакомые раскрасневшиеся из-за мороза лица. У дальнего окна ему приветливо улыбнулась Тинкер Белл, рядом с выходом презрительно сморщила носик Видия Флайт, ловец Гриффиндора, недолюбливающая Джека, а прямо мимо него протиснулась Анна Разенграффе, неся над головой тарелки с пирожными. Пытаясь проследить за ней взглядом, слизеринец тут же потерял девочку в сомкнувшейся толпе.

Подоспел Иккинг, кивнув другу, что нашёл место. Подхватив пиво, Джек поспешил к столику, внимательно глядя по сторонам. Наконец, он увидел её: счастливую, смеющуюся, со светящимися от радости голубыми глазами. Эльза тоже его заметила и расплылась в улыбке. Джек улыбнулся в ответ и, присоединившись к другу за маленьким деревянным столиком, стал непроизвольно наблюдать за сёстрами. Но видимо, они сидели уже давно, так как расправившись с пирожными, девочки тут же оделись и направились к выходу.

– Кажется, метель утихла, – заметил Иккинг, глядя в окно. – Твоих рук дело?

– Ага, как же, – хмыкнул Джек, пригубив немного пива. – Хотел с тобой поговорить... об Анайре...

– Ты всё-таки решился? – расплылся в улыбке Иккинг. – Я знал, что ты захочешь открыться ей! Не в твоём стиле бросить попытки, не начав.

– Дело не в моём стиле, или что ты там имел в виду, – ухмыльнулся Джек, но тут же посуровел. – Дело в моей сестре, которую я обязан защищать. Я не имею права отказываться от неё.

– Вот это ты правильно сказал, – важно кивнул Ик, подмигнув другу. – Выпьем за это!

– Дружище, это сливочное пиво, а не огненный виски, – слабо улыбнулся Джек, но всё равно поднёс бутылку, чтобы чокнуться.

Погода за окном и вправду успокоилась: метель, сбавив обороты, превратилась в небольшой снегопад; видимость стала лучше, раскрыв взору прекрасный вид на заснеженную деревушку. Чувствовался дух Рождества, хотя до него был ещё целый месяц. В этом году зима пришла очень рано.

Выбравшись из тёплого помещения «Трёх мётел», Джек поёжился, плотнее запахнув меховую мантию. Вокруг веселились студенты Хогвартса, играя в снежки. Кто помладше, использовали старый маггловский способ, но старшекурсники организовали целую систему боя: заколдовав снежки, чтобы они лепились сами собой, юноши и девушки попрятались за наспех сооружёнными баррикадами и отстреливались друг от друга, левитируя снежные шарики с помощью волшебных палочек.

Услышав знакомый смех, Джек обернулся, и его глаза расширились в удивлении. Вечно собранная и аккуратная Эльза сейчас была растрёпанной, раскрасневшейся девчонкой, бегущей за своей сестрой с высоко поднятой рукой, в которой был зажат снежок. Джек Фрост ещё никогда не видел её настолько счастливой. Казалось, что девушка вернулась в детство, когда всё ещё было хорошо... до того несчастного случая.

– Эй, Ик, не хочешь присоединиться к барахтанью в снегу? – хихикнул Джек, оборачиваясь к другу.

– Я уж думал, ты и не предложишь, – рассмеялся пуффендуец, но его смех оборвал крик ужаса.

Неторопливо, будто в замедленной съёмке, Джек начал поворачиваться в сторону, откуда раздался крик. Всего несколько секунд назад он ещё наблюдал за ними, но стоило ему отвернуться... Слизеринец боялся увидеть, что произошло, плохое предчувствие сжало сердце, и, вместо того, чтобы броситься на помощь, он будто прирос к замёрзшей земле.

Возле девочек уже столпился народ. Поборов себя, Джек поспешил к ним, расталкивая по дороге людей. То, что предстало перед его глазами, оправдало все плохие предчувствия. Не в силах больше двигаться, Джек замер.

Безжизненное тело Анны лежало в снегу, слегка припорошённое белыми хлопьями. Посиневшие губы были едва приоткрыты, но из них не вырывался пар, свидетельствующий о том, что она дышит. Прямо на глазах у Джека рыжая прядь волос Анны окрасилась в белый цвет – цвет холода и забвения. Фрост неосознанно прикоснулся к своей абсолютно белой шевелюре и вздрогнул. Наконец, он заставил себя посмотреть на старшую сестру, стоящую чуть в сторонке. Будто ледяная фигура, Эльза застыла, протянув дрожащую ладошку к Анне. У ног когтевранки лежала перчатка из голубого шёлка.