---

С улыбкой вспоминая того,
Кто стал для меня прообразом Снейпа.



...Фиолетовые мыльные пузыри вдруг полетели изо рта подростка, губы покрыла пена, закрывая рот и не давая вздохнуть.

- Оставьте его В ПОКОЕ!

Джеймс и Сириус обернулись. Свободная рука Джеймса тут же взметнулась вверх, к волосам.
Кричала одна из девочек у озера. У неё были тонкие, тёмно-рыжие волосы, спадающие на плечи и удивительные зелёные глаза миндалевидной формы.

- Что, Эванс? - спросил Джеймс, и тон его голоса вдруг изменился – стал более приятным, глубоким и взрослым.
- Оставьте его в покое, - повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с большой неприязнью. - Что он вам сделал?
- Ну, - сказал Джеймс, стараясь замять ситуацию, - это скорее из-за того, что он просто существует, если ты понимаешь, о чём я...

Многие стоящие вокруг студенты засмеялись, в том числе, Сириус и Хвост, но на лице Лили не появилось и тени улыбки.
- Ты думаешь, это забавно, - холодно сказала она. - Да ты просто надменный, самовлюбленный задира, Поттер. Оставь его в покое!
- Я сделаю это, если ты пойдёшь гулять со мной, Эванс, - быстро ответил Джеймс. - Ну же... пошли со мной, и я никогда больше не направлю свою палочку на Нюниуса.

Заклятие Подвластья за его спиной смягчилось. Снейп начал ползти к своей упавшей палочке, на ходу выплёвывая мыльную пену.

- Я не пойду с тобой, даже если придётся выбирать между тобой и гигантским кальмаром, - холодно ответила Лили.
- Опять неудача, Сохатый, - весело произнёс Сириус и повернулся назад к Снейпу. - СТОЙ!

Но было уже поздно; Снейп направил палочку прямо на Джеймса, последовала вспышка, и на лице у Поттера появился глубокий порез, заливший мантию кровью. Джеймс сделал взмах рукой: последовала вторая вспышка света, Снейп перевернулся вверх ногами в воздухе, его мантия свисала на голову и открыла тонкие бледные ноги и серые от грязи подштанники.
Многие в этой маленькой толпе развеселились; Сириус, Джеймс и Хвост хохотали в голос.
Лили, чьё гневное выражение лица на миг, казалось, вот-вот смениться улыбкой, сказала:
- Отпустите его! Ну же!
- Сейчас, Эванс, - ответил Джеймс и взмахнул палочкой вверх; Снейп свалился смятой кучей на землю. Выпутавшись из складок мантии, он мгновенно встал на ноги и поднял палочку, но Сириус
произнёс: "_Петрификус Тоталус!_" и Снейп снова перевернулся, упав на землю.

- ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ! - закричала Лили. Она вынула свою собственную палочку. Джеймс и Сириус с тревогой наблюдали за ней.
- О, Эванс, не вынуждай меня сражаться с тобой, - начал Джеймс.
- Тогда снимите с него заклятье!
Джеймс глубоко вздохнул, затем повернулся к Снейпу и пробормотал контрзаклятье.
- Ты свободен, - сказал он, когда Снейп поднялся на ноги. - На твоё счастье, за тебя заступилась Эванс, Нюниус...
- Я не нуждаюсь в помощи грязнокровки!
Лили сдвинула брови.
- Хорошо, - холодно сказала она. - В следующий раз я не буду беспокоиться. И я бы на твоём месте постирала подштанники..

- Извинись перед Эванс! - взревел Джеймс, направляя на Снейпа палочку.
- Не заставляй его извиняться, - крикнула Лили, поворачиваясь к Джеймсу, - ты ничуть не лучше его!
- Что? - завизжал Джеймс, - Я бы НИКОГДА не назвал тебя... сама-знаешь-кем
!
- Взъерошивать волосы, потому что ты думаешь, что это круто, выглядеть так, как будто ты только что слез с метлы, играться с этим твоим Снитчем, гулять по коридорам и заколдовывать всякого, кто тебе докучает, только потому, что ты это умеешь - я удивлена, как только метла отрывает от земли такого тупицу как ты! Я терпеть тебя не могу!
Она развернулась и пошла прочь.

- Эванс! - крикнул Джеймс ей вслед. - Подожди, ЭВАНС!
Но она не оборачивалась.
- Что это с ней? - сказал Джеймс, пытаясь безуспешно сделать вид, что этот вопрос его, на самом деле, совершенно не интересовал.
- Могу сказать только то, что, видимо, она считает тебя чуточку зазнайкой, дружище, - ответил Сириус.
- Верно, - сказал Джеймс, в бешенстве, - верно...

Последовала ещё одна вспышка света, и Снейп снова перевернулся вверх ногами в воздухе.
- Кто хочет увидеть, как я сниму подштанники с Нюниуса?



* * *
Они оставили его в покое только к обеду. Оставили, бросив палочку в нескольких метрах от стянутых подштанников, и, одарив распластанного на мятой траве подростка еще одной порцией издевательских шуточек.
Он лежал на траве, и земля приятно холодила тело, дрожащее от гулких и беспорядочных ударов сердца. Он слушал шаги удаляющихся мучителей, затихающий в отдалении смех, и не слышал ничего.
«В который уже раз…»
Ненависть к своим мучителям мешалась в нем с усталостью от бесконечных нападок и издевок. Сердце билось под ребрами, неровно, судорожно, а мальчик все лежал, стараясь лежать, как можно неподвижнее, только никак не мог унять бившую его дрожь.
Через некоторое время, приподняв голову и убедившись, что вокруг нет ни одного студента, он дотянулся до подштанников и судорожно начал натягивать их на тощие бледные ноги.
Для этого ему пришлось снять ботинки. Под ними оказались старые, с многочисленными следами штопки, полосатые носки, цвет которых уже нельзя было определить из-за многочисленных стирок. Трясущимися руками, в несколько рывков, натянув предмет своего унижения, он было потянулся к обуви, но его рука застыла на полпути. Старые ботинки мирно лежали на молодой травке, и почему-то на этой ярко-зеленой июньской траве они выглядели особенно старыми и убогими. Вытертая кожа и залатанные подошвы. Потрепанные шнурки. Старенькое заклятие Прочности. Именно благодаря ему они и имели все еще более-менее пригодный для носки вид.
Он отшвырнул их в сторону, яростно шмыгнув разбитым носом.
«Именно потому что у меня нет новых вещей, именно поэтому они избрали меня предметом своих тупых издевок?!»
Он с силой сжал руки в кулаки. Побелевшие пальцы уже начали болеть, когда он все-таки протянул руку к обуви и, развязав шнурки, одел ботинки.
Именно тогда она второй раз появилась на зеленом пригорке, ставшем сегодня местом публичной казни Северуса Снейпа.

* * *
Она не могла выбросить из головы раздражение на этого зазнавшегося воображалу. Можно подумать, что если ты хорошо играешь в квиддич и у тебя есть неплохие задатки к некоторым чарам, это позволяет вести себя подобно этому нахалу Поттеру! Нет, он положительно свихнулся на собственной популярности – его беспричинные нападки на тех, кто не признает его личностью поистине гениальной, например, того паренька из Слизерина, уже достали всех, кто еще способен здраво мыслить, а не писаться от восторга при виде его взлохмаченных вихров!
И всегда – никто из студентов не скажет и слова. Даже Люпин.
Мысли девочки на мгновение приняли несколько иной ход. Дружба с Ремусом, не смотря на то, что он был лучшим другом Поттера, была ей приятна. Но даже вежливый и тактичный Люпин с его обостренным чувством совести не всегда мог – или не хотел? - сдерживать буйства своих друзей.
Вот и сегодня – никто из этой толпы даже не пошевельнулся, чтобы помочь этому, похожему на загнанного зверька, мальчику, как там его?.. Но он тоже хорош… Грязнокровка!.. да какая вообще разница, кто является родителями волшебника?.. Они там, в своем Слизерине, совсем помешались на чистоте крови…
- Лили, пора на обед! Ты идешь?..
Хотя паренька можно понять. Этой зазнавшийся идиот со своими друзьями совсем достал его своими нападками. Почему они выбрали именно его? Потому что у него нет друзей среди студентов, или из-за его неряшливого вида и потрепанной одежды?..
- Лили! Ты меня слышишь?
Лили Эванс подняла глаза, в которых еще мелькали тревожные мысли, на свою школьную подругу, Мэри Эббот. Та стояла, держа в руках несколько увесистых учебников, и сердито смотрела на излишне задумчивую сегодня Лили.
- Интересно, о чем это ты так увлеченно думаешь? Ты совсем не слушаешь меня!
- Извини, Мэри, я, кажется, немного увлеклась, - Лили виновато улыбнулась, поднимаясь с травы. – Как ты думаешь, что подадут на обед сегодня, в честь СОВ по ЗОТИ?
Увлеченно болтая, подружки, как и большинство студентов, отдыхавших на берегу озера, направились в сторону крыльца замка. Там уже скопилась небольшая толпа, постепенно просачивающаяся внутрь –Лили заметила неразлучную четверку друзей.
Сириус Блэк, активно жестикулируя, увлеченно рассказывал что-то небольшой группе пятикурсников. Петтигрю и Люпин с интересом прислушивались к разговору; на лбу Люпина лежала тонкая морщинка, и он не улыбался. Поттер рассеянно играл снитчем, больше внимания уделяя скоплению студентов – он явно искал кого-то в толпе.
- Лили! Мэри! Мы здесь, идите сюда!..
Несколько девочек, стоящих у крыльца, заметили подруг и теперь махали руками, привлекая их внимание. Взгляд Поттера метнулся от кричавших девчонок до улыбающейся Эванс, и снитч чуть не вырвался из ловких пальцев.
Лили тоже заметила Поттера, и настроение, приподнятое болтовней с Мэри, бесследно испарилось. Скривив губы, она прошла мимо Джеймса, как если бы на его месте была парковая скамейка.
- Эй, Эванс… - рука ловца сборной Гриффиндора, против усилий хозяина, все-таки взметнулась вверх к волосам.
- Лили! – радостно воскликнул Ремус Люпин, разглядев девочку из-за спины нахмурившегося Поттера.
- Привет, Ремус, - приветливо улыбнулась девочка Люпину, словно бы не услышав обращения Джеймса. - Как ты сегодня написал экзамен?
- Ээ.. Лили, привет, - Ремус бросил быстрый взгляд на друга. – Я думаю, что мне удалось наскрести довольно-таки приличные баллы по СОВ, все оказалось не настолько плохо, как нам говорили преподаватели. – Тут он улыбнулся, - и все-таки мне удалось получить на уроках кое-какие знания, несмотря на старания моих друзей.
Сириус, отвлекшись от своего рассказа, повернулся к ним и захохотал в голос, отдавая должное шутке Люпина. Петтигрю подхватил его смех дерганым хихиканьем, только Поттер судорожно искривил лицо.
- Лили, - Мэри тронула подругу за плечо, - пойдем.
- До встречи, Ремус, - еще раз улыбнулась Лили, - Пойдем, Мэри.
Джеймс Поттер вскочил со ступенек и преградил девочкам дорогу.
- Эванс… Эванс, я хочу извиниться перед тобой за сегодняшнее происшествие. Я правда не хотел…
- По-моему, все, что ты хотел, ты сделал. – Голос девушки был холоден, как арктический лед. – Ты мешаешь нам пройти.
- Подожди, дай мне все объяс…
- Нас уже зовут… если ты немедленно не пропустишь нас…
- Эванс, да послушай же ты…
- … Если ты не пропустишь нас сейчас же, я огрею тебя учебнико… Учебник!? – вдруг встревожено воскликнула Лили, - О, Господи, я забыла учебник по ЗОТИ на берегу! Я сейчас, Мэри!..
Она развернулась и побежала к озеру.
- Эванс… - тихонько выдохнул Поттер удаляющейся спине.
Мэри Эббот презрительно хмыкнула.

---

Она нашла учебник там, где и оставила – под кустом вербы, где трава все еще была слегка примята от веса ее тела. На берегу уже не было ни души; начинался обед в Большом зале, где снова были накрыты четыре длинных стола. Девочка смахнула травинки с книги, и, прижав ее к груди, направилась обратно к замку.
Она уже было вышла на главную аллею, ведущую прямо к крыльцу, как вдруг в нескольких десятках метров от себя увидела подростка, сидящего на траве и опустившего голову к земле. Приглядевшись, она узнала в нем того паренька с Слизерина, над которым несколько часов назад издевались Поттер и его друзья.
- Все в порядке? – спросила Лили, приблизившись к юноше. Тот, подняв голову, с ненавистью посмотрел на нее сквозь слипшиеся пряди сальных волос, упавших на лицо:
- Что тебе надо от меня, грязнокровка? Не получила достаточно удовольствия от того, как твои приятели издевались надо мной?!
- Ты, между прочим, мог бы быть и повежливее! – огрызнулась девушка. Она уже начала жалеть, что подошла к этому странному пареньку. – И они не мои друзья!.. И вообще, - она присела на корточки перед тут же подтянувшим к себе ноги слизеринцем, - Не стоит всех мерить на один лад. Поттер со своими идиотскими выходками достал уже многих.
Юноша недоверчиво взглянул на нее и искривил губы в злой усмешке:
- Конечно!.. Так я тебе и поверил! Кому, как не подружке Поттера, разглагольствовать о том, какой он нехороший!.. – откинув голову назад он зашелся в каком-то ожесточенном смехе.
- Я-НЕ-ЕГО-ПОДРУЖКА!!!
- Ты чего кричишь? – изумленно произнес слизиринец, - Зачем ТАК орать?
- Да я не терпеть не могу этого задавалу Поттера… - выдохнула девушка. – Если бы ты только знал…
Она неожиданно улыбнулась – виновато, глаза ее были полны печали:
- Я ушла.. я ничего не видела. Честно…
Тонкий ледок недоверия мгновенно сменился монолитной глыбой айсберга.
- А ЗРЯ!!! – с ненавистью воскликнул юноша. – Зря! Это было такое зрелище!!! Кто пропустил, считай, потерял полжизни!.. – удивление, рожденное сочувствием этой девушки, сменилось негодованием и с новой волной нахлынувшим чувством унижения. Он закусил губу и запрокинул голову вверх, почувствовав, что, вопреки собственным принципам, прямо сейчас, прямо перед глазами этой грязнокровки, разразиться рыданиями. – Да, попроси своего дружка повторить этот номер на бис! Специально для тебя!!
- ДА СКОЛЬКО МОЖНО ГОВОРИ… - набравшая дыхания девушка осеклась и пристально взглянула на слизеринца. – У тебя кровь на лице… Да подожди ты!
Паренек откинул ее руку, потянувшуюся было к нему:
- Не смей трогать меня, грязнокровка!
- Да сколько можно огрызаться?! – девушка сама не понимала, что она все еще тут делает. Только обостренное чувство вины за то, что она все-таки могла бы остановить Поттера, но не сделала это, не пропустила мимо ушей оскорбления загнанного в угол подростка, держало ее здесь и заставляло терпеть грязную брань слизеринца. – Тебе надо в больничное крыло! Покажи мне рану, ну же…
- НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МЕНЯ, ТЫ, ГРЯЗНОКРОВКА!
- ПРЕКРАТИ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ГРЯЗНОКРОВКОЙ!!!
Они замерли, покрасневшие от крика, уставившиеся друг на друга, удивленные и раздраженные упрямством друг друга.
Юноша вздохнул и с непроницаемым лицом откинулся на спину.
- Ну что же, посмотрим, насколько хорошо наша маленькая недотрога разбирается в ушибах и порезах. Давай, посмотри, не бойся – это все лишь маленькая царапинка, случайно оставленная Поттером … или кем-то из его друзей, - горько усмехнулся слизеринец. Боль была слишком сильной, чтобы и дальше спорить с этой настырной девчонкой. Он растянулся на траве и, закрыв глаза, позволил непрошенной жалельщице взглянуть на его лицо.
Лили осторожно откинула с высокого лба тяжелые черные пряди, слипшиеся от грязи и крови. Под убранными волосами кровоточил глубокий порез; тонкий ручеек крови спускался вниз, мешаясь с еще одним кровоподтеком. Кровь текла из опухшего, неестественно повернутого носа; по нему медленно разливалась синева с прожилками багрового.
- Мерлин мой, да у тебя нос сломан! – девочка прижала руки ко рту. – Тебе точно надо в больничное крыло. Ну же вставай! – она взяла его за плечо, помогая подняться. Криво усмехающийся слизеринец приподнялся над травой и, отбросив руки девушки, поднялся на ноги, тут же сдавленно охнув от боли в ребрах.
- Что такое? – округлила глаза Лили, - Что еще?..
Высокомерно вздернув голову, он с ухмылкой взглянул прямо в глаза гриффиндорке.
Лили видела собственное отражение в двух черных зрачках, сузившихся от боли. Два маленьких силуэта с испуганно округлившимися глазами. А этот странный паренек еще раз хмыкнул и развернулся в сторону замка. Сделав первый шаг, он чуть не потерял равновесие, но выпрямился, и, даже не обернувшись, странно кособоко двинулся к больничному крылу, прижимая руку к груди.
Лили наклонила голову набок и посмотрела вслед неопрятно одетому подростку, ставшему объектом придирок блистательной четверки. Что же, ее вина в происшедшем в какой-то мере искуплена. Поднявшись с колен, девушка наклонилась к упавшему учебнику по ЗОТИ и тут заметила среди травы волшебную палочку.
- Эй! – она поняла, что не знает имени слизеринца, - Ты забыл свою палочку!
Видимо, он даже не услышал ее крика. Лили прижала учебник к груди и, свободной рукой подхватив палочку, бросилась вдогонку.
- Вот… ты забыл… там… - она обогнала юношу и остановилась перед ним, протягивая забытую в траве палочку. – Это твое?
Он поднял на нее взгляд. Горящие глаза со злостью смотрели в лицо девушке. Неожиданно взметнув руку, он резким движением вырвал из ее ладони палочку. Его старенькая мантия взметнулась, следуя движению руки, и материя, порванная во время забав четверки друзей, распахнулась, открыв во всей красе многострадальные, серые от грязи, старомодные и ношенные подштанники.
Девушка, казалось, совсем не заметила этого. Ее изумленно распахнутые глаза не могли отвести взгляда от горящих ненавистью глаз слизеринца и его еще больше побледневшего лица. Сдавленное шипение вырвалось из его яростно сжатых губ, и, грубо толкнув Лили на траву, он как можно быстрее захромал в сторону замка.
- Эванс!..
Из-за причудливо подстриженных зарослей бузины выскочил запыхавшийся Поттер.
- Эванс, ты нашла учебник? Твоя подружка начала волноваться и… что здесь происходит?!
Он бросился к сидящей на земле гриффиндорке.
- Что случилось? – помогая ей подняться, он крикнул удаляющемуся парню:
- Эй! Слышишь, постой!..
Внезапно он узнал слизеринца, и его лицо исказила гримаса отвращения. Он потянулся в карман мантии и почти достал волшебную палочку, когда Лили закричала:
- Не трогай его! Хватит доставать его, слышишь?!
- Ты защищаешь его? Эванс, да он псих! Он что, толкнул тебя? Что он сделал, немедленно скажи мне!.. – Джеймс схватил девушку за плечи.
- Ничего я не собираюсь тебе говорить! Немедленно отпусти меня, ты!.. – вспыхнула она, вывернувшись из-под его руки, - Ты, по крайней мере, не меньший псих! Что он вам сделал? Какой вред он вам причинил, чтобы делать ему больно и прилюдно унижать?! Оставь меня!
- Но Эванс, как ты не можешь понять…
- НЕ СМЕЙ ПРИБЛИЖАТЬСЯ КО МНЕ! – закричала она, попятившись от него. – НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ КО МНЕ!
Джеймс растерянно смотрел на девушку и протянул к ней руку:
- Эванс!..
Неожиданно развернувшись, она побежала прочь от него.

* * *
- И какая муха ее укусила?
Сириус небрежно откинул прядь волос со лба. Группа девочек, сидящих за столом Пуффендуя, дружно издала восторженный вздох, а Люпин подавился тыквенным соком.
- Сколько можно, Сириус? Разве нельзя обходиться без этого?
- Расслабься, Луни. – Блэк небрежно отломил кусочек пирога. - Им нравится… - он жизнерадостно рассмеялся. – Между прочим, ты им тоже.. нравишься.
Между бровей Люпина снова легла тонкая морщинка.
- Может быть, вы все-таки прекратите перепираться и поможете мне? – Джеймс Поттер раздраженно хлопнул по скатерти ладонями. В то же мгновение перед ним, чуть не перевернувшись, оказался бокал с тыквенным соком. Подросток небрежно отпихнул его в сторону и дернул за рукав мантии Сириуса.
- Ну?. Бродяга, что ты скажешь?
- Джеймс, расслабься! Эта девочка все равно твоя, все это только вопрос времени. Ну, и, в некоторой степени, твоего поведения. Она считает тебя чуточку зазнайкой? Отлично! Я думаю, тебе стоит немного пересмотреть вопрос своего образа, - Сириус заговорщицки наклонился к Поттеру, положив руку ему на плечо. – Ей не понравилось, что мы немного проучили Нюниуса? Так не стоит больше делать это у нее на глазах. Согласись, она все-таки не права – как можно терпеть присутствие этого неряхи? – Друзья засмеялись, хотя смех Джеймса звучал несколько натянуто.
- Ты думаешь, стоит пригласить ее куда-нибудь на летние каникулы?
- Дружище, она ведь сказала, что терпеть тебя не может! – Блэк сверкнул белозубой улыбой, вызвав еще один вздох за соседним столом. – Рискни, что попросту тратить время… только почему-то мне кажется, что в этом году она тебе откажет!
- Да… - скис Поттер, - И вообще, что она так цепляется ко мне? И с чего бы это ей разговаривать сегодня со Снейпом? – вдруг вскипел он.
- Ты думаешь они о чем-то говорили? – быстро спросил Сириус, - О чем?
- Да я не знаю!.. Я подбежал туда, она начала на меня орать, а Снейп в это время удрал, - раздраженно выдал Джеймс, - я так ничего и не узнал.
- Та-ак… - довольно протянул Блэк, - Думаю, очень скоро нам придется еще разок пообщаться со стариной Нюниусом!..
Ремус Люпин нахмурился и склонился над сливовым пудингом.

---

- Снейп! Кто это сделал с вами?
Не надо было идти в больничное крыло. Сам бы сделал эту чертову настойку, благо ингредиенты стандартные и их разрешается иметь ученику пятого курса.
- Мистер Снейп, вы ответите мне или нет?
- Я поскользнулся и упал с крыльца, - нехотя процедил сальноволосый подросток.
- Мистер Снейп, я конечно, понимаю ваши стремления скрыть истинную причину вашего состояния, но вы не убедите меня, что, упав со ступенек, можно сломать себе нос и два ребра в придачу! – мадам Помфи возвышалась над ним, гневно скрестив руки на груди.
Слизеринец угрюмо молчал.
- Так или иначе, мой долг – привести вас в порядок! Следуйте за мной, мистер Снейп. – развернувшись, она прошла в помещение реабилитационной палаты. – Боюсь, что дня два вам придется провести здесь – как раз до следующего СОВ…
Точно не надо было идти в больничное крыло!..
- Но..
- Никаких «но», мистер Снейп! В следующий раз… - ноздри мадам Помфи угрожающе расширились, - В следующий раз вам придется вести себя осторожней!... и не падать так неловко с крыльца, - с усмешкой заключила она. – Это ваша койка. Лекарство сейчас будет, а вы, тем временем, располагайтесь поудобнее.
Подросток растерянно опустился на край белоснежной постели.
- Вашему декану я сообщу немедленно. Вообще, на его месте я довела бы происшедшее до сведения директора…ну да это не мое дело.
Продолжая ворчать себе под нос, мадам Помфи закрыла дверь больничных покоев.
* * *

Как больно…
В цветные витражи высоких окон падает солнце. Синие, красные, желтые пятна плывут по белоснежным простыням больничной кровати.
Не надо было идти сюда. А он, как последний осел, последовал совету этой наглой девчонки! Сейчас бы сидел в гостиной над учебником трансфигурации или…
Нет, не сидел бы. Скорее всего заперся бы в спальне… чтобы еще раз не переживать свой сегодняшний позор.
Мерлин мой, как же больно…
И что причиняет бОльшую боль – сломанные ребра, или жгучее чувство стыда?..
Унижение…
Юноша откинулся на постель, закрыв ладонями лицо. Сердце билось в груди часто-часто, неровное дыхание вздымало тощую грудь, причиняя тупую мучительную боль.
«А внутри болит еще больше» - как то безразлично, словно бы и не о себе, подумал слизеринец.
Болело что-то внутри, что-то хрупкое, тонкое и – надломившееся сегодня. Боль не была физической… она увеличивалась в геометрической прогрессии с каждым встреченным студентом.

«Весь Хогвартс…»
И эта девочка.
«Да, и эта девочка…Лили.. Лили Эванс. Так ее назвал Поттер…»

Поттер.

Звериный рык вырвался из горла тощего подростка. Он схватил подушку, и положил на лицо.
Ненавижу Поттера…. НЕНАВИЖУ! Почему он? Почему меня???
«Хотя как это, почему? Северус, посмотри на себя – кто ты? Отщепенец, неряха, слизеринец, в конце-концов. Где твои друзья? Кто твои друзья? Чем ты занимаешь свое свободное от учебы время? Что тебе удается в жизни, кроме учебы, которой ты и посвящаешь те драгоценные личные часы?!»
Н-да..
Слизеринец с грязными волосами как-то меркнет на фоне Поттера и его дружков, не правда ли? Вся школа обожает эту четверку… профессора в восторге… поклонники одолевают…
Мерлин мой!
И то, что они унижают неряху-слизеринца, только очередной плюс в их послужной список! Никто ни слова не пикнет, в глазах только светится немое обожание!..

«Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники?»

Еще один рык, перешедший в стон. Скрежетнули зубы, впившиеся в подушку. Тонкие бледные пальцы с черной полоской грязи под ногтями неровными крючками сжали многострадальный предмет постельного белья.

- Мистер Снейп, что вы делаете?! – раздался от дверей голос, полный негодования.
Толстуха наконец-то принесла Обезболивающую настойку. Потрудилась облегчить страдания истерзанного тела.
Парнишка оставил подушку в покое и сел на кровати, потянувшись к протянутому кубку.
- Мистер Снейп, сначала вы должны снять эту.. мм.. несколько запачканную мантию и лечь в постель, и только тогда я дав вам выпить это зелье, - мадам Помфи была неуклонна в своем стремлении обеспечить пострадавшему полный комфорт и покой.
Подросток опустил протянутую руку и поднял глаза на лицо говорившей. Взгляд темных глаз с зрачками того же цвета встретился с серыми глазами, прятавшимися на полном розовом лице школьного врачевателя. Мадам Помфи недоуменно приподняла бровь, держа на весу кубок с матово-прозрачным зельем. Подросток буравил ее каким-то мутным взглядом, где человек, обладающий более, чем развитым чувством опасности, мог бы разглядеть зарождающуюся злобу и холодную ярость.
После нескольких продолжительных мгновений безмолвного поединка врачевательница уловила некоторую напряженность подроста. Подумав, что, быть может, он имеет какие-то веские основания не следовать в точности ее требованиям, она пришла к более простому способу разрешения создавшегося положения, и с милой улыбкой поставила кубок на столик, стоящий у кровати.
- Я заберу кубок через несколько минут. Надеюсь, что зелье будет употреблено вами, мистер Снейп, по назначению.
И вышла, не дождавшись ответа подопечного.

---

Юноша разжал пальцы с еле слышным вздохом облегчения. Глаза, во время игры в гляделки налившиеся мутной темнотой, приобрели устало-отрешенное выражение.
Недавно он заметил, что сам факт его существования непременно переплетается со злобой. Злобой к … а вот тут, как говорится, имеются варианты. Все зависело от времени и обстоятельств.
Сейчас слизеринец злился на себя. Нет, откуда ей знать, ЧТО сегодня учудили над ним гриффиндорцы? Он ведь cам cказал ей, что упал с крыльца. Она не могла догадаться сама, что подростку с переломанным носом совсем не хочется снимать перед ней мантию.
Слизеринец хмыкнул.
Ну да, перед всем Хогом не только мантию снял… а тут засмущался.

Но ведь именно поэтому…чтобы хотя бы так… чтобы сохранить те капли собственного достоинства, что еще остались незамеченными, нетронутыми, размазанными где-то в глубине души…

Он взялся пальцами за подол перепачканной мантии.
Странно. Он не уловил момента, когда материя лопнула, словно гнилая. Интересно, это во время какого заклинания?..

Интерес был какой-то вялый…словно и не его сегодня подвергали бесчисленным чарам. Словно эта мантия, вместе с налипшими на нее травинками, не его. И вообще… это не он, не его, не с ним…
- Репаро!
Ну, хотя бы нитки не торчат.

Подросток аккуратно снял мантию и, свернув, повесил на спинку стоящего у окна кресла. Стараясь не опускать глаза вниз – хотя почему-то непроизвольно тянуло – чтобы не видеть предмет сегодняшнего унижения, он забрался на кровать – хотя бы тут они без этих дурацких балдахинов! Натянул одеяло по самый подбородок. Вспомнил про зелье. Вылез из под одеяла. Взял кубок и в несколько глотков выпил холодное содержимое.
Ноющую боль в переносице уняло, прислушавшись к ощущениям, мальчик понял, что в груди прекратилось ощущение сдавленности.
Оставив кубок на столе, он снова забрался на кровать, под одеяло. Совсем не было холодно; просто ему не хотелось, чтобы кто-нибудь еще сегодня увидел его длинные, тощие и бледные ноги и не первой свежести белье.
В животе предательски заурчало. «Нет, все-таки не надо было идти сюда! Сидел бы сейчас в Большом зале и вместо Болеутоляющего зелья пил бы тыквенный сок… или горячий шоколад…»
И терпел бы широкие ухмылки со всех сторон. И откровенный смех. И пальцы, тычущие в него через весь зал. И сотни взглядов. А то еще и до кучи, встретил бы Поттера с его припевалами.

«О, нет!!..»

И все-таки, как же хочется есть!..

- О, мистер Снейп, я вижу вы, все-таки последовали моему совету! – Мадам Помфи дружелюбно улыбнулась юному упрямцу. – Вот, выпейте еще это… и вот это. Я вижу, - произнесла она, опустив взгляд на яркие пятнышки, нарушающие безмятежность белоснежности постельного белья, - у вас все еще идет кровь… и судя по тому, что я вижу – это кровь не из носа… Все оказалось немножко сложнее… внутреннее кровоизлияние, ага, значит понадобится не совсем это зелье… Мистер Снейп, это можете не пить, - улыбнулась она, отодвигая от него один из трех принесенных ею кубков.
- Лучше выпейте это… - ловко сунув слизеринцу зелье с ощутимым мятным запахом, врачевательница вновь скрылась за дверью.
Недоверчиво повертев кубок, подросток выпил содержимое, оказавшееся довольно-таки приятным на вкус. Он не мог припомнить лечебный отвар, обладающий таким запахом и вкусом, а уж в этом слизеринец смыслил. Приподнявшись в постели, он заглянул в оставшиеся на столе наполненными кубки. В ближайшем к нему оказалось крововосстанавливающее зелье, а в отодвинутом врачевательницей – стандартное кровоостанавливающее.
Немного успокоенный подросток устроил подушку поудобнее и вернулся к попыткам идентифицировать зелье, которое ему пришлось выпить. Его размышления были прерваны очередным вторжением мадам Помфи; на этот раз в ее руках был поднос с огромной дымящейся кружкой.
- Вам повезло, мистер Снейп! У нашего Мастера Зелий все-таки имелась нужная вам настойка… а не будь это так, вам пришлось бы подождать с восстановлением носа недельку-другую.
- Что, ЭТА настойка? – вырвалось у слизеринца, с ужасом взиравшего на огромных размеров кружку, содержимое которой, казалось, еще кипело. Клубы пара, вившиеся над ним, принимали более чем причудливые очертания и, кажется, неярко искрили синим.
- Это? Это горячий грог, мистер Снейп, - улыбнулась Мадам Помфи. – А Кровоостанавливающая Настойка для остановки внутреннего кровотечения – вот.
Из кармана ее белого передника появился маленький стеклянный пузырек с сизо-малиновой прозрачной жидкостью.
- Выпейте это, мистер Снейп.
Пострадавший взял пузырек и поднес ко рту.
- Извините… вы не подскажете мне названия зелья… ну в общем, у которого был яркий мятный привкус. Я не смог определить его на вкус, и…
- Вы все хотите знать, не так ли, мистер Снейп? – вновь улыбнулась мадам Помфи, - Это было Зелье Душевного Спокойствия. Мне показалось, что после вашего сегодняшнего…мм… падения с крыльца, вы не будете на меня в обиде за это, не так ли?
Мгновенно помрачневший юноша быстро проглотил содержимое пузырька и уставился в стену за спиной врачевательницы. Чуть наклонив голову набок, она внимательно посмотрела на него и, вздохнув, мягко произнесла:
- Ну же, мистер Снейп, выпейте еще это, - она взяла со столика Крововосстанавливающее зелье, - а потом – грог. А завтра мы займемся вашими ребрами.
Подросток молча принял из ее рук кубок.
- Я не хочу горячего грога.
- Я думаю, что в этом случае я могу настоять, - уверенно сказала врачевательница, подавая ему поднос с гигантской кружкой. Снейп нехотя взял неожиданно холодный сосуд и пригубил. Густая жидкость заполнила рот и, обжигая горло, юноша сглотнул. Больничная палата потемнела, мир сделал головокружительный поворот и подушка уткнулась в голову.
- Вам нужен спокойный сон, мистер Снейп. Надеюсь, тревожные сны не посетят вас сегодня вечером… - голос мадам Помфи затих где- то далеко-далеко внизу…

---

- Кто-нибудь видел Нюниуса после обеда?
Сириус удобно развалился в мягком кресле гриффиндорской гостиной. Аристократичные пальцы Блэка небрежно качали волшебной палочкой, заставляя двигаться причудливые золотистые огоньки, порхавшие под потолком. Хвост, устроившийся на диване, с восторгом следил за ним маленькими водянистыми глазами и время от времени заходился короткими аплодисментами. Сириус, казалось, не замечал этого, хотя на самом деле ему нравилось столь неприкрытое обожание Питера.
- Сириус, мне не очень нравиться то, что мы задумали, - Люпин поднял глаза от конспекта по трансфигурации. Ремус сидел на полу, скрестив ноги, совсем рядом у тихо потрескивающего камина. – Я не одобрил и не одобряю вашу сегодняшнюю выходку… все-таки это было чересчур…
- Да брось, Луни!.. – недовольно поморщился Блэк, - ты и сам терпеть не можешь этого тупого грязнулю… да и вообще, кто может терпеть его присутствие рядом с собой? – небрежный жест, и золотистые огоньки меняют свой цвет на капризно-розовый; еще одни взмах – и они направляются вниз, зависая над головой Поттера. – Не так ли, Сохатый?
Люпин недовольно поморщился и вновь углубился в свои конспекты.
Поздним летним вечером в гостиной не было никого, кроме этой четверки. Как ни странно, никого не тянуло в сон – видимо сказался день, полный событий. Тем не менее, обстановка располагала расслабиться – уютные пледы на креслах, мягкий малиновый плюш диванчиков и весело потрескивающий огонь в камине.
Сириус откровенно скучал. Зевнув и лениво потянувшись, он заставил рой волшебных светляков совершить несколько кругов вокруг Хвоста, в очередной раз вызвав серию восхищенных вздохов. Затем, повинуясь наложенным чарам, огоньки снова зависли над Джеймсом, обрисовав в воздухе большое сердце.
- Бедный влюбленный Джеймс… - нараспев продекламировал Сириус, покачивая палочкой. Огоньки издевательски замерцали, меняя цвет от багрово-пурпурного до пронзительно-розового, вроде цвета платья Полной Дамы, - Наш несчастный влюбленный Джеймс со своим неразделенным чувством… - Хвост с готовностью захихикал, а Сириус подался вперед, оперевшись руками на подлокотники кресла.
- Наш добрый друг Джимми… Никто не желает согреть его своими жаркими объятьями… Никто не хочет улыбаться ему… своими чудесными изумрудными глазками.
Ремус отложил конспект и сдержанно заулыбался, глядя на друзей. Сириус продолжал:
- Кто хочет гулять с зазнайкой Джеймсом? Ну явно не девочка с пятого курса…она скорее всего из Гриффиндора… дай-ка подумать… у нее зеленые глаза… рыжие волосы… и скорее всего… да, точно!.. ее зовут Лили Эванс! – Блэк расхохотался, откинувшись на спинку кресла. Хвост ничком лежал на диване и вздрагивал от хихиканья, Люпин тоже смеялся, с интересом поглядывая на Джеймса
Мрачный, как несколько горных троллей, Поттер, лежал на спине, утопая в мягком ворсе ковра. Углубленный в свои мысли он не услышал шуточки Сириуса, но жизнерадостный смех друзей выдернул его из заоблачных далей. Недовольно поморщившись, он поднял руку и попытался разогнать рой огоньков, зависших над его лицом, но те поднялись несколько выше и составили сразу несколько ярко-розовых сердечек. Сириус сделал движение палочкой, и сердечки превратились в очаровательные пухлые губки, пославшие Поттеру воздушный поцелуй.
Хвост засмеялся в полный голос, Сириус, донельзя довольный собой, просто скорчился от смеха после того, как взбешенный Джеймс подскочил с пола и принялся разгонять волшебные огоньки. Люпин, отпихнув трансфигурацию в сторону, откинул голову назад и заливисто смеялся.
Развернувшись на смех и заметив волшебную палочку в руках Блэка, Поттер взревел «Бродяга!!!» и бросился в его сторону. Смеющийся Сириус не смог оказать никакого сопротивления даже будучи выдернутым из кресла на ковер, и только хохотал, в то время, как злой донельзя Джеймс колотил его подушкой , вытащенной из-под Хвоста.
- Эй, нечестно! - Ремус, не переставая смеяться, сдернул с кресла плед и набросил его на Джеймса, обхватив сзади. Вместе с Сириусом они повалили его на пол, не давая выпутаться. Наконец, из складок появилось разъяренное лицо Поттера с перекосившимися очками и окончательно растрепанными волосами.
- ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! – заорал он, яростно пытаясь освободиться. Сириус, усевшийся прямо на него, дружески потрепал его по макушке:
- Расслабься, Сохатый! Немного поостынешь – и мы обязательно тебя отпустим.
Люпин снова засмеялся, но его смех был прерван прилетевшей прямо в лицо подушкой. Хвост, сам пораженный своей смелостью, замер, сидя на диване.
- Два на два, - весело заметил Сириус. – Акцио, подушка!
В Хвоста полетело сразу две подушки – та, которая попала в Люпина, и та, которой Поттер колошматил Блэка. Увернувшись от первой, второй он был сбит на пол, где его тут же прижал подскочивший Сириус:
- Сдаешься?! – глаза Сириуса весело блестели. – Давай Хвост, проси пощады!
Питер уже готов был капитулировать, но в это время Джеймс, оставленный под присмотром Ремуса, выкарабкался из складок пледа, воспользовавшись его секундным замешательством, и с воплем бросился к упавшей возле дивана подушке. Ремус успел схватить его за ногу, не давая добраться до орудия битвы, Сириус, оставив Хвоста, поспешил на помощь, а сам Питер, схватив вторую подушку, бросился за ним. В итоге все смешались в большую смеющуюся кучу, в самом низу которой недовольно бурчал Поттер.

- Да когда же вы угомонитесь? Все уже спят!

По лестнице, ведущей в спальни девочек, закутавшись в покрывало, спускалась пятикурсница Кэйт Патил, староста факультета Она выглядела совсем сонной, лицо слегка раскраснелось; она повторила:
- Нет, правда, все уже давным-давно спят… Может быть вам тоже стоит отдохнуть?
- Кэйт, расслабься, до следующего экзамена два дня! – Сириус, спихнув с себя Питера, поправил помятый свитер. – Я не понимаю, почему все так рано разошлись по спальням?
- Бродяга, ты на время смотрел? – Поттер, выползший из-под раскинувшегося на спине Люпина, взглянул на светящийся циферблат наручных часов, - Вообще-то уже первый час...
- Нда… мы и вправду засиделись… - смущенно произнес Ремус, - Кэйт, извини, что разбудили.
- Вы как хотите, а я спать, - заявил Джеймс. – Может хоть так оставите меня в покое, - он швырнул плед на диван. – Всем приятной ночи.
Хвост, все еще улыбающийся, поплелся за ним, справедливо заметив, что раз все расходятся, то и он не будет отбиваться от друзей.

- Ремус, оставайся! – повернулся к другу Сириус, - Неужели так баиньки хочется?
- Да я вообще-то хотел еще почитать эту чертову трансфигурацию… Сам знаешь, профессор Дамблдор посоветовал мне позаниматься еще…если я, конечно, хочу получить приличные СОВ на экзамене.
- Все. Я вижу, мои уговоры не имеют силы, - разочарованно развел руками Сириус. – А я было хотел посидеть тут до утра… пива сливочного выпить, или еще что-нибудь в этом роде…
- Извини, Бродяга, - смутился Люпин, - как-нибудь в другой раз, ладно?
- Все, иди, занимайся… не стой тут как столб. Кэйт, приятных снов, спокойной ночи, и вправду, извини, что разбудили…
- Сириус, я могла бы посидеть тут с тобой, - улыбнулась девочка, пытаясь пригладить растрепанные волосы, - только совсем чуть-чуть, пока девчонки в спальне не заметили…

Люпин еле слышно усмехнулся и, подобрав конспект, направился в спальню за Поттером и Петтигрю.
- Луни, скажи ребятам, что я еще посижу немного в гостиной! – крикнул Сириус ему вдогонку, - Располагайся, Кэйт… - он плавно показал рукой на кресла и диван, - Я сейчас вернусь.

Улыбнувшись, девочка подняла с пола подушку и удобно устроилась на диванчике, облюбованном Хвостом. Сириус заговорщицки подмигнул eй и направился вслед за Люпином, в их спальню. Не прошло и минуты, как он вернулся, держа в руках бумажный пакет, наполненный разнообразными сладостями. Устроившись на полу, перед диванчиком, он начал доставать содержимое пакета.
- Тебе нравиться сливочное пиво? – спросил Блэк у девушки, привычным жестом отбрасывая волосы, упавшие на лоб.
- Ну вообще-то мы с девочками каждый раз в Хогсмиде заходим в «Три метлы» - улыбнулась Кэйт, - А откуда ты его взял?
- Ну…допустим, это мой маленький секрет, - Блэк достал из пакета несколько ярких брикетов, - Это из «Сладкого королевства». Ты, наверное пробовала?
- Да, конечно! – Кэйт потянулась к сине-красному полосатому брикету, - это ведь Прыгающие Пастилки? Я их просто обожаю! Можно?
- Конечно, - улыбнулся ей Блэк, открывая бутылку сливочного пива. – Тебе надо? – он протянул ее девочке и, получив утвердительный кивок, открыл вторую себе.

---

Северусу Снейпу, слизеринцу-пятикурснику, впервые за долгое время снились сны.
Сны, больше похожие на горячечный бред безнадежного больного, где реальность тесно переплетается с фантазиями, а четкие образы иногда пробиваются через бессмысленную тягучесть абстракций.
Его сон нес в себе отражения прошедшего дня. Он заново переживал свое унижение перед всей школой, но на этот раз у него даже не было палочки, чтобы хотя бы попытаться защитить себя. Он заново чувствовал боль и стыд, он чувствовал на себя насмешливые взгляды почти слышал голоса своих мучителей. Он видел себя маленькой песчинкой перед серой стеной своих врагов, перед огромным обществом, которое не испытывало к нему ни сочувствия, ни терпения…

Земля взлетает над ним, а затем – падает, придавливая сыростью мокрой травы. Больно. Смех. Много смеха. Земля взлетает еще раз, где-то в ее просветах мелькает окривевшее солнце – влево-вправо, влево-вправо… Снова боль… с этого момента каждый вздох отзывается болью. Воздух становится ярко-алым, после того, как кровь из рассеченного лба заливает глаза. На зубах хрустит песок. Смех… везде смех… со всех сторон… больно. Он один – он песчинка в огромном пустом мире, в черном, беспросветно, непроглядно черном космосе. Чернота заливает все вокруг – и ритмично вздымающуюся землю, и окосевшее солнце, и беснующуюся толпу, в которой нет ни одного друга…
А как же она?..

Она – вне толпы. Она – не толпа. Чернота не может поглотить ее… Она не толпа…но ее орудие ранит больнее. Она несет с собой ЖАЛОСТЬ. Этого нельзя вынести, ему – нельзя. Но Она так прекрасна… она – один огонек в черноте мира… яркий рыжий огонек… яркий рыжий огонек…

Снейп медленно открыл глаза.
Мутный взгляд, еще видящий свой сон, остановился на белом потолке, по которому скользили лучи встающего солнца. Яркие золотисто-медовые полосы мелькали перед глазами неясным пятном. Действие зелья еще не закончилось, и подросток провалился обратно, в тяжесть своего болезненного сна, первого сна за очень долгое время…


* * *

- Вставай, красавчик!
Под дружный хохот на спящего пролился большой таз ледяной воды, набранной в ванной комнате для мальчиков. Юноша с диким воплем вскочил с безнадежно промокших простыней. Отскочив на середину комнаты, он, еще не совсем проснувшись, заозирался по сторонам; С пижамы капала вода, волосы слиплись в мокрые сосульки.
- Что случилось?.. - невнятно, охрипшим со сна голосом пробормотал он, пытаясь продрать глаза.
- Ну, дружище, это ты должен нам рассказать, что у вас там случилось! – снова раздался дружный смех со всех сторон. Наконец-то разлепив глаза, он определил идиотов, разбудивших его столь радикальным способом.
- Нет, ну обязательно ТАК меня будить?! – простонал он, бросаясь на соседнюю койку, совершенно сухую, в отличии от его.

- Сириус, нечего валяться на моей кровати! – Поттер попытался спихнуть мокрого Блэка со своей постели, впрочем, безуспешно.
- Я надеюсь, вы никогда не будете меня ТАК будить, - Питер старательно обошел лужу, накапавшую с Сириуса, - и вообще… пошли на завтрак? Я проголодался… - виновато добавил он и уставился на товарищей, ожидая ответа.
- Хвост, а когда тебе не хочется есть? – проворчал Поттер, - Сейчас пойдем… вот только я уберу это тело с моей постели… - Сириус, кончай валять дурака, слезай.
- Сохатый, тебя совсем не терзает совесть от столь бессовестного обращения со своим лучшим другом? – Блэк недовольно поднялся с кровати. – Так и знай, чувство вины от содеянного тобой будет преследовать тебя до конца жизни! – он назидательно поднял палец.
- Совесть… у нас на всю кампанию одна совесть…и та.. У Луни, – хмыкнул Джеймс, - и, если это тебя, конечно, утешит, он является соучастником…
Люпин громко хихикнул.
- Ах так, - притворно рассердился Сириус, - это уже сговор!
Он нагнулся и мгновенно перекинулся в большого черного пса, который немедленно начал отряхиваться от воды, полетевшей во все стороны, а, точнее, на стоящую троицу.
- Фу, Бродяга, так нечестно! – завопили шутники, выскакивая из спальни и захлопывая дверь. Довольный Сириус принял человеческий облик и натянул на себя мантию. Попытавшись открыть дверь, он понял, что ее явно придерживают с той стороны.
- Ребята, кончайте валять дурака, - начал было он, но его перебили, безаппеляционно заявив, что пока он коленопреклонно не попросит прощения, его будут держать взаперти, не давая еды и воды.
Дружный ржач, сопровождающий это заявление, не оставлял сомнения в том, кого они поставят на роль тюремщиков.
- Ладно, ладно, ваша взяла, - процедил Блэк, прислоняясь к двери спиной. Смех стих и кто-то осторожно поинтересовался голосом Ремуса:
- Ты раскаиваешься в содеянном, о, презренный? – Джеймс и Хвост весело захихикали.
- Я прошу прощения за содеянное мной... это было в высшей степени недостойно, - голосом, полным смирения и кроткости произнес Сириус, - да, я прошу у вас прощения, мои дорогие друзья…
- Помни, что ты раскаялся, Бродяга. На этот раз тебе повезло, - усмехнулся Джеймс, открывая дверь. В это же мгновение его сбила с ног подушка, метко пущенная из спальни, Сириус перепрыгнул через Поттера и бросился к выходу из гостиной, издевательски смеясь:
- Кто последний спустится к завтраку, тот дряхлый гоблин!
Люпин и Хвост с возмущением бросились вдогонку. Поттер, до глубины души оскорбленный в лучших чувствах, поднялся с пола, с интересом рассматривая то, что осталось от его очков, на которые он, собственно и упал.
- Репаро! – критически осмотрев и этот свой результат, он махнул палочкой еще раз.
- Гранда Репаро!
«Нда» - подумалось Поттеру, «Бродяге придется дарить мне новые стеклышки»
В открывшийся проем за холстом, ведущим в гостиную, просунулась голова Хвоста.
- Джеймс, ну ты идешь или нет?
Со вздохом сожаления Поттер швырнул бренные остатки очков в спальню, попав на свою кровать, и пошел к выходу.


* * *

- Кэйт, ну рассказывай, где ты гуляла ночью?
Симпатичная темноволосая пятикурсница загадочно улыбалась, словно не слыша вопросов подруг. Лицо было чуточку тронуто смущенным румянцем, а глаза лукаво горели.
- Кэйт! Так нечестно! Рассказывай, где ты была до пяти утра!..
- Лили, пожалуйста, передай мне сливочную подливу, - она делала вид, что целиком поглощена завтраком.
- Ну Кэйт, ну пожалуйста, расскажи!.. – заинтригованные девушки изнывали от любопытства. Эванс передала соусник Кэйт, состроив попутно забавную просящую рожицу:
- Кэйт, ну пожалуйста!..

- Кэйт, привет, - кто-то с ужасно знакомым голосом, в котором звучала легкая ленца, подошел к девушке сзади и дотронулся губами до макушки. – Девушки, приятного аппетита! – Сириус Блэк улыбнулся ошарашенным подругам и направился к другому концу стола, куда садился Люпин. Среди девчонок и невольных свидетелей этой маленькой сцены воцарилось изумленное молчание. Все с круглыми глазами смотрели на окончательно покрасневшую, но счастливую и улыбающуюся Патил.

- Ты что, гуляешь с Блэком? – ужасающе спросила Эббот.
Смущенная девушка улыбнулась еще лучезарней.
- ТЫ ГУЛЯЕШЬ С БЛЭКОМ?! – громко повторила Мэри, подавшись вперед. Теперь весь стол гриффиндорцев и часть пуффендуйцев внимательно следила за разворачивающимся действием. За обоими столами раздались возмущенные вздохи и недовольные вскрики.
- Ну… теперь… ну в общем, теперь да, - пересилив себя, совершенно алая Кэйт, как нив чем ни бывало, склонилась над тарелкой с запеканкой.
- Я тебя убью… - тихо простонала Эббот, - Патил, я тебя убью… И когда это произошло?
- Ну… давайте не здесь, ладно? Я все расскажу в спальне, - Кэйт отрезала кусочек от рисовой запеканки, полив его сливочным соусом. – Кстати, вкусно! Лили, попробуй…
Эванс растерянно кивнула головой, думая о том, что Кэйт обошла их всех по части личной жизни. Не то чтобы ей нравился Блэк, просто каждая вторая девочка школы была в него безнадежно влюблена. А этот холодный красавчик до недавнего времени не обращал внимания своих многочисленных поклонниц, все свое время проводя с друзьями.
А он действительно был очень красив. Аристократичный профиль, тонкие пальцы рук, пронзительной синевы глаза. И эта аристократическая бледность кожи – наследие древнего и благородного рода. Небрежные жесты. Осознание собственного превосходства. В нем было что-то холодное, не то чтобы отталкивающее, а… Он как бы находился чуточку выше, пренебрежительно относясь к тем, кого не причислял в своему кругу. Но девушки млели от одного взгляда на него…

Тем временем на противоположном конце стола гриффиндорцев великолепная четверка, откинув посторонние мысли, была полностью поглощена завтраком. Запеканка и в самом деле была восхитительна, разнообразие подлив невольно поднимало настроение, и потолок Большого зала улыбался ярким шариком солнца среди безоблачной синевы.
- Бродяга, а ведь и вправду… не было тебя ночью в спальне, - усмехнулся Поттер, - Делись событиями минувшей ночи!
- Да брось, Сохатый, - прожевывая кусочек запеканки, махнул рукой Блэк, - Мы просто целовались. Ну и поболтали немножко…не люблю этот бессмысленный треп, – заключил он, снова сосредотачиваясь на содержимом тарелки.
- И что, ты теперь собираешься с ней гулять? – Джеймс, положив вилку на краешек серебряного блюда, с интересом посмотрел на друга.
Не поднимая взгляда, Сириус загадочно улыбнулся и наколол на вилку кусочек запеканки.

---

Лили пригубила серебряный кубок с уже поднадоевшим тыквенным соком.
- Сколько можно пить одно и то же? – с неподдельной тоской произнесла она, делая глоток.
- Завтра поездка в Хогсмид, Лили, - заметила Кэйт Патил, - если не растеряешься, то, может быть, посидишь с кем-нибудь в кофейне… как, например, я…
- А ты уверена, что Блэк пойдет с тобой в Хогсмид? – прошипела Эббот, взглядом прожигая насквозь лицо Патил.
- …или посидишь в «Трех метлах» с девчонками… пива сливочного выпьешь, - невозмутимо закончила темноволосая красавица.
- Ой, а ты у нас сливочного пива уже успела напиться… вчера ночью. - Скривилась Лили, - Больно мне надо с кем-то сидеть в этой идиотской кофейне! – резко встав из-за стола, девушка направилась к профессору Дамблдору, сидящему за столом преподавателей. Там у них завязался разговор, посвященный некоторым аспектам СОВ по трансфигурации, сидящие за столом девушки даже могли расслышать некоторые из фраз.
- Кого она из себя строит? Недотрога… - пренебрежительно мотнула головой в их сторону Патил. Мэри мрачно молчала, пристально смотря на подругу. Решив еще больше поддеть ее, Кэйт задумчиво протянула:
- Может быть стоит позвать его сейчас?.. – и, словно бы поколебавшись, встала из-за стола и медленно направилась к сидящим юношам.
- Эббот, - насмешливо обернулась она к подруге, - если бы взгляды могли убивать, от меня, судя по всему, уже должна остаться кучка истлевших костей, не так ли?..
Мэри молча отвернулась.
* * *

- Сохатый, чего скис? На небе сегодня с утра светит солнце! – хлопнул друга по спине жизнерадостный Сириус, наплевательски относящийся к всяким мелочам, способным испортить настроение. – Ну давай сейчас пойдем и отловим нашего доброго приятеля Нюниуса… Пойдем? Хвост, сбегай к слизеринцам, узнай, где сейчас ошивается этот чертов неряха… - Петтигрю с готовностью соскочил со скамьи и затрусил в сторону стола, задрапированного серебристо-зеленым. – Так что, Джимми, пойдем?
Поттер машинально кивнул, взглянув украдкой на разговаривающую с Дамблдором Лили Эванс. «Такая тоненькая… такая красивая…» - подумалось ему. «Она стоит, такая хрупкая в этой школьной мантии… Волосы опускаются на плечи, словно солнечные лучики… такая нежная… такая беззащитная… я бы защитил ее от всего…» Мысли Поттера наполнились нежностью и теплом, взгляд потеплел, он чуточку склонил голову набок, любуясь тонким силуэтом.
«Она говорит с Дамблдором… эти нежные губки быстро шевелятся…. Вот она машинально откинула длинную прядь мерцающих волос со своей груди… Как она красива… Вот она повернулась сюда.. она смотрит на нас… Она смотрит на меня… она смотрит на меня!.. Она поднимает руку и делает какой-то знак… она подзывает меня к себе!.. Я иду, любовь моя!.. Я ИДУ!!!»
- Ремус! Ремус, иди сюда! – призывно помахав рукой, позвала Лили. Люпин недоуменно уставился на друга, у которого был вид волшебника, только что стукнутого не очень галантным заклятьем, пожал плечами и направился к девушке и профессору трансфигурации.

- Джимми, с тобой все в порядке? – встревоженный Сириус положил руку на плечо к другу, испытующе вглядываясь в его лицо. Невероятным усилием заставив себя оторваться от созерцания троицы, явно решившей устроить дискуссию по предмету трансфигурации, Поттер нашел в себе силы ответить Сириусу осмысленным взглядом:
- Да, Бродяга, я просто не совсем уверен, что выспался… - и, наклонившись чуть ближе к другу, шепотом добавил:
- А это, если я не ошибаюсь, к тебе…

Блэк повернулся, как раз вовремя для того, чтобы встретиться взглядом с подошедшей Кэйт Патил. Поспешно встав из-за стола, он лучезарно улыбнулся Кэйт:
- Надеюсь, завтрак был приятным?
Румянец опять закрался на лицо девушки. Смущенно улыбнувшись, она произнесла:
- Да, конечно, это не то что всем надоевшая овсянка! – несколько мгновений они стояли, просто улыбаясь друг другу. Сириус видел, что девушка подошла не просто так, и ему было любопытно, что она хочет ему сказать. Поэтому он с интересом молчал, рассматривая пятикурсницу, в то время, как она, явно смущаясь, ждала от него какого-либо располагающего жеста или фразы. Молчание начало затягиваться, создавая неприятную паузу.
Наконец, собравшись с духом, Кэйт выпалила:
- Сириус, а ты не хотел бы пойти завтра в Хогсмид вместе со мной?
- В Хогсмид? – Блэк, казалось, не ожидал такого вопроса, - С тобой? – удивленно спросил он. Девушка удивленно распахнула глаза, не понимая его реакции. – Ах, ну да, Хогсмид! – Блэк словно бы что-то припомнил. – Конечно, во сколько мне тебя встретить?
Кэйт радостно вспыхнула и приоткрыла рот, собираясь ответить.
- Я предлагаю обсудить это за прогулкой, - улыбнулся Сириус. – Джеймс, встретимся в гостиной через пару часов! - легонько приобняв ошеломленную Патил, он повел ее к выходу.

Парочку сопровождали взгляды из-за всех четырех столов – по большинству, хмурые и недовольные, пылающие ревностью. Поттер невольно улыбнулся, наблюдая, как Сириус, склонившись к точеному ушку девушки, что-то ей нашептывал. Кэйт улыбалась и тихонько хихикала.
* * *

- Спасибо, профессор Дамблдор!
Эванс довольно улыбалась. Она была уверена, что СОВ по трансфигурации ей удастся без особого труда. Разговор с преподавателем только закрепил в ней эту уверенность, чего нельзя было сказать о Люпине. Юноша как-то сник; перспектива необходимости дополнительных заданий его явно не радовала. Улыбка появилась на его лице только тогда, когда профессор объявил , что заниматься ним будет одна из лучших учениц по его предмету – мисс Эванс.

- Ну вот, теперь тебе придется тратить на меня свои выходные!.. – смущенно заметил юноша. – Почему мне не удаются эти треклятые диаграммы, гриндлоу их побери!..
- Ничего страшного, - улыбнулась Лили, - все равно мои выходные почти безнадежно испорчены – мои подруги дружно сошли с ума. Одна ночи напролет гуляет с Блэком, - Люпин широко улыбнулся, да и в глазах Лили заплясали смешинки, - а вторая безумно ревнует его к ней… и не желает говорить ни о чем, кроме того, какой гнусной предательницей оказалась первая! – Лили весело засмеялась.
- Знакомая ситуация, - подмигнул ей Люпин, - один друг… гуляет ночи напролет… со своей новой подружкой… - Лили хихикнула – второй страдает от своих ущемленных амбиций, а третий прыгает вокруг него, всячески пытаясь заставить его немного развеяться…
- Кстати о «немного развеяться»… как насчет того, чтобы вместе сходить в Хогсмид? – Лили улыбнулась, - посидим в «Трех Метлах», пролистаем курс трансфигурации… если конечно не найдем более веселого занятия… - заметив, что Ремус замялся, девушка поспешно добавила:
- Подумай, мало ли что… Вечером только скажи, идем или нет, ладно?
- Конечно, - Люпин уже справился с минутным замешательством, - я думаю, что вечером будет хорошо. Встретимся в гостиной, где-нибудь часов в девять?

Разговаривая, они незаметно вернулись к гриффиндорскому столу, который уже порядком опустел. Студенты других курсов вернулись на занятия, а пятикурсники разбрелись кто куда.
Мрачный Поттер нехорошим взглядом смотрел на приближающихся Лили и Ремуса. Внезапно юноша поймал себя на ощущении ревности к Ремусу. Его поразило ощущение чувства, которое он никогда раньше не связывал ни с кем из своих лучших друзей. Оно, казалось, сдавливало горло, вызывая легкую тошноту, а мысли в голове внезапно налились тяжестью и ноющей болью отзывались в висках.
Они остановились в нескольких метрах от него и, как ни в чем не бывало, продолжали весело щебетать, совершенно не замечая сидящего за столом Джеймса. Он слушал их легкий треп про дополнительные занятия по трансфигурации и впервые в жизни пожалел, что является одним из лучших студентов курса. Эти занятия он не пропустил бы ни за какие сокровища!
Юноша, считаясь с остатками благоразумия, смотрел не прямо на них, а несколько вбок, чтобы не показаться совсем уж бестактным; однако боковое зрение дотошно выхватывало незначительные, казалось бы, детали – вот Лили убрала невидимую ниточку с мантии Ремуса, вот сам Ремус, смеясь, как бы случайно задел ее руку, вот – ему показалось, или нет? – она послала ему какой-то особый взгляд…
Какой-то жар налился в голове, вытеснив оттуда все разумные мысли. Поттер медленно встал из-за стола, зацепившись ногой за скамью, и даже не заметив этого. Зато это заметила парочка. На лице Лили сразу же появилось неприязненное выражение, она демонстративно повернулась к Люпину; Люпин же, казалось, совершенно растерялся и явно подбирал какие-то слова, то и дело бросая взгляды на Джеймса.

- Джимми! Джимми, я узнал – Нюниус со вчерашнего вечера лежит в больничном крыле! – к мрачному Поттеру подлетел возбужденный Хвост, - Представляешь, его оставили там до СОВ по трансфигурации!
- Хвост, сейчас мне совершенно плевать на Нюниуса, - процедил Джеймс. – Отойди, пожалуйста в сторону… - Ошеломленный Хвост замер, испуганно переводя взгляд с Поттера на Люпина.
Лили внезапно побледнела. Все трое ребят встревожено вперились в нее взглядами.
- Из-звините… мне надо идти… Р-ремус, увидимся в гостиной…вечером… извини..
И Лили почти побежала к выходу в холл.

- Что случилось? – Джеймс, растерявший весь свой гнев, как только между Лили и Ремусом увеличилось расстояние, с недоумением посмотрел на друзей.
- Не знаю, - пожал плечами Люпин, все еще с опаской поглядывая на Поттера.

Хвост виновато сопел.
* * *

Ему снился сон.

Он шел по странному лабиринту. Кирпичная, просыревшая насквозь, кладка стен. Влажная слизь на стенах. Безупречной прочности швы. Десятки поворотов. Зеленоватые от плесени стены. Монолитный каменный пол. И потолок – точно такой же, как и пол.

И – тишина. Ненормальная тишина, пугающая, страшная, выворачивающая сознание тишина.

Делаешь шаг – и босая нога ступает в лужицу мокрой влаги совершенно беззвучно. С мокрого потолка по каплям сочится что-то мокрое и холодное на ощупь. Круглые капли разбиваются о мокрый пол. Не производя ни малейшего шороха. Как будто лицо с размаху залепили ватой… и теперь она не дает четко увидеть… услышать…не дает дышать, сковывая легкие.
Никакой ваты нет. Нет звуков. Нет никаких цветов кроме серой кладки и зеленоватой слизи. И грудь словно скована.
Панический ужас не дает вдохнуть воздух, чуточку отдающий плесенью.

Он идет по бесконечно длинному коридору. Где-то там, в самом конце, должен быть выход наверх. В пронзительно-синее небо, по которому бегут белые барашки облаков…

Но до выхода еще очень далеко. А пока надо брести по мокрому полу… не обращая внимания на кирпичную кладку по обеим бокам… потому что если смотреть, можно сойти с ума.

И еще – кто-то догоняет его сзади. Кто-то бежит, далеко сзади, разбивая мокрые лужицы подземной влаги, неизбежно догоняя.
И надо торопиться… но нет сил бежать. Впереди – бесконечность. И между ним и неведомым преследователем – бесконечность. Но и она постепенно сокращается. Ужасающе медленно… но неизбежно. И осознание этого приносит в истерзанное сознание панический ужас.
Он не знает, кто его страшный преследователь… и что будет, когда он услышит.. нет, почувствует тяжелое дыхание за своей спиной. Не знает, когда это произойдет…и произойдет ли. Он не знает вообще ничего, кроме того, что где-то в конце бесконечности есть распахнутое окно, в которое бьется зеленый ветер…


* * *

- Извините, я…
Пухлая женщина с удивлением смотрела на девушку, которая потревожила тишину комнаты.
- Извините…я хочу навестить.. ээ.. – девушка замялась, вспомнив, что не знает имени. Женщина не заметила заминки, жестом показывая на дверь, ведущую в дальнюю палату.
В данный момент в больничном крыле был только один пациент.

---

Он пошатнулся, и, на мгновение, его рука коснулась осклизлых кирпичей.

«Какая гадость» - брезгливо отозвалось в мозгу.

Взгляд поднялся с зеленоватого пола, скользнув по кирпичам того же цвета.

«Все в лучших традициях Слизерина…»

Впереди был еще один поворот. Очередной поворот в бесконечной череде поворотов. А за ним будет еще один коридор. Или еще поворот. А, может быть, развилка – два поворота и два коридора…
Мысли мутно ворочались в голове, словно ленивые рыбы в илистом болоте, не знавшем рыбака. Одна из них проскользнула к поверхности, небрежно плеснув скользким хвостом.

«Если это сон, то почему все настолько реально?..
Запах, цвета, мысли… чудовищное соизмерение времени-действия… пугающе реалистичная размеренность и обдуманность каждого движения? Чувство отвращения, чувство осознанности, чувство… нет, чувство страха не в счет, оно, бывает, присутствует в снах… не знаю…мне давно не снились сны…
И мысли…сама эта мысль – мыcль во сне? Тoгда какой же это сон!»

Почувствовав, что начинает увязать в переплетениях собственных суждений, он потряс головой, стряхивая наваждение. Сейчас надо было идти вперед – кто бы то ни был его преследователем, он явно не тратил время на сомнения…
Человек почему-то знал это. Казалось, он кожей чувствует состояние своего преследователя… его ощущения - вернее, не ощущения, а расплывчатые и прямолинейные образы – слишком простые, чтобы недвусмысленно толковать. Негативное состояние. Позитивное состояние.
И совершенно четкое стремление как можно быстрее сократить расстояние между ними.

«Значит, моя задача прямо противоположна»

Оторвав руку от стены – оказывается, что все это время он опирался ладонью на истекающую зеленоватой слизью кирпичную кладку – он с угрюмым чувством безысходности шагнул за поворот.

Там не было еще одного коридора. И поворота там тоже не было. Тем более – там, где нет и одного поворота, не может быть двух – развилки.

Две стены серой кирпичной кладки между которыми человек шел все это время – правая и левая - очень аккуратно загибались по пологой дуге, монолитно смыкаясь в нескольких метрах от него. Он стоял в недоумении какую-то долю мгновения, непроизвольно, в неведомой прострации отмечая филигранную работу неведомых мастеров.
Затем сердце, оглушительно ударившись о грудную клетку, вернуло его к реальности, насколько можно было назвать реальностью этот более чем странный сон.

Решение созрело мгновенно – он чувствовал дыхание своего преследователя, чувствовал его через бесконечность, которая лежала между ними, и которая за несколько этих мгновений стала чуточку меньше.

Не раздумывая ни секунды более, человечек бросился вперед, почти ударившись о все так же кровоточащие слизью кирпичи. Руки взметнулись вверх, обнажаясь почти на полный локоть, и пальцы бледной бабочкой заметались по стене тупика.

Лицо человека запрокинулось вверх, в каком-то слепом отчаянии пытаясь зацепиться за малейшую неровность стены, если бы таковая тут оказалась.
Но, вопреки ожиданиям, неведомые ваятели обладали недюжинным талантом. Поверхность стены была совершенно гладкой… невозможно было прощупать места стыков – швы были виртуозно заделаны – чем? Кроме того, неизвестно откуда просачивающаяся слизь сглаживала малейшие неровности… сглаживала бы – если бы, опять же, таковые были здесь.
Тяжелая складка легла между густыми бровями побледневшего лица. В темных глазах совершенно явственно мелькнуло отчаяние. Взявшись за рукав мантии, он поднялся на цыпочки и вытер им пространство стены перед собой, очищая каменную кладку от зеленоватых потеков.

Рукав лопнул в тот же самый момент, когда из-под ногтей, впившихся в шов между двумя кирпичами, брызнула кровь.

* * *

- Что с ним такое?
Она обернулась к женщине, безмолвно стоящей за ее спиной. В широко распахнутых зеленых глазищах рядом с вопросом плескалась легкая паника.
Женщина молча посмотрела на кровать, где, скрючившись, еле слышно стонал темноволосый человек.
- Что с ним?! – еще раз повторила девушка, сорвавшись на яростный шепот.
- По настоянию нашего зельевара – а его компетентность сомнений, я думаю, у вас, мисс Эванс, не вызывает, - мадам Помфи вопросительно изогнула бровь, взглянув на девушку, - после того, как я дала пациенту Особое кровоостанавливающее зелье, ему пришлось принять порцию Специального Грога, предотвращающие побочные эффекты этой сверхдейственной настойки. К сожалению, Грог обладает весьма специфическим действием, - врачевательница неодобрительно поджала губы, - вызывая яркие сновидения. Я думаю, что это результат одного из компонентов, скорее всего, стеблей Златоглазки. Я не ожидала, что он заснет…видимо, это результат Успокоительного зелья. Так или иначе, действие Грога должно закончиться с минуты на минуту. Тем не менее, я не понимаю, как я позволяю вам сейчас находиться здесь…

Девушка с мольбой вскинула глаза и увидела, как лицо врачевательницы тронуло тенью улыбки.

***
В глухом тупике, там, где сырой потолок нависал так низко, что, можно было привстать на цыпочки и вытереть макушкой влагу на холодном камне, уже целую вечность глупый человек пытался сражаться с холодной сыростью кирпичной кладки.
Изорванные рукава мантии мокрыми перьями подбитой птицы устало шевелились при каждом яростном движении тонких бледных рук. Рваные ленты стекали от предплечий к запястьям, навстречу темным ручейкам холодной крови, текущей от пальцев.
Кожа на подушечках пальцев была стерта до пульсирующей плоти. Каменная кладка угрюмо нависала над бледным, покрытом испариной, лицом, не собираясь сдаваться, но тем не менее – на мокром полу лежала совсем небольшая кучка – горсточка – неведомой человеку породы, которая заполняла швы между серыми кирпичами. Цена этой горсточки стекала по запястьям, вздувшимся синими нитками вен. Кровь. Не очень много крови – сколько ее вытечет через десять пальцев? Цена, которую пришлось отдать за выцарапанную породу вокруг одного из камней кладки – сорванные ногти…

Кисти рук, словно полупрозрачные тени, прощупывали стену, тщательно убирая незаметные глазу пылинки и крошки из борозды, обходящей по периметру краеугольный камень.

«В основе любого учения лежит свой краеугольный камень» - вспомнилось человеку. Это сказал кто-то.. когда-то… и где-то… только кто и где?..

Превозмогая боль, он вновь продолжил кропотливый процесс выцарапывания. От малейшего движения беззащитная плоть на кончиках пальцев начинала болезненно пульсировать, а любое прикосновение в той области приводило к болевому шоку. Разум куда-то уходил, оставляя жестокое требование – продолжать работу; а израненное тело, с ноющими сухожилиями, больше похожее на натянутый нерв, продолжало свою работу подобно чудовищной машине.

Вечность, отведенная ему на эту работу, неизбежно сокращалась.

Через какое-то время человек почувствовал – нет, не на ощупь – поверхность его тела была совершенно уже невосприимчива ни к чему, кроме очень сильной боли, которую он узнавал по приглушенным тупым толчкам пульсирующей крови - он проcто почувствовал, как порода поддается усилиям его скрюченных пальцев. Еще чуть-чуть нажать, надавить – и из углубленной расщелины под камнем посыпался на удивление сухой кварцевый песок.
Он, ошеломленно застыв, выдернул пальцы из расширяющейся щели. Светлая струйка песка живо билась о мокроту пола, засыпая обломки камня, выковырянные человеком, напитываясь влагой зеленоватых лужиц, на глазах темнея в полумракe влажного вoздуха тупика.

Он подался вперед, темный ангел, и в глубине темных провалов глаз плескался призрак надежды. Боль израненной плоти была предана забвению – и весь он посвятил истину своего существования процессу содействия вытеканию песка из щелей между осклизлых кирпичей. И песок бежал веселым ручейком, бледным веселым ручейком, обнажая пустоты междурядий.

Человек вцепился пальцами, от которых, как от почти догоревших свечей, остались жалкие огарки, нехотя сочащиеся мутной сукровицей, в темную щель. Большие пальцы обеих рук рычагами уперлись в шероховатую поверхность кирпича, слизь, покрывавшая который, ныне нашла пристанище на обрывках рукава мантии. Восемь пальцев оплели бледной паутиной холодный камень, и человек, зажмурив глаза от неимоверного напряжения, потянул блок на себя. Вены вздулись синими нитями, рвясь о шероховатость каменных стен. Белое лицо запрокинулось вверх, кроша в пыль стиснутые зубы и зажмуривая глаза. Кирпич медленно подался вперед.

От изумления человек разжал пальцы и чуть-чуть не упал на спину. На ногах его удержало подсознательное стремление не терять ни секунды из отведенной ему бесконечности… благо, преследователь был уже сравнительно «недалеко»… расстояние, лежащее между ними, сократилось примерно вдвое… хотя какая разница, стала ли Бесконечность в два раза короче или в три?..

Мысли?.. зачем здесь мысли?!.. Белый песок темнеет, напитываясь зеленоватой слизью…

Он вновь подхватил каменный блок, теперь уже выпирающий из мокрой стены. Подхватил бережно, почти недоверчиво, и вкладывая с это движение осторожную, но мягкую надежду, которая уже имела подобие значения и призрачную тень веса. Пальцы легли на уже знакомые им, незаметные глазу, выпуклости и впадинки и мягко, но уверенно и с силой, потянули на себя.
Если бы в этом сне можно было услышать звуки, то, почти наверняка, слух человека уловил чуть слышный скрежет камня о полупрозрачные крупинки песка. Краеугольный камень, один из бессчетного множества маленьких, зеленовато-влажных составляющих бесконечного коридора его кошмара, нашедшего логическое завершение в образе изящного тупика, медленно выдвигался навстречу лихорадочно бьющемуся сердцу.

Мгновение – и мышцы предплечий напряглись, удерживая на весу серый камень, с одной стороны покрытый зеленоватым налетом. Кирпич еще закрывал своей гранью стену, исковерканную усилиями человечка, и руки судорожно прижимали его к неподвижным собратьям. Нерешительность повисла во влажном воздухе тупика – человек не мог решиться отделить камень от стены.

Сердце, выворачивающее ребра, замерло на мгновение – на то самое мгновение, в которое тонкие бледные пальцы, пауками лежащие на сером кирпиче, потянули на себя, а человек, зажмуривший глаза, сделал шаг назад.

Глаза были зажмурены крепко-крепко, до боли, и ничего не было видно в этой кромешной тьме, где все было пропитано мучительно долгими ударами пульсирующей по капиллярам крови. Темнота и тупые удары в грудной клетке. Человек выдохнул сквозь стиснутые зубы. И испуганно замер, пораженный произошедшим.

В мокром пространстве глухого тупика он услышал свой тихий выдох. Не почувствовал едва заметные колебания, не бледная кожа осязала тихое течение воздуха – он Услышал…

Тяжелое дыхание, спертый воздух, со свистом вырвавшийся из груди, с явственным придыханием…

Он напряг весь слух, которым, казалось, совсем отучился пользоваться в этом чудовищно странном сне – и в его голове отозвались нарастающие звуки падающих мокрых капель, журчание полувидимых ручьев на холодном полу, заунывный и вкрадчивый шепот подземелий и еще какие-то неведомые, поющие, чистые звуки, доносящиеся из стены перед его зажмуренными глазами.

Он медленно взмахнул ресницами, поднимая набрякшие от усталости веки.

Серое тело стены, истекающее влагой, кровоточащее темно-зеленой слизью, словно шкура чудовищной змеи, испещренная таящим безумие орнаментом кирпичной кладки, зияло ослепительной раной – отвратительным для нее шрамом, позорным рубцом.
Яркой звездой сияло в серости стены маленькое отверстие с изумительно ровными краями, роняющее прямые лучи белого света прямо на мокрый пол. Свет рождал причудливые тени и коридор, уводящий в бесконечность, наполнился странными шепотами и вздохами.

Человек медленно дотронулся искалеченными пальцами до ослепительного отверстия. Свет и звуки опьянили его, ему показалось, что он сейчас растворится в этом неземном сиянии…
Даже тонкая рука с цветами раскинутых ладоней не смогла пролезть в четырехугольное оконце, оставленное маленьким, но чудовищной ценой добытым камешком.

---

Одним прыжком отшатнувшись от отверстия, человек вымеренным движением выбросил вперед пальцы обеих рук. Эмоции куда-то пропали – осталось чувство слепой ярости и холодной ненависти к факту невозможности пройти через стену, пробиться сквозь мокрую кладку мрачного коридора, слиться, воссоединиться с источником ослепительного света, возвращающего жизнь в этот богом забытый мир его странного сна.

Пальцы узловатыми крючками впились в ровные края проделанного отверстия. Немыслимо выгнувшись назад, человек совершенно молча и – приготовившись превратить зубы в хрустящую на деснах крошку – сделал рывок на себя, вкладывая в это движение всю свою силу и отчаяние, вкупе с яростью и злобой…

Он был готов пробить эту стену насквозь, разрушить ее до последнего камешка… он, не раздумывая, схватился бы сейчас в яростной схватке со своим неведомым преследователем…. Он свернул бы горы, он сделал бы все, что бы не потребовалось… только для того, чтобы ему позволили проникнуть за эту стену…

Миллионы мгновений складывались в немыслимо долгую секунду?.. минуту?.. час?.. Вечность? Время отмеряло неведомые деления, совершая свой необратимый круг, конец которого наступит вместе с Миром Материальным, а человек застыл в своей отчаянной позе, готовясь вершить невозможное. Тонкие бледные пальцы, растворяющиеся в лучах света, била крупная дрожь, и человек, собрав все стремления в тугой комок, сотрясающий грудь, сделал отчаянный рывок.
Каменная кладка шкуры чудовищной змеи коридора, изуродовавшая ему пальцы, неподвижная, неприступная, рассыпалась, как гнилая ткань. Ровные линии стены с оглушительным грохотом падали на сырой пол. Маленькие кирпичи сыпались на ноги человеку, но он не замечал их – руки, кожа которых висела рваными лоскутами, прикрывали глаза от ослепительного потока света, который с каждым биением сердца становился все ярче и ярче.
За его спиной, на расстоянии вытянутой руки, в последнее мгновение своего существования, неслышно в нарастающем грохоте разваливающегося подземелья, выдохнул неведомый его преследователь, почти догнавший свою жертву, но не успевший сделать завершающий шаг.

Человек, ослепленный белым сиянием, не видел, как осыпался в никуда коридор, приведший его из бесконечности. Не видел, как сделавшись едва видимой тенью, затем сгинул в небытие неведомый его преследователь, до последнего момента стремящийся дотянутся до скорчившегося силуэта…

Безжалостный свет прожег тело до позвоночника, выплавив глаза и сорвав кожу. Изломанная фигурка застыла в белой бесконечности, чтобы спустя мгновение раствориться в ней без остатка, как и все остальное.

Но всепроникающий свет внезапно сменился другим – и человек осмелился приоткрыть уже несуществующие глаза.

Откуда-то высоко-высоко сверху, тонкими потоками струились медово-золотистые лучи, бронзовыми бликами оседая на истерзанном теле. Теплые потоки, казалось бы, осязаемого света ласкали нежными прикосновениями; неведомая песня звучала в пространстве, милосердно притушившем ослепительную белизну бесконечности…

Бронзовые лучи тонкими лучиками заслонили окружающую безжалостность, ровными потоками свисая с неведомой высоты… заботливо укрывая от боли, приносящей чудовищные страдания слабому человечку.

…Спасительный свет… желанный свет… божественное сияние… спасение… жажда… прикоснуться к нему…дотронутся на мгновение…

Человек тяжело поднял руку и потянулся к бронзовому водопаду лучей. Тонкие пальцы почти дотронулись до мерцающего сияния, когда силы оставили обломок человечка и руки двумя изломанными веточками упали вниз.

* * *

- Он просыпается, деточка. Всего лишь просыпается. Эффект зелья заканчивается и нашему потерпевшему пора приходить в себя… - пухлая женщина в круглых очках успокаивающе положила руку на плечо рыжей девушки, которая, казалось, не слышала этих слов. Испуганно вжимаясь в спинку кресла, она широко распахнутыми глазами смотрела на невнятно простонавшего больного, который несколько мгновений назад чуть было не схватил ее за волосы. Неподвижно лежавшая до того времени рука совершенно внезапно поднялась и, потянувшись к лицу девушки, сделала хватательное движение, на какие-то дюймы не достав до прядей волос.
Человек, лежащий на больничной кровати, беспокойно дышал, стискивая длинные пальцы, теперь лежащие на светлом покрывале. Ресницы внезапно затрепетали, словно под порывом случайного ветерка, и больной зашелся сухим надрывным кашлем.

- Знаешь что, милая… Давай-ка ты заглянешь через часик-два, когда он окончательно придет в себя?.. – не терпящим возражения голосом произнесла врачевательница, мягко, но решительно, помогая девушке выбраться из кресла. – Если, конечно, захочешь… - уже тише произнесла она, заглядывая в широко распахнутые, ничего не понимающие от испуга глаза.
Неверными шагами, как если бы ноги не слушались ее, Лили направилась к выходу из больничных покоев.

* * *

- …Так вот Сьюзен два месяца назад призналась мне, что ей нравиться Амос Диггори с седьмого курса, представляешь? Она ужасно хотела, чтобы он пригласил ее на Святочный Бал на Рождество, а он пригласил свою однокурсницу, ну, эту зануду в очках, Ми…
- Кэйти, милая, подожди, при чем тут Диггори со своей подружкой? Я, кажется, что-то пропустил…
Кэйт Патил ошеломленно остановилась, впрочем, не выпустив руки Блэка. Ее глаза изумленно округлились:
- Как это при чем? Ты меня что, совсем не слушаешь? Сьюзен влюблена в Диггори еще с четвертого курса!..
- Какая Сьюзен?.. – недоуменно произнес Блэк.
- Какая Сьюзен? Ну ты же знаешь Сьюзен Фолкин с Пуффендуя?
- С Пуффендуя?.. – удивленно переспросил гриффиндорец. – Нет, понятия не имею, кто такая Сьюзен…
- Ты действительно не слышал, о чем я говорю?!.. – возмущению девушки, казалось, не будет предела. Разжав пальцы, она выпустила руку Блэка и, отскочив на несколько шагов, изумленно разглядывала своего спутника. – О чем ты, в конце-концов, думаешь?!..

Сириус Блэк, последние пять минут размышлявший о том, каким забавам можно будет подвергнуть Нюниуса, чтобы порадовать Джимми, совсем закисшего от своей безнадежной влюбленности, молниеносно прогонял в голове возможные пути достойного выхода из ситуации. Слова упорно не желали находится; а извиняться в своей жизни Бродяга привык только перед двумя людьми, и Кэйт Патил к ним не относилась.
Однако ситуация требовала незамедлительного разрешения, и разрешиться она должна была не негативно – девочка просто-напросто была приятной… и целовалась она… вполне… - внезапно вспомнилось Блэку. Последняя мысль вызвала приятные ощущения и смутное желание вспомнить чудесный вкус этих мягких губ.

Девушка, возмущенная подобным невниманием к вещам, которые, по ее мнению, заслуживали в глазах собеседника немалого интереса, гневно взирала на молодого человека, застывшего в грациозной позе. Возмущение захватило ее настолько, что она пропустила момент, когда он едва уловимым движением сократил разделявшие их шаги, оказавшись вплотную в ней. Тонкие аристократичные пальцы легко коснулись ее лица. Сердце остановилось в то самое мгновение, когда глаза цвета летнего неба, раскинувшегося над ними, бездумно утопили в себе ее взгляд вместе с застывшим в нем гневом, а теплые губы осторожно коснулись ее губ – мягких и покорных…

* * *

- Ты только посмотри на Бродягу, Луни! Как был без всякой совести, так и остался… Целоваться с девушкой на ступеньках Главного Входа на глазах у половины школы!..
- Ты прав, мой дорогой друг, сие деяние обречено на непонимание и осуждение народными массами, а участники сего действа будут подвергнуты оными массами всяческим гонениям… - голос говорящего был исполнении искренней печали и звенел праведной скорбью.
Поднимающиеся по крыльцу мимо двух друзей девчонки захихикали и, переглядываясь, прошли в здание школы.
Ремус Люпин, заинтересованно проводив их взглядом, не выдержал и, откинув наигранный тон, рассмеялся:
- В любом случае, Сохатый, нам с тобой подобное в обозримом будущем не грозит…
Джеймс, мгновенно погрустнев, вздохнул и положил руку на плечо товарищу:
- И что-то подсказывает мне, Луни, что я переживу это гораздо болезненнее…

Люпин, встряхнув головой, повернулся к Поттеру и взволнованно произнес:
- Джимми, сегодня за обедом профессор Дамблдор назначил мне дополнительные занятия по трансфигурации…
- И? – равнодушно произнес Поттер, который был в курсе их разговора, о чем Люпин, впрочем, не знал.
- И… понимаешь, у него нет времени заниматься со мной…он семикурсников к ЖАБА готовит…
- Ну и? – снова произнес Поттер, с преувеличенным вниманием разглядывая куст шиповника за спиной своего товарища.
- В общем… - замялся Ремус, - в общем, он сказал чтобы со мной занималась Эванс.
- Лили, – констатировал Поттер. - Лили Эванс, Луни.
- Ну да. И я подумал, а вдруг ты будешь против? – Люпин явно пытался поймать взгляд Поттера, но тот смотрел куда-то ему за спину.

- Да в общем-то, с чего бы мне быть против? Я, в отличии от тебя, Луни, трансфигурацию знаю вполне прилично... и МНЕ дополнительные занятия с Лили Эванс не нужны, - ровным голосом произнес Поттер. С какой-то странной интонацией он добавил:
- Без обид, Луни, но тебе даже дополнительные занятия не помогут сдать СОВ, так что желаю удачи!.. – в последних словах можно было явственно уловить злорадство.

Изумленный Ремус с недоумением смотрел на удаляющуюся спину Джеймса.



* * *

Поцелуй длился уже, казалось, целую вечность. Но эта вечность замерла на теплых губах Сириуса Блэка.
Она почти сразу закрыла глаза. Невозможно было держать их открытыми, когда на ресницы ложилась чувственная истома его нежности. Едва слышное дыхание. Биение его сердца под материей мантии. Можно было почувствовать, как мягко и осторожно его уверенная и сильная ладонь лежит на ее затылке, а пальцы осторожно перебирают темные пряди ее волос.
Ей тоже хотелось пропустить сквозь пальцы иссиня-черные шелк его волос. Но ее руки робко лежали на его груди, судорожно цепляясь за мантию, и не было ни малейшей возможности их поднять.
Один раз она попыталась открыть глаза. Длинные ресницы дрогнули, взлетая вверх, и ее подернутый поволокой взгляд поднялся к его лицу. Его встретило безжалостное июльское небо, навсегда поселившееся в глубине его глаз. Он не закрывал их. Он смотрел на нее и не в ее силах было выдерживать этот взгляд.

Но вдруг его руки разжались. Круг объятий был разорван. Какая-то чужая отрывала его от нее, забирала его, отдаляла их…

* * *

Девочка целовалась ну очень хорошо. Для пятикурсницы. Только ужасно нервничала от того, что целуется с ним – аж до дрожи в коленках. Ночью он этого не заметил – она лежала на диванчике, а он целовал ее, стоя на полу, на коленях. А сегодня у нее ноги прямо-таки подкашиваются.
И тает, буквально тает от переполняющих ее чувств. Ну это, конечно, как всегда… влюбилась, как кошка. Все они… как кошки.

Сириус Блэк наслаждался создавшейся ситуацией. Сегодня – впрочем, как и всегда – он выглядел эффектно, позу успел принять самую что ни на есть грациозную, девочка, с которой он целуется на глазах доброй четверти школы – симпатичная и настроение – выше некуда. Если бы не ее глупый треп по поводу отношений между красавчиком Диггори и какой-то там из ее подруг, то ее шансы повысились бы еще на несколько позиций. А вообще, загадывать не надо. Вот завтра вылазка в Хогсмид… вот и посмотрим.

Краем глаза гриффиндорец скользнул по глазеющим студентам. Возмущенные девичьи лица он заметил с самодовольной усмешкой, наигранно-безразличные взгляды парней – отмел с полным презрением, а вот вид смеющихся друзей чуть было не побудил его к нахально-радостной улыбке.

Внезапно Джеймс развернулся и почти побежал прочь от Люпина, застывшего с совершенно растерянным выражением лица. Это было уже ни на что не похоже, и ни на шутку встревоженный Блэк осторожно отстранился от девушки.
- Кэйти, милая… извини, встретимся в гостиной, ладно? – даже не убедившись, что она уже поняла смысл сказанного, Блэк развернулся и рванул наперерез Поттеру.

* * *
Он ушел.

Кэйт стояла на том же месте, держа руки перед собой, словно бы Блэк все еще оставался рядом с ней. Приоткрытые губы еще чувствовали на себе вкус его поцелуя, и сознание, разомлевшая под воздействием его нежности, еще отказывалось трезво воспринимать действительность.

- Патил, не сходи с ума, - послышался сзади веселый голос. Та самая Сьюзен Фолкин, про которую она рассказывала ему, и еще одна ее подружка. – Что, Блэк совсем околдовал, да?

Кэйт с легкостью рассмеялась.
- Время сходить с ума, Сьюзен! В конце-концов, мы заканчиваем пятый курс… пора уже и отношения какие-то заводить, - она подошла к девчонкам, - может быть прогуляемся к озеру?..
- Почему бы нет, Кэйти? – отозвалась Сьюзен. Ее подружка согласно кивнула, и девушки не торопясь направились по каменой дорожке.
- Так значит слухи все-таки оказались правдой? – лукаво спросила Сьюзен у Патил, - Нашлась счастливица, на которую Первый Красавец Хогвардса положил взгляд? – и не дожидаясь ответа вдохновлено продолжила:
- А вообще, честно говоря, я, конечно, завидую… Думаю, мы все тебе завидуем, - ее подружка весело хихикнула. – Наверное, теперь у тебя появиться много… недоброжелателей. Но, - Сьюзен вдруг остановилась и посмотрела Кэйт прямо в лицо, - на нас ты можешь рассчитывать.
Кэйт, смущенно порозовевшая, но буквально излучающая самоуверенность во время всей непродолжительной речи пуффендуйки, совершенно растерялась. Она еще не думала о сложившемся положении с этой точки зрения – весь сегодняшний день и остаток предшествующей ночи она упивалась осознанием того, что дотоле неприступный гриффиндорец теперь всецело принадлежит ей. Казалось, ее положение в школьном обществе должно взлететь чуть ли не до небес – как же, девушка одного из самых популярных парней Хогвардса!
Но даже сама Патил не могла не согласиться с пуффендуйкой. Истинное положение вещей только сейчас развернулось перед ней, совершенно смешав все мысли, но Староста Гриффиндора быстро справилась с ситуацией.
- Сьюзен, милая, спасибо… - девушка благодарно обняла подругу. Неожиданная поддержка принесла Кэйт некоторое облегчение. – Я и не думала, что…
- Ох, да пустяки! Ты же понимаешь, я трезво оцениваю свои шансы… в общем-то, не очень в них нуждаясь… - улыбнулась Фолкин. – Блэк – это явно не мое… А здравомыслящему человеку не стоит гнаться за миражом, не так ли? Другое дело ты… - тут она сменила тон на заговорщицкий:
- Кэйти, ну в общем…. Ты расскажешь?

Довольно закусив губу, Патил улыбнулась собственным мыслям:
- Конечно. Что именно ты хотела бы услышать?

* * *

Питер Петтигрю, мелко семеня ножками, неловко пересекал холл. Всего лишь на минутку он присел, чтобы попробовать кусочек чудесного пудинга, который он не успел съесть, бегая в поисках информации о этом сморчке-слизиринце, а его друзья уже исчезли! Сириус вообще пропал неизвестно куда, но ведь Джеймс и Ремус были совсем рядом и могли бы немного подождать… Ну что же было делать, если пудинг выглядел таким аппетитным!
В очередной раз коря себя за обжорство, Питер вытянул шею и попытался разглядеть своих друзей среди школьников, бродящих перед выходом из Хогвардса. С высоты своего роста ему было трудно осуществить задуманное, и, положившись на авось, Питер решил поискать их за пределами школы, зная, что Джеймс и Ремус предпочли бы проводить время на улице, чем в поднадоевших помещениях школы.
Пропихав себе путь среди массы входящих и выходящих – несмотря на усердные телодвижения, удалось это с некоторым трудом – Питер вылетел на крыльцо Хогвардса.
На автомате он начал спускаться по многочисленным ступеням, когда вдруг его негромко окликнули сверху. Развернувшись, Петтигрю зашарил подслеповатыми глазками по школьникам и увидел Ремуса Люпина, призывно махнувшего ему рукой.
- Ремус, куда вы пропали? – обиженно произнес Питер, взбираясь обратно, вверх по ступеням. – Могли бы и подождать…
- Питер, ждать тебя, когда ты присел за стол – дело почти безнадежное, - отмахнулся тот, - Хотя не спорю, пудинг был неплох…
- А где Джеймс? Вы уходили вместе? – Петтигрю задрал лицо вверх, ловя взгляд оборотня, но Ремус глядел куда-то на лужайку. Проследив направление его взгляда, Питер увидел в ярдах шестидесяти двух своих друзей – Поттера и Блэка, причем Блэк тряс за плечи Джеймса, что-то ему говоря. Джеймс же стоял неподвижно и молчал, смотря себе под ноги.
- Питер, пойдем в библиотеку? – равнодушно предложил Люпин. – Все равно, делать сейчас нечего...
- А что случилось? – было видно, что Питера обуял живой интерес к ситуации, разворачивающейся на лужайке, где движения Блэка стали более энергичными и яростными, а рядом уже приостановились несколько нечаянных свидетелей, явно одолеваемых любопытством.
- Джимми немного не в себе… - нехотя ответил Люпин, - Дамблдор назначил мне дополнительную трансфигурацию под руководством Лили Эванс. Пойдем, Хвост, - он подтолкнул Питера к дверям.
Питер покорно поплелся за товарищем, то и дело оборачиваясь на действо, разворачивающееся на лужайке.

---

Если на свете и был человек, в душе которого царил совершеннейший сумбур, и не имеющий возможности верно разобраться в своих чувствах, то это и был он – Джеймс Поттер.

Джеймс и сам не знал, что на него нашло. Сегодня это случилось в первый раз – и почти сразу же повторилось. Тогда, в Большом Зале, сидя за столом и прислушиваясь к их разговору, он поймал себя на совершенно необъяснимой ревности – ревности к Луни?! Да скажи ему кто это вчера – он бы расхохотался…вернее бы, не расхохотался, а, без раздумий, достал бы палочку и наложил пару-тройку крепких заклятий на шутника.
Луни. Ремус. Один из немногих людей…ну или, не совсем людей… которым он доверял. Его друг. Лучший друг, если не считать, конечно, Сириуса. Ревновать к нему Лили?
Тем более он знал отношение Луни к Эванс. У них были самые обычные приятельские отношения. Ничего особенного, даже на руку ему, Джеймсу, - так было удобнее узнавать некоторые ее привычки и вкусы. Ремусу она, без сомнения, доверяла, хотя их общение сводилось к случайным встречам на переменках и в гостиной Гриффиндора. Вроде бы какая-то из ее подруг положила на него глаз…или на Сириуса, он уже не помнил. Тем более, безукоризненно вежливый Ремус ни за что бы на положил глаз на девушку, по которой столько времени сохнет его лучший друг.
Ничего особенного – он никогда и не придавал такого значения их поверхностной дружбе. Но сегодня за обедом…
Грудь словно обожгло каким-то неведомым жаром. Нечем было дышать. Удушливой волной поднялся гнев – и разлился вместе с кровью по всему телу, пробираясь в мозг и затмевая здравые мысли. Хотелось схватить, раздавить, уничтожить….
Джеймса передернуло от отвращения. Судорожно сглотнув он почти обернулся назад, на крыльцо, где остался стоять в недоумении его друг – но переборол себя.
Хвала Мерлину, это началось так неожиданно – и быстро кончилось. Тяжелая волна схлынула, как будто бы ее и не бывало.

Схлынула, чтобы в самые короткие сроки вернуться.

Да, второй раз это случилось только что, на крыльце. Он с ужасом ощутил, как ЭТО снова просыпается в нем. Всеми своими силами он пытался скрыть это, сдержать в себе, но каждое слово, сказанное Ремусом, рушило все барьеры, которые возводил в неравной борьбе его разум, и Джеймс не нашел ничего лучше, чем уйти, не дожидаясь, когда удушающий гнев выплеснется наружу.
Даже сейчас в нем все еще кипели отголоски этой волны…но теперь они мешались с обидной грустью. Безнадежное, безответное чувство отнюдь не способствовало погашению глупой ревности, и Джеймс с печалью констатировал это. Он знал, что Ремус ни в чем не виноват… что он напрасно обидел eго… но ничего не мог поделать с собой.

Ровными шагами он пересекал зеленую лужайку, пренебрегая дорожкой, пробегающей буквально несколькими ярдами левее. На лице дергался какой-то мускул, а воротник мантии мешал дышать. Резким движением вскинув руки, дрожащие от гнева, Поттер попытался расстегнуть неподдающийся воротник – и когда его усилия не увенчались успехом, со злобой рванул материю, с мясом отрывая пуговицы. Пластмассовые кружочки с обрывками ниточек в маленьких дырочках пригоршней полетели в траву.

- Джимми!

Кто-то толкнул его в плечо, принуждая развернуться. Окончательно взбешенный Поттер шагнул в сторону, разворачиваясь к нахалу и попутно запуская руку в карман мантии, где лежала его палочка.

* * *

- Джимми!

Запыхавшийся Сириус Блэк догнал Джеймса, странно бредущего по зеленой, коротко подстриженной траве. Коснувшись его плеча, он развернул Поттера к себе, но тот неожиданно вывернулся, и шагнул к нему, на ходу вытаскивая палочку. Глаза за стеклами очков горели бешеной яростью, казалось, не узнавая Блэка.
Сириус мгновенно нащупал в рукаве свою волшебную палочку.

- Экспеллиармус!

Спокойно засунув обе палочки в карман, Блэк положил обе руки на плечи Джеймса и, легонько сжав пальцы, спросил:
- Джимми, что с тобой? Что случилось?

Волна гнева схлынула.
Мгновенно обмякший Поттер вцепился в руки Блэка, чуть не повиснув на них. Глаза, на дне которых плескалось отчаяние, зацепились за взгляд товарища:
- Сириус… Сириус, я не знаю, что со мной происходит… Сириус…

Это звучало, как мольба о помощи, и Блэк ощутимо напрягся. Поддерживая Джеймса, он увидел а расширенных зрачках отражение собственных глаз, и почувствовал, как внутри него нарастает паника.

- Джим, что такое? Тебе нужна моя помощь? Почему ты не сказал мне? – тревога уже полностью овладела Блэком. Поттер, окончательно обмякнув, повис на его руках, и Сириусу приходилось прилагать немало сил, чтобы удержать его в вертикальном положении.

Тихо засмеявшись, Джеймс произнес:
- Дамблдор назначил для Луни дополнительные занятия по трансфигурации… он сказал, что без них Ремус не сдаст СОВ.. ты представляешь?..

- И что? Ремус отказался? Или старикан предложил заниматься с ним нам с тобой? Ты против? – испуганный Сириус пытался нащупать суть проблемы, перебирая всевозможные варианты. Предположение, что профессор мог предложить им с Поттером, лучшим ученикам курса, позаниматься дополнительно с Ремусом, казалась ему вполне возможным.

- Нет, нет, Сириус… Он сказал, что с Ремусом будет заниматься Эванс… Представляешь, Сириус? Два дня дополнительных занятий... с отстающим стариной Луни… - тихонько засмеявшись, Поттер почти сполз на землю.

- Джимми…Сохатый… ну ты что… это всего лишь дополнительные занятия по трансфигурации…ничего особенного… - успокаивающе произнес Сириус, восстанавливая вертикальное положение своего друга, хотя ему очень хотелось завопить «Джеймс, прекрати нести чушь!!!». Держа в руках обмякшее тело друга, он чувствовал, насколько тот близок к истерике. Перенапряжение, эмоциональный срыв – и теперь Блэка прикидывал, чего можно ожидать от Поттера сейчас. Несколько раз глубоко вздохнув, он продолжил:
- Это же Ремус – наш милый, старый добрый умница Луни… К тому же он прекрасно знает о том, как ты относишься к Лили… Джимми?

Поттер бросил ему взгляд, полный безнадежности и разрывающего сердце отчаяния. Затем он опустил глаза на землю. Спина, обтянутая черной мантией, странно затряслась, и вконец перепуганный Сириус пoдтянул его к себе, тыльной стороной ладони приподнимая лицо.

По щекам Поттера текли теплые капли слез.

Сириус почувствовал, как где-то внутри него зарождается бешенство. Немногие могли похвастаться тем, что выводили его из себя, но этот полоумный влюбленный придурок только что сделал это!
Рывком поставив Джеймса на ноги, он с силой, до боли, сжал его плечи.

- Сохатый, - яростно зашипел он, - немедленно приходи в себя, слышишь? – он встряхнул Поттера. – Ты меня слышишь?!

Молчание. И взгляд – безвольный, поникший, и мокрые дорожки по лицу.

- Ч-черт! Я убью Люпина! – отчаянно выкрикнул Блэк, еще несколько раз встряхнув Поттера. – Джимми!

- Сириус… я ничтожество… она не замечает меня… она не желает разговаривать со мной.. – тихое, невнятное бормотания мотающейся взъерошенной головы. – Я ничтожество…

- Я убью Эванс!!!! – взревел Сириус, - ты слышишь меня, Сохатый?

- Я недостоин ее… я ничтожество… - голос без малейшего выражения. Истерия Поттера проявилась во всей красе.

- Джимми!!! – все себя от бешенства, Сириус коротко размахнулся и залепил хорошую оплеуху своему лучшему другу.

Над поляной пролетел дружный вздох. Голова Поттера дернулась и безвольно поникла на шее.

Сириус только сейчас заметил, что за выяснением отношений пропустил момент, когда вокруг стали собираться зрители. Теперь их окружала небольшая толпа студентов, среди которых он с неудовольствием заметил несколько слизеринцев, теперь злорадно ухмыляющихся.

- Джим, идем в спальню, - приобняв безвольного Поттера, он, фактически таща его на себе, направился к школе. Толпа предусмотрительно расступилась, разомкнув свое кольцо.

Никогда еще Сириус Блэк не был так зол.
* * *

- Мэри!

Светловолосая девушка обернулась, ища взглядом кричащую. Кричала рыжеволосая, запыхавшаяся от бега пятикурсница, заулыбавшаяся, когда блондинка увидела ее.

- Мэри, о, Мэри!.. – с чувством облегчения выдохнула Лили Эванс, обняв ее, - Мэри, если бы ты знала, где я только что была…
- Лили, - Эббот выглядела удивленной, - мы искали тебя после обеда. Куда ты пропала? Рассказывай…
- Мэри, милая… Петтигрю сказал, что тот мальчик с Слизерина…
- С которого вчера Поттер на пару с Блэком сняли подштанники? – полувопросительно-полуутверждающе произнесла блондинка, сдерживая смех.
- Да, и я считаю, что они не имели права так с ним поступать, - отрезала Эванс. – И не думаю, что такое можно поощрять.
- Не будь занудой, Лили!.. – звеняще рассмеялась Мэри, - Ребята просто веселились!..
- Ах, ну да, - с сарказмом произнесла девушка, - они такие веселые, такие милые… особенно Блэк!.. – раздраженно встряхнув плечами, она повернулась к подруге спиной, скрестив руки на груди.
- Лили… - нерешительно начала Мэри, дотрагиваясь до плеча разобиженной девушки, - Лили, ну не дуйся…ну пожалуйста! – явно перебарывая себя, она произнесла:
- Лили… я тоже думаю, что они не должны были так делать…но пойми…
- Ладно, забудь. – Лили повернулась лицом к растерянной блондинке, - все нормально. Пойдем в гостиную?
- Конечно, - улыбнулась Эббот, берясь за протянутую руку. Мысль о том, чтобы расспросить Лили о том, где же она провела все это время и почему она вспомнила того недотепу с Слизерина, как-то сама собой улетучилась из ее головы

* * *

Лили крепко-накрепко решила для себя: она никому не расскажет о том, что она просидела столько времени в больничном крыле. Раз студенты так относятся ко вчерашнему происшествию – это их дело… но даже тень этого не должна падать на нее, Лили. Жертва-жертвой… но она ничего не должна этому мрачному пареньку, который чем-то не глянулся Поттеру с Блэком.
При мысли о неразлучных друзьях в голове Эванс потихоньку закипело бешенство. Некоронованные Короли Пятого Курса, Первые Красавчики Школы, Лучший-Игрок-в-Квиддич и Мистер-Синие-Глазки – как же ей надоели глупые вздохи и восторженные восклицания студенток, умирающих по двум гриффиндорцам!..
На их фоне немножко терялся еще один их друг – Ремус Люпин.

Лили улыбнулась.

- Мэри, - неожиданно обратилась она к подруге, - что ты думаешь о Люпине?
- О Люпине? – удивленно переспросила не ожидавшая вопроса Эббот, - ну, я не знаю… в каком смысле?
- В общем смысле, - пояснила Лили, с интересом глядя на подругу, - ну так что ты о нем думаешь?
- Ну, во-первых, он симпатичный, - Мэри загнула один пальчик.
- Так, - согласно кивнула Лили, сдерживая улыбку, - продолжай…
- Он хорошо учиться и он староста – это два, - Мэри вопросительно посмотрела на подругу. Та согласно кивнула, и девушка продолжила:
- Он лучший друг самых популярных мальчиков школы… - Лили нахмурилась, и Мэри закончила мысль:
- Хорошая компания - и это тоже немаловажно – это три. Ну, это, естественно, в общих чертах… но, по-моему, довольно-таки точно. А почему ты спросила?

Лили улыбалась. Лили смеялась. Она сама не знала, почему ей было так весело и легко, и почему только сейчас она заметила, как красивы окрестности Хогвардса…
* * *

Сириус затащил Поттера в пустую аудиторию на третьем этаже и бросил обмякшее тело, находящееся, впрочем, в полном сознании, на один из столов.

Поднимаясь по лестнице он ощущал на себе удивленные взгляды студентов и слышал перешептывание, густым жужжанием повисшее вдоль стен. Судя по всему, общественность гадала – кто из них больше сошел с ума – Блэк или Поттер, и что вызвало такие невероятные последствия – проклятие или какое-либо из Заговоренных Зелий. Благо, лицо Блэка зарывали длинные пряди волос, и никто не увидел почти по-девичьи пунцовых щек.

Но теперь они были одни в этой пустой комнате, и Блэк собирался кое-что выяснить.

- Джеймс Поттер!! – в этой аудитории, где не было ничего кроме ряда столов со скамьями и грифельной доски, голос Блэка звучал резко и страшно, - Немедленно объясни что с тобой случилось!
Тело приподнялось и довольно-таки уверенно устало на пол.
- Ну? – нетерпеливо и с угрозой повторил Блэк, нащупав в кармане мантии волшебную палочку – уж слишком неопределенным было лицо Поттера.

Тело неторопливо подняло руки и осторожно ощупало лицо.

- Блэк, тебе повезло, что мои очки ты сломал с самого утра… - негромко, но, в принципе, спокойно произнес Поттер, - И вообще… зачем было в морду бить? Так бы разобрались… - Джеймс поднял руки к горлу, пытаясь соединить разорванные края воротника.

- Репаро! – произнес Блэк, направив палочку на его мантию.

- Туговато, - поморщился Джеймс, - но все равно…спасибо. И за то, что утащил меня оттуда.
- Все в порядке? – Блэк подошел поближе, - Может все-таки объяснишь теперь – спокойно и внятно - что у вас там произошло?

Джеймс глубоко вздохнул – совершенно нормальный Джеймс, с радостью констатировал Блэк – и, взглянув ему прямо в лицо, тихо произнес:
- Все. Я сошел с ума, Сириус. Я ревную Лили Эванс к Луни.

- К Ремусу?! – Блэк по-настоящему удивился, - ты все-таки серьезно?!

Джеймс запустил руки в волосы, встрепав и без того торчащие локоны. Повернувшись к окну, он тихо застонал сквозь стиснутые зубы.
- Мерлин мой, Бродяга, я не знаю, что со мной творится!.. Мне кажется, что я бы и к тебе ревновал…если бы ты давал повод.
- Ну тут ты можешь не волноваться, - криво ухмыльнулся Блэк, - она мне симпатизирует едва ли больше, чем тебе…
- Вот именно! – резко обернулся Поттер, - Она терпеть меня не может… Может быть именно от этого я и ревную… Они же подружились – не так давно и не так крепко…но тем не менее, он слышит от нее слова приветствия, а мне достаются колкие замечания и презрительные взгляды!..

- Порой мне кажется, что она опоила тебя приворотным зельем… - сокрушенно вздохнул Сириус, - Если бы она тебя терпеть не могла, я бы так и подумал…
- Брось, Бродяга, - отмахнулся Джеймс, - просто она – единственно стоящая девушка во всей этой школе…. И она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стоящая девушка. – он сделал ударение на этом слове. Привычным жестом снова взлохматив волосы, он продолжил:
- Сириус, мы не очень много говорили с тобой об этом… Я никогда не испытывал ничего подобного – мне не надо от нее мимолетного поцелуя или слепого обожания…. Если бы она решила подарить мне случайную ночь – Сириус, я бы не согласился! – Поттер в возбуждении метался по классу. - Мне нужна она ВСЯ – до кончиков ногтей, со всеми ее капризами и странностями, нужна для того, чтобы я всегда – ты слышишь? ВСЕГДА – был рядом…
Сириус угрюмо молчал.

Поттер, казалось, выдохся от лихорадочного монолога. Он продолжил уже тише, и голос его казался усталым:
- Сириус, если она не будет со мной – я переживу… но если она будет с другим…
- Не завидую я ее избраннику, если только это будешь не ты… - криво ухмыльнулся Блэк, рассматривая безупречной формы ногти на своей руке. Поттер, развернувшись к нему лицом, решительно сверкнул глазами:
- Ты все понял правильно… - замолчав на несколько мгновений, он неожиданно дернулся, словно бы вспомнив что-то:
- Мерлин мой, это какая-то одержимость! Мне немедленно надо помириться с Луни!.. Оо, как же тупо я себя повел… - он страдальчески поморщился, коснувшись ладонью лба. – Надеюсь, он поймет меня правильно…

- Конечно, поймет! – Сириус хлопнул ладонью по плечу Джеймса, - если ты ему все объяснишь так же, как и мне. Только давай договоримся, что кидаться никто ни на кого не будет… - он расплылся в широкой улыбке, - нам еще твой синяк сводить…
- Мой что?.. – переспросил Поттер, дотрагиваясь до скулы. Сдавленно зашипев, он отдернул пальцы:
- Бродяга, чтоб тебя!.. Разве можно так поступать с друзьями?..

В ответ ему раздался жизнерадостный смех, настолько искренний, что Поттер не мог не расплыться в ответной улыбке.

* * *

- Здравствуйте… а к нему.. можно?..
- Конечно. Он только что поел. И я не думаю, что он скоро уснет, - улыбнулась сквозь стекла очков Мадам Помфи, - он выспался, боюсь, на несколько дней вперед.
- Тогда я… ненадолго… - девушка проскользнула мимо врачевательницы в дольнюю палату.
- Ненадолго, так ненадолго, - согласилась та, проводив стройную фигурку насмешливым взглядом.

* * *

- Привет.

Сквозь золотистые шторы проникают лучи заката, рыжими тенями ложась на белоснежные покрывала постели.

- Мне сказали, что ты не спишь… - голос неуверенный, но мягкий и теплый. – Ты просто не хочешь разговаривать?

Сквозь закрытые глаза проникает свет умирающего солнца. Тепло его лучей причудливо мешается с теплом мягкого голоса.

- Надеюсь, что тебе лучше, - голос приобретает чуточку наигранную бодрость. – Знаешь, а твой нос выглядит просто замечательно – не осталось никаких следов…и даже отека нет… - голос становиться тише. – Надеюсь, что твое душевное состояние тоже приходит в норму… - последние слова шелестят еле слышным шепотом.

Слова откликаются неприятным сосущим ощущением внутри. Однако никакой злости нет – просто удивительно, обычно все не так… Да теперь все не так.

Рыжие тени скользят по лицу. Ресницы закрытых глаза неподвижными тенями лежат на бледной коже.

- Я, наверное, приду завтра… - грустный вздох. – Надеюсь, что ты не будешь спать… - плохо скрываемое сомнение в голосе.

Рыжие тени исчезают, вместе с солнцем закатываясь за дальние горы.

- Ну вот…солнце зашло. Мне пора. Выздоравливай…

Легкое прикосновение к руке, лежащей поверх покрывала. Ресницы закрытых глаз дрогнули и снова замерли.

Ощущение прикосновения заканчивается. Тихо раздаются легкие шаги.

Звук закрывающейся двери.

Ресницы взмывают вверх, освобождая бездумный взгляд черных, как подступающая ночь, глаз. Взгляд скользит по отливающей голубым белизне больничного потолка, пытаясь увидеть длинные рыжие тени, похожие на лучи заходящего солнца… похожие на ее волосы.

---

В гостиной Гриффиндора было шумно и весело каждый вечер, но сегодня здесь было довольно тихо. Студенты совсем недавно начали собираться, хотя было уже поздно. К тому же, в гостиной собирались группами – друзья, подруги, члены команды по квиддичу – а теперь, в виду произошедших событий, несколько групп распались, и те, кто составлял их прежде, рассыпались по одному-два человека.
Так например, Кэйт Патил сидела на коленях Блэка, склонив голову ему на плечо, и весело смеялась над рассказом сидящего рядом Джеймса Поттера. Джеймс в лицах описывал последний матч сезона, а точнее – петлю Боунса, хитроумнейшую фигуру пилотажа, в исполнении ловца Когтеврана.
Еще этим утром являвшаяся лучшей подругой Патил, Мэри Эббот сидела на широком подоконнике, оживленно болтая с Лили Эванс, пару минут назад зашедшую в гостиную. Обе то и дело с явным неодобрением бросали взгляды на диванчик, занятый обнимающейся парочкой, и если Мэри явно ревновала бывшую подругу к красавчику Блэку, то Лили, в свою очередь, была вне себя от чересчур громкого голоса и идиотских ужимок Поттера, в лицах изображавшего сборную Когтеврана.
Несколько девочек – в основном, шестой и седьмой курсы – заняли угол гостиной, в котором находился большой камин, и расположились на плюшевых креслах и диванчиках. Несколько из них оценивающе оглядывали Поттера и Блэка, что, в принципе, было уже привычно; остальные весело щебетали, стреляя глазками в однокурсников, играющих в командные шахматы на полу. Некоторые ученики, уподобившись доисторическим ящерам, расселись за столики, пытаясь подготовиться к оставшимся экзаменам; остальные то и дело поддевывали их. В общем, обстановка была вполне спокойной, если не считать того, что обнимающаяся парочка и сидящий с ними Поттер, приковывая внимание окружающих, явно занимали центральную позицию.

Лили Эванс, в очередной раз бросив полный раздражения взгляд на их диван, внезапно просияла и махнула рукой, привлекая внимание студента, спускающегося их спальни:
- Ремус! Ремус, иди сюда, к нам!..

Поттер и Блэк, как по команде, резко обернулись в его сторону. Люпин спускался по ступеням лестницы. Услышав голос Лили, он смущенно улыбнулся, как бы извиняясь за то, что привлек чье бы то ни было внимание, но, тем не менее, направился к сидящим на подоконнике девушкам.
Петтигрю, спускающийся за ним, шмыгнул носом, не смея последовать за ним – Питер ужасно смущался общества девчонок – и замер на предпоследней ступеньке. Вцепившись ручонками в гладкие перила, он, проводив Ремуса взглядом, начал пожирать глазами своих друзей, составляющих кампанию Кэйт Патил, не смея так же приблизиться к ним. Он провел весь остаток дня вместе с Люпином, а Люпин, что вытекало из его наблюдений, сейчас был в ссоре с Джеймсом. Значит он, Питер, мог теперь расцениваться им, как сторонник Люпина, а Блэк, в свою очередь, был в прекрасных отношениях с Поттером, а значит, мог быть и потенциальным недругом Люпина. Хитросплетения мыслей Питера привели к тому, что он окончательно запутался в них, и теперь стоял на лестнице, не смея ничего делать, соответственно, отведя себе роль пассивного наблюдателя.

- Привет, Лили, привет, Мэри, - смущенно улыбнулся Ремус Люпин девушкам. Мэри кокетливо улыбнулась в ответ, незаметно для юноши пихнув Лили локтем в бок. Эванс откинула прядь волос за ухо и, мило улыбнувшись, произнесла:
- Ремус, ты что-либо решил на завтрашний день?
- Ну… - Ремус, посвятивший остаток дня мыслям о тупом поведении Поттера, явно замялся. Вроде бы ему было бы неудобно идти с возлюбленной своего друга в Хогсмид, уподобившись влюбленным парочкам, но с другой стороны, Джеймс явно сходил с катушек. К тому же, их с Эванс поход в Хогсмид не должен был быть чем-то предрассудительным – просто Дамблдор не вовремя назначил им дополнительные занятия… Это и послужило решающим аргументом. Люпин позволил себе слегка улыбнуться, расслабляя напрягшиеся мышцы лица:
- Конечно, Лили, если ты не возьмешь назад своего приглашения…. Но, в конце-концов, мы могли бы полистать курс трансфигурации и здесь, в Хогвардсе…
- Теряя драгоценное время?! – притворно возмутилась Лили и тут же рассыпалась звенящим смехом:
- О, Ремус!.. Ну все, мы договорились – встречаемся завтра в одиннадцать у Большой Лестницы, ладно?
- Конечно. В одиннадцать, у Большой Лестницы, - повторил Люпин, растерянно улыбаясь. Лили, послав ему обворожительнейшую улыбку, схватила подругу за руку и потянула за собой, по направлению к спальне. Тряхнув рыжими волосами, она обернулась и, сверкнув зубками, повторила:
- До завтра, Ремус!..
Люпин еще раз смущенно кивнул.
- Пока.. – извиняющее пробормотала ему Мэри Эббот, чуть не споткнувшись от того, что Лили рывком потянула ее за собой.

Когда девчонки покинули гостиную, Джеймс Поттер встал со своего месте, направившись к застывшему у окна и смотрящего куда-то в звездную ночь Ремусу. Блэк ободряюще похлопал Поттера по плечу, но тот даже не обернулся. Медленно двигаясь, он остановился в нескольких метрах от окна и стоящего перед ним студента. Нерешительно откинув черную прядь со лба, Поттер вздохнул и собрал всю твердость в кулак.
- Луни… - мягко произнес он.
Ремус резко обернулся. Мягкие черты лица внезапно сложились в гримасу, не обещающую ничего хорошего, скрещенные руки застыли на груди. Глаза сузились, пристально следя за стоящим перед ним Джеймсом, на мгновение метнувшись в сторону сидящей парочки, задержавшись на несколько встревоженном Сириусе.
- Что? – холодным, каким-то чужим голосом произнес Ремус, придав своему взгляду как можно больше безразличности и холодности.
Но Джеймс слишком хорошо знал его, чтобы быть обманутым. Тем более, что он принял решение и ни в коем случае не собирался его менять – иначе все было бы настолько неправильно, что вся их дружба потеряла бы смысл.
- Луни… извини меня… - Ремус молча слушал, еще больше сузив глаза. Джеймс говорил тихо, но внятно, не желая, чтобы кто-либо слышал то, что он говорил. Поднеся пальцы к вискам, он несколько раз мотнул головой, как бы предупреждая возможные возражения со стороны Люпина:
- Да, да, я признаю, я вел себя, как совершеннейший идиот… Ремус, Луни… Я хочу извиниться… я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хочу, чтобы ты был на меня зол! Пойми… это было как помрачение, как… я сам не знаю! – Джеймс лихорадочно выговаривал слова, сжав длинные пальцы, - Ремус, ПРОСТИ МЕНЯ, я был неправ. – Последние слова он четко и медленно выговорил, глядя прямо в глаза Ремусу.
Тот молча стоял, только в лице его уже не было той холодной отчужденности, хотя недоверие все еще читалось в его взгляде.
Джеймс вздохнул и продолжил:
- Конечно, ты не обязан принимать мои извинения. Но я думаю, что ты должен знать, что это действительно важно для меня… для всех нас. – он на мгновение обернулся в сторону напряженно застывшего на диванчике Сириуса и скользнул взглядом по Петтигрю, все еще торчащему посреди лестницы.
Лицо Ремуса еще заметно дрогнуло. На мгновение все черты его лица затвердели и взгляд застыл. Мгновение спустя упрямо поджатые губы разлепились и юноша мрачно произнес:
- И где вы весь вечер пропадали на пару с Блэком? Только не говорите, что сидели в библиотеке!.. – и, не смотря на тон, которым он это сказал, в его глазах зажглись мягкие золотистые огоньки, такие теплые и привычные, а уголки губ тронула мягкая усмешка, заметив которую, Поттер широко и радостно улыбнулся.
Ремус положил руку ему на плечо и повернулся в сторону Сириуса, легко взмахнув рукой. Блэк улыбнулся не менее радостно, чем Джеймс, и громко завопил:
- Хвост! Ну чего ты застрял на своих перилах?! Иди сюда!

И Питер, с огромным облегчением выдохнув воздух, засеменил вниз, опережая Блэка, снимающего с колен недоумевающюю Кэйт, к двум друзьям, крепко обнявшимся около окна, за двойным стеклом которого повисли крупные летние звезды.
* * *

Луна была полной, и ее свет серебряными пятнами лежал на полу спальни. Мирное сопение на четырех кроватях и колючий полумрак складок балдахина были достойным обрамлением к мыслям засыпающей девушки.
«Завтра мы с Ремусом идем в Хогсмид…вместе…. Конечно это не свидание… но тем не менее…»
Она сделала еще несколько вздохов – тихо дыхание спящего человека – и увидела тонкий силуэт стоящий на зеленой траве. Не оборачиваясь, человек протянул ей руку с длинными тонкими пальцами и очень знакомым голосом позвал:
- Идем со мной.

Перья облаков были похожи на мягкие крылья сна, мягко опустившегося на глаза Лили…
* * *

Лежа в своей постели, под спущенным балдахином, Ремус Люпин пытался найти ответы на собственные сомнения.
События последних дней задели неведомые ему доселе струнки его души. Внутри него шла борьба между собственной гордостью, той, что была сродни гордыне, и которой он слишком часто пренебрегал ради друзей, и теплым чувством, зашевелившимся сейчас где-то под ребрами привычным греющим комком. Обида Джеймса – на пустом месте, без какого-либо повода – всколыхнуло в нем что-то странное. Быть может это проснулась давно и глубоко закопанное чувство той самой гордости; а может быть сыграло роль непритворное изумление и инфантильность в вопросе обид между друзьями. Обида Джеймса была сродни предательству; по крайней мере, любой из них воспринял бы это именно так, и уж особенно – он, Ремус.
Друзья всегда значили для него больше, чем что бы то ни было. Как трудно было ему привыкнуть к тому, что он – кому-то нужен, что он – уже не один, что рядом есть те, на кого можно положиться… Те, перед кем не надо притворяться… те, перед кем ни надо ничего скрывать – ведь они уже знали, они – ЗНАЛИ, знали его тайну.
Он сам ни за что бы не рассказал им. Это было бы невыносимо – читать ужас в их глазах, украдкой бросая взгляды, чувствуя отвращение к себе. Он и так никогда не испытывал должной уверенности в себе – а латаные- перелатаные мантии отнюдь ее не прибавляли. Худенький, болезненный с виду, и – одолеваемый изнутри куда более страшным недугом, чем мог кто-либо предположить – он давно оставил мысли о друзьях и простом человеческом участии.
Этих двух он заметил сразу же, как только их, тогда еще малышей-первокурсников, завели в Большой Зал, где на бледно-голубом вечернем потолке уже начали зажигаться тонкие бледные звезды. Эти два мальчика - черноволосые, живые – сначала он принял их за братьев, но потом, во время сортировки, он понял, что ошибся – и уже позавидовал их дружбе...
Уже гораздо позднее, когда Поттер и Блэк стали душой факультета, он понял, что не в праве завидовать им – настолько совершенны они были в его глазах, настолько идеальным был их союз – они стояли немыслимо высоко, чтобы он, Ремус Люпин, мог завидовать им.
Тем более, он не искал их дружбы.

Каково же было его изумление, когда во время одного из завтраков в одном зале он услышал голос, позвавший его и, обернувшись, увидел улыбающегося Блэка, призывно махающего ему рукой:
- Ремус! Садись с нами!..
Он подошел, не дыша, не веря собственным ушам. Эта попытка дружелюбности настолько испугала его, как если бы обращение Блэка было неприкрытой агрессией. Он подошел к ним, и Поттер – Джеймс Поттер! – подвинулся, чтобы освободить ему место.
- Меня зовут Сириус, - произнес Блэк, - а его – Джим. Ремус, скажи, как бы ты отнесся к небольшой прогулке по третьему этажу… скажем, сегодня ночью?..

Ошеломленный и онемевший Люпин сидел и изо всех сил старался не удивляться. Из торопливой речи Блэка он понял, что два друга собираются сегодня после отбоя попытаться отомстить школьному полтергейсту за полный пузырек чернил, вылитый на Джеймса при выходе из кабинета Заклинаний. Был разработан план, но…
- Понимаешь, Ремус, план действительно хорош…вот только для его осуществления надо чтобы нас было трое…

ТРОЕ! Все смятение студента перекрыла одна-единственная мысль – они зовут его с собой! Поттер и Блэк согласны терпеть его общество!.. Ради такого можно было рискнуть – и ввязаться в немыслимую для него авантюру!

- К-конечно, - чуть запнувшись выговорил он, - план-то расскажете?

Стоит ли говорить, что в тот раз у них ничего не получилось – школьный завхоз поймал их у большой лестницы, и несколько десятков очков было снято с их факультета – это не считая недели наказания для всех троих.

Но эта неделя принесла свои плоды. Джеймс понял, что в подобных мероприятиях стоит продумывать каждую мелочь; Блэк решил для себя, что потерянные очки надо восполнить, а Ремус…
На следующий день после проваленной операции, за завтраком, он собирался сесть на свое старое место. Провал он записал на свой счет, и ему было стыдно даже посмотреть в сторону соучастников. Но не успев притронутся к тарелке, он почувствовал, как его тронули за плечо:
- Ремус! А ты чего тут расселся? - в голосе Поттера звучало недоумение и легкая обида. – Сириус тебе место занял…

И с того момента жизнь первокурсника Люпина сделала немыслимый поворот. Впервые за осмысленное существование он узнал, что такое друзья. Теперь у него были друзья – самые замечательные, талантливые, смелые – и все-таки он чувствовал себя недостойным их общества. Он не мог разрушить то, что было создано ими тремя, - рассказать им свою тайну, а то, что он скрывал ее, подрывало его собственные моральные устои. Раз в месяц ему приходилось придумывать какие-то оправдания, идти на ложь – и все потому, что он слишком боялся открыться кому бы то ни было.
Но по-настоящему он поверил в существование своего счастья, узнал истинную цену их дружбы, когда на втором курсе, перед сдвоенной Трансфигурацией, Блэк поймал его за руку и втянул в одну из пустых аудиторий, где их уже ждали Джеймс и с недавнего времени таскающийся за ним неотвязных хвостом Питер Петтигрю.

- Ремус… - Блэк мягко, почти нежно, держал его за руки, и взгляд был доверчивым и чуточку встревоженным. – Ремус… Ты прости… но я не верю в то, что неделю назад ты провалялся четыре дня в больничном крыле, а посещения просто-напросто запретили. – Взгляд его стал несколько испытывающим и Ремус ощутимо напрягся:
- Что ты хочешь сказать этим, Сириус? Я не понимаю..
- Ремус, я хочу сказать, что мы с Джимом не совсем идиоты. Чтобы убедиться в правоте своих предположений, мы пару дней не вылазили из библиотеки…
- То есть никакого доклада для мистера Бинса не было? – машинально переспросил Ремус, пытаясь отвести разговор от опасной темы.
- Не было. Ты уж извини, что мы сказали тебе неправду – но по сравнению с тем, что скрыл от нас ты – это просто невинные шалости… - Ремус попытался высвободить руки, до Блэк удержал его. – Ремус, мы знаем, что ты – оборотень.

…Вот и рухнули воздушные замки, которые они вместе так долго стоили. Что-то оборвалось внутри него, и он опустил взгляд в пол, чтобы только не видеть ужаса и отвращения в их глазах…

- Ремус, твои внезапные отлучки приходятся каждый раз на апогей полнолуния – мы наблюдаем за тобой уже полгода. Видимо, несколько этих дней ты проводишь в обличие зверя – скажи, они что, запирают тебя в каким-то подвале? – Блэк продолжал говорить спокойно, и тем больнее было ему слушать эту безразличную холодную речь. Ремус молчал.
- И знаешь… мы тут решили – С Джеймсом и Питером – нам придется стать анимагами, чтобы эти несколько ночей мы могли бы проводить вместе. Я читал, что животным не страшны укусы оборотня и все такое… - Блэк невозмутимо продолжал дальше, таким же спокойными тоном и до Люпина не сразу дошел смысл его слов.

- Что ты сказал? Стать… СТАТЬ АНИМАГАМИ?!

- Ну да…а что тут такого? Если начать прямо сейчас, то, думаю, к следующему курсу мы уже будем вместе любоваться сырной долькой полной луны! – довольно ухмыльнулся Блэк.
- Ремус, это не такая уж и безумная идея – стать анимагом куда как проще, чем все талдычат об этом… А кроме того – ты представь, какие возможности дает способность превращаться в зверя!.. – мечтательно протянул Джим, чуть ли не мурлыкая от удовольствия, - Не правда ли, Питер?
- Н-н-ну… я не думаю, что смогу сделать это… - испуганно пролепетал коротышка, - вот вы с Сириусом… вы – это да… вы сможете… вы ведь такие…такие… - он не смог подобрать слова и замер на месте, даже не выдохнув. Джеймс рассмеялся и пихнул его в бок, так, что Питер поперхнулся и закашлялся.
- Тихо, Петтигрю, не шуми – еще не дай Мерлин, кто-нибудь заглянет, привлеченный твоим идиотским кашлем! – Блэк недовольно поморщился. – Ну так что, Ремус, ты не в обиде, что мы раскрыли твой маленький секрет?..

Он был не в обиде. Мало того.
В этот момент он был шокирован таким поворотом событий, что только на середине Трансфигурации до него дошел окончательный смысл их предложения.

ОНИ БЫЛИ ГОТОВЫ ПРОВОДИТЬ ВРЕМЯ С НИМ, НЕСМОТРЯ НА ТО, КЕМ ОН БЫЛ, ДАЖЕ В САМЫЕ ХУДШИЕ МОМЕНТЫ ЕГО ЖИЗНИ.

Тогда он даже не догадывался, что будет ждать этих моментов неделями, и они станут лучшим, что у него будет…
* * *


- Лу-у-унииииии!

- А?! ЧТО!?

Растрепанная голова рывком поднялась с подушки и отчаянно пытающийся справиться с зевотой Ремус раздраженно потер глаза.

- Луни, ты проспишь завтрак! – дружный смех мешал сосредоточиться заспанному подростку.
- Ребята, нет, ну нельзя же вести себя, как последние скотины!.. – простонал Люпин и сладко потянулся, грациозно выгнувшись, - Лучше шли бы и завтракали…а я бы поспал еще… - он собрался было зарыться лицом в подушку, но Сириус со смехом сдернул с него покрывало, обнажив пижамные штаны, закатанные под колени:
- Луни, просыпайся, волчонок ты наш!.. У кого сегодня в одиннадцать свидание с Эванс?..

- Ммм… - промычал Ремус, еще глубже зарываясь в подушку, - отстаньте… какое еще свидание?
- Нет, вы только посмотрите на него!.. Как будто его по четыре раза на дню приглашают на свидание самые красивые девчонки школы!..

Поттер чуточку нахмурился при этих словах Сириуса, но тут же широко улыбнулся и потянулся к голым лодыжкам Ремуса. Кивнув Блэку, он, одновременно с ним, схватился обеими руками за ногу ни о чем не подозревающего друга и резко дернул на себя

- Ааааа!.. – испуганно завопил Ремус, успев почувствовать только то, что неведомая сила подхватила его и увлекла прочь с кровати. Мгновение спустя он понял, что сидит в одной пижаме на ковре, а рядом стоят и хохочут Джеймс и Сириус.

- С-скоты… - пробурчал Люпин, вставая с ковра и одергивая пижаму, - вчера Сириус, сегодня я... Поттер, завтра твоя очередь – берегись!.. – довольно оскалившись, он подмигнул все еще смеющемуся Джеймсу.
- Давай-давай, Ремус!.. Тебе еще надо напомадиться – шутка ли, идешь с девушкой в Хогсмид!.. – продолжал гоготать Блэк.
- Тебе, между прочим, тоже, - огрызнулся Ремус, - а я иду не на свидание, если ты не в курсе…
- Да ладно тебе!.. Все мы знаем, зачем вы идете, правда Джим? – Блэк приобнял Джеймса за плечи. – Не дуйся, Сохатый, я шучу!..
- Да все нормально, - отмахнулся Поттер, - кстати, вы всех предупредили, что послезавтра будет вечеринка в честь окончания учебного года?
- Ну, кто не узнал – тем сообщим за завтраком… в конце-концов, всем надо будет запастись кое-чем в Хогсмиде! – ухмыльнулся Блэк, - представляю, сколько возни будет, когда все будут пытаться протащить в школу выпивку!..
- Ну, нам это не грозит… - самодовольно произнес Поттер.
- Ага, - подхватил Блэк, - Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость!..
Все трое расхохотались. Отдышавшись, Люпин произнес:
- Как староста, я буду вынужден пресечь ваши более, чем неправомерные действия!..
- Ну да, конечно!.. – друзья повалили его обратно на кровать, пытаясь придушить подушкой, что из-за смеха им не очень удавалось.

Приоткрылась дверь, и в спальню юркнул Хвост, в чуточку длинноватой для него мантии. Шмыгнув носом, он несколько мгновений созерцал эпическое полотно, разворачивающееся перед ним: Торжественное Удушение Постельным Бельем Ремуса Люпина в Пижаме Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком, Также Одетыми в Пижамы.
- Ребята.. Ребята! – пискнул он, пытаясь перекрыть дружный хохот, - РЕБЯТА! Там уже половина курса позавтракала, а вы все в пижамах!.. – обиженно закончил он.

Хвост встал спозаранку, чтобы разведать, что сегодня будет на завтрак и проследить, чтобы их места никто не занял – за это ему изредка доставалась снисходительная похвала Блэка. Он проторчал в Большом Зале целый час, пока студенты не стали собираться на завтрак, а потом еще минут двадцать – пока половина студентов не покинула столы. Затем, обеспокоенные отсутствием товарищей, он поднялся в спальню – и что же? Его друзья веселились без него…и, судя по всему, просто-напросто забыли о нем. Ну что же, ему было не привыкать…но тем не менее, это было несколько унизительно и… что и говорить, обидно.
Поэтому сейчас он позволил себе надуть щеки и состоить разочарованную гримаску на остроносом лице.

- Да ладно тебе Хвост, не дуйся, - лениво протянул Блэк, снимая с вешалки безупречно отглаженную домовиками мантию, - что там у нас на завтрак?..
* * *

- А вы что, тоже решили встретиться в одиннадцать?
Лили Эванс стояла в холле, рядом с перилами Большой Лестницы, и наблюдала за тем, как ее однокурсница Кэйт Патил расправляет невидимые складки мантии.
- Конечно!.. Я слышала, как вы договаривались с Люпином, и подумала – почему бы не назначить Сири встречу на том же месте и в то же время? Они же такие друзья… всегда ходят вместе… - томно произнесла Кэйт, поправляя тщательно завитый локон.
- Может быть не стоит все время прихорашиваться? – улыбнулась Лили, смотря на тщательно уложенную прическу и выглаженную мантию, прекрасно сидящую на Патил, - Ты и так отлично выглядишь.
- Спасибо, - кокетливо рассмеялась Кэйт, - ты тоже неплохо смотришься, - она оглядела критическим взглядом Лили и остановилась на ее прическе – заколотые вокруг головы косы. – Конечно, эта прическа…она.. она.. ну в общем, не очень, но ведь все-таки ты идешь на свидание не с Сириусом Блэком, не правда ли?.. – она снова рассмеялась, а Лили улыбнулась:
- Ты права... я иду на свидание с Ремусом Люпином… и совсем не жалею об этом. Хотя, свиданием это трудно назвать, - засмеялась она, похлопав по висящей на плече сумке, в которой лежали конспекты по трансфигурации.
- Да, - согласилась Патил, - на свидание не тянет… а вот и они!

Девчонки дружно взглянули на лестницу. По лестнице спускался Люпин, как всегда, смущенно улыбаясь.
- Привет, Ремус! – улыбнулась Лили.
- А где Сириус? – удивленно спросила Кэйт, перебив Лили, - Почему вы не вместе?
- Привет, - поздоровался Ремус с девушками, - Сириус? Сириус, наверное, завтракает… - заметив недоуменный взгляд Кэйт, он добавил:
- Понимаешь, мы проспали сегодня… если бы Питер не выгнал нас из комнаты, мы бы, наверное, все на свете бы пропустили…
- Ясно… - протянула Кэйт.
- Он, наверное, вот-вот появиться, - смущенно, как бы извиняясь, произнес Люпин, - ты только немножко подожди…

Кэйт рассеянно кивнула, всматриваясь в спускающихся в холл студентов.

- Ну что, идем? – спросила Лили, тронув Ремуса за рукав мантии.
- О, конечно! – встрепенулся юноша, - Я понесу твою сумку? Там, как я понимаю, учебники по трансфигурации?
- Ага, - улыбнулась девушка.
* * *

- Ну что, Джим, ты с нами пойдешь или как? – спросил Блэк, делая глоток из кубка, - Ты имей в виду, если что – ты нам мешать не будешь, даже наоборот – я буду просто счастлив, что мне можно будет с кем-то поговорить, а не слушать этот бессмысленный девичий треп. Она, почти наверняка, потащит меня по своим подругам, а потом в эту идиотскую кофейню, украшенную рюшечками и лиловыми бантиками и все такое…
- Ну да, и мне придется терпеть все это на пару с тобой? – криво усмехнулся Джеймс, - Нет уж, Бродяга, спасибо.. Я лучше с нашими загонщиками посижу в «Трех Метлах»… мне еще надо будет выбрать что-нибудь в подарок Эванс, а таскать с собой твою новую девушку…нет, это, по-моему, удовольствие ниже среднего.
- Как же ты прав, Джимми, - вздохнул Сириус, откидываясь на спинку стула, - что бы я отдал, чтобы просто посидеть с вами в «Метлах», а не тащиться в это заведение мадам Паддифут!
- Зато ты снова с девушкой, - ухмыльнулся Поттер, - и с какой девушкой!..
- Да, Кэйт, конечно, симпатичная и даже больше, но, к сожалению, мозгов у ней хватит разве что на одну восьмую Джеймса Поттера, - подмигнул Сириус другу, который не замедлил ответить:
- …Или Сириуса Блэка. Прекрати паясничать, Бродяга. Это не есть хорошо – ты пользуешься тем, что девушка влюблена в тебя. Скажи, оно тебе действительно надо?
- Ой, какие же мы стали серьезные!.. Похоже Эванс сильно влияет на тебя… даже держа на дистанции, - огрызнулся Блэк в ответ, - Смотри, чтобы Луни не натворил глупостей на своих дополнительных занятиях.
- Ой, ну конечно, - в тон ему откликнулся Поттер, - наш нецелованный волчонок будет практиковаться в этом с лучшей девушкой курса. Честно говоря, Луни чересчур застенчив… надо будет помочь ему… при случае, ты не думаешь? – он заговорщицки склонился к Блэку.
- Посмотрим, но, в любом случае, положение надо исправить. Лунатик потом сам нас поблагодарит! – рассмеялся красавчик.
- Нет, что ты, я считаю, что даже если все получиться, как мы задумаем, он не должен знать, что это устроили мы, - решительно отверг Джеймс предложение Блэка, - и вообще... Поговорим позже, а то, по-моему, ты с Патил договаривался на одиннадцать…а срок вышел уже двадцать минут назад.
- Правда?.. – слегка удивился Сириус, - Ну что же, тогда пойду спущусь. До встречи, Сохатый. Приятно провести день!..
- Счастливо, - махнул рукой Поттер.

* * *

Выйдя из Большого Зала, Сириус Блэк завернул в уборную, где, смочив пальцы водой, пригладил пряди волос, падающие на скулы. Несколько раз повернув голову перед зеркалом, он поправил складки мантии, еще раз взглянул на безупречно вычищенные ногти и привычным жестом, вызывающим стоны подавляющего большинства студенток, встряхнул блестящими волосами.
«Как всегда, безупречен» - не без самодовольства подумал он и толкнул дверь уборной.

Неторопливой походкой он подошел к лестнице и начал спускаться вниз, туда, где скрестив руки на груди, стояла его «подружка», как он предпочитал называть своих девушек.
- Милая, - нежно произнес он, шагнув с последней ступеньки, - прости за опоздание. Мы сегодня все проспали – и все пришлось делать в такой спешке!.. Но даже торопливый завтрак был более чем приятен, так как был наполнен ожиданием встречи с тобой, Кэ…

ХЛОП!

В полупустом пространстве холла этот резкий звук прозвучал удивительно громко, словно бы срезонировав от высоко свода потолка. Стайка второкурсников, которые оставались в замке, и несколько учеников более старших курсов, еще не успевших покинуть школу и отбыть в Хогсмид во все глаза уставились на источник звуча – парочку, расположившуюся у подножья лестницы.

Раскрасневшаяся, с выбившимися их прически локонами, староста пятого курса Кэйт Патил гневно сверкала глазами на первого красавца школы. Сириус Блэк, смертельно бледный, ошеломленно застыл, прижимая ладонь к щеке, где уже расплывалось красное пятно. Тишина, воцарившаяся на несколько мгновений в холле, сменилась еще слышным звуков переговаривающихся голосов. Немногочисленные свидетели спешили высказать свое мнение касательно только что случившегося, что, впрочем, не мешало их с утроенным любопытством наблюдать за развитием событий.

Сириус Блэк медленно отнял руку от лицо и, с нехорошей улыбкой, провел тыльной стороной руки по губам, словно бы утираясь от несуществующего плевка. Кэйт взволнованно дышала, лицо ее теперь побледнело, она попятилась от Блэка, чуть не споткнувшись о ступени. Гриффиндорец молча развернулся и твердыми шагами направился к Главному Выходу.
Взвизгнув, девушка бросилась вверх по лестнице, размазывая по накрашенному личику капельки слез.

На самом верху лестницы, скрестив руки на груди, стояла ее бывшая подруга Мэри Эббот и радостно улыбалась:
- Хлеба и зрелищ, Кэйт! – жизнерадостно произнесла она, когда рыдающая девушка пронеслась мимо, задев ее плечом.
* * *


- Ну что? Где приземлимся?
- Ну… можно было бы в «Три Метлы», - робко предложил Ремус, поправляя на плече школьную сумку Эванс, - Или в кафе мадам…как там Сириус говорил.. – юноша наморщил лоб, - кафе мадам Паддифут, там вроде бы обычно тише, чем в трактире, и всегда есть свободные столики…
- Ремус, ты когда-нибудь был в этом кафе? – с подозрением спросила Лили, недоверчиво глядя на спутника, - Или ориентируешься только по слухам?
- Если честно, то не был, - пожал плечами Люпин, - но Сириус говорил, что там довольно-таки тихо, и никто не мешается… Вот я и подумал – никто не будет мешаться, когда мы будем разбирать задания…
- Там никто никогда не мешается целоваться, - фыркнула девушка, - слушай больше Блэка… у него, видимо, весьма богатый опыт посещения этого заведения.
- Но я ведь.. не… - смешался Ремус, пытаясь подобрать слова. – Лили, я не имел ничего такого в виду! Я не знал, правда!..
- Забудь, - махнула ладошкой девушка и улыбнулась, - я предлагаю приземлиться на улице – тут за окраиной есть прекрасные места. В такой чудесный день сидеть в четырех стенах – это просто жестоко по отношению к самим себе!
- Ээ.. Лили… Мне очень не удобно… но.. может быть, зайдем совсем на чуть-чуть в «Метлы»? Мы правда сегодня здорово проспали… чтобы успеть к одиннадцати, я пожертвовал своим завтраком, - попытался пошутить Люпин. –Ты не против?
- Так ты не позавтракал из-за меня? Мерлин мой, какой же ты странный!.. – изумилась Эванс, - Ну, раз дело обстоит так, я предлагаю запастись провизией – и все-таки отправиться на холмы. Заодно и я немного перекушу – за завтраком толком и не поела – аппетита не было, а сейчас, на свежем воздухе, поняла, как просчиталась!.. – жалобно попыталась оправдаться девушка, но заметив, что ее спутник улыбается, улыбнулась в ответ. – Ну что, в «Метлы»?
* * *

Петтигрю поджидал Джеймса при выходе из Большого Зала.
- Питер! Тебя-то мне и надо, - небрежно произнес Джеймс, - ты в Хогсмид поедешь?
- Я бы хотел… - облизнулся Питер, - ну там, в «Зонко» сходить… и пива сливочного…тоже попить можно…
- Мне надо будет выбрать безделушку для Эванс, - Джеймс неожиданно хитро подмигнул Петтигрю:
- Хвост, идем со мной! У тебя есть по крайне мере одно неоспоримое достоинство –нюх на хорошие вещи!..
Крысиное личико Питера слегка порозовело от неожиданной похвалы, и он с готовностью закивал головой:
- Конечно, конечно, Джеймс!.. Только зайдем еще в «Три Метлы»… пиво… сливочное…
- Хвост, ты как будто месяц не пил своего любимого пива!.. – засмеялся Поттер, - Уж кому-кому, а тебе грех жаловаться на недостаток выпивки – как никак, ни кто-нибудь, а один из создателей нашей чудесной Карты!
- Да-да, но все равно.. зайдем в паб?
- Хвост!.. – сквозь улыбку простонал Поттер, - Зайдем, только не нуди больше!..

---

- Еще совсем немного…
- Надеюсь, что это «немного» чуточку меньше того «немного», которое ты сказала минут пятнадцать назад!.. – Люпин пыхтел под тяжестью двух пакетов с незамысловатой едой и несколькими флягами с тыквенным соком – дорога ощутимо шла в гору. Лили легко шагала впереди него, неся свою школьную холщовую сумку, в которой к материалам по предмету добавились упаковка салфеток и несколько апельсинов. Весело засмеявшись при его словах, девушка обернулась и сказала:
- Открою тебе секрет, Ремус – нам осталось ярдов двадцать – видишь во-он те бузинные кусты? Прямо за ними лежит наша полянка, так что если мы немножко прибавим шагу, то окажемся там прямо сейчас.
- Побыстрее бы сдать экзамен на трансгрессию… - сокрушенно пробормотал юноша, - Представляешь, всего лишь сосредоточиться – и в мгновение ока мы на вершине… и не надо этих получасовых восхождений на холмы…
- Лентяй!.. – весело выкрикнула Лили, раздвигая зеленые ветки бузины, - Мы уже пришли.
Ремус протиснулся через густой заслон листвы и от неожиданности чуть не выронил пакеты. Прямо у его ног расстилалась зеленая лужайка, покрытая ровной травой. Метров через шесть она заканчивалась обрывом, резко уходящим вниз, где с высоты открывался вид на деревню. Лили, весело смеясь, бросила сумку на траву и подбежала к краю обрыва:
- Ремус, тут вид на Хогсмид с высоты птичьего полета!
- Ну, скажем, с высоты полета не очень высоко летящей птицы… - улыбнулся Люпин, - Ну что, сначала перекусим, а потом приступим к занятиям?
-Конечно, - спохватилась девушка, увлеченная панорамой, - я сейчас все разверну, подожди минутку…
Ремус осторожно подошел к обрыву. Зрелище действительно было более чем завораживающим. Яркие коробочки домов, образующих главную улицу деревни, яркие кляксы зелени, черные мантии учеников, гуляющих по улице – все это где-то далеко-далеко внизу…
У юноши внезапно закружилась голова и он поспешно отступил от края, чувствуя, как гулко бьется в груди сердце.

- Ремус, идем сюда, - голос Эванс вывел его из оцепенения. Глубоко вздохнув, он развернулся и направился туда, где на траве были разложены широкие льняные салфетки, на которые Лили выкладывала провизию из пакетов. В «Метлах» они взяли свежей ветчины, тосты с маслом, тонкий ароматный сыр и упаковку маслин, несколько ломтиков холодной говядины и, еще горячий, завернутый в полотенце, вишневый пирог.
- У нас будет царский завтрак! – довольно улыбнулся Люпин, выкладывая на край салфетки две фляги с соком. – Я как посмотрю на все это великолепие, так сразу приходится сглатывать – я уже не говорю про этот восхитительный запах! Я как будто неделю не ел…
- У меня еще апельсины есть, - Лили потянулась к сумке, - Но апельсины – только вместе с конспектами, - лукаво закончила девушка.
- Согласен… - вздохнул Ремус, - самое вкусное, как и самое сложное – на потом…
- Присаживайся, - Лили взяла тост, уже намазанный маслом и ловко положила на него ломтик сыра, а поверх сыра – ветчину, - тебе с чем?
- Я обычно предпочитаю говядину, - Ремус заметно смутился, увидев, как девушка аккуратно кладет на тост пласт холодной говядины с кристалликами соли. – Спасибо… - юноша принял из ее рук готовый тост и потянулся к упаковке маслин:
- Обычно на говядину можно положить маслины или чернослив… а у нас как раз есть один из компонентов. – Надорвав упаковку, он достал несколько маслин и ловко разрезал их перочинным ножичком, - Не желаешь попробовать?
- Нет, спасибо, - отказалась девушка и откусила кусок тоста, - Я больше люблю ветчину с сыром, - невнятно пробормотала она, пережевывая еду.
- Ну, тебе виднее, - согласился Ремус, - приятного аппетита.

Некоторое время на полянке повисла тишина, которую нарушали лишь звуки, доносящиеся из деревни, да шуршание пакетиков и скрежет открывающихся фляг. Наконец Лили вытерла губы бумажной салфеткой и, тщательно протерев руки, достала из сумки толстую тетрадь и свернутые в трубку схемы. Юноша наблюдал за ее действиями с несчастным видом, торопливо дожевывая остатки тоста.
- Ну вот и до апельсинов добрались, - удовлетворенно произнесла девушка, выкладывая поверх конспектов несколько крупных желтых плодов. – Только уговор – есть будем после того, как ты усвоишь вот эти несколько схем, ладно?
- Как скажете, профессор… - притворно вздохнул Люпин, склоняясь над схемой, - начинайте ваш урок…
Улыбаясь, Лили достала волшебную палочку и дотронулась до свернутых бумаг, которые немедленно развернулись и ровно легли на траве:
- Согласно основным положениям трансфигурации, результат любого преобразования напрямую зависит…

* * *

- Хвост, как ты считаешь – это ей понравиться?
Джеймс Поттер снял с полочки небольшую шкатулочку, обитую голубой материей и подбитую позолоченными гвоздиками.
- Прелестная вещица, вы совершенно правы!.. Всего два галлеона,– тут же защебетал продавец, выглянувший из-за прилавка, - наверняка понравиться вашей девушке…
Поттер отмахнулся от навязчивых восклицаний и снова спросил своего спутника:
- Хвост, твое мнение?
Коротышка протянул руку, и, взяв в заскорузлые ладони шкатулочку, недоверчиво пожевал губами:
- Не думаю, что выбор удачный, Джимми, видишь – гвоздики позолочены, а позолота не очень качественная… через какое-то время начнет облазить, и вещица качественно потеряет в себе… тем более… два галлеона.. я думаю, за такие деньги ты можешь выбрать что-то более приличное…
- МЫ, Питер, мы вместе выберем подарок, - обезоруживающе улыбнулся Поттер и Петтигрю мгновенно расцвел от незамысловатой лести товарища. Щечки его опять порозовели, и он с удвоенным рвением завертел головой, пытаясь найти в этом магазинчике что-либо достойное симпатии Поттера.
Джеймс, лениво сложив руки на груди, наблюдал, как его товарищ рыскает среди стеллажей, чуть ли не обнюхивая каждую любопытную ему вещь. Сам Джеймс совершенно не имел представления о том, что из безделушек может нравиться девушкам – качество, свойственное большинству шестнадцатилетних подростков, а вот Питер, что уже не раз было замечено друзьями, откуда-то прекрасно разбирался в подобных вопросах. И это при том, что он совершенно не нравился девушкам и ни разу не был на свидании. Тем не менее, все мудро рассудили, что было бы глупо не воспользоваться подарком судьбы, которым являлось столь неожиданное дарование Питера, и постоянно консультировались с ним в столь деликатных вопросах.
А сам Петтигрю был до коликов счастлив, что приносит своим друзьям, своим могущественным покровителям хотя бы какую-то пользу, будь то даже разборчивость в милых вещичках, которые так нравятся девчонкам.

Вот и сейчас он в возбуждении перебирал нитки причудливых амулетов, яркие и легкие веера, резные заколки, инкрустированные россыпями топазов и прочее, прочее, сокрушенно мотая головой и прицокивая языком. Помрачневший торговец еще некоторое время наблюдал за его действиями, а потом, явно утратив интерес, погрузился в какие-то бумаги. Поттер терпеливо ждал, от нечего делать рассматривая расписанные яркими цветами настенные панели.

- Джеймс!.. – приглушенное восклицание Петтигрю вывело молодого человека из прострации, куда завели его причудливые изгибы южной флоры резных деревяшек. Мгновенно встрепенувшись, Поттер нырнул в глубь лавочки, где его спутник склонился над стеллажом, у которого, в отличии от большинства других, не было подсветки, а поверхность стекла была покрыта пыльным налетом, размазанным короткими пальцами Хвоста.
- Джеймс, вот оно!.. – почти благоговейно прошептал Питер, доставая на свет браслет дутого серебра, несколько потемневший и утративший блеск, украшенный несколькими бериллами каплевидной огранки. Поверхность браслета выглядела причудливо перевитыми нитями, среди которых тускло мерцали золотисто-зеленые камни.
- Это? – недоверчиво переспросил Поттер, с сомнением рассматривая погнутую застежку, - Хвост, ты уверен?
- Он восхитителен… - прошептал Питер, проводя заскорузлым пальцем про изгибам старого серебра, - Разве ты не видишь?..
- Это из уцененных товаров, - бросил друзьям торговец, - сразу предупреждаю – на нем нет совершенно никаких заклятий, так что вещица в целом бесполезная, старая, хотя не настолько, чтобы быть реликтовой… Восемь сиклей – два скину за погнутую застежку.
- Хвост, - с угрозой сказал Поттер, - ты что, хочешь, чтобы я подарил Эванс старый уцененный браслет?

- Мы берем его, - решительно заявил Петтигрю, сжимая ладонь. – Джеймс, заплати за браслет.
- Шесть сиклей, – равнодушно спросил торговец, - Вам упаковать или не надо?
- Питер, Питер, подожди, - Поттер, казалось, был несколько растерян, - Ты совершенно уверен, что это понравиться ей?
- Джеймс, тебе жалко шести сиклей? – обернулся Питер, - заплати ему немедленно!
Джеймс достал из кармана мантии холщовый мешочек с тускло позвякивающими монетами. Высыпав на ладонь часть содержимого мешочка, он отсчитал шесть серебряных кружочков и положил их на широкий прилавок.
- Спасибо за покупку, - произнес торговец стандартную формулировку, - мы рады видеть вас в любое время…
- Ну смотри, Петтигрю, если окажется, что я зря пошел на поводу твоих сомнительных пристрастий… - хохотнул Поттер, на что Питер быстро и сердито произнес:
- Если ты это из-за цены – то кто виноват, что этот придурок выставил на продажу действительно хорошо сделанную вещь буквально задаром?
- Ну… - недоверчиво протянул Джеймс, - Если ты действительно считаешь, что ей понравиться…
- По-моему, в этой области я вас еще не подводил… - Хвост в кои-то веки проявил упорство, граничащее с упрямством, - Джеймс, мы просто почистим его «Супер-Действенной-Полиролью» и починим застежку… и он будет как новенький!..
- Ну что же, - улыбнулся оттаявший Поттер, - идем за полиролью!..
* * *

- Видишь, как все просто?

Взмахом волшебной палочки Ремус превратил несколько камешков в серых мышей, тут же разбежавшихся по полянке, и изумленно пробормотал:
- Действительно просто!.. Мерлин мой, я даже не ожидал от себя такого!..
Лили поднялась с земли и отряхнула мантию от налипших травинок:
- Просто скорее всего, ты не совсем понял на уроках, как сочетать определенные приемы трансфигурации… Разве профессор Дамблдор не давал вам схемы молекулярных преобразований?
- Давать-то он, наверное, давал… только неудобно постоянно таскать схемы с собой… она наверняка валяется у меня где-нибудь в чемодане… Или того хуже, - окончательно смутился Ремус, - Джеймс в начале весны решил сделать огромного летучего змея…
- О да, - засмеялась Лили, - воздушный змей был настолько важен, что ради его создания можно было пожертвовать важнейшими основоположениями трансфигурации!..
- Наверное, нет… - совсем загрустил Люпин.
- Вот то-то и оно, - улыбнулась девушка, - я половину курса таскала все схемы с собой.. и каждый раз сверяла по ним все свои действия. И действительно помогло – как поможет и тебе, - она положила руку на плечо приунывшего юноши, - Тебе теперь только надо будет найти ее у себя и еще немного попрактиковаться, ладно? У тебя уже совсем хорошо получается!
- Это точно – раньше у меня преобразовывать неживое в живое получалось через три раза на четвертый… а сейчас – уже сколько вышло удачно!.. Спасибо, Лили!
- Не за что, - радостно улыбнулась Эванс, - ну что, по апельсину?
- Ага, - потянулся к золотистым плодам Ремус, - я сейчас почищу…
Лили потянулась к сумке и рывком подтащила ее к себе. В сумке что-то громко звякнуло, и девушка страшно смутилась – личико зарумянилось и она отпустила ремень. Ремус изумленно взглянул на нее и чересчур сильно надавил на апельсин. Яркий и одуряющее пахнущий сок тонкой струйкой брызнул ему в лицо, попав в глаза.
- Гриндлоу побери!.. – вскрикнул он, зажимая глаза рукой, - какой же он едкий…
- Ох, Ремус!.. – Лили испуганно подскочила к скривившемуся юноше, - вот, возьми салфетку… вытирай быстрее – сок такой кислый!..
- Спасибо, - простонал Люпин, - ничего, все нормально…. – он попробовал открыть глаза, но это вызвало у него более чем неприятные ощущения, - А что у тебя в сумке?
- В сумке… сливочное пиво… - девушка буквально пылала румянцем, - я подумала…что если у тебя все получиться…это надо будет как-то поощрить.. отметить, что ли… - голос ее звучал все тише и тише, и под конец своей короткой речи девушка совсем сникла.
- Прекрасная идея! – воскликнул Ремус, и та часть лица, которая выглядывала из-под салфетки, просияла, -Лили, ты всегда такая предусмотрительная?
- Так ты не против?.. а я подумала…
- Нет, что ты! Обычно мы ходим в Хогсмид вчетвером – ну, думаю, ты знаешь, - а теперь, раз я лишен их общества в пользу общества куда более изысканного, - тут он отодвинул салфетку от глаз и попытался подмигнуть девушке, - то почему бы не провести это время приятно?
И оба дружно рассмеялись.
- Будь на моем месте Сириус, он бы притащил с собой бутылку Огневиски… а в моем случае девушке приходиться самой задумываться о сливочном пиве… - виновато произнес Ремус, - Но что поделать – до Сириуса мне далеко…
- Да брось, - отмахнулась Лили, - вот скажи, Сириус не умеет чего-нибудь из того, что удается тебе?
- Ну, - задумался Ремус, - не думаю. В принципе, если задуматься – то можно вспомнить что-нибудь этакое…. Но вот он превосходит меня по многим показателям, как бы грустно это не звучало…
- Ох, давай больше не будем говорить о Блэке, ладно? Расскажи лучше о себе… Чем ты занимаешься в свободное время, кроме того, что находишься в компании своих друзей?
- Чем я занимаюсь?.. Оо, хороший вопрос. Часто нас, старост, заставляют патрулировать школьные коридоры или следить за первокурсниками – так, сопровождать их на завтрак или в кабинет, на занятия… Столько возни!..
- Кстати, о старостах… Ремус, по-моему, старостам полагаются отдельные апартаменты… Я не права?
- Почему, все правильно. Моя отдельная комната находиться справа от северного окна. Там небольшой альков, где стоит кровать, а саму комнату можно использовать как лабораторию для опытов. Ну, думаю, ты знаешь, что Джеймс с Сириусом увлекаются этими штучками…
- Ага, или приводят эти «штучки» в твою отдельную комнату с кроватью! – засмеялась Лили и, заметив обиженно вытянувшееся лицо Ремуса, добавила:
- Я шучу, Ремус, ты не обижайся. Я вовсе не считаю твоих друзей такими беспринципными типами! – девушка улыбнулась и, протянув ему запотевшую бутылку, попросила:
- Откроешь мне пиво?

* * *

- Джеймс! Идем к нам!..
Группа сидящих за одним из столов паба студентов призывно махала руками только что вошедшим Поттеру и Петтигрю. В «Трех Метлах» царила более чем непринужденная обстановка – веселые разговоры и громкие шутки звучали непрерывным фоном. Между дубовыми столиками цокали каблучки разносчиц, а за стойкой приветливо улыбалась, протирая стаканы, неизменная мадам Розмерта.
- Всем привет, - громко произнес Поттер, присаживаясь на немедленно освободившийся для него кусочек скамейки. Хвосту, впрочем, тоже уступили место – друзья Поттера были уважаемы большинством школьников – естественно, за исключением ненавистников четверки друзей. Питер забегал глазами по пабу, пытаясь выцепить одну из разносчиц, а Джеймс уже отхлебнул из услужливо подставленной кружки.
- Ну что, Поттер, кубок все еще за нами, не так ли? – кто-то из гриффиндорцев весело засмеялся, - как насчет того, чтобы сделать их всех и в следующем году?
- Почему бы и нет, Спиннет? Если Диггори будет и дальше возглавлять команду Пуффендуя, то даже и стараться не придется, - усмехнулся Джеймс, - Ну, и, естественно, если нашими загонщиками останутся Спиннет с Хансеном, - ободряюще подмигнул он сборной по квиддичу.
- И если с нами будет Поттер! – взревел Спиннет и команда поддержала его дружным криком:
- С нами Поттер! Да, с нами наш непревзойденный ловец!!!
Поттер чуть поморщил бровь, с легким вздохом сожаления по поводу якобы столь надоевших ему оваций. Но блеск в глазах и самодовольная усмешка выдавали в нем явное наслаждение ситуацией. Тем временем, изрядно захмелевшие от пива школьники всерьез обдумывали вариант поднятия Гриффиндорского ловца на руки и торжественного шествия по главной улице Хогсмида, но сам Поттер энтузиазма не высказывал, и от этой грандиозной затеи пришлось отказаться.
Кампания заказала еще пива и несколько порций алкогольного грога, воспользовавшись близким знакомством с одной из официанток. Расставив кружки на столе, она, как бы случайно, задела руку Поттера краем подноса, и, когда тот негодующе вскинул взгляд, располагающе ему улыбнулась. Немного не ожидавший такого школьник, растерянно посмотрел на нее, и тут его товарищи разразились громким смехом:
- Джеймс, похоже ты приглянулся милашке Роуз! Не упусти свой шанс!..
- Отвалите,- огрызнулся Поттер, против воли всматриваясь в гибкую спинку удаляющейся официантки...
- Да ладно тебе, Джеймс, она не какая-нибудь там… Вон, Хансен ее с прошлого Рождества окучивает… полный ноль! – заметил один из студентов, отхлебнув пива, - Слушайте, а может быть переберемся в «Кабанью Голову» и возьмем партию Огневиски?!
- Не, я – пас, - поморщился Поттер, - Вы, ребята, не забывайте о вечеринке…послезавтра. – Он поднялся из-за стола, - Хвост, если хочешь, оставайся, а я, пожалуй, вернусь в Хогвардс. Только вот к ювелиру загляну…
- Я с тобой… - тихо выдохнул Хвост, с сожалением поглядывая на кружки, загромоздившие стол, - только давай возьмем немножко с собой?..
* * *

- Оказывается, что заниматься трансфигурацией может быть приятно!..
Лили тихонько рассмеялась реплике Ремуса, выговоренной с чуточку преувеличенным старанием. Видимо, язык заплетался - после трех бутылок сливочного пива.
- Да… вот только вместо того, чтобы заниматься, мы сидим тут и пьем пиво… - заметила девушка и снова легкомысленно захихикала… - я уже выпила две бутылки!
- А я три… - констатировал юноша, - посмотри, сколько пустой тары валяется!
- Надо убрать…. – Лили взялась за сумку и потянулась к пустым бутылкам.
- Подожди… - Ремус остановил ее, положив ладонь на ее руку, - я сейчас…
Чуточку сконцентрировавшись, он взмахнул палочкой, прошептав какое-то заклинание. Не обнаружив видимого эффекта, он сделал еще одну попытку. На третий раз раздался легкий хлопок, и бутылки превратились в золотистые розы с длинными колючими стеблями.
- Даже цвет получился!... – обрадовано произнес Ремус.
- Какая прелесть…. – прошептала девушка… - Ремус, они просто чудо!..
- Это тебе, Лили… - произнес юноша и тут же смутился:
- Спасибо за то, что не пожалела на меня этот день…
- Спасибо… А день я провела просто замечательно!.. – с чувством произнесла Эванс. Внезапно ее глаза загорелись какой-то идеей и она спросила:
- Ремус, ты же умеешь танцевать?
- Ну…. – замялся юноша.
- Не надо смущаться… Я видела, как ты танцевал на святочном балу с девушкой из Когтеврана, - пьяно хихикнула Лили.
- Ну, умею, - сдался Люпин под давлением неопровержимых улик.
- Тогда подожди секунду… - Лили вскочила на ноги, чуточку пошатнувшись от выпитого пива, направила палочку на лежащий на земле валун и громко произнесла заклинание.
- Вот, - довольно произнесла она, разглядывая старинный патефон, мерно подрагивающий трубой, - теперь ты должен пригласить меня на танец.

Люпин замер. Старенький патефон глухо кашлянул и с тихим треском поставил иглу на виниловую пластинку. При первых звуках старинной мелодии в ветках бузины шепнул ветер, причудливо переплетаясь с тихими звуками мелодии. Теплое угасающее солнце пускало лучи вечернего света, которые вонзались в музыку, наполняя ее загадочным теплом.
Музыка не была ему знакома. Неторопливая, мягкая, она поднималась из раструба патефона и мерцающей занавесой скрывала их от всего окружающего мира….

Он молча протянул девушке руку, склонив голову в коротком поклоне. Она сделала реверанс, расправив несуществующие юбки, и, с загадочным блеском в глазах, вложила узкую ладошку в его ладонь.
Ремус видел золотистые огоньки в ее глазах, словно мерцающая мелодия отразилась в них; он не знал, что его глаза тоже горят этих странным огнем. Он положил руку ей на талию и сделал первое па их странного танца.
* * *

- Хвост, почему я уже десять минут его чищу, а он все такой же темный?
Негодующий возглас Поттера нарушил тишину школьной спальни, в которой сейчас было всего лишь два обитателя.
- Джеймс… - простонал Петтигрю, вырывая из его рук фланелевую тряпочку, насквозь пропитанную полиролью, - ты что, не можешь хотя бы регулировать нажим? Вспомни, что сказал ювелир – мягким, круговым движением….
- Ну, а я как делаю?
- А ты скоро протрешь его насквозь!!! – взвыл Хвост, до глубины души возмущенный таким обращением с драгоценным браслетом, - Вот, смотри, - произнес он уже спокойней, и плавно заводил по вещице кусочком фланели, зажатым в коротких пальцах.

Изумленный Джеймс наблюдал за воистину волшебным действием полироли – буквально на глазах из-под пальцев Хвоста появлялось матово сверкающее серебро, только что покрытое мутной завесью времени и почерневшим налетом.
- Ну, Хвост… - восхищенно протянул Поттер, не отводя глаз от священнодействующего Питера, - ты даешь…

Не отвечая, Петтигрю продолжал сопеть над браслетом.

Поттер растянулся на кровати, вытянув ноги и заложив руки за голову. Насвистывая незамысловатый мотивчик, он погрузился в приятные мысли о послезавтрашнем веселье.

- Вот, держи!
Хвост прекратил пыхтеть над своей работой и протянул плод усердий своему другу.
Поттер взлетел с кровати и дрожащей рукой схватил браслет, который бы теперь не узнал и торговец, продавший его. Вещица матово сияла блеском дорогого и старого серебра; по перевитым нитям металла скользили мягкие искорки; округлые капли драгоценных камней были прозрачно-влажными на взгляд. Джеймс потянулся дотронутся до них пальцем, чтобы проверить это, и тут же отдернул, поняв нелепость своих намерений.
- Хвост… - благоговейно произнес он, не сводя глаз с браслета, - Хвост, ты действительно… Хвост! – внезапно заорал он, заключая ошеломленного, но донельзя довольного Петтигрю в крепкие объятия, - Хвост, спасибо тебе! Это действительно…это просто восхитительная вещица!
- А я что говорил… - буркнул Питер, наслаждаясь собственным триумфом, - осталось только подарить…
- Подарить? О, конечно, сейчас придумаем, во что упаковать… черт! – с досадой хлопнул себя по лбу Поттер, - Надо было взять все-таки какую-нибудь коробочку….
- Не надо никакой коробочки, - безаппеляционно заявил Питер, отбирая у слабо сопротивляющегося Поттера браслет. Ласково взглянув на мягко лучащийся светом будущий подарок, он просительно посмотрел на Джеймса:
- Просто завернуть в непрозрачную бумагу – перевязать и отправить…. Ты ведь не собираешься вручать ей его лично в руки?
- Нет, ты что… она расцарапает мне глаза, - мечтательно выдохнул Поттер, улыбаясь, - лучше переслать… надо будет сопроводительное письмо написать…
- Ну-ну, - сказал Хвост, лаская взглядом вещичку, за которую теперь бы торгаш-растяпа, продавший его, не колеблясь, отдал бы несколько галеонов.

Поттер улегся на кровать и, приняв прежнюю позу, закрыл глаза.
«Вот было бы здорово, если бы она не была такой предвзятой ко мне! Можно бы было подарить браслет ей лично… застегнуть его на ее тонкой ручке… и – при невероятном везении – вымолить поцелуй..»
* * *

Время снова остановилось, растворенное в сумасшедшей смеси алкоголя, старинной музыки и странного танца. Мерцающая занавеса стала реальной – за спинами танцующих переливалась золотисто-прозрачная стена, вибрирующая от мелодии, сплетенной с лучами вечернего солнца. Волшебство творилось само по себе; Ремус не сразу это понял. Их волшебные палочки давно лежали на земле, но то, что происходило вокруг, можно было назвать только волшебством…
Золотистые огоньки отрывались от мерцающей стены, и, рассыпая в сладком дурмане воздуха сияющий шлейф, беспорядочно витали в воздухе, отражаясь в широко распахнутых глазах Лили. Все это пьянило его – медовое сияние вокруг, сияющие глаза девушки, одурманенной тем же, чем и он, странная музыка, тихо льющаяся из старинного патефона, выпитый алкоголь и близость чужого тела, упругого и гладкого под материей школьной мантии и одежды.
Он чувствовал, как вздымается ее грудь при каждом вздохе; мысли были где-то далеко, а руки сами вели партнершу в очередном повороте странного танца, больше похожего на таинство…
Музыка все лилась, а он замер, держа в своих руках тонкую талию девушки, склонившей голову на его плечо.
- Ремус?
- Лили…
Она подняла голову ему на встречу. Он вгляделся в точеные черты лица и темно-рыжие локоны, двумя косами обвивавшие голову наподобие венца.
«Совсем как Морганта Озерная с карточки шоколадной лягушки» - внезапно подумалось ему. Девушка смотрела на него глазами, чуть затянутыми темной пеленой, в которой мелькали отражения мерцающих огней и, юноша повинуясь внутреннему порыву, наклонился к ее лицу.
- Ремус… - еле слышно выдохнула она, и он в испуге отпрянул. Очарование момента исчезло, волшебство музыки стремительно начало рваться и проваливаться, сознание, одурманенное пируэтами танца, прояснялось с каждым биением сердца. Люпин с ужасом осознал, что чуть не совершил непоправимое – перед ним была возлюбленная его лучшего друга, в зеленых глазах которой туман мешался с золотистыми огнями…
- Ремус… - еще раз прошептала она и, приподнявшись на цыпочках, накрыла его губы своими.

---

- Хвост! Джимми! Вас-то мне и надо!
Нарушив уединение спальни, в двери ворвался Сириус Блэк с глазами, похожими на холодные голубые огни.
Поттер неохотно оторвался от сладкой полудремы приятных мыслей; Хвост аккуратно отложил в сторону конспект по трансфигурации, экзамен по которой должен был быть послезавтра. Оба вопросительно воззрились на явно одержимого чем-то Блэка.
- Ну, чего расселись? Дело есть! – отрывисто пролаял Блэк, - Джим, карту сюда! Хвост, ты притащил что-нибудь из Хогсмида?
- Ну… пиво сливочное есть… семь бутылок… - Хвост даже не удивился. - По какому поводу напиваемся, Сири?
- Доставай!.. – прорычал Блэк, - Джимми, ну чего ты копаешься?
- Сейчас… - невнятно ответил тот, откидывая в сторону старые носки и грязные мантии. – Вот… - со дна чемодана был извлечен потрепанный кусок пергамента. – А зачем?
Блэк не ответил, трясясь, наблюдая за тем, как Хвост извлек из-под кровати объемный пакет с чем-то звенящим. Выхватив его из рук Хвоста, он метнулся было к двери, но замер, и, словно бы принюхиваясь к чему-то, рявкнул:
- Где Луни?!
- В Хогсмиде, где ему еще быть, - философски пожал плечами Джеймс, - трансфигурация с Эванс, забыл?
Блэк что-то невнятно прорычал. Хвост испуганно посмотрел на приятеля, как никогда, похожего на разъяренного пса.
- ….когда придет – вызови меня через зеркало, - рявкнул Сириус Поттеру и скрылся за дверью. Хвост недоумевающее посмотрел на Джеймса, тот с самым обескураженным видом развел руками.
- И что это на него нашло?
Дверь распахнулась, и в спальню вновь влетел Блэк, гремящий пакетом с бутылками. Подлетев к кровати Поттера, он вырвал из его рук пергамент карты и, не произнеся ни звука, выскочил из комнаты так быстро, как будто трансгрессировал.
Юноши переглянулись. Хвост покрутил пальцем у виска. Поттер немножко подумал и кинул в него подушкой. Питер яростно пискнул и потянулся за волшебной палочкой. Джеймс весело ухмыльнулся и направил палочку на коротышку.
Питер взлетел под потолок, повинуясь чарам непроизносимого заклятия. Ножки смешно дрыгались в воздухе, а их обладатель возмущенно пищал:
- Джеймс, так нечестно! Ты обещал не пользоваться непроизносимыми! Я даже не успеваю понять, что ты накладываешь на меня заклинание!.. Ну спусти меня… Дже-еймс!!!
- Повиси-ка тут, Хвост, - весело произнес Джеймс, вставая с кровати и направляясь к выходу, - придет Ремус – скажи, что Бродяга его искал…
- Ты куда?! Спусти меня!!!!! – испуганно закричал Питер, болтаясь под потолком, спиной к двери и не видя, что делает его друг.
Дверь громко хлопнула, и Питер упал на пол – перед тем, как выйти, Поттер соизволил пробормотать контрзаклятие.
* * *

- Вот и все, молодой человек, конец вашему заключению в наших белых палатах! - добродушно улыбаясь, мадам Помфи поставила на столик поднос с несколькими тарелками и кубком чего-то дымящегося, - Пришло распоряжение на ваш счет – ужинать вы будете уже с однокурсниками.
- Что, уже?
Слова изумления невольно вырвались у болезненно худого паренька, сидящего на краю одинокой кровати.
- Что? – недоуменно переспросила врачевательница и, не дождавшись ответа от отвернувшегося к окну студента, произнесла:
- Куср лечения закончен, и, я надеюсь, вполне успешно. Пусть этот ваш обед будет наполнен предвкушением встречи с друзьями, мистер Снейп… Приятного апппетита!

Подросток мрачно посмотрел на закрывающеюся за ней дверь, с досадой ударив сжатым кулаком по подушке. Встав, он заглянул в содержимое тарелки и, тяжело вздохнув, взял в руки вилку.
Трапеза действительно была наполненна ожиданием встречи со студентами…. но если доброжелательная врачевательница предполагала нечто положительное и долгожданное, то слизеринец с тоской предчувствовал новые издевки со стороны как своего, так и других факультетов школы.

«Ничего…. я сильнее их… они мне не ровня – никто из них, нет!.. Я – лучший, и мне совершенно наплевать на то, что их мозги слишком малы для того, чтобы в полной мере отдать должное моим способностям!..»
Подавив очередной вздох, он аккуратно наколол на вилку кусочек мяса, политый приправой, и отправил его в рот.
«О да… Поужинаешь с однокурсниками!..» - горько усмехнулся он, пережевываю пищу. Конечно… чудненький будет ужин. Такой очень ма-аленький Большой Зал. Всего-то навсего четыре стола факультетов. И – подумаешь! – пара-тройка сотен студентов, которые были свидетелями забав Поттера и его припевал или слышали этот, безусловно, восхитительный рассказ из первых уст…

«Бедный-бедный неряха Нюниус…» - очень устало подумал Снейп.
* * *


- Ммм…

Ресницы закрытых глаз трепетали в унисон с гулко бьющимся сердцем.
В данный момент Ремус Люпин представлял собой два совершенно разных существа, пытающихся не вовремя выяснить отношения.
Одна часть его сознания довольно-таки непреклонно протестовала против совершаемых Ремусом действий, как совершенно неправомерных, буквально диктуя ему отодвинуть от себя девушку, у которой были восхитительно-мягкие губы. Тем не менее, эта же часть сознания скромно, но удовлетворенно, эстетически-беспристрастно, наслаждалось фактом того, что Ремус наконец-то был в полной мере оценен одной из представительниц прекрасной пола.
А вторая половина его сущности, совершенно подавившая первую своим ошеломляющим напором, вовсе не имела каких-либо размышлений по этому поводу. 19 сентября

...Почти всю свою осознанную жизнь Ремусу Люпину приходилось примиряться с рваным кусочком мутного и темного – безумия? проклятия? – кто знает? – которое существовало в середине души. Оно смутно ворочалось где-то там, глубоко внутри, не давая напоминаний о себе кроме изредка нахлынывающего неприятного сосущего чувства… и жажды крови в ночи полной луны. Никогда не выплескивающееся наружу, оно существовало практически незаметно для самого молодого человека – и тем более, для кого бы то ни было другого…

Сегодня, разбуженный девчонкой, осознавшей свою привлекательность и легкомысленно воспользовавшейся этим, зверь вырвался на свободу.

…Твердая ладонь с чуть заметными на ощупь пятнышками мозолей сжимала в пригоршне рыжие локоны, выбившиеся из золотистого венца прически. Губы с глухим рычанием прижимались в нежным губам девушки, грубо целуя, почти кусая... Ноздри подрагивали, втягивая дразнящий запах; язык жестко врывался в рот девушки, одурманенной чарами музыки и бешенным напором молодого человека.
Вторая его ладонь лежала на талии девушки, там, где стройная спинка переходила в восхитительные округлости, на которых так приятно было чувствовать свои руки… Если бы Люпин не сжимал девушку в своих объятьях с такой силой, она бы давно упала – ноги Лили подкашивались от переполняющих ее чувств и неожиданно нахлынувшего желания – животный порыв юноши разбудил в ней странное чувство, теплым комком зародившееся где-то в грудной клетке и растекающееся по каждой клеточке тела.

Он приоткрыл глаза и увидел запрокинутое лицо с дрожащими ресницами полуприкрытых глаз. Девушка тяжело дышала; в глазах отражался свет сияющей занавесы, вновь отгородившей их от остального мира. Покорные губы таяли под его напором, и каждая черточка ее точеного личика выражала желание отдаться, раствориться в его безумной жажде.
Ремус тихо застонал, словно смертельно раненный зверь, и снова приник к дрожащей девушке

…Так приятно было ощущать чужое тело – упругое, горячее тело, впервые в жизни прикасаясь не к друзьям в порыве шуточной борьбы, а к чужому человеку, еще не раскрывшему свои мысли и тайны – к девушке, девушке!..
Его руки скользили по ней, разглаживая складки школьной мантии, которая не могла скрыть от молодого человека символ ее женственности, двумя мягкими холмиками упирающейся ему в грудь.
- Ремус… - прерывисто выдохнула Лили, сжимая пальчики на плечах молодого человека. Девушка самозабвенно отвечала на его грубые поцелуи, несомненно, получая от этого удовольствие. Люпин хищно ухмыльнулся, подумав о том, что она не прочь продолжить более тесные отношения, и почти сразу же от этой мысли у него перехватило дыхание.

Но тут логика выкинула неожиданный фортель – и Люпин вспомнил, какое мечтательное выражение принимали глаза Джеймса при упоминании Лили.

«Мерлин мой, что я делаю!..» - ужаснулся Ремус, усилием воли подавляя в себе Зверя, которого, до последнего времени, не воспринимал как настолько весомую часть своей сущности.

- Лили… - и сжав в себе все, что только можно было сжать, он оторвал девушку от себя.
- Ремус?.. – недоуменно произнесла она, открывая глаза и удивленно кивнув ресницами, - В чем дело?

Он торопливо убрал руки с ее плеч и сделал шаг назад.
- Что-то не так? – недоуменно спросила Лили, машинально облизнув губы, - Что такое?

Ремус словно не слышал ее. Развернувшись в сторону зеленого обрыва, он просто смотрел в серое небо, а в голове не было никаких мыслей. Почему-то хотелось отчаянно завыть, упасть на колени и схватиться за голову от переполнявшего ее безумия.
На душе было тоскливо и пасмурно. Он просто стоял и просто смотрел; а ветер подбрасывал и кружил на бездной последние из золотистых огоньков.

«Хоть бы пошел дождь…» - подумалось ему.

- Ремус… что такое? – Лили встревожено заглянула ему в лицо. Между его бровей лежала морщинка – та самая, которая не так уж часто появлялась – только теперь она была резкой и глубокой – словно вырубленной в нежном юношеском лице.

- Если, - устало произнес Люпин, брезгливо искривив губы, - если это все было придумано заранее – то знай, что идея была обречена с самого начала. И дело не в том, что ты мне не нравишься – а ты мне даже не нравишься – дело в том, что ты воспользовалась случаем, чтобы навязать свои чувства. Девушка не должна бросаться на шею – где твоя гордость, Эванс?
Он так и не посмотрел на нее, хотя она пыталась перехватить его взгляд. Карие глаза были где-то далеко-далеко, в самом сердце потемневшего неба…

…Он не шевельнулся, когда она, резко вскинув голову, развернулась к нему спиной и схватила свою сумку. Он продолжал стоять, когда она исчезла за ветвями кустарника, начав свой спуск в Хогсмид. В ушах его стоял треск раздвигаемых ветвей и мягкие, почти неслышны шаги легкой девичьей поступи.

Он не шевельнулся, когда серое небо уронило на него первую слезинку.
* * *

- Кэйт! Ну открой же, Кэйти!
- Да бесполезно это все - не откроет, я вам говорю!

Несколько не на шутку встревоженных пятикурсниц стояли перед запертой изнутри дверью спальни старосты Гриффиндора Кэйт Патил. Процесс избивания двери хрупкими кулачками девушек был уже довольно-таки продолжительным и результата не приносил.

- Что вы долбитесь? Она все равно не откроет – или уже повесилась, или скоро утопится в слезах!.. – со счастливой улыбкой произнесла еще одна девушка, стоящая у подножия лестницы, - Такая чувствительная натура не перенесет подобного стресса…
- Эббот, оставь Кэйти в покое! – злобно прошипела одна из девочек, стоящих наверху, - Кто уж тут бесчувственная натура – так это ты!
- Мэри, как ты можешь говорить подобное про Кэйт! – сорвавшись на тонкий вскрик, выдала еще одна из ее подруг, - вы ведь так с ней дружили!..
- Ну да, дружили, - пожала плечами блондинка, продолжая улыбаться, - а теперь не дружим. Что поделать, все меняется… и, что не говори, к лучшему! – серебристо засмеявшись, она легкими шагами направилась к другой двери – там, где находилась спальня девочек, где жила она.
- Кстати, - обернулась Мэри у самой двери, - Кто-нибудь видел, Эванс вернулась в школу?
- Нет, Лили еще не было, - уже миролюбиво откликнулась одна из девушек, - Если увидишь ее – передай, пожалуйста, что я хотела бы попросить у нее схемы на ночь… если они ей не нужны, конечно… Ладно?
- Да не вопрос, - кивнула блондинка.



* * *

- Оо! Вы только посмотрите, кто к нам пришел!
Снейп опустил голову и попытался незаметно проскользнуть в свою спальню, но несколько ребят со значками Слизерина на мантии окликнули его из угла гостиной.
- Снейпи!.. Где ты пропадал? Нокс сказал, что ты все это время провалялся в больничном крыле… Это правда?
- Да, Северус, где ты был целых два дня? – мягкий голос с едва уловимой ленцой бархатисто перекатывал во рту камешки слов, - Мне слишком скучно было одному продолжать наши опыты с трансфигурацией Нокса в подушку от кресла…
Со всех занятых кресел раздались приглушенные смешки. Нокс сердито насупился, не чувствуя, впрочем, права огрызнуться, а Снейп замер, нахохленной птицей стоя посередине ковра.
- Позволь не поверить, Люциус, что ты не смог бы в одиночку экспериментировать над таким студентом, как Нокс… - холодно, отмеряя каждое слово, произнес Снейп, смотря прямо в глаза слизеринцу, небрежно расположившемуся в кресле с гнутыми ножками, - Насколько известно мне, - Снейп сделал паузу и едва заметно кивнул, словно бы показывая, что известно ему немало, - ты весьма и весьма способный ученик… если не сказать больше.
- Ну, ну, Северус, ты преувеличиваешь… все мы знаем, кто из нас действительно талантлив… - Малфой едва заметно искривил губы в усмешке, - Но тем приятнее похвала, адресованная тобой. Итак, - Люциус поднес к лицу безупречно отполированные ногти, - ты действительно провел все это время в больничном крыле?
- Да. – Снейп безразлично уронил согласие, не добавив не слова пояснения.
- А что с тобой случилось? – прямо-таки взвился коротышка Нокс, только что не радостно повизгивывая, - Что такого произошло с тобой?
- Тише, тише, - жестом осадил его Люциус, - Разве кто-то не в курсе того, что произошло двумя днями ранее?
Снейп недовольно покривился, но, тем не менее, никак не выдал своих эмоций:
- Действительно, разве никто не знает, что два дня назад пара гриффиндорских ублюдков сломали какому-то слизеринцу нос и пару-тройку ребер?.. Что, кто-то не знает?!
В Снейповских глазах заплясали бесенята. Слизеринец скрестил руки на груди, и, нервно постукивая пальцами, он обвел взглядом всех, кто сидел в этом углу. Кто-то отвел взгляд, но большинство смотрели прямо на одиноко стоящего подростка; кое-кто неприкрыто ухмылялся. Молчание было довольно-таки напряженным, однако никто не нарушал паузу, ожидая слова предводителя.
Люциус Малфой, слизеринец-шестикурсник, неторопливо перебирал у виска прядь бледно-золотистых волос, с интересом смотря на замершего Снейпа. Во время длящейся паузы Малфой не отвел взгляда, но и не ухмыльнулся – просто внимательно разглядывал тощую нескладную фигурку в висящей мантии.

- Ну и что ты хочешь нам сказать? – с ленцой протянул он, переводя взгляд на резную панель стены, - Что мы что-то должны были сделать?
Снейп молчал, со злым задором во взгляде продолжая постукивать пальцами по собственной руке.
- Ну, мой мальчик, - снисходительно продолжил Малфой, - твои терки с Поттером и Блэком нас, в конце концов, не касаются, не так ли?
- Безусловно, - неимоверно сладко заверил его нехорошо улыбающийся Снейп.
- …А что касается вопроса престижа факультета, то тут, я думаю, никакие интересы не затронуты… Насколько мне известно, это не являлось дуэлью?
- Безусловно, - Снейп мастерски скопировал интонацию предыдущего ответа. Малфой чуть поморщился, но продолжил:
- И, как следствие, любые наши ответные действия являлись бы совершенно необоснованными – их нельзя было бы списать на соперничество между факультетами… вышла всего лишь навсего банальнейшая драка, мой дорогой Северус… А драки категорически не одобряются школьной администрацией. Надеюсь, что ты простишь нас, - с мягкой улыбкой и замершей в уголках губ насмешкой бархатисто произнес Люциус.
- Безусловно. – В очередной раз уронил Снейп и, склонился в шутовском поклоне, взметнув полы мантии:
- Прошу прощения… я должен откланяться… меня ждут неотложные дела. Доброй ночи, господа.
И, ровным быстрым шагом минуя гостиную – даже не обернувшись - он исчез за тяжелой дверью своей комнаты.

- Клоун… - прошипел Нокс, когда закрывающаяся дверь лязгнула об косяк.
- Тише, Нокс… Он клоун, а ты – слизняк, - брезгливо бросил Малфой, наблюдая за огоньками камина, - тем более, что он чертовски хитрый и умный клоун… И не с твоими мозгами пытаться понять, что творится в этой немытой башке…
* * *

Хвост любовался, как причудливо играет огонь в камине на полупрозрачных камнях серебряного браслета.

Эта вещица манила его своей неподдельностью, своей высокой ценностью и безмолвной красотой. Почему-то Питера с самого детства тянуло к таким вещам – дорогим, качественным и красивым, но и тут было одно «но».
Красота, как понятие, могла быть аляповатой и вульгарной; высокая цена ни о чем не говорила, а даже самая неказистая на вид спичка могла быть сработана более чем качественно…
Нет, Петтигрю привлекали действительно прекрасные вещи – настоящие жемчужины в своем роде, чья красота была неподдельной и идеальной, вещи, которыми могли бездумно восхищаться толпы, но оценить их реальную стоимость мог лишь настоящий знаток.

И он, Питер был таким знатоком. Ценитель прекрасного, он часто любовался случайными миниатюрами, любезно подкинутыми окружающим его миром. Эти маленькие этюды неописуемой красоты – будь то резная кромка осеннего листа или закатное облако, рваной птицей впивающееся в линию горизонта – они были прекрасны, и, у всегда излишне впечатлительного Петтигрю, каждый раз захватывало дух…
Но красоты этих прелестных миниатюр была недолговечной – она увядала, подобно цветущей поляне, на которую беспощадною ногой ступила поздняя Осень. Когда Питер впервые осознал это, он сделал величайшее в своей жизни открытие – раз и навсегда он вырубил в себе аксиому того, что красота – хрупка, и век ее – недолговечен.
Позднее, он столкнулся с иным видом прекрасного – и эта Красота оказалась более совершенна. Блеск безупречно ограненных драгоценных камней и мягкое мерцание металла заворожили собой мальчишку, возомнившего себя истинным Ценителем – они не только представляли собой Красоту, но и воистину демонстрировали то, что творение рук человеческих – или иных тварей земных – могут существовать гораздо более, нежели сами создатели.
Тогда он сделал второе свое открытие, по важности своей не уступающее первому. Красота может быть хрупка, но совершенно в равной мере она может быть незыблемой и вечной.
Несмотря на противоречивость своих открытий, Питер сумел извлечь из них крупицу рациональности – и, руководствуясь сугубо своими соображениями и представлениями о сущности Прекрасного, вывел некую формулу, которой и руководствовался в дальнейшем всю свою сознательную жизнь.
Красота, которая могущественна настолько, чтобы существовать вечно - совершенна; красота, которая не является совершенной, красотой не является. Прекрасное – немыслимо без сопутствующего ему могущества. Могущество – залог совершенства.

Если бы кто-то услышал эту странную формулировку, то, несомненно, он более чем удивился стройной логике, которая стояла на совершенно кривом и ложном фундаменте. Хвост обманулся; ошибка эта стоила ему единственно правильного течения жизни. Извратив восприятие самих основ представлений о сущности мира, она направила Петтигрю по ложному пути; система ценностей была изуродована – и это не могло не сказаться на личности подростка.
Другое дело, что, не обладая особенным потенциалом и не являясь сильной личностью, Питер не пытался отстаивать свою точку мировоззрений. Это давалось ему более чем легко – никто даже не подозревал о существовании столь странных взглядов в остроносой голове. Впрочем, так было гораздо легче существовать – когда никто не догадывается о том, какими принципами ты руководствуешься, и каково содержание догм твоего восприятия, опираясь на которые, ты непосредственно принимаешь решения, гораздо легче притвориться кем-то другим, чьи взгляды максимально приближены к взглядам собеседника, а, как известно, именно схожесть взглядов во многом определяет успех взаимопонимания.

Питер знал, что в мире существует много людей, обладающих могуществом и властью; знание это гармонировало с осознанием того, что в мире есть и много таких людей, которые этого могущества не заслуживают.
Пришло время, и Питер осознал, что при желании и приложении определенных усилий, можно заставить человека поделиться своей властью. В целом, процесс не являлся сложным, нужно было только соблюдать последовательность действий – непременно тщательно продуманных. Все необходимо было просчитать с самого начала, и тогда успех был бы обеспечен.
Петтигрю сделал несколько попыток – неудачных попыток – и пришел к заключению, что одной идеологии недостаточно, пусть даже она совершенна со всех своих многочисленных граней.
Так и так, получалось, что приходиться развивать собственные навыки…и, возможно, приобретать некие недоступные пока умения.

Ни в одной из доступных Питеру библиотек не оказалось ни одного трактата, автор которой придерживался бы идеологии Петтигрю. Ознакомившись с наиболее заинтересовавшими его произведениями, Питер оставил в покое кладези знаний и устремил свой взор в новые горизонты, которые, благо, развернулись перед ним, словно бы по мановению волшебной палочки – наконец-то пришло письмо из Хогвардса.

Несмотря на то, что в школьной библиотеке – в тех секциях, куда, естественно, пускали первокурсников – подобных книг так же не обнаружилось, Питер сделал важное для себя наблюдение. Пусть в школе никто открыто не придерживался его мировоззрения, тем не менее, поступки и образ жизни выдавали во многих эту идеологию. Он был не одинок!
Почему-то такие студенты чаще всего оказывались серыми, тихими и незаметными, не решающимися открыто выражать свое мнение. Внешне сам являясь таким, Питер имел огромный внутренний мир, наполненный своим изначально неверным толкованием основ мира, кажущийся ему исключительно ярким и полноценным. Он не исключал того, что во внешне подобных ему студентов скрывается не менее яркое начало, но у него не было времени копаться в чужих мозгах – на горизонте появилось то, что захватило его маленькие мозги всецело и полностью.
Возможно, сказал себе Питер, у меня появилась возможность совершить долгожданную попытку.

Петтигрю внимательно наблюдал за этим человеком, хотя с первого взгляда увидел то, что было очевидным – эта личность была Истинно Прекрасной – она обладала тем самым Могуществом, которое не дается недостойным его. И могущество это увеличивалось в геометрической прогрессии, когда его обладатель находился рядом с другим, не менее Прекрасным человеком.

Питер заметил эту парочку в первый же день своего пребывания в школе. Носом чуя немыслимые флюиды энергии, он снизу вверх вглядывался в уже знакомые ему лица, уже зная, что запомнит их до самой крохотной черточки.
Эти люди были нужны ему; нет, при всем желании он не смог бы найти способа заставить их поделиться своим могуществом с ним, но почему-то ему и не хотелось этого. Единственно верная ассоциация – ему хотелось находиться рядом с ними, так, чтобы их тени падали на него – пусть затеняя и без того тускловатый образ, но давая те преимущества, которые может выделить только сведущий в этом человек.

И надо было действовать как можно быстрее – кто-нибудь другой мог воспользоваться тем, что они, как и другие первокурсники, только что нашли друг друга и еще не освоились в новой среде. Питер и сам еще не освоился, но приходилось переворачиваться пошустрее – такой шанс удача могла и не подкинуть в дальнейшем.
Тем более, что уже многие заметили эту парочку, уже жизнерадостно улыбающуюся всему миру. Они были Прекрасны в понимании Питера; кроме того, они были красивы и по меркам обычных людей, к которым, собственно, и принадлежали.

Весь первый курс Петтигрю посвятил тому, чтобы незримо находится рядом с ними – на определенном расстоянии, естественно, - и делать так, чтобы никто из его потенциальных соперников не вошел в зону близких контактов.
Не соперники были не в счет – и он явно не относил к соперникам худощавого, болезненного вида паренька, с которым завтракали, обедали и ужинали его, Питера, избранники.
А зря – как оказалось в дальнейшем, он перехватил одну из возможностей Питера. Впрочем, не такую уж и значительную, но тем не менее, на душе заскребли кошки, и Петтигрю уличил себя в недальновидности.

Успех предприятия пришел на втором курсе, когда, в следствии незначительного эпизода, Питер получил право все свое свободное время находится в их присутствии. Сложилось этакое маленькое общество – четыре человека – с закрытыми границами, куда не было ходу остальным.
Естественным стержнем их общества являлись те двое, на которых Питер, собственно, и ориентировался, а четвертый – неожиданно похорошевший, но совсем не обладающий Красотой в понятии Питера – занял неожиданное место. Он не находился в тени, как это делал Питер; он вроде бы шел рядом с теми двумя, был равен им, но никогда не претендовал на то, к чему стремились они. Пользуясь полным доверием остальных, он не выбегал вперед, чем полностью устраивал всех остальных членов общества, и особенно его, Питера.
На правах почти безгласного, но внимательного слушателя, Питер был посвящен во все тайны своих избранников – все было согласно задуманному. Пренебрежительное отношение к нему даже здесь было куда как удобно, открывая поистине безграничные возможности.

Естественно, пока он трезво оценивал свои силы – всего лишь подросток, отнюдь не отличающийся качествами личности и лидера, но он не сомневался, что в дальнейшем его развитие пойдет по расширяющейся спирали – и идеология, которую он считал единственно верной, наконец-то найдет действительно стоящее применение.

Так или иначе, Питер вертелся, как мог, пытаясь обойтись теми качествами, которыми обладал, при недостатке иных качеств, которыми обладали его теперешние товарищи.


* * *


- Ой, Лили, привет!... – чуть не столкнувшись с Эванс на лестнице, одна из гриффиндорок-пятикурсниц смущенно улыбнулась. – А тут тебя кто только не ищет!..
- Например? – чуть более равнодушно, чем надо было, ответила Лили, делая вид, что роется в сумке.
- Ой, Роузи, кажется, хотела взять у тебя схемы по трансфигурации и…
- Вот, передай, - Эванс сунула девушке в руки несколько смятых трубок, на которых налипли зеленые травинки, - пусть готовится, СОВ – не зачет по семестру.
- И еще Эббот тебя, кажется искала, - гриффиндорка растерянно смотрела на схемы в своих руках, - Слушай, может быть ты сама отдашь? Я к ужину хотела спустится…
- Вот и отдашь за ужином Роузи, - перебила Лили, - Где Эббот?
- Вроде бы была наверху… Ой, Лили, а ты еще не слышала, что случилось с Кэйт Патил?
- А с ней что-то случилось? – изумилась Лили, - я ее утром видела такой счастливой… Они, кажется, с Блэком в Хогсмид ходили… Что, что-то случилось в Хогсмиде?!
- А ты что, не в Хогсмиде была? Ничего там не случилось… мы еще до обеда вернулись с девчонками – тут-то нам пуффендуйцы и рассказали…
- Я вся во внимании, говори быстрее, - нетерпеливо произнесла Лили, оставив в покое сумку, - Что произошло?
- Ой, ты представляешь, Кэйт влепила оплеуху первому красавчику школы!!! – рассказчица только что не визжала от восторга, - Ты представляешь? И видели-то только третьекурсники с Пуффендуя, только они там стояли, на большой лестнице, всем потоком в Хогсмид собирались, и выйти не успели, а там – бац! Мерлин мой, кто бы знал!.. У меня бы у самой рука не поднялась бы на милашку Сириуса!..
- Вот это да… - произнесла Лили и внезапно злорадно усмехнулась, - Наконец-то кто-то поставил на место этого заносчивого идиота!..
- Кого? – переспросила ее собеседница, - Ты про Сириуса? Да ладно, он себе лучше найдет… желающих его утешить – впору в очередь записываться… - она тяжело вздохнула, - Бедняжка… как мне жа-алко…
- Нечего жалеть, - Лили заговорщицки подмигнула ей, - относись к нему проще… и все будет проще. Уж поверь мне…
- Ну конечно, тебе легко говорить… Ты с Ремусом общаешься, - Эванс странно дернулась, но девушка ничего не заметила, - Джимми вообще в тебя влюблен… тебе можно с ними общаться запросто! А я…
- Что ты? – внезапно разозлилась Лили, - я же говорю – будь проще… А, впрочем, мне пора. Привет Роузи.
- Но… - девушка хотела добавить что-то еще, но Эванс уже метнулась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
* * *

- Привет, Сириус…

Ремус устало откинулся на каменную кладку стены.
- Привет, уже вернулся? – почти бегущий мимо по коридору Блэк остановился рядом с другом и дружески хлопнул его по плечу:
- Что, как трансфигурация? Справишься завтра? Кстати, тебя-то мне и надо – я тебя жду, уже не знаю сколько…
Ремус отмахнулся каким-то неровным движением. Глаза юноши были закрыты, дыхание прерывалось. Наконец он поднял ресницы и, посмотрев на Блэка желто-коричневым взглядом загнанного зверя, прошептал:
- Сириус…
- Что случилось?! – Блэк встревожено заглянул в лицо Ремуса, - Лунатик!..
- Сириус… Помоги мне! Проведи меня в гостиную… так, чтобы никто не видел… пожалуйста…в спальню…
- Сейчас, - быстро произнес Блэк, - идем, почти все на ужине в Большом зале. В спальне только Хвост, думаю мы с ним сможем оказать тебе помо…
- В МОЮ спальню, Сириус… - прошептал Ремус, снова закрывая глаза, - Возьми мантию у Джеймса… Только не говори, зачем… пожалуйста…
- Но…
- Я подожду здесь… Сириус, пожалуйста….

Ремус сделал шаг назад и скрылся в тенях стены.

- Пожалуйста, Сириус…





* * *

- Вот, Лунатик, надевай…

Блэк тряхнул руками в воздухе, разворачивая что-то невесомо-серебристое.
- Ты не сказал… Джеймсу, зачем..?
- Нет, конечно, - пожал плечами Блэк, накидывая мантию-невидимку на плечи ссутулившегося Ремуса, - Да его и не было в спальне… Я же говорю – почти все спустились на ужин.
- Хорошо… Идем… Только быстрее…

Недоумевающий Сириус последовал за Люпином, чье присутствие выдавало только неровное дыхание и звуки неверных шагов. Юноши поднялись в свое крыло по череде бесконечных лесенок, к счастью, не наткнувшись на полтергейста, и Блэк назвал пароль Полной Даме. Когда дверной проем открылся, Сириус отступил на шаг, давая Ремусу пару мгновений на то, чтобы проскользнуть в гостиную, и сам последовал его примеру.
В общей гостиной было пусто; Блэк нетерпеливо спросил:
- Ну, что произошло?..
- Не здесь… в спальню… - хрипло прошептал Ремус, доставая ключ от собственных апартаментов. Странно было видеть неожиданно возникший в воздухе ключ, зажатый, к тому же, в бледных пальцах. Сириус покачал головой и направился вслед за летящим по воздухе ключом – в небольшой двери, над которой висел красный китайский фонарик.

---

- Луни, - усмехнулся Блэк, - давно хотел спросить – а почему твой китайский фонарик красный а не модного желтого цвета?
Невидимая рука схватила его за шиворот с силой, которой Сириус никак не ожидал от такого измученного с виду Ремуса, и затолкнула внуть комнаты. Дверь захлопнулась и видимые пальцы повернули в замке видимый ключ.
- Да брось, дружище… никого ведь нет!.. – с удивлением воскликнул Блэк, поправляя воротник мантии. Хитро прищурившись, он с улыбкой повторил вопрос:
- Так все-таки почему, Луни? Потому что хотелось быть не как все и сэкономить на средствах, или зловещее красное сияние у входа в твои апартаменты придает им особый колорит? Кстати, моя предыдущая девочка заявила, что при одном виде этого безобразия у нее начинается мигрень…
- Нечего баб таскать в мои комнаты, - огрызнулся Люпин, - А вообще, по мне, желтый цвет неприемлем для круглого фонарика из рисовой бумаги, - пожал плечами сбросивший мантию-невидимку юноша, - свет луны гораздо более зловещ, нежели безобидный красный цвет…
- Ух ты наш волчонок!.. – умилился Блэк и с самым задумчивым видом протянул:
- …Или это все-таки он висит потому что является подарком той симпатичной брюнеточки из Пуффендуя?..
- Сириус, заткнись!.. – страдальчески закатил глаза Ремус и плюхнулся в удобное кресло, - Давай без всяких двумысленных намеков…
- О да, наш вездесущий сердцеед окончательно поник под тяжким грузом своих любовных похождений!.. – жизнерадостно хохотнул Блэк, приземляясь прямо на идеально заправленную кровать, - Кстати, когда ты собственноручно нарушишь безупречный порядок собственной отдельной спальни и, наконец-то, используешь апартаменты по надлежащему значению? Зачем нужна отдельная комната, как не для того, чтобы приводить в нее девчонок?! Да, раз уж коснулись этой темы… Я собственно, искал тебя за тем, чтобы ты дал мне ключ от этой милой спаленки…
- Зачем? – устало поинтересовался Люпин, подгребая под себя подушки многострадального кресла.
- Да так… сегодня с моей очередной пассией имел место быть маленький инцидент… В общем, - лениво пояснил Блэк, - надо исправлять дело… Хвост из Хогсмида притащил выпивки, ты подгоняешь мне ключи, а я включаю обаяние на полную катушку… и девочка понимает, как была не права и все такое… А то…, - Блэк перевернулся на спину и злым голосом сообщил:
- …Выставила меня идиотом перед третьекурсниками… знаешь, сколько там малолеток было? Вот уж радости…
- Оох, Сири… - поморщился Люпин, - почему ты никогда не можешь обойтись без скандалов, когда расстаешься с девушками?
- А кто сказал, что мы с Патил расстаемся? – невинно захлопал густющими ресницами красавчик, - С чего ты взял?
- Бродяга, Бродяга… - погрозил пальцем Люпин, не в силах удержать расцветающую на хмуром лице улыбку.
- Луни, нет, я серьезно… - Блэк уперся подбородком в сцепленные руки и с интересом посмотрел на друга, - вот все, о чем я говорил до того, как попросить ключи… В самом деле, когда же ты хотя бы немножечко начнешь пользоваться теми преимуществами, которые у тебя есть?
- Сириус, брось, - неожиданно твердо произнес Ремус, сдвигая брови в одну полоску, - мне эта тема не очень нравиться… и я думаю, что тебе не стоит ее развивать.
- Нет, подожди… - Блэк рывком подался вперед и оказался почти лицом к лицу с недовольно нахмурившимся товарищем, - В конце-концов, тебе скоро будет семнадцать – а ты все еще не обращаешь внимания на девчонок – я не говорю про невинные танцульки с твоей подружкой из Пуффендуя, с которой вы напару готовили доклад по травологии на третьем курсе!
- Сириус, я сказал, хватит! – помертвевшим голосом выговорил Ремус, - Не на…
- Да в конце-концов, Лунатик, ты ведь не какой-нибудь урод, вроде Хансена, да простит мне Джимми нелестные слова про его товарища!.. – при упоминании Джеймса, Ремус поднял руку к горлу, словно поправляя невидимую петлю, - Ты очень даже ничего, поверь моему вкусу… хотя, конечно, мальчики совсем не в моем вкусе, - подмигнул Сириус, - но уж если человек очень даже ничего собой, то это трудно не заметить. Кроме того, ты весьма интересный собеседник…чуточку уверенности в себе – и все будет просто превосходно – тебе можно будет выбирать, а не стоять в стороне, нервно косясь на проходящих мимо красотулек!.. – Блэк увлеченно продолжал описание перспектив, открывающихся перед Люпином, когда тот решительно пресек дивный монолог:
- Сириус, поверь, у меня все нормально. Давай опустим эту тему, и ты расскаже…
- Да ничего у тебя не нормально!.. – моментально взвился Блэк, - Ты в свои семнадцать даже с девушкой ни разу не целовался!
- ДА ЦЕЛОВАЛСЯ Я С ДЕВУШКОЙ, отвали от меня, Сириус!.. – сорвался Ремус, вскакивая с скресла, - Целовался, целовался, целовался! Все, доволен?!
- Что? – изумился Блэк, растерянно глядя на взбешенного друга, - когда?! Ты ведь только позавчера Джиму сказал, что…
- А теперь ты иди к Джиму и скажи, что застенчивый неудачник Люпин, умница-мальчик и все такое, которому в жизни не сдать СОВ, целовался с девушкой, которую наш чемпион по квиддичу окучивает полгода!.. – Ремус был просто вне себя от ярости, и догадался закрыть рот только после того, как осознал, КАКУЮ информацию только что выдал.

- Т-ты, - запинаясь произнес Блэк, очень медленно и осторожно опускаясь на кровать, - ты… целовался с.. с Эванс?
Ремус молча отвернулся к стене и начал изучать замысловатый узор висящей в углу гравюрки.
- ТЫ ЦЕЛОВАЛСЯ С ЭВАНС?! ТЫ, А НЕ КТО-ТО ДРУГОЙ?! ТЫ – С ЭВАНС?! – голос Блэка начал набирать обороты, но пока еще в нем не появились нехорошие интонации – только неприкрытое изумление.
- Ну да… - тихо-тихо, почти неслышно произнес Ремус, разглядывая гравюру.
- Стоп! Я понял, когда ты успел! Это было сегодня, когда вы, якобы, должны были заниматься трансфигурацией, так?! – взревел Блэк, вскакивая с кровати и хватая Люпина за плечо, - Отвечай немедленно, ты…
- Сириус!.. – Ремус с силой ударил обеими кулаками по стене, вымещая злость и отчаяние, - Да пойми ты!.. Я не хотел, не хотел! Я даже не думал, что все может вот так обернуться!..
- Подожди… то есть, вы уже давно вместе и все такое?! И ты все это время лицемерил, зная, как Джим относиться к Эванс?! А я еще уговорил его не ссориться с тобой! Да кто ты после этого?! – Блэк изумленно смотрел на Ремуса, не скрывая своего разочаровния, - Да как ты мог?
- БРОДЯГА! Да пойми ты, до сегодняшнего дня я и понятия не имел о том, что Эванс питает ко мне симпатии! Тем более, что я отношусь к ней совершенно по-дружески…
- …Что не помешало тебе целоваться с ней, - сделал умозаключение Блэк, с нехорошим прищуром рассматривая паникующего Люпина.
- Да она меня заставила!.. – взвился Ремус похлеще Блэка, - Что ты понимаешь! Тебя там не было!
- Стой, стой… Ты хочешь сказать, - медленно и внятно произнес Сириус, - что это Лили Эванс подтолкнула тебя к этом весьма опрометчивому шагу?
- Ну… вроде того… - сбавил тон Ремус, - понимаешь…

И он попытался описать сегодняшнее посещение Хогсмида. Во время сбивчивого, но подробного рассказа Блэк недоверчиво хмурился, но к концу повествования, лицо его постепенно начало удивленно вытягиваться.

- Нет, какова чертовка!.. Спланировала все заранее… Признаю, теперь твои слова о том, что ты совсем не стремился к этому, кажутся мне больше похожими на правду, – почти восхищенно воскликнул он, не в силах сдержать изумления, - Но это ведь надо было придумать… Заставить тебя танцевать! Ты ей хоть ноги-то не оттоптал?
- Прекрати, - поморщился Ремус и вздохнул, - все не так просто. Лили не просто спровоцировала меня… И не в том смысле, что притащила сливочное пиво и заколдовала музыку… Просто… понимаешь, я… - он замялся.
- Можешь не объяснять, - кивнул Сириус, - я понимаю.

А как тут было не понять? Красивая девчонка, в полной мере осознающая свою привлекательность, совершенно уверенная в себе, к тому же, подогревшая свою уверенность дозой алкоголя… Что мог противопоставить ей неискушенный в делах сердечных юноша, в чьем послужном списке сумасбродных идей под номером один стоял танец с партнершей по докладу на травологии? Сама не зная, Эванс задела потайные струнки души Ремуса, о существовании которых знали только он и его самые близкие друзья…

- Луни, дружище, а что тут нельзя понять? Когда-то и я был на твоем месте… Неискушенный, еще совсем зеленый… - с ноткой ностальгии вздохнул Блэк; тем не менее, говорил он с искренним сочувствием. Ремус снова сел в кресло, теребя в объятиях подушку, и тихо сопя носом.
- Ну, что делать будем, герой-любовничек? – деловито произнес Блэк, устраиваясь поудобее на кровати старосты, - Давай, слушаю предложения…
- Ну, во-первых, спать сегодня я буду здесь…ты уж извини, Бродяга, но с комнатой не выгорит…
- О чем говоришь, дружище, - вздохнул Блэк, - Гриндлоу с ней, с этой Кэйт… Я же понимаю, что ты на Джима даже посмотреть спокойно не сможешь…
- Не то слово… - горько усмехнулся Люпин, зарываясь лицом в подушку, прижатую к груди, - я вообще никого видеть не могу – почему-то кажется, что у меня на лице написано, чем я сегодня с Эванс занимался…
- Ну, полегче, ты же с ней не переспал, а всего лишь целовался, - ухмыльнулся Блэк, за что немедленно получил подушкой в переносицу. Отшвырнув ни в чем не повинный предмет на кровать, он невозмутимо продолжил:
- Если хочешь, я могу с тобой тут посидеть ночью. Спать, так уж и быть, лягу в спальнике на полу… Все равно ребята знают, что ночевать в общей спальне я не собирался, а тебя искал, чтобы попросить ключи от этих апартаментов… - он со вздохом оглядел спальню, - Эх, я ведь и пиво у Хвоста конфисковал…
- Верни, - флегматично заметил Ремус.
- Неее… пригодиться. Поговорим сегодня… посидим с пивком… душевно… Напряжение надо снимать. В конце-концов, что у тебя, что у меня – проблемы с прекраным полом. – Блэк с удовольствием потянулся, - только вот в твоем случае наличие проблем меня не удивляет, а вот что касается меня…
- Да у тебя вечно проблемы, Бродяга! – уже куда более жизнерадостно парировал Ремус, - Только ты считаешь такое положение дел совершенно нормальным!
- Ну-ну, Луни… ты осторожнее! – шутливо пригрозил Блэк, - И это… ты, если что, имей в виду… я – не ты, тебе меня не удастся пивом напоить так, чтобы я с тобой целовался!
И, прежде чем Люпин успел осознать смысл подколки, Сириус вскочил и повернул ключ в двери.


- АХ ТЫ!.. – подушка с глухим звуком впечаталась в дверной косяк, туда, где парой мгновений раньше находилась голова Блэка.

---

Комната была пуста – голод выгнал студентов из своих обителей туда, где стараниями домовиков были накрыты столы.
Лили Эванс швырнула сумку на пол и, не снимая промокшей мантии, упала на кровать лицом вниз. Жесткое покрывало неприятно оцарапало щеку, но девушка даже не пошевелилась, чтобы нормально расстелить постель.
«Уснуть… Лили, надо уснуть…и не думать…Это ведь так просто!»
Девушка издала стон и, перевернувшись на спину, накрыла лицо подушкой. Подушка была пуховой, мягкой, в нежной батистовой наволочке. Было почти приятно, только вот дышать было не очень.
Отшвырнув подушку, Лили cела и стянула мантию через голову. Мокрая одежда полетела в кресло, но упала на пол пути на ковер, осев кучей промокшего тряпья.
«Домовики уберут» - равнодушно подумала гриффиндорка и откинулась обратно на кровать. Без мокрой мантии лежать стало гораздо комфортнее, но гораздо важнее сейчас для девушки было душевное спокойствие, которого не было и в помине.
Сегодня была поколеблена и без того не так давно приобретенная самоуверенность.

Пятый курс – это вам не первый. Шестнадцать лет – это начало новой жизни, новый уровень взаимоотношений в обществе… В конце-концов, в шестнадцать становишься хозяином собственной жизни – и это так прекрасно!.. Открывающиеся перспективы в буквальном смысле окрыляют – и самое главное, надо правильно выбрать свой путь, в данном случае, это напрямую зависит от поведения.
Адаптацию на новом периоде своей жизни Лили Эванс переносила легко – если не сказать более. Одна из красивейших девушек курса – это раз. Общепризнанная заводила и выраженный лидер среди своих подруг – это два. Любимица преподавателей и более, чем одаренная студентка – это три. Добавить сюда пару-тройку второстепенных факторов… ну, например… неприкрытое обожание ловца Гриффиндора – Джеймса Поттера, по которому сохла половина студенток Хогвардса – начиная с первого и заканчивая седьмым курсом….
Лили довольно улыбнулась.
Чувства Мистера-само-совершенство сыграли ей на руку. Сразу куда-то подевались назойливые ухажеры, которых раньше было не отвадить никакими заклинаниями. Пока никто не рисковал составить конкуренцию непобедимому тандему Поттер-Блэк, рьяно охраняющему покой объекта нежных чувств Джеймса. Только вот сама Лили питала к нему какие угодно чувства, кроме положительных. Ее раздражали его привычки, показушность любых его действий, и особенно – рой поклонниц, непрестанно вращающийся рядом с ним.

«Эй-эй-эй!.. Это не ревность… Это всего лишь непереносимость его популярности!»

Эванс не сразу осознала раскрывающиеся перед ней перспективы. Зато теперь, когда самоуверенность ее последовательно развивалась, девушка могла запросто заявить, что она «не выпивает», не боясь прослыть «маленькой девочкой, которая боится мамочки» - авторитетное мнение столько популярной в школьном обществе студентки вызывало понимание и, в какой-то степени, уважение.
Эванс действительно не любила принимать алкоголь. Ей смешно было видеть, как нерадивые студенты пытались тайком пронести в Хогвардс Огневиски и сливочное пиво. Вечеринки, наполненные щебетом подруг и попытками ухаживания Поттера, или, когда последнего не было рядом, других, незаметных до сих пор и осмелевших от выпитого, кавалеров, проходили для нее весело и без принятия каких-либо дополнительных стимуляторов.
Редкие, исключительно редкие случаи, когда ее все-таки уговаривали попробовать - и алкогольное опьянение длилось долго, а потом еще дольше длилось похмелье… В общем, ничего приятного в этом девушка не находила.
Но сегодня она сама пошла на этот шаг.
Лили крепко-крепко зажмурила глаза и до боли сжала кулачки.
Ей было невыносимо стыдно.

Это был ее первый опыт очарования молодого человека, и, казавшийся сначала более, чем удачным, в итоге он привел к катастрофе.

Ни в чем не повинная подушка с глухим ударом впечаталась в стену, кажется, сбив висящий на ней пейзажик. Мэри будет расстроена…

Ремус Люпин. Почему именно его она выбрала своей первой жертвой? На этот вопрос девушка не смогла бы дать определенного ответа, но видимые причины явно имели место быть. Во-первых, он был симпатичен. Очень симпатичен. Конечно, не так красив, как его друг и признанный красавец Сириус Блэк, Мистер-синие-глазки, и не так живо обаятелен, как Джеймс Поттер, но тем не менее, что-то в нем было. Тонкие черты лица, спокойные светло-карие глаза и постоянная мягкая полуулыбка на лице, которая придавала ему какое-то мечтательное выражение. Определенно, Люпин был очень симпатичен.
Во-вторых, сокращение дистанции между ними не представляло трудностей. Они уже вошли в сферу приятельских отношений; кроме того, профессор Дамблдор, не подозревая о мыслях своей студентки, назначил дополнительные занятия по трансфигурации, послужившие поводом для начала решительных действий со стороны Лили. Так появился план с волшебной музыкой; Мерцающие Огни были давным-давно изучены на практических занятиях по Заклинаниям, и, дабы окончательно раскрепоститься и действовать решительно, девушка дала себе слово выпить как минимум пару бутылок сливочного пива.

Был еще один фактор. Но в нем Лили не призналась бы ни за что, тем более, что в глубине души она осознавала, что и эта причина сыграла свою, немаловажную роль, в выборе Ремуса, как наиболее подходящей кандидатур.
Ремус Люпин был одним из лучших друзей Поттера.
Да-да-да, эти молодые люди – Блэк-Поттер-Люпин – знаменитая, неразлучная троица. Друзья на всю жизнь. Любые их ссоры гасли на горнюю – и все участники кампании способствовали этому по мере сил. Ну, конечно, был у них еще один паренек – Питер, как там его? Неважно… Но он явно недотягивал до своих друзей.
Да, это была видная кампания. Как на подбор. Им бы еще до кучи Малфоя из Слизерина – тот еще красавчик! Хм… Да уж… Если бы вместо коротышки у них в кампании появился этот хлыщ, половина парней из школы передохли бы от зависти! Или половина девушек – как знать, может быть такая концентрация красоты определенным образом повлияла бы на ориентацию парней…

Лили улыбнулась, но тут же помрачнела, возвращаясь к своим мыслям.

Ремус Люпин, в противовес своим товарищам, всегда видимо отличался благоразумием. Иногда это самое благоразумие казалось малодушием… чрезмерной осторожностью… И еще, казалось, что Ремус отличается некоторой мягкотелостью. Поттер этим явно не обладал, Блэк тоже, так что Люпин являлся изолирующим материалом между этими двумя и остальным обществом.
Наверное, из каких-то подобных соображений, декан назначил именно его на пост старосты.
Тем не менее… Он казался слишком заманчивой жертвой, чтобы можно было отступить. Казалось бы – чего проще? – обязать(это трансфигурация), удивить(чудесное местечко недалеко от деревни), напоить(это тоже вполне удалось), очаровать(вот они, чары Флитвика!) и – поцеловать, конечно!.. А там он должен был дрогнуть под ее очарованием, немного стушеваться под напором… а там бы она уже направила его в нужном направлении… Глядишь – и подруги бы оценили выбор… И зазнайка Поттер утерся бы…
Но нет.

Лили заерзала на кровати, комкая покрывало.

Видите ли, оказалось, что у Мистера Заучки моральные принципы устарели настолько, что идут вразрез со взглядами современного общества! Многие считают, что девушка имеет шансы, наравне с парнем, надеяться на взаимные чувства, когда она сама подходит и говорит об этом. Тем более, что девушка – очень даже ничего собой практически во всех отношениях!
Но этот тип….

- «Где твоя девичья гордость, Эванс?» – кривляясь, передразнила девушка слова молодого человека и раздраженно застонала. Придурок, настоящий придурок! И как она могла только подумать, что этот человек мог бы составить ей пару! Мерзавец, откровенный хам – сказать ТАКОЕ девушке! Девушке, ни разу не бросившей тень на свою репутацию! Говорил бы это своей подружке из Пуффендуя – она, по слухам, уже третьего парня сменила за этот курс!

Лили была вне себя от злости.

…Действительно, своей реакцией на призыв девушки, Ремус не только оскорбил ее чувства, пусть не такие глубокие, как ей хотелось бы, - он, совершенно не намереваясь этого делать, поставил под сомнения ее добродетель, ее личные качества. Он, нечаянно, создал такое положение, что обиженная девушка посчитала, что он отнесся с презрением к ее чувствам, что вытекало, подобно следствию, из того, что он, якобы, с презрением относился к ней собой.

В душе девушки кипели разъяренные амбиции и нешуточная обида. Роняя на скомканное покрывало злые слезы, она старалась не думать о том, как отреагируют ее подруги, когда все вокруг узнают о этом чудовищном происшествии.

В том, что Ремус Люпин способен разболтать всем и вся о сегодняшнем инциденте, она не сомневалась.

---

Кэйт уже давно оправилась от своей, неожиданной и для нее самой, вспышки. Можно выразиться определеннее: приступ гнева, начавшийся на лестнице, закончился там же. Чему же тогда красавица посвятила остаток дня, а точнее сказать, весь день?

Все это время Кэйт Патил отдала безудержному раскаянию вкупе с отчаянием, глубине которого могла бы позавидовать любая океаническая впадина. Надавать первому красавчику школы оплеух – это надо иметь не то, что смелость, а наглость и полное отсутствие здравого смысла!
Подушку можно было выжимать - столько горьких рыданий было выплеснуто в нее за сегодняшний день! Неплохо наложенное заклятие Звуконепроницаемости лишало всех, кто бы там только ни мог находиться снаружи, удовольствия слышать их; к сожалению, оно же лишало Кэйт возможности услышать увещевания подруг в том, что Блэк с бешенными глазами носится по корпусу, пытаясь найти событие, достойное заслужить прощение оскорбленной девушки.

Собственно, тут и оскорбления никакого не было. Ну подумаешь, опоздал – но ведь он проспал… Хотя Люпин был с ним в одной спальне…и пришел вовремя… Ну и ладно, не в этом дело. Дело не в том, проспал он, красавчик из ее девичьих снов, или нет…
Просто она, Кэйт, Кэйти, Кэт – никогда не поступалась своей гордостью.

Так уж получилось – и с самого детства красивая, умная девушка научилась не сгибаться под ударами, на которые столь щедра была ее жизнь. Внешность Кэйт притягивала к себе молодых людей – а вместе с ними и множество мыслимых и немыслимых неприятностей; неприятности, в свою очередь, сводились в итоге к одному: так или иначе происходило посягательство на ее личную свободу. А зависимости от кого-бы-там-ни-было девушка терпеть не желала…и не терпела.
А тут – словно бы какая-то доселе невидимая струнка проснулась в ее душе – и все, все пропало, этот, общий мир мог катиться, куда угодно – отныне ее собственный мир заключался в синей-синей глубине глаз, глаз, в уголках которых таилась улыбка и желание быть превыше всего.
…Мерлин свидетель, она готова была поставить его превыше всего – друзья, подруги, принципы и собственные желания – все это было так мелко, так игрушечно перед тем, что открывалось перед ней!..
Ни один ее бывший парень не смог разбудить в ней этой глубокой привязанности, проснувшейся в течении пары дней. Школьные романы…. интрижки, сплетни, украшенные громоздким ворохом чересчур правдоподобных подробностей – неизменные атрибуты любых отношений, и особенно в Хогвардсе. Но девушка была готова и к этому – и совсем не узнавала себя…
То, что по Сириусу Блэку вздыхала добрая половина студенток, было фактом общеизвестным. Каждая, входящей в армию его поклонниц, знала наперечет все его взгляды или фразы приветствия, адресованные кому-бы-там-ни-было, а тем паче – обращения к ней лично. Не впадавшая в крайнюю стадию фанатизма, Патил держалась где-то в пограничной зоне, давным-давно решив забить на осуществление собственных честолюбивых желаний, считая, что личная жизнь не должна страдать даже из-за факта существования несбыточной мечты – пусть и мечты заветной. Такая позиция давала девушке возможность запросто держаться в обществе объекта девичьего обожания и его друзей, с которыми, конечно, было попроще. Естественно, было трудно – находиться рядом, шутить, как ни в чем не бывало, передавать конспекты и снисходительно улыбаться на его шуточки в то время, как в голове вертелись назойливые мыслишки о том, что все могло бы быть по другому….
Хотя, в конечном итоге, именно положение этакой приятельницы-знакомой, с которой можно и поболтать, и на проблемы пожаловаться, сыграло ей на руку. Пресыщенный восторженными обожаниями поклонниц, первый красавчик школы обратил свои горящие взоры в ту область окружающего пространства, из которой не было слышно восхищенных воплей и истеричных смешков, а именно – на снисходительно улыбающуюся Кэйт, которая-де дождалась своего часа.

О да!.. Ожидание, долгое, мучительное ожидание – оно того стоило! Мерлин мой!.. Она и представить себе не могла – хотя частенько представляла под пологом балдахина в темноте наступившей ночи – что их отношения завяжутся так неожиданно. В ее мечтах это происходило после мучительно долгой стадии мимолетных взглядов и случайных обмолвок, обязательно – на назначенном свидании, и, конечно же, она бы пришла на эту встречу, приложив немало усилий для придания своему облику как можно большей чарующей прелести... И, конечно же, он не смог бы устоять перед ее обаянием…
Да… А он даже не посмотрел на то, что в тот момент она была в покрывале, накинутом поверх простенького и весьма потертого халатика, не обратил внимания на ее растрепанные волосы и полное отсутствие декоративной косметики, которая являлась неотъемлемой частью личика любой мало-мальски уважающей себя пятикурсницы – благо, преподаватели закрывали на это глаза…
И хотя не он пригласил ее остаться, а она сама предложила ему свое общество, тем не менее, он принял ее предложение – и тот вечер был более чем прекрасен…
Конечно, Кэйт в свои неполные семнадцать отнюдь не являлась робкой девочкой, краснеющей под пристальным взглядом молодого человека. В ее жизни уже имели место быть несколько вполне невинных увлечений, где дело никогда не заходило дальше поцелуев и нежных объятий. Так что в плане техники поцелуев и всего такого проблем не было. Тем более таких проблем не было у Мистера-Синие-Глазки – и совершенно ошалевшая от счастья Кэйт осознала это уже гораздо позже, в темноте собственной спальни, стискивая в объятиях подушку.
Да, Сири целовался что надо… Видимо, сказывалась обширная практика, которую почти каждый студент Хогвардса знал наизусть… Кроме того, явственно прослеживалось наличие пассий за пределами школы, о существовании которых достоверно не было известно… но их присутствие выдавали косвенные признаки – наприме6р, регулярно прилетающие совы, письма которых Блэк , морща лоб, выбрасывал в камин, а еще – нечаянные обмолвки Поттера в кругу команды по квиддичу во время посиделок за сливочным пивом или еще чего покрепче…

Но Сири был таким красивым!.. Этому совершенству можно было простить все – самовлюбленность, самоуверенность и, в конце-концов, откровенную ветреность, что Кэйт и была готова сделать. Возможно, именно это и называется пафосным словом «Любовь»; если это так, то Кэйт была влюблена.
Счастье, счастье, такое светлое, такое безграничное, всеобъемлющее счастье! Что-то не так? Разве можно так влюбиться, когда время отношений не составляет и трех дней? Конечно можно! Быть девушкой того, кому были посвящены все ее мечты… и не только ее. К сладкому-сладкому куску торта, который урвала девушка, присовокуплялся пикантный привкус – теперь у нее был не только парень, который нравиться ей, но и парень, за которым бегает добрая половина школы! Вот оно, розовое масло на истерзанное самолюбие, перуанский бальзам на сердечные раны и хвалебные оды гению терпения, оправдавшему себя по полной программе! Самый популярный парень школы наконец-то нашел свое место – место рядом с ней, признанной красавицей, умницей и старостой Кэйт Патил! Какая чудесная партия!... Гремите барабаны, звените литавры, одинокие и несчастные, стойте себе по уголкам, многочисленный завистницы и бывшие подруги – грызите локти – Блэк уже не ваш!.. Не ваш!


…Конечно, в этом были и определенные минусы. Например, Мэри Эббот, которая была одной из лучших ее подруг. Единственным существенным недостатком Мэри являлось явное помешательство на почве влюбленности к все тому же Блэку. Кэйт и Лили считали это сезонным явлением – Блэкомания нынче была модной – третьекурсницы, например, поголовно пытались варить приворотные зелья. Старшие курсы только посмеивались над девушками – для них это средство было уже пройденным этапом. Кроме того, зелья Блэка не брали – либо у него имелся сильный амулет, либо он обладал природной устойчивостью к магии такого рода. Та или иначе – шансов заполучить красавчика против его желания не было ни у кого.
Так вот, на проверку оказалось, что навязчивая идея Эббот оказалась серьезной, а не поверхностной, как казалось девчонкам – факт отношений между объектом ее чувств и ее подругой оказался для девушки полной неожиданность, мало сказать что неприятной. Оценив подобный поступок, как самое что ни на есть предательство со стороны Кэйт, Мэри прекратила всяческие контакты с теперь уже бывшей подругой – А ведь Кэйт так нужна была чья-нибудь поддержка. Толпы поклонниц Сириуса Блэка еще не пытались разорвать неожиданную счастливицу на кусочки, но подобные мысли уже крутились в прелестных головках, и «плод» должен был скоро созреть. А Мэри – милая, приветливая Мэри, которая всегда так хорошо относилась к Кэйт! – только радостно улыбнулась, когда рыдающая девушка пронеслась мимо нее на лестнице… Ах, да, она еще кажется сказала что-то язвительное…

Патил мотнула головой, вжимаясь личиком в подушку. Еще несколько горьких слезинок, вызванных теперь уже не мыслями о собственноручно загубленном счастье, а досадой на бывшую подругу, мокрыми пятнышками расплылись на батистовой наволочке.
«Хватит плакать!» - неожиданно зло появилось в ее голове, - «Из-за кого ты плачешь? Из-за самовлюбленного придурка, который ни в кнат тебя не ставит?»
Голос разума вещал мысли, которые раньше не могли пробиться к девушке сквозь ореол влюбленности. Нет, конечно она имела представления о недостатках синеглазого брюнета – но надежда на то, что ради нее он попытается пересмотреть некоторые свои принципы, не покидала девушку. Разочарование было жестоким и неожиданным. Несмотря на свои чувства и ту нежную привязанность, которую она уже успела испытать по отношению к Блэку, Кэйт не могла позволить кому-либо – пусть даже и самому популярному мальчику школы! – пренебрежительно относиться к своей персоне. Инцидент на лестнице стал первой крупной – и последней их ссорой. Девушка больше не собиралась ущемлять чувство собственного достоинства – и если Блэк имел привычку поступать со своими девушками подобным образом, то она не желала быть его девушкой.

Последние слезинки скатились по раскрасневшемуся личику – последнее сожаление по поводу безвозвратно загубленных отношений, у которых были все шансы войти в легенды Хогвардса – и на смену сожалению пришли другие, самодовольно-приятные мысли:

«А все-таки это было здорово – смазать ему по физиономии на глазах стОльких студентов!»
* * *

- Мери, Мери, подожди!

Хрупкая блондинка резко повернулась на возглас и облегченно вздохнула:
- Поттер, зачем так пугать? Тебя что, манерам не учили?

Самодовольно ухмыльнувшись, Джеймс приблизился к Мэри и, доверительно глядя сверху вниз, вкрадчиво произнес:
- Мэри, милая… Ты не могла бы подсказать мне – твоя подруга Лили уже вернулась из Хогсмида?
Возведя глаза к небу, девушка всплеснула руками:
- Ну конечно же! О чем может спрашивать у меня, никому не нужной Мэри Эббот, сам Джеймс Поттер?! Естественно, только о Лили Эванс! – не сдержавшись, она прыснула, но тут же взяла себя в руки и с легкой улыбкой произнесла, весело глядя прямо в лицо Поттеру:
- Нет, Лили я еще не видела… Но вроде бы вернулись почти все – так что можешь подняться обратно в гостиную и постучаться к девчонкам… Там у спальни Патил собралась целая толпа – вполне возможно, что и Лили присутствует… а если ее нет – так точно кто-нибудь ее видел…
- Спасибо, - обворожительно улыбнулся Поттер и склонил голову в легком поклоне. Карие глаза за стеклышками новых очков загадочно улыбались, и Эббот все-таки не смогла сдержать смеха - заливисто рассмеявшись, она помахала Джеймсу, который, еще раз улыбнувшись, исчез в одном из арочных проходов.

«О-ох, интересно, когда же наконец Лили поймет, что ей не найти никого лучше Джеймса!» - сокрушенно покачала Эббот белокурой головкой и с легким вздохом сожаления направилась к лестнице.
* * *

Коротышка Петтигрю заметил Блэка в тот момент, когда он, воровато оглядываясь, закрывал дверь их спальни.
- Сириус! Что ты делаешь?
- Э-ээ… Хвост? – очень ненатурально удивился Блэк, пытаясь скрыть за спиной какие-то скомканные тряпки, - Что ты тут делаешь?
- В спальню иду… Ты что, не ел? Я никого из вас не видел в Большом Зале, - заканючил Петтигрю, - Вы что, что-то задумали? Сириус, ну расскажи! – он даже подергал товарища за рукав, жалобно смотря своими подслеповатыми глазками, - Ну Си-ириус!
- Да ничего мы не задумали! – чуточку рассердился Блэк. Дерганья Хвоста мешали ему сохранять равновесие; положение осложнялось тем, , что пижама и чистая мантия Ремуса, которые он держал в правой руке, мешали ему оттолкнуть Питера.
- А что у тебя там? – Петтигрю заинтересованно кивнул в сторону вышеупомянутых вещей, пытаясь из-за плеча Блэка разглядеть их, - Сириус, что это?
- О-оо, это мое, - обаятельно улыбнувшись заявил Блэк и попытался обойти Питера, - Хвост, пропусти, мне надо идти.
- Твое? – усомнился Питер, прищурив глаза и пытаясь принюхаться, - Это же пижама Ремуса!
Блэк поморщился, но ничего не ответил, попытавшись оттеснить Питера вбок, но Петтигрю, вцепившийся в рукав мантии Сириуса, не поддавался.
- Зачем ты выносишь из спальни вещи Ремуса? Кстати, он уже вернулся? – Питер цепко держался за Блэка, пытаясь заглянуть тому в лицо, - Сириус, ну зачем? Ну скажи, Сириус!..
- Хвост, отвали! – рассердился Блэк, стряхивая короткие пальцы товарища, - Я же сказал – мне надо идти! В другой раз объясню, понятно?
- Си-ириус… - попытался было заканючить Хвост, но Блэк уже направлялся к выходу из гостиной, даже не обернувшись на коротышку.

Зло посмотрев вслед удаляющемуся красавчику, Хвост открыл дверь и зашел в спальню, твердо решив про себя обязательно разнюхать, что происходит среди его друзей. «Тут дело нечисто; Блэк хитрит – дело плохо… у них появляются какие-то секреты…» - хмуро подумал Питер, плюхаясь на кровать и доставая записную книжку.


* * *

Блэк замедлил шаг у портрета Полной Дамы и осторожно оглянулся. Хвост исчез за дверью спальни; в гостиной больше никого не было. Прислушавшись – нет ли за портретом чьих-либо шагов, Сириус развернулся и направился к спальням старост - отрывисто постучав в дверь спальни Ремуса, он еще раз оглянулся на вход в Гостиную Гриффиндора.
- Чего уставился? Заходи уже! – коротко прошипел Ремус, втягивая Блэка за воротник внутрь комнаты. Дверь спальни захлопнулась; от колебания воздуха красный китайский фонарик качнулся и неверный свет заскользил по стенам, причудливо мешаясь с отсветами каминного пламени.
* * *

- Хвост, в чем дело? Где Сириус?
Петтигрю повернулся на голос и недовольно пробурчал:
- Понятия не имею… С полчаса назад я его видел, но он ничего мне не сказал. Представляешь, он куда-то тащил пижаму Ремуса…
- Пижаму Ремуса? – изумился Поттер и плюхнулся на свою кровать, - А сам Ремус где?
Питер пожал плечами и спустил коротенькие ножки на ковер, пытаясь нащупать носки. Поттер откинулся назад и недоуменно произнес:
- Зачем Бродяге пижама Луни?!
- Я не знаю, - Питер преданно уставился на Джеймса, - И вообще, Сириус себя странно вел… И он потащил вещи Ремуса куда-то в коридоры... Ну, в смысле, я видел, как он выходил из гостиной…
- Бессмыслица какая-то… Зачем Бродяге тащить пижаму Ремуса во внешний Хогвардс?! – Поттер удивлялся все больше и больше. – И вообще… Ремус возвращался из Хогвардса или нет?
- Я не знаю, - извиняющимся тоном произнес Петтигрю, - Я его не видел…
- Да что же это такое, - Поттер вскочил на ноги и лег на ковер, пытаясь вытащить из-под кровати чемодан, - прятаться вздумали? Сейчас мы их найдем…
Вытащив страшный, потрескавшейся кожи, чемодан, он начал выкидывать из него вещи. Сосредоточившись на своем занятии, он совсем забыл о присутствии Питера, и изредка сквозь стиснутые зубы у него вырывались крепкие выражения.
- …Где же она?!

Джеймс разогнулся и стряхнул со лба прядь волос.
- Кто? – спросил Питер, всем своим видом высказывая участие.
- Карта, тупица! – рявкнул Поттер, вновь склоняясь над распотрошенным чемоданом.
- Карта? – переспросил Питер и робко добавил:
- Ты же сам… Джеймс, ты же сам ее отдал Сириусу…
- Что?! – вскинулся Поттер и тут же вспомнил:
- Ах, да.. и в самом деле. Гриндлоу, как их теперь искать?
- Ну… - Питер замялся, - Они могли пойти в Визжащую Хижину…
Джеймс поднялся и вывернул шею, пытаясь разглядеть в проеме окна бледный диск луны.
- Сегодня ведь не полнолуние?
- Нет, Джеймс, - быстро пробормотал Питер, - луна растет… полнолуние дней через десять будет…
Поттер перешагнул через груду белья, выброшенного из чемодана во время поисков карты Мародеров, и, открыв тяжелые ставни высокого окна, по пояс высунулся в темную прохладу сумерек.
- Осторожней! – пискнул Хвост, - Джеймс!
Проигнорировав Петтигрю, Поттер завертел головой, пытаясь найти на черном небе, испещренном мелкими звездами, пятнышко луны.
- Да где же она? – раздражено прошептал лучший ловец за всю историю школы, лениво отпинываясь ногой от ноющего Питера, пытающегося предотвратить падение личности, являющейся прямым достоянием общественной жизни школы волшебства и магии Хогвардс.
Наконец цепкий взгляд лучшего ловца Хогвардса обнаружил искомое: молодой серпик луны зацепился за шпиль Башни Астрономии и мирно поливал бледным светом окрестности.

- Ты прав, Хвост, - жизнерадостно заявил Поттер, резко подаваясь назад, в спальню. Стоящий вплотную за ним Петтигрю только охнул, осев на ковер от мощного толчка телом Джеймса. – Луна еще только растет, так что нашему волчонку еще довольно долго придется довольствоваться скромной ролью примерного мальчика… Ну, и чего ты тут разлегся? – Поттер недовольно посмотрел на согнувшегося на ковре Питера, - Пойдем, может они и вправду в Визжащей Хижине.
- Сейчас… - выдавил Хвост, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, - Одну секундочку…
- Возьми на всякий случай мантию-невидимку – время уже позднее, - Джеймс мерил спальню шагами, заложив руки за спину, - раз у нас нет карты, придется обшарить все подземные ходы… Да, надо будет проверить больничное крыло – мало ли что. Гриндлоу, мадам Помфи запрещает все посещения после девяти… Ладно, попробуем… Где мантия, Хвост?
Петтигрю, только-только отдышавшийся, поднял исполненный страдания взгляд на своего друга.
- Ты что, не слышал меня? Я сказал тебе взять ее – чего время терять, пойдем прямо сейчас!
- Э-ээ… - нерешительно начал Питер, тихонько отодвигаясь назад, - по-моему, Сириус забрал ее…
- Что-о?!
- Ну… ты ушел… не ожидаться же тебя? Вот он и взял…

- Так… - Джеймс крепко стиснул собственные локти очень медленно выговорил:
- Значит Сириус забрал мантию-невидимку? Так?
Питер кивнул, отодвигаясь еще дальше. Упершись спиной в закрытую дверь, он замер, осторожно вглядываясь в побледневшее от бешенства лицо Поттера.
- А еще до этого он забрал карту мародеров, так?
- Угу… - подтвердил Хвост, втягивая и без того короткую шею в плечи.
- Замечательно… - расцвел в крайне нехорошей улыбке Поттер и взлохматил черные вихры на макушке, - Ну что же… Поиграем в прятки?

---

- Ну и она что? Что она сделала?
- Сириус, прекрати, - Ремус смущенно отвернулся, - Я и так, по-моему, более, чем подробно рассказываю…
- Да ладно тебе, Луни!.. – любопытничал Блэк, - Было бы чего постыдного скрывать- ты ведь с хорошенькой девчонкой целовался, а не с Нюниусом!

Люпин, не смотря на смущение, неожиданно расхохотался, представив себя, прижатого губами к лицу пронырливого слизеринца. Блэк, видимо, тоже представив это, согнулся от хохота, уронив с кровати пакет с бутылками.
- Тише ты! – посерьезнел Люпин, - в гостиной полно народу… что они скажут насчет полоумного ржача в моей спальне?
- Давай я наложу заклятие Звуконепроницаемости, - хихикая предложил Блэк и потянулся за палочкой.
- Не надо! – быстро произнес Ремус, отодвигая от Сириуса палочку, - Твое последнее заклятие Звуконепроницаемости до сих пор осталось на двери кабинета заклинаний в виде пятна копоти… Уж что-то, а магия, связанная со звуками, тебе не слишком хорошо дается.
- Да ладно тебе, Рем, подумаешь – пара-тройка обугленных досок! За то никто ничего не слышит…
- А ты считаешь, что сможешь наложить заклинание так, чтобы собственно его эффект остался таким, каким должен быть? Не выйдет, как на прошлое Рождество, когда вы с Джеймсом…
- Все, все, сдаюсь, будем говорить трагическим шепотом, - замахал руками ухмыляющийся Блэк – та рождественская выходка до сих пор являлась в глазах его друзей доказательством его якобы абсолютной неспособности к заклинаниям. На деле это было не так, но некоторые из заклятий и впрямь не очень удавались в исполнении Блэка – и это не смотря на то, что он являлся одним из лучших учеников курса! Впрочем, с подавляющим большинством волшебства он справлялся более чем успешно, и все вокруг прекрасно были осведомлены на этот счет.

- Может быть попросить кого-нибудь из девчонок наложить на твою дверь звуконепроницаемость… Или кого-нибудь из парней – сказать, что ты дал мне ключи от спальни, и у меня сегодня тут свидание… - начал прикидывать варианты Сириус, так как пьянка без звукоизоляции была и не пьянкой вовсе – какой смысл пить, если придется говорить шепотом и постоянно прислушиваться, а не заинтересовался ли кто-либо снаружи странными звуками, доносящимися отсюда.
- Ну да, конечно… Иди и найти Кэйт – нужное нам заклинание – ее коронная фишка, - угрюмо буркнул Ремус, заваливаясь на кровать, - Или позови Эванс – она у нас любимица Флитвика…
- Может Джеймса попросить… - словно бы и не слыша слов товарища, протянул Блэк, - у него тоже неплохо получается…
- О нет, давай уж тогда сразу позовем его сюда, предложим бутылочку пива, и я так, по дружески, попрошу у него извинения за то, что целовался с Эванс! – издевательски произнес Люпин, зло сверкая глазами. – Давай не придумывай, Бродяга, или не шуми, или напомни мне, как налагаются эти чары… может у меня получиться.
- Думаешь я помню? – огрызнулся Блэк, со вздохом стягивая свитер, - Посмотри по конспектам…
- Конспекты у меня в нашей спальне… - машинально ответил Ремус и тут же, вскочив с кровати, разъяренно взревел:
- А зачем тогда ты рвался накладывать заклинание, если даже не помнишь, как оно произносится?!
- Ну мало ли.. – философски пожал плечами Сириус, - может быть в процессе колдовства вспомнил бы…
- Ну, у меня слов нет… - Ремус растерянно опустился обратно на кровать, - Бродяга, как можно быть таким безответственным, ну скажи, а?
- Рем, успокойся, среди нас достаточно и одного, более чем ответственного человека… Ну, не совсем человека, - Блэк довольно заржал и попытался увернуться от подушки, ставшей орудием воздаяния в руках Люпина, - Волчонок ты наш… - второй удар настиг безупречного пробора башку первого красавчика школы и сбил на ковер, - Эй-эй-эй, полегче, я всего-навсего пошутил!
- Дошутишься когда-нибудь, - весомо пообещал Ремус, протягивая руку Блэку. Рывком подняв его с пола, Люпин подошел к окну и задумчиво произнес:
- Жалко, что ты, Бродяга, что в анимагической форме всего-навсего псина… вот был бы ты, скажем, птичкой, сейчас бы шустренько слетал за конспектами…. А там, глядишь, и посидеть с толком можно было бы…
- Жалко, что ты всего-навсего оборотень, а не метаморф, - весело парировал Блэк, -принял бы обличие какой-нибудь девчонки… Заглянул бы к своей новой подружке и спроси, как произноситься заклятие. А если повезет, так еще бы и узнал, как, по мнению Эванс, ты у нас целуешься….
- Заткнись!.. – Ремус резко обернулся и Сириус заметил в его руках палочку, направленную прямо на него. Люпин взмахнул ей и выкрикнул непонятную фразу, которую Сириус даже не успел разобрать – в этот момент он пытался уйти с траектории заклинания, в прыжке оборачиваясь в анимагическую форму.
Сверкающий синий луч пронесся через всю комнату и ударил прямо в дверь, на мгновение полыхнувшую магическим огнем. Ремус замер, держа палочку в вытянутой вперед руке; на кончике палочки все еще вились темно-синие искорки. Большой черный пес застыл в нескольких ярдах от него; шерсть на загривке топорщилась и собачьи губы подрагивали, обнажая белоснежные клыки. Глухое рычание готово было вырваться из горла зверя, но тут человек рассмеялся – громко, во весь голос, и с довольной ухмылкой спросил:
- Испугался?

Пес никак не среагировал на эту реплику, застыв на месте и не сводя недоверчивого взгляда с Ремуса.

- О-ох, - выдохнул улыбающийся Люпин, - я всего лишь вспомнил заклятье Звуконепроницаемости… И не смог отказать себе в удовольствии сбить тебя с толку. Теперь давай, принимай нормальный облик, а то еще вся комната псиной пропахнет…

Про запах Ремус сказал так, для красного словца. От большущего черного пса, в которого обращался Блэк, не исходило никаких подобных флюидов. Синие глаза собаки с укором посмотрели на молодого человека – Люпин самым бесстыжим образом улыбался - и через пару секунд на месте животного стоял Блэк.
- Отвернись, чего пялишься!.. – весело осклабился он и подобрал с пола ворох одежды. Ремус возвел глаза к потолку – ну чего еще можно было ожидать! – и со скучающим видом попытался разглядеть из окна одну из школьных теплиц. Получалось не очень – высота была довольно-таки приличной, кроме того было уже совсем темно.
Тем не менее, острый взгляд оборотня заметил какое-то движение – даже не движение, а так, словно занавеса тьмы колыхнулась под чьим-то напором.
Ремус подался вперед, пытаясь разглядеть источник движения – было уже поздно, для школьников наступили запретные ночные часы, а завхоз по вечерам всегда носил с собой зажженный фонарь.
- Си… - начал было Люпин, не поворачиваясь от окна, и тут же оборвался на полуслове. «Показалось» - решил он. Мало ли кто имеет возможность бродить по окрестностям – любой преподаватель, опять же.
- Что ты сказал? – Сириус мягко подошел сзади и попытался заглянуть в окно через плечо товарища, - Что там?
- Ничего… - Ремус все еще вглядывался в мрак за стеклами, - ну так что, начнем уже посиделки?
- Ну наконец-то ты вспомнил! – довольно ухмыльнулся Блэк, доставая из складок брошенной на пол мантии плоскую бутыль «Огневиски».
* * *

- Джеймс, я, конечно, ни в коей мере тебя не… ну… ну в общем, ты всегда… ну, все, что ты задумываешь, в принципе, всегда получается, но…
- Хвост, что, темноты боишься?! Заколебал уже! Давай, прозевал мантию – теперь крутись быстрее. Долго мне еще тут ждать?
- Джеймс… - жалобно проскулил Питер, придерживая дверь спальни прикрытой, - ну подожди, Джеймс…
- Хвост, ты утомил уже… - Поттеру явно не сиделось на месте, - Идем уже, они за это время уже могли до Лондона добраться! Как мы их искать будем?
- Ну… может быть мы не будем их искать? – в голосе Питера прозвучала такая дохленькая, но все-таки надежда, - Они сами найдутся… Мало ли что…
- Вот именно – мало ли что! – Поттер назидательно поднял палец вверх, - Может быть им нужна наша помощь!
- Джеймс… извини, пожалуйста, но мне кажется, что тобой движет любопытство… а не желание помочь… - конец фразы Петтигрю сказал тихо-тихо, еле слышно, но Поттер все равно заметил эти слова и буквально изменился в лице:
- Да ты что, Хвост! Просто, понимаешь, они так внезапно исчезли – и не сказали ни мне ни тебе – да я почти уверен, что с ними что-то случилось! Мы просто обязаны найти их!
- Угу… - кивнул Хвост, задумываясь над тем, что Поттер, желая убедить его, Питера, в подобном положении вещей, сам почти что поверил в ту чушь, которую сейчас нес, - Конечно, Джеймс, мы должны им помочь…
- Ну тогда чего мы тут стоим?!
- Джимми… - Поттер страдальчески поморщился, и Питер тут же исправился:
- Джеймс, но ведь у нас нет твоей мантии…
- Плевать! Зато я анимаг, да и ты, пожалуй, тоже сойдешь за такого, - Поттер засмеялся собственной шутке, - Ну чего ты жмешься, мой трусливый друг?
- Я просто осторожный, - поправил Поттера Питер и продолжил:
- А если нас заметит кто-нибудь из профессоров? Ты подумал об этом? Послезавтра экзамен…
- Мерлин мой, да когда нас волновала подобная проблема?! – Джеймс посмотрел на Петтигрю, как на полного идиота, - С нашей замечательной картой…
Теперь уже Питер с состраданием во взоре смотрел на Поттера. Джеймс замер, запнувшись на полуслове и вспомнил:
- Ах, да, точно. Блэк унес нашу карту.
- Джеймс, ну ты же видишь – сегодня бессмысленно затевать подобное мероприятие. Давай не будем их искать – сами найдутся… - заканючил Хвост, почти уверенный, что тот уступит, - Ну в самом деле, поймают нас, к экзаменам не допустят – что тогда?
- Хвост, ты трус, - отмахнулся Поттер, - можешь оставаться, а я пойду…
- Но… Но как ты собирашься… куда?.. – с отчаянием простонал Питер, телом закрывая дверь.
- В Хогсмид, куда же еще. – Джеймс пожал плечами, - В Визжащую Хижину. В грот над мостиком. Проверю оба подземных хода. Ах да, еще надо будет обшарить подземелье Слизерина – может быть это происки того прыщавого недоноска и его дебилов-приятелей.
- Не надо… - с еще большим отчаянием заскулил Петтигрю, уже решив для себя стоять намертво, не подпуская Поттера к выходу из спальни, - Слизеринцы-то тут при чем?!
- Как это при чем? – изумился Джеймс, - а вдруг они решили отомстить Сириусу за Нюниуса? А если они решили продержать его где-нибудь до окончания всех экзаменов? А вдруг… А ты подумай, что будет, когда Рем, сидящий где-нибудь взаперти, дождется полнолуния? Ведь могут быть жертвы! Я просто обязан проверить их подземелья!
- Тебя поймают! – почти провизжал Питер, донельзя напуганный тем, что Поттер решительно направился к нему, намереваясь отодвинуть его от двери, - Только представь себе, что случится, если тебя поймают в подземельях!
- Да не поймают меня, - «успокоил» Питера Джеймс, - я же анимаг…
- Ты с ума сошел! По-твоему, скачущий по коридорам Хогвардса олень – самое что ни на есть обычное явление? Ну да, конечно, такое у нас происходит каждый день, раз по десять, не меньше!.. Профессора ничего и не заподозрят! – истерически рассмеялся Питер, всем телом вжимаясь в дверь, - Я тебя никуда не пущу!
- Хвост, ты совсем уже? – удивился Поттер, - ты мне что, нянька?
- Джеймс, - уже более спокойно продолжил Питер, тяжело дыша, - я считаю, что Ремус с Сириусом поддержали бы меня в альтернативной ситуации. В конце-концов, они вдвоем, Блэк отлично управляется с собственной палочкой, а Рем не даст ему натворить глупостей…
- Хвост, все, утомил. Отойди, - Поттер попробовал отодвинуть Петтигрю, но безуспешно – коротышка намертво вцепился в дверную ручку и повис на ней всей своей массой.
- Дже-еймс!.. – простонал Питер, - Не на-адо!...
- Ну все… - Поттер вздохнул и сунул руку в карман брюк, - сам не оставил выхода… Петрификус тота…
- Стоп-стоп-стоп! – завопил Хвост, донельзя напуганный перспективой валяться в спальне обездвиженной болванкой в тот момент, когда Потте будет шататься в одиночку невесть где, да еще и в запретное время. – Ладно, я иду вместе с тобой, Джеймс…
- Вот, сразу бы так… - Джеймс довольно ухмыльнулся, - а то заладил – не пойду, не пущу… Давай, посмотри, есть кто в гостиной, или нет…


* * *



- Две щепоти толченого рога нарвала и шестнадцать капель эссенции алоэ…

Темную комнату с голыми стенами, сложенными из сухих серых камней, ярко освещал свет от натопленного камина. В дальнем углу, как можно дальше от его веселого огня, там, где темноту и тени разгоняли несколько прозрачных сфер с синим магическим огнем, размещалась маленькая лаборатория. Хрустальные реторты и флаконы, тугоплавкие пробирки, мирно покоящиеся в зажимах, хитроумные приспособления и прочая атрибутика, предназначенная для алхимии и практического зельеварения, были аккуратно расставлены на двух столах, выскобленных добела, и нескольких полках, приделанных к стене собственноручно хозяином помещения. Большой напольный шкаф и единственная скамья в комнате были заняты всевозможными банками и коробочками, содержащими ингредиенты, необходимые для проводимых здесь еженощно опытов; конечно, самое ценное было спрятано в тайнике под полом – там, где вынималась одна из плит, было создано небольшое углубление – как раз рассчитанное на несколько влагонепроницаемых банок. Ингредиенты так же были расставлены на полу, вдоль стен; на бочонках и склянках были наклеены этикетки с аккуратно подписанными названиями.
Этот угол бережно охранялся от огня и влаги, и владелец комнаты сделал все, что было в его силах, чтобы создать условия, достаточно приемлемые для более чем качественных результатов. Тем не менее, вентиляция помещения оставляла желать лучшего – все испарения и дым от реакций, совершаемых в маленьком, до блеска надраенном котле, выходили в грубую дырку под потолком, где была отвратительнейшая тяга.

- Восемь раз против часовой стрелки и снять с огня…

Мерное побулькивание содержимого котелка попадало в ритм с пляшущим язычком пламени – единственный теплый огонь, которому разрешалось гореть в этом углу комнаты, горел под треножником котла с малоаппетитным варевом. Свет волшебных сфер и язычок пламени отражались в пузатых бутылях и ретортах; казалось, что на полках поселился рой блуждающих огней.
Прямо на ковре, рядом с каминной решеткой, сушилась залатанная, видавшая виды мантия и пара старых ботинок.

К этому царству алхимии примыкала еще одна комната – комната, которую так назвать можно было с о-очень большой натяжкой. Коморка, в которую была запихнута кровать - так, что дверь, открывающаяся наружу, еле-еле можно было закрыть, не задев спинку кровати.
Собственно, сказать, что данная обитель являлась комнатой студента – разве что глупо пошутить… Но именно студентом и являлся обитатель этой лаборатории.

- Две палочки корицы в горячее зелье…

Подземелье было мрачным, но сухим. Некоторые ингредиенты не терпели влаги; кроме того, профессор Диппед не имел привычки морить своих студентов в сырых темницах и ни за что бы не отвел подобное помещение ни школьнику, ни сотруднику. Но для обитателя комнаты это значения не имело – если бы ему отвели комнату даже в совятне, он бы и носом не повел. Главное, чтобы комната была отдельной… А уж ингредиенты он как-нибудь сбережет.

- Четверть унции лягушачьей икры и процедить через листья ивового пыльника…

Идеальный порядок – но не потому что хозяин комнаты всегда готов к приходу гостей. Нет, порядок – это обычное явление в этом маленьком мирке, в его мирке, порог которого довелось переступить совсем немногим – пальцев одной руки хватит пересчитать. Идиоты-сокурсники даже не подозревали о том, что здесь, в его спальне, происходят восхитительные процессы приготовления эссенций и волшебных зелий, ювелирно точно отмечаются ингредиенты и синий огонь неподвижно застыл в хрустальных сферах, не в силах помешать таинствам варки.
Кроме преподавателей – а преподаватели конечно знали, кое-кто и помог пятикурснику, даже не старосте, выбить разрешение на отдельные апартаменты – никто не мог оценить его самоотверженного труда в его увлечении. Узнай кто-нибудь из студентов – покрутили бы пальцем у виска и зашептались бы о больнице Св. Мунго, мол, чего ему, зельеварения на уроках не хватает?
Пожалуй только слизеринцы оценили бы… да куда им. Хотя было и исключение – в некотором роде. Люциус Малфой, этот неформальный лидер элиты Слизерина, однажды снизошел до того, чтобы собственными глазами посмотреть на его обитель. И непонятно – то ли и вправду его восхитило увиденное, то ли он ужаснулся подобной влюбленностью в зелья… Так или иначе, но в его отношении к нему, замухрышке-пятикурснику, начали порой проскальзывать незаметные почти нотки уважения…

- Восемнадцать капель настойки златоглазки…

Златоглазки настаивались месяц. И, естественно, у него имелся в наличии настой месячной выдержки. Что говорить, в данный момент на полках под потолком настаивались еще несколько довольно редких ингредиентов – и в дальнейшем он поэкспериментировал бы с ними.
Вообще, создание сложных зелий сравнительно недавно перестало вызывать у него интерес – теперь юноше не давали покоя лавры экспериментатора. Создание собственных зелий действительно оказалось процессом не менее захватывающим, а редкие удачные попытки вызывали куда большее удовлетворение, чем безупречно сваренное зелье из экзаменационного курса ЖАБА.
Варка новых зелий, как и создание новых рецептов, требовало недюжинного ума. Без широких знаний о свойствах всех задействованных в зелье ингредиентов нечего было и пытаться делать что-то новое. Но этот паренек таил в себе больше, чем казалось окружающим – уже сейчас он знал взаимодействия всех компонентов, перечисленных в учебниках по зельеварению, вплоть до седьмого курса и потихоньку пытался изучать свойства более редких и сильных веществ.
К его глубокому сожалению, владельцы магических лавок Хогсмида и Кривого Переулка не желали входить в положение подростка и отвечали отказом на его запросы – ингредиенты, которые запрашивал пятикурсник, были запрещены Министерством Магии к выдаче студентам. Не помогало даже письменное разрешения его преподавателя, который, впрочем, иногда соглашался помочь и выписывал редкости для юного дарования на свое имя. Такого рода операции происходили очень, очень редко – у профессора было много других дел, да и не одобрял он подобных экспериментов, а у студента-пятикурсника было очень мало средств, которые он мог себе позволить выделить на подобного рода покупки. Ведь, как известно, один только рог единорога стоит около семнадцати галлеонов….
Подросток вздохнул, мысленно перебирая свои немудреные доходы и длинный список трат, сделанных в этом месяце. Отрицательный результат не давал поводов для радости; к тому же, требовалось купить новую мантию… а впрочем, ее можно будет купить и к началу следующего учебного года…

Гулкий удар со стороны входной двери – кто-то попытался бесцеремонно вломиться сюда, но наложенные чары пресекли эти побуждения.

- Снейпи, высунь свой длинный нос и забери наконец уже у меня свое барахло!.. – приглушенно донеслось с той стороны стены.
- Какое еще барахло, Эйвери? – недовольно выдавил юноша, приоткрывая дверь, - ты даже одним пальцам никогда не прикасался к моим…
- Вчера за обедом была сова из Хогсмида – какой-то заказ с предоплатой… Ты ж в больнице валялся – вот Малфой и сказал мне прибрать, пока тебя оттуда не выгонят, - щуплый слизеринец с неприятным выражениям лица мелко захихикал и протянул в приоткрытую дверь бумажный пакет, - забирай уже, мне идти надо…
- Спасибо, - холодно произнес Снейп и захлопнул дверь, чуть не прищемив пальцы недовольного сокурсника.
- Урод носатый… - с досадой выдал Эйвери и, отвесив пинок дверному косяку, поспешил прочь, не дожидаясь реакции угрюмого обитателя комнаты.

* * *


- …Ну?
- Что ну? Хвост, ты что, уже совсем оборзел?! Что еще за «ну»? Иди и нажимай рычаг!
- Но…
- Нажимай рычаг, я сказал!..

Серпик луны затянут облачками. Ночной ветерок легонько трогает листья деревьев. Короткое шуршание травы. Едва различимый щелчок.

- …Ну ты все? Хвост, я не слышу! Ты вообще, тут или нет?

«Мерлин мой! За что мне все это?!» - маленькая серая крыса совершенно человеческим жестом трагически заломила лапки.
- Конечно тут, Джеймс… - крыса опять-таки по-человечески вздохнула и перекинулась в повороте в Питера Петтигрю. – Можно проходить, все в порядке.
- Ты еще дольше не мог копаться?! – у Поттера этот опыт ночных путешествий без забавных штучек вроде мантии-невидимки и полезнейшей Карты явно удовольствия не вызывал. Оттолкнув Питера на входе в нору, он раздраженно фыркнул и еле слышно пробормотал себе под нос:
- Ох, Бродяга, когда ты попадешься мне в руки…
Чуть сгорбленный силуэт исчез в провале земли. Петтигрю, недоуменно пожав плечами, последовал за ним. Честно говоря, он не совсем улавливал настроение своего товарища – Поттер, послужив более, чем просто инициатором вылазки, теперь совсем не испытывал энтузиазма…

Мирно шелестели в синей мгле листочки Гремучей Ивы

* * *


- Да-да-да, все они так… сначала лезут, буквально проходу тебе не дают, а потом ты же сам и виноват – а как же еще? Нет, братишка, тут никакие законы магии не помогут – будь ты хоть сам Мерлин, а девчонки – они и есть девчонки…
- Угу, - послушно подтвердил Ремус, тщательно прицеливаясь горлышком бутылки к краю кубка, - Сами лезут… А Джеймс потом обижается…
- Еще как обижается!.. – назидательно поднял палец вверх Сириус, - Но мы ведь, того, объясним ему все как есть?.. А, Рем? Мы ведь не будем обманывать старину Джеймса, а?..
- Не будем, - покорно согласился Ремус. Морща лоб, он решал, стоит ли придерживать кубок свободной рукой или он и так имеет вполне устойчивое положение. – Упадет?..
- Не, не упадет, - после долгого раздумья авторитетно заявил Блэк и прижал бокал ладонью, - …того самого… спорим, не упадет?..
- Не… точно не упадет. – Подвел итог Люпин, - Так что там с Джеймсом?..
- Ну мы рас.. – Блэк неимоверным усилием удержался от того, чтобы икнуть, - расскажем ему все.
- Что, совсем все?! – изумился Ремус, чуть не выпустив бутылку из рук.
- Да нет, конечно, ты что, я еще не враг себе… - Блэк с недоумением посмотрел на него, - про то, что мы… это… в октябре… Это ведь в октябре было, нет?.. Прочитали его тайный дневник, я ему точно не скажу… и тебе сказать не дам, вот… Так что, - Сириус придирчиво осмотрел рукав собственной мантии, - все мы ему не расскажем.
- А, ну тогда ладно, - расплылся в довольной улыбке Люпин. – Ну что, еще по одной?..

В свете камина весело поблескивали три пустые бутылки из-под старого доброго Огневиски Огдена…
* * *



Ночь уже начала тихонько отползать куда-то туда, откуда появляется каждый раз; краешек неба между зубьями гор начал бледнеть.
В совятне зашевелились первые проснувшиеся птицы – и это при том что ни одна из диких птах еще не высунула носа из-под крыла.
Замок еще спал, и каждый из студентов досматривал сладкий сон, наслаждаясь своими оставшимися четырьмя часами бессознательного отдыха.
Ночная прохлада не торопилась покидать ложбину, в которой располагалась школа Волшебства и Магии Хогвардс; ночная роса мирно покоилась на узких стеблях травы школьного двора и на листьях Гремучей Ивы… Хотя на одной из ее ветвей роса была сбита на землю… точнее, не совсем на землю… не совсем сбита…


- Чтоб тебя, Хвост!!!..
Петтигрю сжался, словно от удара:
- Да ты чего, ну ведь я не специально… Ну Джеймс, ну не сердись… - говорить Поттеру о том, что он сам виноват в том, что попер вперед Питера к выходу их подземного хода, было бесполезно и даже опасно – вспыльчивая натура Джеймса и без того была накалена переизбытком впечатлений.
- Джеймс, ну ладно тебе, пошли в больничное крыло – мази что ли выпросим, а?.. Ну пошли… Дже-еймс!..
- Отвали, нытик, - раздраженно отмахнулся Поттер, впрочем, без особой злобы, - Не надо мне мази… Так заживет. Или попрошу кого-нибудь подлечить заклинанием….
- Ой, да какие заклинания! – всплеснул ручонками Хвост, - студенты ничего кроме кровоостанавливающего не знают! Ты же знаешь, чтобы ранка затянулась, надо узкоспециализированные заклятия знать… а стажировку в маглечебнице обычно проходят уже после седьмого курса, если выбирают специализацию врачевателя…
- Хвост, ты зануда, - криво ухмыльнулся Джеймс, - Ну как ты думаешь, что мы скажем в медкрыле, если спросят как это мы с утра пораньше ухитрились израниться? А? Вот то-то и оно, Хвост…
- Ну Джеймс, ну ты ведь не будешь ходить вот так… Джеймс, ну ведь рубец останется!
- Хвост, заткнись… перебудишь весь замок!
Петтигрю покорно замолчал, но продолжал то и дело бросать тоскливые взгляды на Поттера – мантия на правом плече лопнула и на материи проступила кровь, а правая щека была словно расцарапана не в меру ревнивой подружкой – и не всякий будет ухмыляться, пусть и угрюмо, после попадания под удар Гремучей Ивы, а Поттер довольно ухмылялся…

- Эй… - Питер тихонько постучал по краю рамы портрета Полной Дамы, - пароль…
- Ох, откуда это вы?! – недовольно приоткрыв глаза, Дама брезгливо окинула взглядом двух студентов, их перемазанные пылью мантии и кровавые полосы на физиономии того, что был повыше.
- Пароль – «Доблесть», - не обращая внимания на удивленные вздохи Полной Дамы сказал Питер и отодвинулся, пропуская Поттера в открывшийся проем.
- Гриндлоу!.. – тихонько выругался Джеймс, задев плечом косяк рамы, - Питер, заходи быстрее, а то перебудим всех!..
- Ага… сейчас… - Петтигрю, как и Джеймса, немножко поматывало от усталости. Всю ночь парочка обшаривала укромные уголки Хогвардса, а потом и Хогсмида, в безнадежных поисках Люпина и Блэка. Не заглянули они разве что в подземелья Слизерина – и то только потому, что Поттер сообразил, что без мантии-невидимки туда соваться незачем.
И вообще, Джеймс сделал для себя выводы, что бродить ночью с мантией и картой гораздо безопаснее и веселее, чем просто так, обладая в общем-то практически бесполезной в пределах замка анимагической маскировкой. Питер, который понимал это еще до того, как поддался на уговоры Поттера, угрюмо наблюдал за меняющимся в худшую сторону настроением своего товарища.
Открыв дверь спальни, Поттер осторожно заглянул внутрь и прислушался. Через некоторое время, не уловив дыхания спящих людей, он махнул рукой Питеру и шагнул внутрь, на ходу поджигая заклятьями свечи в канделябрах.
- Нет, Хвост, ты только представь – их нет!!!
Разъяренный вопль Поттера перекрыл изумленный писк Петтигрю, а между тем, Питер был удивлен не меньше своего товарища:
- Как же так… но ведь они должны были… ну где же?..
Хвост с самого начал был совершенно уверен, что ничего страшного с их приятелями не произошло, что они просто где-то задержались, но в конце-концов доберутся до их спальни, и все будет нормально. Теперь же его тревога мгновенно возросла до заоблачных высот, полностью разделяя состояние Поттера.
Однако бешенство Поттера было вызвано отнюдь не тревогой – Джеймс был просто в ярости от того, что Блэка и Люпина нет в комнате, и теперь некому ответить перед ним за бессмысленное ночное путешествие, в течении которого Поттер промок, вымотался, поранился и вообще приобрел наисквернейшее настроение.
- Я УБЬЮ ИХ!!! – заорал Поттер, и Петтигрю наконец-таки был с ним полностью согласен.

* * *



- Оох…
Симпатичное лицо исказила хмурая гримаса боли.
- Сири… - молодой человек толкнул тихо посапывающего собутыльника, - Сири…
Свернувшийся в клубок Блэк никак не отреагировал на фактор раздражения.
- Сириус, чтоб тебя… Просыпайся, а?
Красавец-брюнет даже не пошевелился. Лицо спящего выглядело таким трогательно-беззащитным, невинным, почти детским, и Ремус почувствовал внезапный приступ жалости:
- Ну и боггарт с тобой… Спи, что ли…

Очередной взрыв в голове настиг его, когда он попытался сползти с кровати.
- Ааааа.. – простонал Люпин и, свесившись на пол, отчаянно зашарил в останках бумажного пакета, пытаясь найти непочатую бутылку сливочного пива. Вероятность наличия таковой приближалась к арифметическому нулю, и вскоре несчастный убедился в этом.
- Чтоб вас… - разочарованно вздохнул Ремус и попытался встать с кровати. Голова чуть не раскололась от приступа головной боли, и гриффиндорцу пришлось откинуться на подушки, зажимая виски руками.
- Си-ри-ус!!!
- Ммм? – не размыкая глаз полувопросительно отреагировал Блэк.
- Просыпайся, Сириус! - с ноткой легкой истерики поморщился Люпин, мотая головой, - Да помоги же мне, в конце-концов!..
- Что такое?.. – сладко зевнув, Блэк грациозно потянулся, - Мм… как хорошо…
- Сириус!!!
- Что стряслось, дружище? – Блэк мгновенно согнал с себя сонливость, но не смог избавиться от утренней неги; его движения были плавными, а на глазах тепло лежало мечтательное выражение, - Голова болит?
- Ааааа… - застонал Ремус, не в силах сдерживаться, - Очень, очень болит!.. Сириус, сделай что-нибудь!..
- Могу принести топор, - Сириус улыбнулся и почесал подбородок с пробивающейся щетинкой, - Сейчас что-нибудь вспомню… Ага, вот!
Блэк нашарил на ковре волшебную палочку и, придав лицу сосредоточенное выражение, выкрикнул короткую фразу.
- И? – страдальчески поднял бровь Люпин, - какой должен быть эффект? Мо…
Резкий спазм не дал ему закончить - широко распахнув глаза, юноша перегнулся с кровати. Блэку пришлось держать Ремуса за плечи, пока того неудержимо рвало на ковер.

- Рем, прости… - Блэк смущенно оправдывался, - я не хотел такого эффекта…
- Оо, Блэк, признайся, ты ведь знал менее радикальные способы избавить меня от похмелья?
Люпин сидел на кровати и прислушивался к собственным ощущениям. Головная боль прошла; зато теперь надо было срочно бежать до уборной и полоскать рот – вкусовые качества заклятия Блэка были не ахти какими…
- Блэк, испорченный ковер будешь убирать ты!
- Эй-эй-эй!.. Рем, в конце-концов, наблевал-то ты… - Последние слова Сириус крикнув в захлопнувшуюся дверь спальни – Ремус выскочил в гостиную, чтобы все-таки почистить зубы и умыться, - Да… слабоват оказался Луни… Вот когда мы с Джеймсом… - Сириус не закончил и махнул рукой в пространство:
- Ладно, все равно домовики ковер почистят… А вот следы попойки надо бы убрать…
Встряхнувшись, словно собака, Блэк вскочил с кровати и принялся за пустые бутылки.


* * *



Поттер откинулся на спинку кресла и терпеливо ждал, пока Питер возился со скляночками.
- Сейчас, сейчас, Джеймс… она была где-то здесь…
- Питер, ты что, каждый год таскаешь в Хогвардс набор лечебных зелий? – у Поттера до сих пор не укладывалось в голове то, что Петтигрю оказался таким перестраховщиком, - И тебя не напрягает их возить?!
- Но ведь бывают такие случаи, когда что-нибудь может понадобиться? – философски пожал плечами Питер, доставая из чемодана аккуратные стопки белья, - вот сейчас например…
- Но ведь всегда можно пойти в больничное крыло – и там всегда помогут!
- Ага… ты сам отказался идти в медкрыло, - Питер укоризненно посмотрел на Джеймса, - вот как раз в таких случаях все это и может пригодиться… Да у меня не такой уж и большой набор… Это все мама… Тут от насморка в основном… и все такое…
- А от запора у тебя случайно ничего нет? – грубо съязвил Поттер и с удовольствием посмотрел, как медленно покраснели уши Питера, который с преувеличенным тщанием продолжал перебирать вещи.
- Вот… нашел!.. – Питер довольно улыбнулся и потряс маленькой скляночкой с наклеенной этикеткой.
- Что нашел, средство от запора? – Джеймс довольно расхохотался, наблюдая, как Петтигрю снова краснеет.
- Нет… кровоостанавливающее… Но оно так, не очень качественное, царапину там залечить или порез неглубокий… Ну и инфекцию убьет… в общем, средненькое.
- А меня оно не убьет, Хвост? – с подозрением посмотрел Поттер на мутноватую жидкость, плещущуюся в уже открытой склянке, - Кто его готовил-то? Надеюсь, не ты?
- Я же говорю – мама дала… - Питер немного рассердился, - все в порядке будет… Давай уж лучше залечись, а то мантию снова заляпаешь… а после обеда сходишь все-таки к мадам Помфи, капитально подлатаешься.. а то рубец все-таки останется…
- Ничего, шрамы украшают мужчину, - попытался пошутить Поттер, - ладно, давай свою убийственную эссенцию… будем лечиться. – Протянув руку, он взял из пальцев хвоста кусок марли, пропитанной красноватой жидкостью из склянки. Марля слегка дымилась, словно зелье было крутым кипятком. Джеймс выдохнул и осторожно накрыл ей собственное плечо. Питер наблюдал за ним, вытаращив глаза и добросовестно затаив дыхание.
Поттер прислушался к себе и осторожно вздохнул. Напротив ожидания, зелье было прохладным и несколько приятным для воспаленной раны.
- Ну?.. – не выдержал Петтигрю, пытаясь разглядеть плечо Поттера под двумя слоями марли, - Как?
- Сейчас копыта откину, - скаламбурил Джеймс, - Давай сюда твою склянку… приведем в порядок мою физиономию.
- Вот, держи… - Питер выдернул из горлышка бутылька тугую пробку, - сейчас еще марли оторву…
- Не надо, - Поттер плеснул зелья прямо в ладонь и осторожно протер щеку, - Ты, кстати, случайно не используешь это, когда неудачно бреешься?
- Ээ… - Питер задумался, - Не пробовал… А что?
- Да нет, ничего… а, я совсем забыл, ты же у нас еще не бреешься… - сам Поттер добросовестно скоблил физиономию уже полгода, правда занятие было практически бесполезным – на щеках юноши пока пробивался лишь юношеский пушок, - Ну что же, Хвост, твое зелье и впрямь, ничего…
- Ты думаешь? – просиял Питер, принимая склянку назад, - Тебе уже лучше?
- По крайней мере, ощущения приятные, - Поттер приподнял марлю и критично осмотрел ранку, - на вид ничего… кровь вроде бы не идет… или идет?
- Ты старую кровь смой, смотри, тут корка осталась… зелье-то должно остановить кровотечение…
- Да все равно, прямо после завтрака пойду… скажу порезался… пока ел, - Поттер встал с кресла и стянул через голову свитер с остатками мантии, - Да уж, мантии пришел конец… а вот свитер… - свитер Поттеру было жалко – его вязали бабушка и купить такой новый возможности не представлялось. Тем более, что качество было просто замечательным, а цвет очень шел к его внешности. – А вот свитер придется спасать. Что, Хвост, радуйся, придется наведаться на кухню, к эльфам…
- Здорово, - Петтигрю не скрывал радости, - Ух, давненько я не ел имбирных пирожных…
- Тебе бы все пожрать… - улыбнулся Джеймс, - как раз отдадим браслетку эту. Домовики как раз в спальню ей подложат…
- Угу, - Питер, казалось, был полностью поглощен предвкушением маленького пира, - точно… а еще – имбирные пирожные…
* * *


- Лили.. Лили, просыпайся!

Мери попыталась потрясти подругу за плечо, но Эванс резко повернулась и неожиданно совсем не сонным голосом произнесла:
- Что такое?
- На завтрак вроде бы пора уже спускаться… - Эббот немного опешила и растерянно улыбнулась:
- Я думала, ты спишь… Извини.
- Да все нормально, - Эванс тоже улыбнулась, - Я сейчас встану.
- Ну ладно, - Мери, все еще немного растерянная, отошла к гардеробу.

Лили Эванс проводила ее взглядом, вздохнула и погасила улыбку.
На самом деле она, пожалуй, и вовсе не спала этой ночью. События минувшего дня и вызванные ими мысли не давали девушке покоя. Гневные и испуганные мысли о Люпине сменялись неопределенными мыслями о Потере, размышлениями о Блэке и Кэйт и смутными проблесками мыслей о чумазом слизеринце. Все это ближе к утру превратилось в полубред, содержание которого Лили не смогла бы вспомнить и при всем своем желании. Тем не менее, эта ночь принесла свои результаты – девушка решила никому не рассказывать о происшедшем и все-таки понадеяться на порядочность Ремуса. А о нем самом – больше никогда не думать и держаться от него на расстоянии.
«Да-да, именно, такая холодная отчужденность… будто бы его и вовсе нет…» - не без удовольствия подумала Лили и села на кровати.
- Ну что, Мери, завтра экзамен? – весело поинтересовалась она, беря с тумбочки расческу и пытаясь привести в порядок свалявшиеся за волосы, - как, готова?
- Да вроде бы, Лили, - блондинка повернулась от шкафа, - ты-то как вчера подготовила беднягу Ремуса? Он же ничего не смыслит в трансфигурации, это и последнему пуффендуйцу понятно!
- Да нет, - спокойно улыбнулась Лили, - вроде бы у него все получалось… Наверное, Дамблдор на это и рассчитывал…
- Да ты что, правда? – изумилась Эббот, доставая из недр гардероба выглаженную мантию, - а мне всегда казалось, что трансфигурация – это не его…
- В любом случае, оценки у него высокими явно не будут, - хихикнула Лили и встала на ковер, - Мери, пусти меня к гардеробу, а то ты все возишься и возишься…
- Да запросто, - Эббот кинула ворох одежды на свою кровать и присела на корточки, пытаясь обнаружить под кроватью свои носки, - Ты мои полосатые не видела?
- Возле камина, - не оборачиваясь мотнула головой Лили, - Кстати, что там у Патил с Блэком? Расстаются?
- Скорее всего, - флегматично пожала плечами Эббот, - не знаю… я уже не знаю, нужен мне Блэк или нет…
- А в чем дело? – попыталась повернутся Лили, натягивая через голову свитер, - Если они расстанутся – ты сможешь попытаться…
- Ну… - Мери замялась, - Я не знаю… Блэк, он, конечно, милашка… Но лично мне жалко Кэйт. Я даже думала…
- А ты не думай, - Лили натянула свитер, - просто помирись с ней. Ваш красавчик того не стоит…
- Я подумаю, - уклонилась от ответа Эббот, - я подумаю.

---

- Как знаешь, - Лили натянула джинсы и присела, завязывая шнурки на ботинках, - я думаю, что если ты надумаешь помириться, то это будет как нельзя кстати за завтраком… Потому что я собираюсь завтракать вместе с ней…. Мне хотелось бы, чтобы мы сидели все вместе, - мягко добавила она.
Мери надула губы и отвернулась к окну.
- Мери, милая, - Лили подошла к ней и взяла за руки, - подумай, стоит ли Сириус Блэк нашей дружбы? Ведь всегда мы – Я, ты и Кэйт – были вместе и вместе преодолевали все трудности и проблемы… Просто подумай об этом, как об очередной, не очень значимой проблеме… тем более, что она вот-вот разрешиться.
- Я не знаю, - Мери нахмурила брови, - Лили, серьезно, я еще не знаю. И не надо на меня давить. Она прекрасна знала, как я к нему отношусь… и с ее стороны это предательство – встречаться с ним… Так что дай мне время подумать, ладно?
- Конечно, - просто ответила Лили, - Ну что, пойдем вниз?

* * *

- Блэк, ты не убрал ковер! - Ремус рассерженно уставился на друга.
- Брось!.. Домовики все уберут… - Блэк лучезарно улыбнулся, - Зато я убрал бутылки…
- Куда ты их дел? – Ремус помягчел, но все равно был явно недоволен, - В камине сжег?
- Зачем? Просто превратил их в носки, - весьма довольный своим остроумным решением, Сириус продемонстрировал связку чулок самых нелепых цветов, - их можно будет спокойно выкинуть, не боясь, что декан заметит…
- Ну ладно, ты реабилитировался в моих глазах, - Ремус рассмеялся, - пошли на завтрак?
- Ага… надо бы ребят разбудить.. а то наверняка проспали, - Блэк натянул на помятый свитер мантию, - И еще мне надо переодеться… а то выгляжу так, как будто меня всю ночь жевали…
- Ну-ну, - покачал головой Ремус, - пижон… Ох, что же мне с Джеймсом делать-то?..
- А ничего, - Блэк развел руками, - я ему не скажу… Думается мне, что Эванс о своем фиаско тоже болтать не будет. Так что – ничего не говори. Пусть все останется как есть. А то, что было… Будем считать, что ничего и не было.
- Что, просто ничего ему не говорить? – Ремус тяжело вздохнул, - Ну что же, попробую… - он потянулся и мечтательно прикрыл глаза:
- Эх… и все-таки я целовался с девушкой….
Блэк откинул голову назад и оглушительно расхохотался.

* * *

Первым делом после пробуждения он бросился к заветной склянке со сваренным ночью зельем – не потемнел ли серебристо-серый раствор? Так как он отошел от собственной рецептуры и добавил несколько ингредиентов, которые не самым лучшим образом сочетались с экстрактом ивового пыльника, была вероятность того, что зелье может потемнеть до грязно-серого цвета, а значит – безнадежно испортиться.
Новые ингредиенты могли придать готовой эссенции весьма интересные свойства, а корица и вовсе – улучшить восприятие эффекта, только вот она категорически не терпела соседства в зелье с пресловутым пыльником. А пыльник, к сожалению, являлся обязательным ингредиентом зелья, и, в общем-то, отвечал за этот самый эффект, который корица могла радикально улучшить…
На основе наблюдений и ряде опытов он, казалось, нащупал компромисс между использованием этих составляющих, но пока все предыдущие попытки заканчивались одним и тем же – одним очищающим заклятием, пустой пробиркой и нахмуренными бровями.
Вчера он решил нейтрализовать пыльник немедленным добавлением златоглазки – как раз, пока зелье расслаивалось на тяжелые и легкие составляющие…

И – день начался просто восхитительно! Колбочка с зельем приветливо мерцала нежным серебристым светом, а это означало, что впервые за некоторое время его усилия увенчались успехом – несомненным успехом!..
Юноша, с чувством удовлетворения, рассмотрел склянку со всех сторон, пытаясь отыскать признаки нежелательного осадка; и, не обнаружив их, довольно улыбнулся.
Теперь можно было и позавтракать…

* * *

- Лично я на завтрак не пойду… - Поттер опрокинулся на кровать, - лучше часик посплю… А поесть можно будет на кухне, потом. – При упоминании кухни Петтигрю непроизвольно сглотнул слюну. – Ты иди, Хвост… посмотришь – не проявились ли наши… товарищи… - нехорошо улыбнувшись, Поттер скинул ботинки и подгреб под голову подушки.
- Ага… - Питер не мог пропустить завтрак, - Ага.. я скоро.. я сейчас…
- Иди, утомил уже… - Поттер расслабленно прикрыл глаза, - если на завтраке их не будет – поспрашивай, может кто их видел… в любом случае, искать их мы больше не будем. Выспаться бы… да еще завтра эта трансфигурация, чтоб ее…
- Угу, - согласно кивнул Петтигрю, - Надеюсь, Лили Эванс подготовила Ремуса… а то он сам совсем ничего сделать не может.
- Стоп!!! – Поттер неожиданно сел, - Эванс вчера возвращалась из Хогсмида?!
- Э-ээ.. не знаю, - Хвост задумался, - я не видел…

Поттер лихорадочно принялся зашнуровывать ботинки, Питер растерянно наблюдал за его действиями.
- Я пойду… я спрошу… Эванс тут или нет…и про Ремуса с Сириусом спрошу… ладно?.. – Петтигрю быстро шмыгнул за дверь, не дожидаясь ответа угрюмого как грозовая туча, Джеймса.
Шнурки категорически не желали поддаваться усилиям Поттера – концы выскальзывали из пальцев и завязывались замысловатыми узлами. Видимо, сказывался остаточный эффект недавно наложенного на них заклинания – шуточка Блэка. Но в общем-то Поттеру было сейчас плевать на его идиотские розыгрыши – предательские мысли терзали растрепанную голову, мысли о Лили и Ремусе…
- Гриндлоу… - сквозь зубы выдал Поттер, справляясь с ботинками, - Если только они были где-то вместе… я убью его!..
На ходу запихав волшебную палочку в карман мантии, он пинком распахнул дверь и чуть не упал на узенькой лестнице. Гостиная была по-утреннему пуста – лишь несколько человек выходило из своих спален, чтобы спуститься в Большой Зал к завтраку. Джеймс не очень хорошо видел без очков, поэтому он не мог толком разглядеть отсюда, кто именно выходит из своих комнат.
Перепрыгивая через три ступеньки, он спустился по лестнице и наконец смог разглядеть проснувшихся гриффиндорцев.
- Привет, Джеймс… - приветливо улыбнулась ему симпатичная четверокурсница.
Поттер, не поворачиваясь, кивнул головой. Он искал глазами кого-нибудь из подруг Эванс, но, как назло, никого из них не было.
«Может быть Хвост что-то узнает» - подумал Поттер. Петтигрю уже не было в гостиной, когда вставала необходимость, он мог двигаться с удивительным проворством.
Поттер замер, решая, куда теперь направиться в поисках следом Лили или хотя бы Ремуса. Мысли путались в голове, сосредоточиться мешала совершенно дурацкая ревность и бешенство, ей порожденное…
- Привет, Джим…
Он с радостью обернулся на этот голос – Мери Эббот все-таки была одна из лучших подруг Эванс и могла точно сказать, где ночевала Лили. Губы почти уже расплылись в приветливой улыбке, но вдруг мимические мышцы сковало спазмом – Мери была не одна…
- Доброе утро, Поттер…
Этот почти безразличный голос, отдавший обычную дань вежливости, ввел его в состояние ступора. Эванс смотрела как бы сквозь него – это ее подруге, а не ей, захотелось поздороваться с Поттером; ей самой было глубоко безразлично на него – она поздоровалась лишь для того, чтобы просто не выглядеть совсем хамкой…
Тем не менее, это была Лили – и целый горный хребет упал сейчас с души Джеймса – она ночевала в замке, она ночевала с Эббот, и рядом с ней этой ночью не было знакомого Джеймсу оборотня…
- Привет, Эванс, - голос Поттера стал чуточку хрипловатым, - Привет, Мери, - он наконец-то взял себя в руки, - Вы на завтрак?
- Нет, на матч по квиддичу, - внезапно съязвила Лили и совсем уж неожиданно улыбнулась.
- Ну да, - просто ответила Эббот и чуточку удивленно посмотрела на подругу – до сих пор Эванс сводила свое общение с Поттером к минимуму и не позволяла себе никаких улыбок. - А где твои друзья?
- Не знаю… да все нормально, - Поттер не сводил глаз с продолжавшей чуточку смущенно, но с весьма независимым видом улыбаться Лили. – Вы не против, если я не буду их искать, а позавтракаю с вами?
Мери вопросительно посмотрела на Лили. Та скорчила презабавнейшую рожицу:
- Ой, ну если ты не будешь нас стесняться, то почему бы и нет?
Джеймс Поттер изумленно кивнул, очень медленно, так же медленно, как его лицо расплывалось в широкой улыбке.

- Дже-еймс! Старина! А наш волчонок сменил окраску! Представляешь?!


* * *

- Неправда, я тебя ночью не обнимал!..
Ремус возмущенно пытался опровергнуть жуткие подозрения Блэка.
- Ну-ну, а то я не видел, куда ты руки свои клал… - Блэк довольно ржал, подкалывая товарища, - Можешь не оправдываться, так и быть, твои пристрастия останутся только между нами…
- Нет у меня никаких пристрастий!.. – оскорбленно завопил Люпин, подталкивая Сириуса к выходу из комнаты, - И вообще…
- Ремус, а ты у нас оказывается, извращенец!.. – Блэк хохотал в полный голос, донельзя довольный тем, что вывел из себя обычно уравновешенного и спокойного товарища. – Надо Джеймсу рассказать, чтобы он поосторожней с тобой был…
- Мог бы и на полу поспать… вообще, это была моя кровать и ты сам в нее залез!.. – Теперь уже Ремус хохотал, наблюдая, как Блэк замолкает, застигнутый врасплох неожиданным обвинением .
- Нет-нет-нет, это ты у нас извращенец! – Блэк снова засмеялся и открыл дверь, - Пошли завтракать, Ремус…
Ребята, продолжая подкалывать друг друга шуточками, вышли в общую гостиную Гриффиндора. Люпин повернулся, чтобы запереть дверь, а Блэк зашарил взглядом по студентам, направляющимся к выходу; увидев Джеймса, весело болтающего с – О, слава Мерлину! – Лили Эванс и ее симпатичной подружкой, он приветственно замахал рукой и весело заорал:
- Джеймс! Старина! А наш волчонок сменил окраску! Представляешь?!

Поттер резко обернулся на крик. Блэк лучезарно ухмыльнулся, пихая локтем Люпина, и уже набрал воздуха для того, чтобы выдать еще пару шуточек, но тут его улыбка медленно угасла– он разглядел выражение лица Поттера.
- Джим, ты чего?
- Ничего. – процедил Поттер, бешенными глазами впиваясь в лица друзей. – Ничего особенного…
- Джеймс, все в порядке? – с тревогой повторил Сириус, делая шаг навстречу.
- Конечно, - заверил его Джеймс с весьма странной интонацией. Ремус благоразумно молчал, на всякий случай не отходя далеко от двери своей комнаты.
- Ты уверен? – Блэк вопросительно наклонил голову. – Джим, ты чего та…

/Так они просто-напросто были в спальне Ремуса!.. Всю ночь… сладко спали… видели цветные сны… в уютных и теплых постелях… еще и пиво сливочное у Хвоста забрали… наверняка пили… а мы с Питером… а мы… а…/

Поттер неожиданно взревел и схватил лучшего друга за грудки. Мантия угрожающе затрещала, а ошеломленный Сириус потерял дар речи – рот беззвучно открывался и закрывался, глаза испуганно таращились на взбешенного Поттера.
- Джеймс, прекрати! – закричал Ремус, бросаясь на помощь, - Что ты делаешь?
Тот все крепче сжимал мантию Блэка, прижимая его к стене; ноги Сириуса уже оторвались от пола, мантия впилась в горло, и юноша явно начал задыхаться.
- Джеймс! – Люпин схватил Поттера за плечи, пытаясь оттащить от Сириуса, но взбешенный гриффиндорец, казалось, вовсе не заметил этой попытки. – Джеймс, это же Сириус!
- Что происходит? – Эббот выглядела совершенно растерянной; впрочем, Эванс тоже смотрела на происходящее, ничего не понимая. – Ремус, Сириус?
- Не знаю, - прохрипел Блэк, хватаясь за руки Джеймса и пытаясь отодрать их от воротника своей мантии, - Сделайте же что-нибудь!..
Мери, не раздумывая, бросилась на помощь Люпину – повиснув на локте Джеймса, девушка попыталась ослабить его хватку. Лили застыла на месте, не понимая ничего в происходящем. В какое-то мгновение у ней промелькнула мысль о том, что Поттер узнал о вчерашнем поцелуе и теперь хочет разобраться с Ремусом, но тут же девушка пришла в себя – жертвой неуравновешенности Поттера стал Блэк, а не Люпин. Тем не менее, разворачивающаяся сейчас в гостиной Гриффиндора ситуация накалялась с каждым мгновением – на шум начали оборачиваться те, кто уже почти вышел через проем портрета; несколько студентов младших курсов с благоговейным ужасом наблюдали за дракой двух самых популярных гриффиндорцев, чья репутация неразлучных друзей никогда не ставилась под сомнение.

- Поттер с Блэком сцепились! – истошно крикнул кто-то в открытый проем портрета Полной Дамы, и практически сразу в гостиной образовалась небольшая толпа, состоящая, в основном из девушек. Любопытные окружили сцепившуюся троицу, постепенно оттеснив ошеломленную Эванс в сторону. Кто-то из девчонок истошно взвизгнул, когда Поттер, тряхнув плечом, отбросил Мери Эббот, повисшую на его руке.
- Позовите декана! Быстрее, кто-нибудь!
Сразу несколько человек выскочили из гостиной.
- Поттер, задай Блэку жару! – выкрикнул какой-то паренек, тот час же скрывшийся в увеличивающейся толпе – видимо, одна из жертв популярности Блэка. – Так ему!..
- Заткнись, урод! – безошибочно вычислила крикуна Мери и поднялась на ноги, намереваясь снова броситься на Джеймса.
- Мери, не надо! – закричал Ремус, силясь оттащить Поттера от изрядно помятого Блэка. - Джим!.. Ах ты… - Люпин схватился за лицо - в очередной из своих попыток он получил локтем в глаз - Джим, кончай валять дурака!
- Заткнись. – Поттер соизволил открыть рот, - С тобой я тоже… поговорю.
- Отпусти его и объяснись! – взвизгнул Люпин, хватая Поттера за плечо, - Смотри, что ты делаешь!
- Сириус! – Мери не отрывала взгляда от бледного лица Сириуса; Блэк уже не пытался что-либо говорить, из пережатого горла шел какой-то сип. – Поттер, отпусти его! – девушка замолотила кулачками по напряженной спине Джеймса, - ОТПУСТИ ЕГО! Чего вы стоите?! – она повернулась к студентам, кольцом окружившим место происшествия, - Помогите же, кто-нибудь!
Любопытные, большинство которых составляли студентки, нерешительно зашевелилась – девчонки не хотели лезть в драку, а среди молодых людей, как назло, не было никого из команды по квиддичу – а остановить взбешенного Поттера могли только его напарники по команде; остальные школьные приятели Великолепной Четверки тоже отсутствовали – все-таки большинство студентов успели спуститься к завтраку.
Кое-кто из присутствующих вполне серьезно испугался – никто не знал, чем было вызвано бешенство лучшего ловца школы, но в своем состоянии он был совершенно невменяем – и трое людей, считая пытавшегося сперва сопротивляться Блэка, не могли ничего с ним поделать. Несколько молодых людей, подобно первому крикуну, испытывали даже смутное удовлетворение от того, что первый красавчик школы и самый популярный игрок в квиддич, тоже не лишенный обаяния, сцепились здесь между собой. Студенты из числа их недоброжелателей никогда бы не осмелились выступить против них, но тем не менее – у многих были претензии к этим двум друзьям – не одна девушка в Хогвардсе умирала по «сводящим с ума синим глазам» и «живому обаяшке Поттеру», и в числе их поклонниц были те, у кого уже имелись молодые люди… Естественно, что симпатия к кому-то постороннему не могла понравиться последним…
Тем временем, лицо Блэка начало приобретать синюшный оттенок – неизвестно, откуда у Поттера взялось столько сил, чтобы задушить своего друга, не обращая внимания на разнимающих их людей, но он явно собирался сделать это.
- Мерлин мой, да что же… да как же это…
Лили Эванс наконец обрела дар речи. Встрепенувшись, она упрямо встряхнула волосами, рассыпавшимися по плечам; в глазах заблестели слезы. Протолкнувшись через толпу наблюдателей, выражающих неудовольствие от ее активной деятельности, Лили замерла в нескольких шагах от живописной группы и, попытавшись придать своим словам твердость, произнесла:
- Поттер, отпусти его! – голос ее все равно дрожал, а стоящие в глазах слезы готовы были вот-вот выплеснуться, - Ты сейчас задушишь его!..
Джеймс, казалось, не услышал ее. Толпа замерла, напряженно вслушиваясь и всматриваясь – на несколько мгновений в гостиной повисла тишина, нарушаемая только сипом, идущим из горла Блэка и всхлипами Мери Эббот.
- Поттер, отпусти его!.. – Эванс упрямо сжала кулачки и сделала еще один шаг. – Поттер, ты слышишь меня?!
Люпин, находящийся с другой стороны живописной группы Поттер-Блэк, вгляделся в лицо первого и неожиданно взглядом показал Лили продолжать, не останавливаясь. Девушка не могла видеть лица Поттера, но Ремус увидел, что напряженно сведенные брови чуточку расслабились и взгляд застыл не на посиневшем лице Сириуса, а где-то в пространстве.
- Поттер!.. – упрямо повторила Лили и тут же исправилась, - Джеймс… Отпусти его, ну пожалуйста… он задыхается… Ну же, Джеймс…

New..

....


* * *

- Неправда, я тебя ночью не обнимал!..
Ремус возмущенно пытался опровергнуть жуткие подозрения Блэка.
- Ну-ну, а то я не видел, куда ты руки свои клал… - Блэк довольно ржал, подкалывая товарища, - Можешь не оправдываться, так и быть, твои пристрастия останутся только между нами…
- Нет у меня никаких пристрастий!.. – оскорбленно завопил Люпин, подталкивая Сириуса к выходу из комнаты, - И вообще…
- Ремус, а ты у нас оказывается, извращенец!.. – Блэк хохотал в полный голос, донельзя довольный тем, что вывел из себя обычно уравновешенного и спокойного товарища. – Надо Джеймсу рассказать, чтобы он поосторожней с тобой был…
- Мог бы и на полу поспать… вообще, это была моя кровать и ты сам в нее залез!.. – Теперь уже Ремус хохотал, наблюдая, как Блэк замолкает, застигнутый врасплох неожиданным обвинением .
- Нет-нет-нет, это ты у нас извращенец! – Блэк снова засмеялся и открыл дверь, - Пошли завтракать, Ремус…
Ребята, продолжая подкалывать друг друга шуточками, вышли в общую гостиную Гриффиндора. Люпин повернулся, чтобы запереть дверь, а Блэк зашарил взглядом по студентам, направляющимся к выходу; увидев Джеймса, весело болтающего с – О, слава Мерлину! – Лили Эванс и ее симпатичной подружкой, он приветственно замахал рукой и весело заорал:
- Джеймс! Старина! А наш волчонок сменил окраску! Представляешь?!

Поттер резко обернулся на крик. Блэк лучезарно ухмыльнулся, пихая локтем Люпина, и уже набрал воздуха для того, чтобы выдать еще пару шуточек, но тут его улыбка медленно угасла– он разглядел выражение лица Поттера.
- Джим, ты чего?
- Ничего. – процедил Поттер, бешенными глазами впиваясь в лица друзей. – Ничего особенного…
- Джеймс, все в порядке? – с тревогой повторил Сириус, делая шаг навстречу.
- Конечно, - заверил его Джеймс с весьма странной интонацией. Ремус благоразумно молчал, на всякий случай не отходя далеко от двери своей комнаты.
- Ты уверен? – Блэк вопросительно наклонил голову. – Джим, ты чего та…

/Так они просто-напросто были в спальне Ремуса!.. Всю ночь… сладко спали… видели цветные сны… в уютных и теплых постелях… еще и пиво сливочное у Хвоста забрали… наверняка пили… а мы с Питером… а мы… а…/

Поттер неожиданно взревел и схватил лучшего друга за грудки. Мантия угрожающе затрещала, а ошеломленный Сириус потерял дар речи – рот беззвучно открывался и закрывался, глаза испуганно таращились на взбешенного Поттера.
- Джеймс, прекрати! – закричал Ремус, бросаясь на помощь, - Что ты делаешь?
Тот все крепче сжимал мантию Блэка, прижимая его к стене; ноги Сириуса уже оторвались от пола, мантия впилась в горло, и юноша явно начал задыхаться.
- Джеймс! – Люпин схватил Поттера за плечи, пытаясь оттащить от Сириуса, но взбешенный гриффиндорец, казалось, вовсе не заметил этой попытки. – Джеймс, это же Сириус!
- Что происходит? – Эббот выглядела совершенно растерянной; впрочем, Эванс тоже смотрела на происходящее, ничего не понимая. – Ремус, Сириус?
- Не знаю, - прохрипел Блэк, хватаясь за руки Джеймса и пытаясь отодрать их от воротника своей мантии, - Сделайте же что-нибудь!..
Мери, не раздумывая, бросилась на помощь Люпину – повиснув на локте Джеймса, девушка попыталась ослабить его хватку. Лили застыла на месте, не понимая ничего в происходящем. В какое-то мгновение у ней промелькнула мысль о том, что Поттер узнал о вчерашнем поцелуе и теперь хочет разобраться с Ремусом, но тут же девушка пришла в себя – жертвой неуравновешенности Поттера стал Блэк, а не Люпин. Тем не менее, разворачивающаяся сейчас в гостиной Гриффиндора ситуация накалялась с каждым мгновением – на шум начали оборачиваться те, кто уже почти вышел через проем портрета; несколько студентов младших курсов с благоговейным ужасом наблюдали за дракой двух самых популярных гриффиндорцев, чья репутация неразлучных друзей никогда не ставилась под сомнение.

- Поттер с Блэком сцепились! – истошно крикнул кто-то в открытый проем портрета Полной Дамы, и практически сразу в гостиной образовалась небольшая толпа, состоящая, в основном из девушек. Любопытные окружили сцепившуюся троицу, постепенно оттеснив ошеломленную Эванс в сторону. Кто-то из девчонок истошно взвизгнул, когда Поттер, тряхнув плечом, отбросил Мери Эббот, повисшую на его руке.
- Позовите декана! Быстрее, кто-нибудь!
Сразу несколько человек выскочили из гостиной.
- Поттер, задай Блэку жару! – выкрикнул какой-то паренек, тот час же скрывшийся в увеличивающейся толпе – видимо, одна из жертв популярности Блэка. – Так ему!..
- Заткнись, урод! – безошибочно вычислила крикуна Мери и поднялась на ноги, намереваясь снова броситься на Джеймса.
- Мери, не надо! – закричал Ремус, силясь оттащить Поттера от изрядно помятого Блэка. - Джим!.. Ах ты… - Люпин схватился за лицо - в очередной из своих попыток он получил локтем в глаз - Джим, кончай валять дурака!
- Заткнись. – Поттер соизволил открыть рот, - С тобой я тоже… поговорю.
- Отпусти его и объяснись! – взвизгнул Люпин, хватая Поттера за плечо, - Смотри, что ты делаешь!
- Сириус! – Мери не отрывала взгляда от бледного лица Сириуса; Блэк уже не пытался что-либо говорить, из пережатого горла шел какой-то сип. – Поттер, отпусти его! – девушка замолотила кулачками по напряженной спине Джеймса, - ОТПУСТИ ЕГО! Чего вы стоите?! – она повернулась к студентам, кольцом окружившим место происшествия, - Помогите же, кто-нибудь!
Любопытные, большинство которых составляли студентки, нерешительно зашевелилась – девчонки не хотели лезть в драку, а среди молодых людей, как назло, не было никого из команды по квиддичу – а остановить взбешенного Поттера могли только его напарники по команде; остальные школьные приятели Великолепной Четверки тоже отсутствовали – все-таки большинство студентов успели спуститься к завтраку.
Кое-кто из присутствующих вполне серьезно испугался – никто не знал, чем было вызвано бешенство лучшего ловца школы, но в своем состоянии он был совершенно невменяем – и трое людей, считая пытавшегося сперва сопротивляться Блэка, не могли ничего с ним поделать. Несколько молодых людей, подобно первому крикуну, испытывали даже смутное удовлетворение от того, что первый красавчик школы и самый популярный игрок в квиддич, тоже не лишенный обаяния, сцепились здесь между собой. Студенты из числа их недоброжелателей никогда бы не осмелились выступить против них, но тем не менее – у многих были претензии к этим двум друзьям – не одна девушка в Хогвардсе умирала по «сводящим с ума синим глазам» и «живому обаяшке Поттеру», и в числе их поклонниц были те, у кого уже имелись молодые люди… Естественно, что симпатия к кому-то постороннему не могла понравиться последним…
Тем временем, лицо Блэка начало приобретать синюшный оттенок – неизвестно, откуда у Поттера взялось столько сил, чтобы задушить своего друга, не обращая внимания на разнимающих их людей, но он явно собирался сделать это.
- Мерлин мой, да что же… да как же это…
Лили Эванс наконец обрела дар речи. Встрепенувшись, она упрямо встряхнула волосами, рассыпавшимися по плечам; в глазах заблестели слезы. Протолкнувшись через толпу наблюдателей, выражающих неудовольствие от ее активной деятельности, Лили замерла в нескольких шагах от живописной группы и, попытавшись придать своим словам твердость, произнесла:
- Поттер, отпусти его! – голос ее все равно дрожал, а стоящие в глазах слезы готовы были вот-вот выплеснуться, - Ты сейчас задушишь его!..
Джеймс, казалось, не услышал ее. Толпа замерла, напряженно вслушиваясь и всматриваясь – на несколько мгновений в гостиной повисла тишина, нарушаемая только сипом, идущим из горла Блэка и всхлипами Мери Эббот.
- Поттер, отпусти его!.. – Эванс упрямо сжала кулачки и сделала еще один шаг. – Поттер, ты слышишь меня?!
Люпин, находящийся с другой стороны живописной группы Поттер-Блэк, вгляделся в лицо первого и неожиданно взглядом показал Лили продолжать, не останавливаясь. Девушка не могла видеть лица Поттера, но Ремус увидел, что напряженно сведенные брови чуточку расслабились и взгляд застыл не на посиневшем лице Сириуса, а где-то в пространстве.
- Поттер!.. – упрямо повторила Лили и тут же исправилась, - Джеймс… Отпусти его, ну пожалуйста… он задыхается… Ну же, Джеймс…
Несколько ободренная знаками Люпина, Лили сделала еще шаг и оказалась на расстоянии вытянутой руки от напряженной спины Поттера.
- Прекрати… - довольно миролюбиво, успокаивающе, произнесла девушка. – Отпусти его…

* * *

Вокруг стояла толпа. Среди нее были его друзья.. вернее те, кого он считал своими друзьями. Мысли лихорадочно бились в голове, причиняя физическую боль. Бессонная ночь, полная волнений и переживаний, а так же безумная ревность к девушке, которую он даже не мог назвать своей, спутали все его чувства и притупили разум.
Джеймс сейчас не соображал ничего – подобно своей анимагической форме, он сам был сейчас огромным зверем – мощным, сильным, упрямым, взбешенным донельзя – и готов был проламывать перед собой стены и сметать со своего пути любого, кто только встретится разъяренному лосю…
В какой-то момент гнев начал угасать – и Джеймс уже почти подумал о том, чтобы отпустить изрядно помятого Блэка, но…
Бешенство, вызвано легкомыслием товарища, с вмешательством Эванс начало приобретать иной оттенок….

«Мерлин мой… Она вступается за него… но как же.. они же.. между ними что-то есть?.. Нет, не мо… а вдруг?.. Мерлин мой, о, я убью его, если это так… »



* * *

Поттер глубоко вздохнул и очень медленно закрыл глаза. Ремус, заглядывающий ему через плечо, недоверчиво замер в ожидании дальнейших действий товарища. Лили внезапно заметила, как дрожат руки Джеймса, сжимающие мантию и горло Блэка; Мери Эббот медленно отступила к Эванс – взгляды обеих девушек были устремлены на сцепившуюся парочку.
Внезапно Поттер разжал руки и краснолицый, задыхающийся Блэк сполз по стене. Ремус облегченно вздохнул, но Поттер не собирался так просто отпускать Блэка. Одной рукой подняв Сириуса за плечо, он поймал его взгляд и, нехорошо улыбнувшись, впечатал кулак другой прямо в живот тому, кого считал лучшим своим другом

- ДЖЕЙМС! – заорал Люпин, бросаясь между ними и не давая Поттеру нанести еще один удар. Девушки изумленно замерли, не в силах что-либо предпринять; несколько гриффиндорцев все-таки решились вмешаться, рванувшись вперед, но помощь уже была не нужна – Поттер разжал кулаки и отступил от своей жертвы. Развернувшись в сторону зрителей, он рассеяно отряхнул мантию и поправил очки, сползшие на самый кончик носа.

- Что ты сделал, Джеймс?! – изумленный Люпин опустился на колени рядом с распластавшимся на полу Сириусом, - За что?!

Поттер еще раз оправил мантию, и завертел головой вокруг себя, словно потеряв координацию. Увидев дверь собственной спальни, он нетвердыми шагами направился к ней и несколько раз безуспешно дернул дверную ручку. Сопровождаемый безмолвными взглядами гриффиндорцев, он повторил попытку еще несколько раз, после чего сообразил толкнуть дверь. Замерев на пороге, Поттер обернулся назад и, окинув студентов невидящим взором, исчез в спальне. Дверь очень тихо и плавно закрылась.

- Мерлин мой, Сири…. – Ремус почти плакал, глядя на согнувшегося на полу в калачик товарища – ему, судя по всему, было очень больно. Поттер, в конце-концов, держал себя в отличной спортивной форме, и на отсутствие определенной мускулатуры не жаловался – теперь Блэку пришлось в полной мере испытать это на собственной шкуре.
- Сириус… - прошептала Мери, с жалостью глядя на жадно хватающего воздух гриффиндорца. – Сириус…
- …Поттер что, сошел с ума? – кто-то из девчонок обернулся в сторону закрывшейся за тем двери. – Что это вообще было?!
- Определенно, кто-то был не в себе… - растерянно произнесла Эванс, задумчиво нахмурив прелестный лобик. Она чувствовала себя немного виноватой в том, что не смогла предотвратить хотя бы этого удара; кроме того, зашкаливало любопытство – причина, побудившая Джеймса затеять ссору со своим лучшим другом, пока оставалась неизвестной.
- Все, расходитесь, больше здесь ничего не произойдет! – зло крикнула Мери в сторону собравшихся гриффиндорцев, - Тоже мне.. ну хоть кто-нибудь пошевелился бы помочь, когда было надо!

Кто-то крикнул от портрета: «Тише!..» и внезапно входной проем открылся – прибыла запоздавшая помощь в лице декана и пары загонщиков из команды Поттера…

* * *

Ремус, Лили и Мери сидели за столом гриффиндорцев – потолок Большого зала был затянут легкой дымкой облаков. Сириус, наотрез отказавшийся от помощи, сейчас лежал в неубранной еще комнате Люпина; есть он тоже отказался – видимо его мучили болезненные ощущения. Вину Поттера, впрочем, перед лицом декана он категорически отрицал, как и сам факт драки. Несколько студентов рассказали преподавателю, как все было, но слова самого пострадавшего исключали какое-либо наказание для гриффиндорского ловца.
Сам Поттер к завтраку не спустился, и никто из студентов не видел того, чтобы он выходил из спальни. Петтигрю безуспешно стучался в дверь – в конце концов, ему это надоело, и он, пожав плечами, отправился выспрашивать подробности утреннего происшествия у немногочисленных его свидетелей.
Любой из студентов дорого бы дал за то, чтобы узнать причину, побудившую ловца Гриффиндора затеять драку со своим лучшим другом…


- Как ты думаешь, почему он это сделал?
Ремус вздрогнул. Вопрос задала Лили Эванс.
- Я.. Я не знаю, правда, не знаю, - он поднял голову и посмотрел прямо в глаза девушки.
«Это ведь не могло быть из-за нас?» - легко читалось в зеленой глубине.
«Конечно нет» - беззвучно ответили карие глаза.
- Очень странно… Чем мог Сириус так вывести из себя Джеймса?.. – Мери озабоченно ковыряла вилкой овсянку, - Что такого он мог натворить?
- Хм.. что бы там ни было, Поттер никогда не отличался ни терпением, ни особым умом… - фыркнула Эванс, возведя глаза к потолку. Ремус нахмурился и снова уткнулся в свою тарелку.
- Бедняжка Сириус… - печально вздохнула Эббот, подцепляя вилкой кусочек завтрака, - Некому его утешить… Совсем один, один-одинешенек...
Лили с улыбкой посмотрела на подружку. Мери смотрела куда-то в пространство перед собственным носом и, казалось, забыла обо всем на свете.
- …Патил его обижает, Поттер его обижает… Некому пожалеть, некому приласкать его…
Ремус заинтересованно поднял голову и тоже расплылся в улыбке – рука Мери замерла, не донеся вилку до рта.
- …Бедненький, бедненький Сириус…
- …Никто его не пожалеет кроме Мери… - передразнила Лили подругу и та дернулась, словно очнувшись ото сна.

- А? Что?

Ремус и Лили расхохотались, не в силах смотреть на вытянувшееся личико Эббот.
- Что? Что такое? – недоумевала белокурая девушка, - Я что-то прослушала? Хватит ржать, в конце-концов!..


* * *

С трансфигурацией у него всегда было слабовато.

С самого утра Северус Снейп драил инвентарь своего маленького царства, чтобы хоть чем-то занять себя. Записи о безупречно сваренном зелье уже были скрупулезно занесены в специальную тетрадь, теория трансфигурации была выучена назубок; из комнаты выходить не было ни малейшего желания, и настроение, как всегда, было преотвратнейшим.

«Ну, скажем, не совсем слабовато…»

Просто не всегда удавалась практика. Теорию – о, теорию он знал превосходно! – только вот что-то реально преобразовать получалось не каждый раз.
Кто-либо другой утешил бы себя тем, что на фоне остальных знаний студента мелкие неудачи по одному предмету можно было бы себе и простить, но это был Снейп – и прощать себе такого он не собирался.
Тем более, что среди студентов, с которыми Снейп водил не самые приятные знакомства, были те, кто в совершенстве владел магическими преобразованиями. Трансфигурация неоднократно проводилась сдвоенно - и весьма часто слизеринцам приходилось рассаживатся между представителями Гриффиндора. Именно на таких уроках Снейп имел неудовольствие наблюдать великолепные результаты ненавистных мучителей - слава Мерлину, что преподаватель ни разу не вытащил на практикум его, Северуса...

Самое скверное, что он не мог позволить себе попросить кого-нибуть о помощи.

На кровати были разложены конспекты, несколько книг, взятых из библиотеки, и коряво зарисованные схемы. Слизиринец замер с раскрытым учебником, и, подперев подбородок поцарапанным кулаком, уставился в дальний угол комнаты, глубоко задумавшись.
Успехи гриффиндорцев отравляли эти часы его существования – провалится на экзамене и дать еще один повод для издевок этих самодовольных идиотов…
Юноша печально вздохнул.
И уже совсем до кучи, лучшими в этом предмете на их курсе называли Поттера и его прихлебалу Блэка. Ах да, и еще – поттеровскую подружку.

«Хотя вроде бы она говорила, что не его подружка…» - неожиданно поймал себя слизеринец на совершенно неуместной мысли. Но предательское воображение неожиданно толкнуло его к рыжей гриффиндорке, и он почти увидел ее рядом с собой.
«Ну да, было бы неплохо, если бы она могла помочь мне с экзаменом» - Северус нашел вполне логичное обьяснение своим видениям, и даже почти представил в руках Эванс стопку конспектов. Мечтательно прикрыв глаза, он уже представил, что сдает СОВ на высший бал, но неожиданно образ гриффиндорки слегка преобразился – тетради выпали из нежных ручек, и Эванс, притянув к себе слизеринца, совсем неожиданно положила голову ему на грудь.
Ошарашено взмахнув головой, Снейп чуть не упал с кровати – совершенно непозволительные мысли, неуместное поведение! – и, бросившись к столу, вылил себе на голову графин с водой.
«Вот и голову помыл…» - но сердце все равно как-то испуганно билось внутри, и незнакомое сладкое чувство потихоньку успокаивалось где-то в области желудка.
Длинный и нескладный, он наклонился над конспектами, упавшими на ковер, и тяжело вздохнул.

Видимо, у слизеринца-пятикурсника были проблемы не только с трансфигурацией…



* * *

- Ремус, ну так что, теперь не провалишься на трансфигурации?

- Еще бы! – Мери Эббот лукаво посмотрела на Люпина – Если бы он тормозил, то учился бы в Пуффендуе, а не на лучшем факультете Хогвардса!
- Хм.. студенты Пуффендуя не так глупы, как ты считаешь, - улыбнулся Люпин. – Говорят, один из их студентов – он, кстати, сейчас работает в министерстве Магии – в свое время сдал ЖАБА выше максимального балла…


Люпин, Эванс и Эббот после совместного завтрака приземлились на поляне у озера. Вокруг было не так много студентов, как в другие дни – большинство школьников, вне зависимости от курсов, готовились к сдаче последних экзаменов. Семикурсников вообще в последние дни не было ни видно, ни слышно – ЖАБА выжимал из выпускников все силы, и даже пятый курс, сдающий СОВ, с изумлением и состраданием смотрел на них – измученных зубрежкой и недосыпанием.

Эванс отряхнула травинки, налипшие на ладони, и задумчиво произнесла:
- Представляю я, что будет с нами через годик-другой, когда мы будем на последнем курсе… Уж я-то точно максимального балла не наберу – мне бы проходные наскрести какие-никакие…хотя бы по СОВ!..
- Да ты справишься, - улыбнулась ей Лили, - все мы справимся… а после экзаменов – целых два месяца свободы…
- Это точно… целых два месяца, - вздохнул Люпин.
- Ремус, ты что, не рад каникулам? – девчонки изумленно переглянулись. – Это же каникулы!
- Ага, каникулы… - рассеяно повторил Люпин и еще раз вздохнул.


* * *


- Сириус… Сириус пожалуйста отзовись…

Битый час Питер метался между двумя дверьми – дверью в общую спальню, в которой заперся скандалист Поттер, и дверью комнаты Ремуса, за которой молчал Сириус, нехило получивший от скандалиста Поттера. Что примечательно, оба не отзывались на незамысловатые потуги Петтигрю растормошить их; ни один из них никак не показал, что старания Питера вообще были замечены – ни одного звука не было издано из-за двух наглухо запертых дверей.
Группа шестикурсников, расположившихся в гостиной, уже комментировала перемещения Петтигрю от одной двери к другой язвительными шуточками, которые со временем из персонально-направленных превратились в колкости в адрес всей четверки друзей. Девчонки, проходящие мимо фонтанирующей остротами компании, пренебрежительно фыркали, слыша нелестные отзывы в адрес кумиров доброй половины студенток Хогвардса; шестикурсники пожимали плечами и продолжали свое столь увлекательное времяпрепровождение.

Питер не обращал внимания на остроты студентов; он вообще никогда не обращал внимания ни на чьи остроты, если только их авторами не были его друзья – а к таковым он причислял всего трех человек - вернее, двух человек и одного хорошо знакомого оборотня…

«А куда, кстати, Ремус пошел после завтрака?..» - неожиданно озадачился Петтигрю, сбиваясь с маршрута «Поттер – Блэк». В маленькой голове завертелись некие предположения – Питер замер в достаточно нелепой позе – и, повинуясь своей устоявшейся привычке быть в курсе всего, а попросту – разнюхивать и разведывать – трусцой направился к выходу из гостиной…

Конечно, следовало бы достучаться до Сириуса; было бы очень неплохо расспросить Джеймса – но сейчас гораздо реальнее было узнать, с кем все-таки проводит свой день Ремус, когда рядом нет ни одного из его друзей…
Тем более, что Питер примерно представлял себе, в чьем обществе сейчас находится Ремус, и более чем представлял, к каким последствиям может привести такое времяпрепровождение…

* * *

Мысли.
Мысли, мысли, мысли…

Бессонная ночь, полная переживаний и страхов.
Мучительное чувство к рыжеволосому ангелу и –

РЕВНОСТЬ!

Безумная. Болезненная. Ничем не оправданная.

Джеймс Поттер с тихим рычанием сжал руками голову.
Тысячи образов переполняли его воспаленное воображение, и юноша не мог выделить из этого хаоса какую-либо мало-мальски внятную мысль. Многоголосый хор внутри головы сводил его с ума - он готов был орать, вопить и кататься по полу – лишь бы избавится от этого невыносимого шума…
Зажав ладонями виски и зажмурив глаза, он сжался в комок под балдахином своей кровати, мучительно содрогаясь от терзавшей его головной боли.

…Почему? За что?
Собственно, что такого он сделал, что стоило наказать его столь немыслимым чувством – ревностью, жуткой и страшной ревностью к одному из лучших своих друзей, и – такой бессмысленной и отчаянной любовью к рыжей бестии, ни в грош не ставящей эту его любовь?..


…Всю свою осознанную жизнь Джеймс Поттер имел все, что хотел, и ни в чем не знал отказа.
Любящие родители, материальное благополучие и весомый авторитет семьи в глазах общественности – эти козыри всегда были при нем, и в столь благоприятных условиях не могло не вырасти нечто особенное…
И не то чтобы он рос маленьким избалованным принцем, нет – родители вполне искусно растили его не изнеженным побегом семейного древа, а напротив, сильным и гибким побегом, достойным своей фамилии. Материнская теплота и мягкость вкупе с отцовской строгостью, под которой, впрочем, таилась нежная любовь - вот то, что не позволило ему расти испорченным и капризным ребенком….
Тем не менее, у него всегда было то, что было ему необходимо.

Так легко было совершенствовать себя, когда за спиной стояла любовь родителей, верные друзья и материальное благополучие… С такими тылами можно было смело идти вперед – и он шел вперед, но ему хотелось большего…
Он мечтал, страстно мечтал, чтобы своим успехом он был обязан лишь себе, он жаждал добиваться всего сам – и, только лишь став угловатым и нескладным еще подростком – он начал отказываться от помощи родителей, и никогда больше не пользовался их влиянием и помощью в сложных ситуациях, созданных им самим…

И родители поняли его и приняли это его решение. Более того, отец был бы более чем расстроен, если бы этого не случилось – он всегда хотел видеть в сыне человека самостоятельного, полагающегося на свои силы, а не отсиживающегося под ветвями семейного древа и тенью авторитета семьи – и теперь он видел это в Джеймсе…
Mama, конечно, переживала и, может быть, даже обиделась на сына, по собственному желанию отдалившегося от дома – любая птица, будь ее воля, пригрела бы своего птенца под крылом… но Джеймс тогда уже упорхнул из гнезда, и матери ничего не оставалось, кроме того, как смирится с тем, что сын уже вырос.


Студенческая жизнь… Поступление в Хогвардс почти совпало с первым проявлением его самостоятельности – и приход нового времени ознаменовался переходом в новый мир – мир, где его еще никто не знал, мир, где в каменных коридорах и учебных классах существовали сотни таких как он – и, в отличие от их родителей, им было наплевать на твою фамилию и заслуги твоей семьи.
И Джеймса Поттера это вполне устраивало.

Здесь можно и нужно было проявить себя… и он делал это, жил полноценной, бурлящей, богатой событиями жизнью – завоевывая дружбу и уважение, статус талантливого студента и блестящего игрока в квиддич… а с одного прекрасного – или не такого уж и прекрасного? – дня - и свою любовь….


Поттер прерывисто выдохнул и зажмурил глаза.

Когда он начинал думать в этом направлении, мысли его утрачивали свою четкость… невозможно было думать об этом трезво и ясно, это не подлежало его разумению, он не мог разложить все по полочкам и привести мысли в мало-мальски упорядоченное состояние!..

Он не сразу заметил ее среди студенток Гриффиндора…. В самом начале своей студенческой жизни квиддич и друзья безраздельно властвовали над его временем, да и среди основных приоритетов не было романтических стремлений…
Но став чуточку старше…

Нет, Джеймс не был таким совершенством, как, например, Сириус… Этот холеный красавчик с аристократичной бледностью и бездонными синими глазами был настоящей иконой для большинства студенток Хогвардса, и многие признанные сердцееды блекли по сравнению с ним. Казалось бы, любой потерялся бы в тени Блэка… но только не Джеймс.
Врожденное обаяние и обескураживающая непосредственность; живость и легкость в общении, в противовес некоторой надменности Блэка, тонкие черты лица и живой шарм – и небрежный стиль, фирменно растрепанные волосы и изящество ловца – Поттер был просто великолепен…

…Как же они нашли друг друга? Как так получилось, что, встретившись однажды, они не стали соперниками, а напротив, оказались ближе чем кто бы там ни был, совершенно дополняя и уравновешивая один другого, не затмевая собой, а напротив, преумножая достоинства друг друга?..

Кареглазый и небрежный – и холеный синеглазый – одинаково талантливые и остроумные, любимцы Гриффиндора и одни из самых одаренных учеников на курсе, завзятые шутники – но порой шутки их бывали жестоки…. Они чувствовали свое превосходство, и, при случае, пользовались этим и старались это показывать.
Так было всегда, но было и еще кое-что…

…Этот худенький, болезненного вида сутулый мальчик с грустным выражением лица и непонятной тоской в глазах – он словно пытался оградиться от остальных студентов. Какая-то отчужденность сквозила в каждом его движении, казалось, попытайся прикоснуться к нему – и он в испуге отпрянет…. Сначала они не обратили на него внимания, но затем – неожиданно для себя - уловили в его поведении какую-то странную стабильность, и полунамек на некую тайну заставил их приглядеться к нему.
Однажды Джеймс поймал на себе его взгляд – и в те несколько мгновений, когда тот еще не успел отвести глаза, он успел увидеть в желто-карих зрачках нечто. Нечто, что потянуло его к этому худенькому мальчику почти с такой же силой, как его притягивало к Сириусу Блэку, в котором он при первом же знакомстве безошибочно узнал родственную душу

Наверное все это было предопределено. В любом случае, Поттер никогда над этим не задумывался. Но как бы то ни было, этот мальчик со странным взглядом стал их лучшим другом – и с тех пор среди студентов больше не было таких неразлучных друзей, как Джеймс Поттер, Сириус Блэк и Ремус Люпин.

Ремус своим присутствием смягчал жестокие шутки своих друзей – благоразумия в нем было на всех троих. Врожденная деликатность и мягкость не всегда позволяла ему одергивать Поттера и Блэка – но в любом случае, он всегда с удовольствием участвовал в более невинных розыгрышах, да и в любом рискованном мероприятии на него всегда можно было положится.
Спокойный и уравновешенный, он был центром покоя в их маленькой планетарной системе. Он был очень уравновешенным, мягким и добрым человеком – а вернее, нечеловеком.
Эту его тайну они открыли не то чтобы случайно.

Еще когда они не были знакомы, Ремус производил странное впечатление, и какие-то смутные представления о скрытых тайнах у Поттера появились еще тогда. Потом, в период сближения, когда он поделился своими ощущениями с Сириусом, они начали вместе пристально изучать странности нового товарища…
Когда их с Блэком догадки окончательно подтвердились, это не оттолкнуло их от Люпина, напротив – это было настолько захватывающе, что они не могли не стать причастными к этой стороне жизни своего друга. Идею Блэка о превращении в анимагов Джеймс принял с восторгом, а ощущения Ремуса по этому вопросу вообще трудно было описать словами. Он был счастлив, невероятно счастлив… а значит, счастливы были и они, потому к тому моменту прочность их дружбы не подлежала сомнению.
И только спустя долгое время, впервые увидев болезненную трансформацию Ремуса, когда дикий вой раздирал барабанные перепонки и топорщащаяся рыжевато-серая шерсть разве что не летела клочьями по всему пространству Визжащей Хижины, Джеймс наконец понял, что однажды привлекло его в худеньком, болезненного вида подростке. Полная луна превращала их друга в чудовище, лохмато-серое, со смертельно опасными клинками клыков и - совершенно человечьими, желто-карими глазами Ремуса Люпина.
И даже тогда, когда луны на небе не было вовсе, в этих желто-карих глазах одного из сотен студентов Хогвардса, за постоянной полудымкой тоски и мягкими, смешливо-снисходительными золотистыми искорками, таился Зверь…

В общем, компания получилась еще та…
Веселый оборотень, коротышка Петтигрю, недостойный отпрыск бла-бла-бла Семейства Блэков (вечные проблемы с родственниками) и он, Джеймс Поттер, окончательно и бесповоротно свихнувшийся на почве некой мадемуазель…


Поттер с силой стиснул зубы, и на мгновение ему почудилось, что он услышал их хруст.

«Гриндлоу бы побрал их всех!..» - с какой-то безнадежной тоскливой усталостью подумалось ему. Никогда раньше он не утруждал себя размышлениями, никогда прежде он не пытался копаться в себе – и, знал бы, что это там мучительно – и не пытался бы пробовать…

- И сейчас не буду, - произнес он вслух и перевернулся на спину.

«Как меня это все достало…»

…Как его это все достало.
Глупые заморочки относительно Эванс, безнадежное, болезненное чувство по отношению к ней, из-за которого он все чаще и чаще чувствовал себя ослом…. Ревность, ненавистная ему, обжигающая его ревность, застилающая ему глаза – и – недоверие к друзьям, появившееся недавно, появившееся из-за этой самой ревности…

«Мерлин мой…»

Кажется кому-то просто необходимо было отдохнуть от всего этого.



* * *

Кэйт бежала по лестнице; стук каблучков сливался в непрерывный цокот, лестничные пролеты мелькали один за другим. Мантия развевалась за спиной девушки, волосы растрепались – лента из волос трепетала сзади. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся, девушка выдохнула пароль и протиснулась в открывшийся проем.
В гостиной Гриффиндора было не так много студентов – теплым июньским деньком одна только мысль сидеть внутри замка казалась кощунственной – тем более что у большинства курсов занятия в этом году уже закончились, да и те, кто готовился к последнему экзамену, предпочитали посидеть с учебником на зеленой лужайке около озера.


Кэйт спустилась к завтраку одной из первых – обида на Мери была еще свежа, и девушке не хотелось не то чтобы говорить, но и лишний раз видеться с бывшей подругой. Кэйт не стала ни с кем разговаривать вечером, укрывшись под балдахином своей кровати; проснувшись утром первой, она вышла из спальни, когда остальные еще только сонно продирали глаза.
Девушка спокойно завтракала в Большом Зале, когда большая компания возбужденно переговаривающихся гриффиндорцев спустилась вниз и начала рассаживатся за столом. От четверокурсника, севшего рядом с ней, Кэйт узнала о драке между Джеймсом и Сириусом. Встревоженная и озадаченная не меньше других, она попыталась узнать какие-либо подробности, но никто не мог сказать ничего определенного. Вроде бы, Люпин и Петтигрю, ближайшие друзья Поттера и Блэка, были изумлены не меньше всех остальных, и, по их словам, не имели ни малейшего представления о предпосылках этой драки.
Кэйт тогда подумалось, что может быть Лили Эванс знает что-то, чего не знали все остальные. К тому моменту, когда девушка узнала все подробности утренней стычки, Лили уже покинула Большой Зал, и Кэйт пришлось потратить немало времени, чтобы найти ее. В компании Люпина и демонстративно отвернувшейся при виде Патил Мери Эббот, Лили расположилась на берегу озера.
Как оказалось, она тоже ничего не поняла в произошедшем, кроме того, что зазнайка Поттер окончательно свихнулся. По ее словам, после драки Сириус заперся в комнате Ремуса и никого к себе не пускал, но так или иначе никакого существенного вреда ему причинено не было.
Поблагодарив ее, Кэйт повернула обратно к замку. Она думала над странным поведением Поттера и над тем, является ли она до сих пор девушкой Блэка, и хочет ли она сама являться таковою. Как раз на этой мысли, почти у парадного входа, ее догнал Ремус Люпин и деликатно сообщил что вчерашним вечером Сириус искал способа помирится с ней… и может быть, ему было бы приятно сейчас видеть ее.
Извинившись, Люпин умчался назад, к Лили и Мери, оставив Кэйт наедине с ее изумлением и смятением.

«…Он искал.. способ… он хотел.. помирится… со мной?!»

Решение созрело мгновенно – и даже не успев его обдумать или в чем-либо усомнится, девушка бросилась к лестнице, поднимающейся в башню Гриффиндора…


Те немногие студенты, которые находились в гостиной, с изумлением смотрели на раскрасневшуюся Кэйт, ошалелыми глазами обводящую гостиную. Не найдя среди них предмета своих поисков, девушка нетвердым шагом направилась к двери с висевшим над ней красным бумажным фонариком – Лили, кажется, говорила, что он остался в комнате Ремуса…
Несколько раз глубоко вздохнув, Кэйт трижды постучала в дверь и дернула ручку на себя. Как и ожидалось, Блэк заперся изнутри и… «Как там сказала Лили? Никого не хочет видеть?..»
Ремус Люпин сказал нечто чуточку иное…

Нахмурив бровки и закусив губу, девушка достала из кармана мантии волшебную палочку.
- Алохомора!

Повернувшиеся на звук заклятия студенты успели увидеть только закрывающуюся дверь.


* * *

- Что она только о себе возомнила….

Лили Эванс слегка нахмурила брови при этих словах своей подруги. Мери сидела на траве, вернее на школьной сумке, уложенной на зеленую траву лужайки, и, подперев подбородок острым кулаком, делала вид, что все ее мысли заняты созерцанием Большого Озера.

- Да что она только о себе думает…

Задумчиво-спокойный тон мог обмануть кого угодно, но только не Лили. С Мери они дружили практически с самого первого дня пребывания в Школе Волшебства и Магии, и Эванс с закрытыми глазами, по одному только звуку голоса, могла безошибочно указать выражение лица своей подруги и мысли, вызвавшие это самое выражение….
Вот и сейчас, когда, казалось, ничего особенного в голосе Эббот не проскальзывало, да и лицо у нее было самым что ни на есть обыкновенным, Лили знала, что со всем этим было необходимо срочно что-то делать…. Все, что так долго копится внутри, рано или поздно вызывается наружу, как лопнувший гнойник, и эти катаклизмы могут стать причиной ужасных разрушений, последствия которых могут быть необратимыми.
И, кажется, этот гнойник был готов вот-вот прорваться…
Лили нахмурила лобик и опустила взгляд в учебник, лежащий на ее коленях, совершенно не различая текст. События последнего времени не позволяли себя игнорировать – стены ее собственного мира необратимо рушились, судя по всему, для того, чтобы расширить свои границы… Но все вокруг менялось, и менялось стремительно и тревожно… Лили многого не понимала в том, что происходит вокруг – тем более, что события сменяли друг друга слишком часто, и времени задумываться обо всем происходящем просто-напросто не было…
Ее подруги перестали общаться между собой; гриффиндорцы занимаются травлей других студентов; мальчик, который ей нравился, отказал ей в отношениях, более близких, чем просто дружба; мальчик, который добивался любви, внезапно начал враждебно относится к своим друзьям…. Слава Мерлину, хоть экзамены подходят к концу…
Быстрее бы уже все заканчивалось… как ей нужны эти летние каникулы!..

- Лили… - Ремус вопрошающе посмотрел на нее, - о чем ты задумалась? Ты уже десять минут читаешь эту страницу…
- А тебе больше нечем заняться, чем наблюдать, когда же я все-таки переверну ее и начну читать следующую?.. – беззлобно огрызнулась Эванс и закрыла учебник. – И вообще… все, что здесь написано, я уже знаю, так что читать его или нет – непринципиально…

Этот странный мальчишка…
Вчера, казалось, он не хотел ее даже видеть в непосредственной близости от себя, а сегодня, сплоченные внезапной выходкой Поттера, они снова сидят на траве и улыбаются друг другу…
Мерлин мой… что же творится в школе волшебства и магии Хогвардс…

- Мы идем сегодня обедать, или как?..