Глава 36: Исповедь

Первые волны магии сняли острую боль внизу живота, и Гермиона впервые за день смогла облегчённо вздохнуть. В руках Снейпа находиться было приятно и тепло. Она жутко по нему скучала все прошедшие дни, и сейчас, несмотря на все их ссоры, недомолвки, ошибки, без зазрения совести прижималась к его боку, вдыхала родной аромат корицы и имбиря и беззвучно плакала. Слезы сами текли по щекам, расходясь влажным пятном на мужской рубашке. И если бы сюда зашла вся школа или сам Воландеморт, Гермиона все равно бы не отпустила Северуса от себя ни на сантиметр — настолько он был ей нужен.

Снейп чувствовал, как учащенно дышала Грейнджер, как она плакала и хваталась своей изящной узкой ладошкой за его талию. Несмотря на бушующую в теле боль, что он так благородно перенимал у неё, он наконец ощутил внутреннее спокойствие. С болью он давно научился справляться, а вот с одиночеством в последнее время он был не в ладах. Поэтому в данную минуту лежать в постели с Гермионой было верхом его наслаждения и он ни за какие деньги, ни при каких условиях не отпустил бы девушку от себя.

Резко выдохнув, когда спазм сжал внутренние органы, Северус подтянулся к изголовью кровати и позвал домовика. Непривычная скручивающая боль в животе действовала на нервы, от нее хотелось избавиться, но он стиснул зубы и терпел. Нужно было отвлечься и подумать об обыденных вещах — например, об одежде. Снейп понимал, что ещё не скоро вернётся к себе в покои, поэтому ему нужно было во что-то переодеться, ибо в рубашке и брюках спать было не особо комфортно.

— Принеси мне домашню одежду, Винки. И передай Макгонагалл, что завтра меня на уроках не будет.

— Профессор может уже спать, сэр. Мне точно стоит идти к ней сейчас? — пропищал эльф, почему-то улыбаясь.

— Она не спит. Иди, но вначале принеси мои вещи.

Винки кивнул и исчез. Настроение у него было в разы лучше, чем в предыдущие недели.

— Ты остаёшься? — спросила Гермиона, вытирая рукой дорожки слез.

— Я же сказал, что никуда от тебя не уйду. Можешь попытаться меня прогнать, но я упрям и точно тебя не оставлю в полуобморочном состоянии.

— Я хочу, чтобы ты остался, — тихо ответила она и потерлась щекой о его грудь. — Только мы тут не одни. Джинни может увидеть, как ты со мной возишься, и тогда твоей репутации конец.

— Тебя волнует, что подумает о нас твоя подруга?

— Это всегда волновало тебя.

— Мне все равно. Мисс Уизли и так уже достаточно слышала. Не думаю, что мы ее чем-то удивим.

Северус громко откашлялся и произнес:

— Выходите, Джинневра. Вы не сможете прятаться в ванной всю ночь.

Раздался скрипучий звук поворачивающейся дверной ручки и в комнату вошла Джинни, делая вид, будто она все это время готовилась ко сну.

— Я не пряталась, мистер Снейп, а умывалась. У вас все хорошо? — девушка постаралась не пялиться на то, как нежно профессор обнимал ее подругу и как доверчиво та уткнулась ему в грудь. Она, конечно, знала об их близких отношениях, но никогда не видела проявлений этих чувств своими глазами и оказалась к этому не совсем готова. Чересчур резко она отвернулась от них и прошла к своей кровати. В комнате опять появился эльф, передал хозяину комплект спального белья и вновь исчез. Гермиона отстранилась от зельевара, тот поднялся и скрылся в ванной.

— Я надеюсь, ты на меня не в обиде? — спросила Уизли, забираясь под одеяло и издалека глядя на подругу.

— Нет, Джинни, я тебе благодарна. Не знаю, что ты ему сказала, но я рада, что он пришел. С ним мне легче... Во всем.

— Фух, я жутко переживала, что ты будешь ругаться из-за Снейпа. Все же вы так и не помирились. Я очень сильно за тебя переживаю, Гермиона. Мне тяжело смотреть, как ты мучаешься от боли.

Грейнджер не успела ничего ответить. Северус вышел из ванны в своих любимых фланелевых спальных штанах и в белоснежной футболке, босой, со стопкой одежды в руках. Этот его вид привлек внимание Уизли. У девушки натурально отпала челюсь, а Гермиона от этой сцены непроизвольно хихикнула. Этот смешок болью отдался в животе, и она скрутилась калачиком, издав при этом неразборчивое мычание. Снейп тут же отреагировал. Он убрал вещи на стул и лег обратно в кровать, привлекая к себе Гермиону.

— Шшш, не задерживай дыхание. От этого только хуже станет, — сказал Северус, поглаживая ее спину и пропуская поток магии через ее тело. — Когда ты в последний раз что-то пила или ела?

— Утром, — прокряхтела Гермиона и от одной мысли о еде ее затошнило.

— Винки! — домовик тут же явился. — Мне нужен стакан молока, вареные яйца и сыр...

— Нет, Северус. Прошу, не надо. Я не голодная, — с трудом проговорила девушка, но зельевар лишь крепче прижал ее к себе, тем самым останавливая ее протест.

— Ты слышал, Винки?

— Да, хозяин. Все сделаю.

— Прекрасно, и перестань так улыбаться, а то сородичей распугаешь, — намеренно строго сказал Снейп.

— Слушаюсь, сэр, — эльф теребил край фартука и не сразу решился произнести мысли вслух, но все же по взгляду хозяина понял, что тот терпеливо ждёт, когда домовик заговорит. — Я очень рад, что вы вместе, сэр. Ну, с мисс Гермионой.

— Спасибо, Винки. Раз уж ты так за нас переживал, то выполни ещё одну просьбу.

— Конечно, хозяин. Все, что угодно!

— Найди, пожалуйста, большого рыжего кота по имени Крукс. Эта животина сбежала от нас неделю назад, но я уверен, что он где-то в замке.

— Я знаю, где он, сэр, но он не пойдет к вам... — Эльф склонил голову и быстрее стал перебирать пальчиками фартук с эмблемой Хогвартса.

— Почему? — с тревогой спросила Гермиона, даже найдя в себе силы приподняться на локте, чтобы разглядеть эльфа. Северус не дал ей встать и слегка надавил на плечо, велев тем самым лежать спокойно и не прерывать их магическую связь. Каждый спазм в ее теле, спровоцированный маломальскими телодвижением, отдавался тупой болью в нем, а ему не хотелось лишний раз терпеть эти неприятные ощущения из-за неуместной эмоциональности девушки.

— Он скучает по мирному дому, — ответил домовик.

— О чем ты, Винки? И откуда ты знаешь, что думает этот рыжий комок шерсти?

— Северус, — легко упрекнула зельевара Грейнджер. Тот лишь фыркнул и не удостоил замечание вниманием.

— Я не знаю, сэр. Крукс пришел ко мне в каморку неделю назад и больше оттуда не выходил. Я видел, что он растроен, а потом узнал, что вы с мисс Гермионой поругались. Мы оба были очень-очень несчастными. Я заботился о книзле, кормил его, расчесывал, ему у меня понравилось, но мы оба хотели бы вернуться к своим хозяевам.

— Вас никто не прогонял, Винки, — ответил Снейп.

— Но ведь вы поругались. Как же нам жить там, где нет семьи? Мы же должны быть с вами.

— Так, сейчас уже все хорошо. Даже если мы с Гермионой ругаемся, это не значит, что мы разрушаем семью. Понятно, Винки? Ваше с котом место рядом с нами. Всегда. И вы нам нужны. Оба. Так что передай Круксу, что он нужен своей хозяйке, и вообще, мы ждём его домой.

— Передам, сэр, — эльф поклонился. — Мисс Гермиона, не переживайте, с нами всеми все будет хорошо. Я верну книзла домой.

— Спасибо, Винки, — ответила Грейнджер. Домовик с хлопком исчез. — Боже, хорошо, что Крукс все это время был под присмотром.

— Ничего со шкурой бы не случилось, — сказал Снейп, убирая волосы девушки, которые лезли ему в лицо, в сторону. — Рано или поздно сам бы вернулся. Книзлы — умные создания, просто так в опасность они не лезут. Твой кот хоть и полукнизл, но мозги имеет. Вместо улицы выбрал себе каморку Винки и прохлаждается в укромном уголочке, пока его с собаками не начнут искать.

— Он уже убегал от меня. Вернулся спустя месяц весь ободранный и без сил рухнул на домашний коврик. Если бы у меня под рукой не оказалось тогда палочки, то Крукса не было бы уже несколько лет.

— Не смей плакать, — жёстко приказал Северус и слегка дёрнул Грейнджер за плечо. — Сейчас он в замке и Винки его принесет сюда. Не накручивай себя без повода.

Джинни наблюдала за мягкой перепалкой профессора и подруги, стараясь не выпучивать глаза и делать вид, будто все хорошо. Только вот ничего хорошего лично для нее не было, она чувствовала себя удивительно неловко, будто украдкой подглядывала за отношениями родителей. Все же Снейп, лежащий в пижаме на соседней кровати, обнимающий Гермиону и выражающий сочувствие, поддержку и тревогу, странно пугал, вызывал непонятные мурашки по телу и осознание несуразности ситуации.

— Мисс Уизли, перестаньте делать вид, что вы нас тут не замечаете. Это нервирует, — сказал Снейп.

— Ну уж извините, я не знаю, как себя вести, — ответила Джинни.

— Как ведёте себя обычно. Вам придется меня терпеть всю ночь и весь завтрашний день. Так что смиритесь.

— Джин, ты же зн... — начала Грейнджер, смотря на подругу, лёжа в объятиях Северуса и даже не пытаясь из них выбраться. Он держал ее стальной хваткой, но это почему-то успокаивало.

— Не надо, Гермиона. Я знала, что профессор сюда не на минутку заскочил, — отмахнулась Уизли. — Тогда уж, профессор Снейп, обращайтесь ко мне по имени. Я хотя бы не буду ощущать себя, как на уроке.

— И часто вы слушаете уроки в постели? — забавляясь поинтересовался Северус. Он ожидал, что студентка смутится, но вместо этого она лишь нахмурились, совсем как Молли. «Удивительная штука — наследственность».

— Не приходилось, сэр. Вы первый. Можете гордиться, — ответила Джинни. Гермиона хихикнула.

— Тоже мне достижение, — пробубнил Северус. «Ведут себя, как подростки». — Я так понимаю, она в курсе?

— Чуть-чуть.

— Теперь ваша очередь чувствовать себя неловко, профессор, — отозвалась Уизли и девушки вместе фыркнули, не решаясь засмеяться над Снейпом в голос. Была велика вероятность, что он огрызнется и тогда атмосфера в комнате станет наэлектризованной.

В комнате опять возник Винки, только на этот раз с котом на руках. Он аккуратно положил животное на кровать, погладил и исчез, чтобы через минуту принести поднос с едой. Снейп велел поставить тарелки на прикроватную тумбочку, а Гермиона тут же потянулась к полукнизлу, желая затискать любимое пушистое создание, благо он был не против, а боль в животе ненадолго отступила и позволяла хотя бы чуть-чуть расслабиться.

— Оставь Крукса в покое, тебе надо поесть. Потом будешь с ним нежиться, — сказал профессор, поднялся на кровати повыше и потянул за собой девушку.

— Северус, я не голодная.

— Тебя будет продолжать тошнить ещё несколько часов, но поесть все равно нужно. Станет легче, — он не принимал возражений и взял тарелку с вареными яйцами. — Мне тебя кормить или как?

Гермиона нехотя взяла одно яйцо и через силу его откусила. Жевала она его с таким видом, будто ее заставили съесть по меньшей мере лимон, да ещё и со шкуркой.

— И вот это тоже надо съесть, — он подал ей ломтики сыра, на которые девушка посмотрела, как на истинное зло.

Пока Грейнджер чуть ли не насильно запихивала в себя пищу, Северус умудрился изогнуть руку так, чтобы его ладонь легла на ее живот. Про себя он читал заклинание и перетягивал ее боль.

— Я больше не хочу, — проговорила она, отдавая ему тарелку и полупустой стакан молока. Количество съеденного его вполне удовлетворило, поэтому Снейп молча отставил посуду. В животе девушки все несщадно бурлило, к горлу подступала тошнота. Гермиона попыталась успокоить дыхание и сконцентрироваться на тепле тела волшебника рядом, но потом поняла, что естественная нужда возьмёт свое в любом случае и аккуратно попыталась выбраться из объятий Северуса. Тот ее остановил.

— Поднимайся медленно, — сказал он, сам слез с кровати, обошел ее и подал девушке руку, чтобы она могла на него опереться. Грейнджер приняла помощь и осторожно поковыляла к ванной. Зайдя внутрь, Снейп закрыл дверь с внутренней стороны. — Не смотри на меня так. Я не оставлю тебя здесь одну. Нет желания лицезреть, как ты разможжишь себе голову о раковину или унитаз, а это обязательно случится в твоём состоянии, если останешься одна. Так что перебори смущение и делай свои дела, но руку мою не отпускай.

— Мне неловко.

— Прерывать связь сейчас опасно. Ты достаточно настрадалась, дай теперь мне наконец помочь. Я отвернусь, не переживай.

Он и правда отвернулся, но оставил свою ладонь у нее на плече, чтобы его магия продолжала облегчать ее состояние. Все гигинические процедуры Гермиона сделала с такой скоростью, словно вокруг был пожар и ей срочно надо было выбегать из горящего здания. Умывшись и вытерев лицо полотенцем, девушка почувствовала новый приступ тупой, режущей боли внизу живота, а после ощутила, как сжалось влагалище. Она интуитивно наклонилась вперёд и прокряхтела что-то неразборчивое. Снейп тоже ощутил этот спазм, но его магических сил не хватило перетянуть всю боль на себя. Когда Гермиона разогнулась обратно, у нее в глазах потемнело и Северус едва успел удержать ее от падения.

— Дыши медленно. Вдох, выдох. Ты слышишь меня?

— Да, — она попыталась вернуть себе равновесие и открыла глаза, но мир все ещё для нее был в крапинку. С лица ушла вся краска и оно приобрело бледно-серый оттенок.

— Так, пойдем. Тебе нужно прилечь.

Они кое-как добрались до постели. Гермиона без сил упала на нее, Северус уместился рядом. Он ужасно переживал за девушку и не мог нормально смотреть на то, как ей больно. Конечно, он успокаивал себя мыслями, что после выкидыша боль при месячных — нормальная и естественная реакция организма, но легче от этого не становилось. Взмахом руки он погасил во всей комнате свет, не обращая внимания на Джинни, которая явно не планировала пока спать.

— Перевернись ко мне спиной, — тихо попросил Снейп, и как только она это сделала, он притянул ее к себе. — Раздвинь ноги, — Гермиона послушалась, совершенно не смущаясь его просьбе. Северус тут же обнял девушку так, что одна его рука легла ей на лобок, а вторая — на грудь, а потом начал читать заклинание в разы упорнее, ни на что не отвлекаясь.

Грейнджер почувствовала, как тугой узел в животе постепенно начал развязываться, а мышцы в теле расслабляться. Она толком и не заметила, как в голове все подернулось дымкой и ее сморил сон.

***

Северус не спал всю ночь, он просто не мог себе позволить бросить Гермиону на произвол физического недомогания. Испытывать менструальную боль было странно и безумно тяжело, все же мужской организм для такой нагрузки на нервную систему не предназначен. Где-то ближе к рассвету зельевар смог перелечь на спину и вздохнуть с неким подобием облегчения. Но только он закрыл глаза, как возня на соседней кровати усилилась. Зельевар слышал уже на протяжении не одного часа, как Джинни копошится, но считал тактичным промолчать и не акцентировать на этом внимание, однако в пять часов утра такое поведение студентки было для него совсем непонятным.

— Мисс Уизли, — тихо позвал он приподнимая голову, чтобы посмотреть на реакцию девушки. Вдруг она спит и не контролирует свое поведение.

— Да, профессор, — послышался ее негромкий голос.

— Какого лешего вы не спите?

— Я не могу уснуть, причем из-за вас, — спокойно ответила она, не стесняясь обвинять в своей бессоннице Снейпа.

— Мисс Уизли, мне казалось, вы мыслите шире, чем простыми стереотипами. Вопреки расхожему мнению, я ненавижу делать кому-либо больно и мне не свойственно без причины запугивать студентов. Можете спать спокойно, я вас не трону.

— Да причем тут это? Я вас не боюсь. После рассказов Гермионы вы мне уже как родной стали. Непривычно, конечно, вас здесь видеть ночью, в пижаме, такого домашнего, но в целом меня это уже не напрягает, — она выдохнула и села на кровати, пытаясь разглядеть очертания зельевара в неярком свете ночного неба. — Можете не переживать, Гермиона не посвящала меня во все ваши интимные подробности, так что я знаю о вас в общих чертах.

— Даже если бы она и рассказала, меня это не волнует. Для Гермионы вопрос доверия стоит так же остро, как и для меня. Вы не станете раскрывать ее секреты, если действительно дорожите вашей дружбой. Так что за сохранность информации я спокоен. А уж во что конкретно Гермиона вас посвятила, мне не важно. Просто имейте совесть не бросаться этими знаниями в меня же и тогда у нас с вами не возникнет конфликтов, — спокойно ответил Снейп и тоже слегка приподнялся на подушках.

— Я учту это замечание.

— Прекрасно, мисс Уизли, а теперь, может, все же скажете мне, почему я мешаю вам спать?

— Зовите меня Джинни, профессор, а то я чувствую себя, как на уроке. Это нервирует.

— Я и с первого раза услышал, Джиневра, но звать студентов по именам мне не особо комфортно.

— Джинни, профессор, и некомфортно зелье под вашим пристальным взглядом варить, а имена нам для того и даны, чтобы по ним обращаться к людям.

— Не дерзите, — несерьёзно пригрозил Северус. Разговор выходил забавный, и он его отлично отвлекал от ощущения стянутости мышц, поэтому зельевар его продолжал, а не осадил наглую девушку ещё на первой фразе.

— Простите, — глупо проговорила Уизли.

— Мне в третий раз озвучить вопрос, Джинни? — а вот это было сказано с долей насмешки. Девушка не ожидала, что собственное имя, сказанное глубоким, тихим голосом профессора Снейпа, сможет вызвать в ней целый табун мурашек и двоякие чувства. С одной стороны, было во всем происходящем что-то пугающее и нереалистичное, с другой — забавно было вот так по-простому общаться с самым "страшным", властным, бескомпромиссным, закрытым человеком во всей школе.

— Я чувствую вашу магию, профессор, поэтому и не могу уснуть. Она повсюду и мне не удаётся к ней привыкнуть. Раньше я ее ощущала на уроках, когда вы ругались, но сейчас ее очень много и она... холодная и агрессивная. Не знаю, может, это только для меня она такой кажется, но спать в такой обстановке у меня не получается.

— Я не смогу это остановить при всем желании. От этой магии сейчас зависит состояние Гермионы, — Северус устало потёр глаза. Он не подумал о том, как может отреагировать посторонний человек на подобный обмен волшебством. Раньше при других волшебниках он не использовал обезболивающие заклятия.

— А что вы делаете? Это тот самый обмен волшебством, в котором постоянно нуждается Гермиона?

— Нет, сейчас я облегчаю ее боль, за этим вы меня сюда и привели.

— Облегчаете? Это вместо зелий?

— Да, моя магия в разы действеннее.

— А вы чувствуете все, что с ней происходит?

— В этом и суть.

— Никогда не слышала, чтобы колдомедики делали нечто подобное. А отцу вы тоже помогли каким-то малоизвестным заклинанием?

— Какая разница, главное, что он жив. Ровно как и Гермиона не чувствует сейчас боли и может спокойно спать.

— Вот почему вы всегда все выставляете, как случайное стечение обстоятельств, и не признаете свои заслуги, профессор?

— Потому что заслуги подразумевают под собой гордость сделанным. Для меня же все сделанное не является чем-то особенным. Если в моих силах помочь, я не пройду мимо.

— Что-то на уроках это не заметно.

— На уроках я учу студентов отвечать за свои знания и применять их на практике. Я не должен выполнять задания за них.

— Да поняла я уже. Все равно интересно получается. Мы всегда думали, что вы ненавидите школу, детей и с удовольствием поубивали бы всех при первой возможности, а вы оказались вполне адекватным человеком, готовым в любой момент прийти на выручку.

— Не обманывайтесь, я все ещё хочу вас всех прикончить, и если вы не прекратите нести чушь про мою добросердечность, то я воплощу в реальность любой ваш кошмар, — огрызнулся Северус.

— Поняла, — Джинни подняла руки в примирительном жесте. — Все равно вы не сможете отрицать того, что хотя бы одного человека в этом мире вы делаете счастливым. Вы провели с Гермионой пару минут, а она уже начала улыбаться и даже шутить. Не знаю, за что именно она вас полюбила, но эти две недели в какой-то непонятной ссоре сделали ее несчастной.

— Ну вы мне ещё пригрозите.

— Мне дорога моя жизнь, профессор, и я не выжила из ума, чтобы бросать вам вызов. Но я бы предпочла, чтобы Гермиона больше не плакала из-за вас.

— Не будет, это я вам обещаю.

— Ловлю на слове.

Северус фыркнул.

— Джиневра, скажите, как себя чувствует ваш отец? — перевел тему зельевар. Раз уж они с мисс Уизли все равно разговаривают, то можно выудить полезную информацию и об ее отце, так как того нужно окончательно вылечить. Знать бы только как.

— Вроде бы нормально. В Мунго ему выписали кучу разных зелий. Наверное, он до сих пор их принимает, а в остальном я даже не знаю. Мама ни о чем таком не писала.

— В следующий раз, когда будете отправлять письмо домой, поинтересуйтесь у миссис Уизли, как поживает ваш отец. Мало ли, есть какие-то недомогания или боли, которые он испытывает. Было бы неплохо мне о них знать.

— Хорошо, профессор, я передам маме. Думаю, удобнее будет, чтобы она написала напрямую вам.

— Без разницы.

— А зачем вам это знать? Вы же не работаете в Мунго.

— Я до сих пор веду его дело, а следить за состоянием пациента после особо тяжёлой травмы входит в круг моих обязанностей. Так что не удивляйтесь.

— Не могу, с каждым разом вы меня поражаете все больше и больше, — Джинни хихикнула и прикрыла рот ладонью, чтобы не спугнуть разговорчивость Снейпа. Девушка уже давно поняла, что этой ночью уснуть ей не дано, поэтому и решила потратить время с относительной пользой и поболтать с профессором. Когда ещё выпадет такая возможность, да и с "парнем" Гермионы хотелось познакомиться поближе. — Профессор, а расскажите о работе магловским врачом! Как вам удается лечить без волшебной палочки?

Северус не стал уворачиваться от любопытных вопросов студентки, расценив, что таким образом относительно приятно скоротает время до утра. Он отвечал размеренным тоном, словно вел лекцию по зельям, только вот собеседница с интересом ловила его слова и с каждым разом задавала все больше и больше вопросов на разные темы. Снейп пояснял, как устроен мир маглов, какие у них есть технологии и как они вообще живут без волшебства. Джинни была благодарной слушательницей: она не перебивала, сдержанно задавала вопросы, кивала, когда понимала суть рассказываемых вещей, и искренне восхищалась, когда Северус рассказывал что-то такое, о чем раньше она не слышала даже от отца. Так они оба не заметили, как время перевалило за восемь утра.

Гермиона в руках Северуса начала ворочаться, а потом и вовсе проснулась. Первое, что она увидела — мягкую улыбку зельевара и его глаза, смотрящие на нее с нежностью.

— Доброе утро.

— Доброе, — хрипло ответила она.

— По-хорошему, ты должна была проспать ещё как минимум пару часов. Что-то болит?

Грейнджер прислушалась к себе. Никаких болезненных спазмов она не ощущала, что уже стало для нее большим поводом для радости. Она покачала головой в ответ на вопрос Северуса.

— Ну и хорошо.

— А ты как? — спросила девушка, зная, что вчера именно он помогал ей избавиться от боли и испытывал ее за нее.

— Прекрасно, но сейчас будет хуже.

Гермиона, как и Джинни, что слышала разговор пары, не поняла, о чем говорит Северус, но тот лишь красноречиво указал взглядом на дверь, в которую почти тут же постучали.

— Это Макгонагалл. Джинни, откроете своему декану?

В комнату вошла Минерва и недовольно глянула на раскинувшегося на подушках Снейпа, прижимающего к себе Грейнджер.

— Здравствуй, Северус, девушки, — поздоровалась она. — Вы мне объясните, что тут происходит?

— Мисс Грейнджер и мисс Уизли тут ни при чем, Минерва, — меланхолично отозвался Снейп.

— Будь добр, Северус, поясни, что ты делаешь в кровати Гермионы в личной комнате студенток?

— То же, что и всегда. Я нужен был Гермионе, но спуститься ко мне в покои она не в состоянии. Если ты не забыла, недавно ее выписали из больничного крыла и ей нужен покой.

— Это я помню, — отмахнулась ведьма. — Скажи мне на милость, почему ты не можешь сегодня преподавать? В последнее время ты чересчур часто стал пренебрегать своими обязанностями.

— Я бы с удовольствием не отставал от учебного графика, если бы в моей жизни постоянно не возникали форс-мажорные обстоятельства, — зельевар потёр переносицу и убрал руки от Гермионы. Он надеялся, что боль к ней уже не вернётся в том объеме, какой был вчера. — Я обязательно все поясню, но для начала провожу мисс Грейнджер в ванную, — Северус поднялся на ноги и подал девушке руку. Та нехотя выбралась из кровати. — Не делай резких движений. Ты ещё не до конца восстановилась. Побереги мой труд, — мягко напутствовал он. Медленными шажками они добрались до ванной комнаты. Джинни прошла за ними следом и уверила Снейпа в том, что она присмотрит за подругой и не даст ей в случае чего удариться головой о какой-нибудь угол.

Два декана остались в основной комнате одни.

— Я жду пояснений, Северус, — проговорила Макгонагалл, упирая руки в бока. Она выглядела жутко недовольной.

— Ты разговаривала с Поппи? Знаешь, что случилось с Гермионой?

— В общих чертах, подробности она мне сообщать не стала, но намекнула, что дело весьма личное.

— Так и есть. Сейчас Гермиона не в состоянии восстановиться сама. Ей нужна моя магия. Если бы я мог с чистой совестью оставить ее на пару часов, будучи уверенным, что она не будет корчиться от боли все это время, то я не стал бы просить найти мне временную замену на несколько уроков.

— Это ведь не ты с ней что-то сделал? — прямо спросила ведьма.

— Нет, — ответил Снейп, явно недовольным подобным предположением. — Я только пытаюсь ей помочь.

— Последнее время я видела, что между вами что-то происходило, Северус. Лезть в ваши отношения я не хочу, но скажу одно — она мне как дочь, и за нее я готова вступиться.

— Мы уже помирились. Между нами произошло недопонимание, так что можешь успокоиться, — небрежно бросил зельевар. — Приятно знать, что хоть кто-то готов защищать Гермиону от меня так рьяно, но Минерва, побереги силы. Я ни ей, ни тебе не враг.

— Я не считаю тебя врагом, Северус. Просто меня крайне напрягают все форс-мажорные обстоятельства, которые возникают в вашей жизни. Поверь, мне неприятно видеть, как дорогой мне человек заливается слезами, потому что считает, что ее все вокруг бросили, а любимые люди предали.

— Ты прекрасно знаешь, что на эмоциях люди любят излишне драматизировать. Гермиона не исключение.

— Будь добр, Северус, не доводи ее до этой самой излишней драматизации. Я с трудом удержалась, чтобы не высказать все, что я о тебе думаю, когда поняла, как сильно ты и мистер Уизли ее обидели, — Макгонагалл опустила руки и заметно расслабилась. — На сколько ты тут останешься?

— На пару дней, но завтра я вернусь к урокам. Сегодня она без меня не справится, — спокойно ответил Северус, хотя все ещё был недоволен, что коллега решила попенять его состоянием Гермионы.

— Хорошо. Я скажу Слизнорту, что старшие курсы сегодня на нем, но потом сам будешь ему объяснять, почему его трудовые часы не соответствуют договору. Так что готовьтесь взять на себя ответственность, директор Снейп.

Зельевар ожидал, что коллега ткнет ему пальцем в грудь, как бы в подтверждение своих слов, но вместо этого она примирительно улыбнулась.

— Постарайся сделать так, чтобы о твоём присутствии здесь не прознали другие студенты. Не хотелось бы всей школе объяснять, что ты забыл в личной комнате двух молоденьких студенток.

— А чего мелочиться, лучше сразу повесить баннер возле Большого зала с надписью: "Глава Слизерина кувыркается в постели с гриффиндорками, пока их декан и директор прохлаждаются в сторонке", — съязвил Северус, нависая над коллегой.

— Ни к чему утрировать. Это даже не смешно. Хогвартс никогда не был замешан в скандалах, связанных с любовной связью преподавателя и студентки. И в будущем хотелось бы этого также избежать.

— Закончим на этом, Минерва. Я не желаю разговаривать о той глупости, что ты несёшь, — Снейп развернулся и сделал несколько шагов в сторону окна. — Все, что происходит между мной и Гермионой, не изменить. Нравится это всем или нет. И смею напомнить, что это не банальная интрижка преподавателя со студенткой.

— Я всё понимаю, Северус, но веди себя прилично. Ты все же старше и умнее Гермионы.

— Она бы с тобой поспорила.

— Не сомневаюсь. Ладно, прошу прощения, если чем-то тебя задела. У меня никогда не было сомнений на счёт твоей добропорядочности.

— Правда? — он обернулся и ехидно вздернул бровь.

— Ну не совсем, — лукаво прищурилась ведьма. — Позаботься о Гермионе, а я передам Поппи, чтобы она зашла ее проверить.

Зельевар безынтересно пожал плечами и проводил коллегу. Только за женщиной закрылась дверь, как в комнату ввалились гриффиндорки. Они явно ждали, когда профессора наговорятся.

— Серьезно? Вы директор? — с неподдельным шоком спросила Джинни. Гермиона не обратила внимание на эту реплику и, держась за руку подруги, поплелась к кровати, вынуждая ту следовать за собой.

— Что вас так удивляет? — ответил Северус, не глядя на студентку. Он уже был занят укладыванием Грейнджер на подушки и сканированием ее тела диагностическим заклинанием.

— Вы директор! — резковато произнесла Джинни. — А как же Дамблдор?

— Я его помощник. И нет, профессор Макгонагалл до сих пор занимает пост заместителя.

— Тогда я точно ничего не понимаю, — девушка фыркнула и плюхнулась на свою кровать.

— Тут нечего понимать. Я такой же директор в Хогвартсе, как и Дамблдор, только не исполняю свои обязательства, потому что должность у меня номинальная. С ее помощью Гермиона может без ограничений передвигаться по замку. И, мисс Уизли, ещё один уточняющий вопрос — и я вас заколдую. Мой лимит доброты на сегодня исчерпан. Вы и так достаточно ответов на свои вопросы услышали за последние несколько часов. Если хотите удовлетворить свое любопытство, то можете почитать «Историю Хогвартса». Там в примерах описано то, как школой одновременно могут управлять два, а то и три директора.

Джинни не решилась возразить профессору, вместо этого она принялась заправлять кровать.

— Пока я спала, вы успели пообщаться? — поинтересовалась Гермиона, смотря на Северуса, который все ещё сканировал ее тело какими-то странными чарами. Неожиданно он провел кончиками холодных пальцев по ее теплому животу. Магия заколола кожу в местах прикосновений. Грейнджер втянула носом воздух и резко выдохнула, вцепившись в мужское предплечье. — Не делай так, — пробормотала она.

— Потерпи, — хладнокровно бросил он и продолжил применять магию. Грейнджер ощутила, как внизу живота закололо. Она испугалась, что от обилия выделений испачкает постель и вся сжалась, продолжая цепляться за руку профессора.

— Нет, нет, нет, Северус. Остановись, — прокряхтела девушка.

— Тише... — он одной рукой погладил ее щеку. — Скоро отпустит. Все должно выйти и тогда полегчает.

— Не оставляй меня, — сказала Грейнджер, видя, как Снейп поднимается на ноги.

— Я с тобой, но мне нужно в туалет. Пять минут, Гермиона, и я снова буду досаждать тебе своим обществом.

Утренние процедуры Северус и правда проделал за рекордное время. Когда он вернулся и лег обратно в кровать, Гермиона тут же прильнула к его боку и зарылась носом в одеяло, которое он на них натянул. Джинни ушла на занятия и оставила парочку в одиночестве. Весь день они провалялись в постели, то тихо переговариваясь, то засыпая, то поедая принесенные домовиком блюда. Северус, как и обещал, покинул комнату гриффиндорок только на следующее утро, а в перерывах между уроками он заглядывал к Грейнджер и проверял ее состояние. Больше приступов тупой боли она не чувствовала, и Снейп был действительно счастлив, когда увидел ее раслабленную улыбку за чтением какой-то толстенной книги. Он лишь надеялся, что после их предстоящего разговора она вновь не замкнется в себе.

***
Под конец недели школа стояла на ушах. Не в последнюю очередь из-за предстоящего матча по квиддичу. Студенты во всю делали ставки на победителя, обсуждали стратегии команд и приезд министра. Из всех преподавателей предыгровому мандражу не поддавались лишь Рудвиг, Хэлингер и Снейп. Бывший аврор ходил со странной хитрой улыбкой и делал вид, что он знает какую-то тайну, чем порядком раздражал и без того малодружелюбных к нему коллег. Науми же пребывала в несвойственном для себя тихом расположении духа. Она не старалась завести с кем-то разговор, не флиртовала, не "стреляла глазками" и избегала Снейпа. Даже Синистру такое поведение подруги удивило, однако вывести Хэлингер из состояния задумчивости никто не стремился. Северус же был благодарен судьбе, своей репутации и Дамблдору за то, что преподавательница нумерологии наконец оставила его в покое. Конечно, он был крайне недоволен тем, что женщина не поддалась на его угрозы, не испугалась за жизни близких и все же открыла свой прелестный ротик прямо в кабинете директора, где и выложила все свои догадки о том, с кем Снейп спит, кого хочет убить и так далее. Альбус принял мудрое решение и посвятил Хэлингер во все перипетии послевоенной жизни зельевара и мисс Грейнджер, но взял с ведьмы Непреложный обет и пообещал, что впредь Северус не станет ей угрожать расправой, если она сама же не будет лезть на рожон. Одной большой проблемой для Снейпа меньше. Он не замечал коллегу и демонстративно обходил ее стороной, где бы они не пересекались, а по школе стал ходить слух, что любовники разругались в пух и прах, разойдясь во взглядах на секс. Откуда подобные мысли берутся в головах студентов, Северус даже знать не хотел, но на перешептывания подростков внимание не обращал и, как обычно, что-либо подтверждать или опровергать не собирался. Все его внимание было сконцентрировано на Гермионе, которая стремительно шла на поправку, и на Малфое с Поттером. Снейп заметил, что эти двое довольно часто стали вместе где-то пропадать. Несколько раз он заставал их в коридорах активно что-то обсуждающими, и парни не выглядели врагами друг другу. Нет, он, конечно, знал, что дружба с Гермионой вынудила двух противников объединиться, но он никак не предполагал, что они станут приятелями. Как-то на уроке по зельеварению Драко даже выручил Поттера, закинув в его котел горсть толченных крыльев мангровой бабочки и не дав зелью объемной пеной вылиться из котла. Гарри же поблагодарил слизеринца и даже несдержанно пихнул того в плечо в качестве благодарности. Оба парня расплылись в улыбках и продолжили заниматься каждый своим зельем, но вот Северус напрягся. Не то, чтобы он был против дружбы крестника с Поттером, просто что-то в этом сближении ребят было не так. Снейп с интересом наблюдал, чем же закончится эта зародившаяся дружба и как Малфой сможет вписаться в уже сплоченную стаю гриффиндорцев. Это было очень любопытно.

В пятницу днём мадам Помфри выписала Гермиону, и девушка наконец смогла покинуть свои комнаты. Боли она больше не чувствовала и надеялась, что в следующем месяце новый цикл пройдет спокойнее, чем в этот раз. Первым делом, получив свободу, Грейнджер пошла в Большой зал на обед. Винки, конечно, кормил вкусно, но ей надоело сидеть одной. Северус заглядывал к ней, пока она валялась в кровати и приходила в себя, но надолго он не задерживался, ссылаясь на занятия и правила приличия, а Джинни постоянно спрашивала ее о самочувствии и в какой-то момент выбесила Гермиону этим вопросом до такой степени, что та психанула и стихийным выбросом магии в щепки разнесла письменный стол в комнате. После того случая Снейп, конечно, мебель починил, а заодно и вернул девушке ее волшебную палочку, наказав ей возобновить практику с чарами.

Большой зал, как обычно, был полон студентов. Гермиона бодро прошла мимо однокурсников с других факультетов и села за стол рядом с друзьями.

— О-о-о, а мы уж думали, что не увидим тебя, — весело сказал Дин. — Выглядишь отлично.

— Спасибо. Меня выписали, так что теперь я вновь буду доставать вас своим занудством.

Ребята рассмеялись, а Грейнджер краем глаза заметила странно молчаливого Рона, который сидел, как обычно, в компании своих обожаемых девчонок-красоток. Разговаривать с парнем не хотелось и она решила, что пока не готова оправдываться за свое поведение, поэтому сделала вид, что в принципе не замечает его существование.

— Гермиона, а ты уже сделллл...лала ставку на завввв...трррр....тррр...ашний матч по квид...ддд...ичу? — спросил Невилл.

— Нет, а надо?

— Надо, — ответил Симус. — Завтра будет реальный бой. Капитан Слизерина в контрах с капитаном Рейвенкло. Они не поделили Марту Нейл из Хаффлпафа. Так что теперь игра для них — личное сражение за сердце дамы. Говорят, Марта поставила условие, что останется с тем, кто завтра победит. Вот они и ходят по школе как разъярённые быки. Сегодня утром даже сцепились перед классом трансфигурации, но Макгонагалл успела их разнять.

— Глупо решать любовные проблемы каким-то спортивным соревнованием, — спокойно прокомментировала Гермиона. — Да и не верю я, что слизеринцы будут так прямолинейно выяснять отношения. Не их стиль.

— Ой, ну не усложняй, — отмахнулся Дин. — Лучше выбери сторону.

— Я за Слизерин, — она равнодушно пожала плечами и наложила в тарелку овсяную кашу.

— Я же говорил, — произнес Гарри. — Она на нашей стороне.

— Да мы уже поняли, что вы породнились со змеенышами, — ответил Симус.

— Скорее подружились. Они оказались интересными ребятами, — добавила Джинни. — О, а вот и оставшаяся почта.

В зал влетело несколько сов, видимо, из тех, кто не успел добраться до школы к завтраку. Некоторые студенты получили посылки, а на стол перед Гермионой упала записка. Она ее тут же развернула и, прежде чем прочитать, обернулась на преподавательский стол. Северуса за ним не было. Найдя глазами строчки, она принялась читать:

Дорогая Гермиона,

Встретимся сегодня после ужина возле Черного озера. Я обещал, что мы поговорим, так что я держу слово. Отправимся домой, мне многое нужно тебе рассказать. Сейчас в школе за нами наблюдают, поэтому лишний раз подходить к тебе я не буду. Пойми это и не обижайся. Я всегда рядом.

Целую,
Всегда твой
С.С.

Грейнджер напряглась, а потом вздохнула. Она как-то не подумала, что ее постоянное исчезновение с уроков и его вынужденные пропуски могут возыметь последствия. За чередой эмоционально сложных событий она совершенно забыла о предосторожности и теперь Снейп вынужден разгребать учиненный ею беспорядок. Это касается и их предстоящего разговора. Сколько раз она требовала от него быть с ней откровенным и открытым, а вот теперь, когда он, кажется, на это созрел, Гермиона была не уверена, что готова слышать всю правду о нем. Но уже поздно бежать. Значит, сегодня, после ужина. Она обязательно придет.

Тем временем сам Снейп всю неделю и правда разгребал завал, который по своей неосмотрительности устроил. Пока он разбирался с личными вопросами и старался не свихнуться в водовороте ссор, абсурда, ругани, эмоций и чувств, некоторые его особо требовательные работодатели, сидящие в чистеньких кабинетиках министерства, поставили на уши весь аврорат и теперь Северусу вместо обучения студентов зельеварению нужно было в срочном порядке строчить ответные письма с объяснениями, какого же хрена он до сих пор не разгадал тайну волшебного пистолета. Честно говоря, Снейп про него и вовсе забыл. Книги, которые косвенно могли дать объяснения столь странной метаморфозы в обычном магловском предмете, не помогли, а где ещё искать необходимую информацию, он пока не знал, да и не до этого как-то было. Он уже подумывал паковать чемоданы для увеселительной поездки в Азкабан за неисполнение государственных указов, когда
неофициальная бумага из аврората от имени главы отдела дала ему карт-бланш на это странное дело, убрала любые сроки и предоставила неограниченный доступ к материалам, которыми располагает Министерство, лишь бы по итогу решение этой задачки было найдено, а пострадавшие авроры были вылечены и возвращены своим родным в целости и сохранности. Подобные щедрые условия удивили Северуса, но он не был бы собой, если бы не решил проверить все детали до конца, поэтому он направился прямиком к директору, у кого и уточнил все детали. Дамблдор даже юлить не стал и сразу же заверил зельевара, что таким сговорчивым аврорат стал по просьбе Фаджа, который, в свою очередь, по просьбе Альбуса согласился отпустить поводья и дать ему, Снейпу, чуть больше свободы. Северус учтиво кивнул директору в знак благодарности за помощь и окончательно решил отложить дело с пистолетом до тех пор, пока его собственная жизнь не перестанет вертеться с ног на голову и наконец устаканится. И, по его надеждам, это должно было произойти совсем скоро.

***

Северус боялся. Он ужасно переживал из-за той затеи, которую придумал. Его одолевали сомнения и внутри он весь дрожал из-за разговора с Гермионой. Да, мысль открыться девушке и признать ее права на его жизнь уже не казалась ему такой уж и закономерной. Однако, стоя на холодном осеннем ветру возле кромки водной глади Черного озера, видя, как из главных дверей замка к нему навстречу идёт миниатюрная темная фигура в черной мантии, он осознал, ради чего вообще живёт на этой планете. Как только она подошла к нему, он выдохнул, улыбнулся и вверил свою судьбу в руки момента. Четкой структуры или плана того, о чем он будет рассказывать Гермионе, у него не было, зато было всепоглощающее желание сделать её счастливой.

Они аппарировали на лужайку перед домом. Северус взял девушку за руку, переплел их пальцы, ободряюще улыбнулся (скорее себе, чем ей), и они зашли внутрь. Несмотря на то, что последний раз дома они были пару месяцев назад, обстановка никак это не подтверждала. Видимо, Винки успевал поддерживать порядок везде.

Гермиона чувствовала, как нервничал Снейп. Он не выпускал ее руку из своей ладони и нервно оглядывал гостиную, не зная, что вообще нужно сделать.

— Северус, — тихо позвала девушка и дернула рукой, привлекая внимание зельевара. — Расслабься, — она привстал на носочки, потянулась к его губам и мягко поцеловала мужчину, как бы говоря ему, что все хорошо и никто ничего от него не требует. Снейп поддался на ласку и обнял девушку так сильно, словно она намеревалась исчезнуть.

Гермиона плавно отстранилась от него, прерывая поцелуй, и уткнулась носом ему в грудь, пока он продолжал сжимать ее в объятиях.

— Я не хочу заставлять тебя рассказывать о своем прошлом. Я поняла, что мне эта информация не нужна. Давай просто жить дальше, будто ничего не произошло, — проговорила она.

— Нет, Гермиона. Это не выход. Если не хочешь слушать подробности моего прошлого, то я как минимум должен рассказать тебе о своих чувствах, которые уже не один десяток лет сжимают меня плотным кольцом. Ты должна знать кто я, что я и почему делаю то, что делаю, — Снейп аккуратно поднял ее лицо за подбородок и посмотрел прямо в глаза. — Я хочу быть откровенным с тобой, чтобы недосказанности больше никогда не влезали между нами.

Гермиона кивнула, соглашаясь.

— Раз мы тут останемся на ночь, то пойдем в спальню. Там уютнее, — сказала девушка и увлекла профессора за собой.

В комнате Северус тут же разжёг камин. Больше источников освещения в помещении не было. Лёгкое потрескивание дров и тепло огня расслабили обоих волшебников и сняли напряжение, царившее между ними. Снейп не знал, с чего начать, как вообще можно было рассказать всю историю своей жизни за один вечер? Он почему-то думал, что Гермиона не поймет его прошлых мотивов, не станет верить его словам о раскаянии и не будет слушать бред про искупление, хотя поводов не доверять девушке у зельевара не было. Видя задумчивость мужчины, Грейнджер легонько коснулась его плеча и сказала, что примет ванну, а потом уже, если он все же созреет, они могут поговорить по душам. Ее тихое «Будь собой, Северус» окончательно уверило Снейпа в том, что она не отвернется от него, что бы он сегодня ей ни сказал.

Гермиона тянула время. Она успела дважды намылиться и смыть с себя пену, несколько раз сполоснуть голову, даже тупо посидеть под душем с абсолютно пустой головой, прежде чем Северус вежливо постучался и спросил, все ли с ней хорошо. Девушка уверила, что она отлично себя чувствует и скоро выйдет из ванной. Вот только выходить было боязно. Гермиона не знала, чем закончится этот день, и меньше всего ей хотелось в очередной раз потерять любимого мужчину, отдалиться от него. С тяжестью на сердце, не веря в хороший исход, она вернулась в комнату.

— Пообещай мне одно, Гермиона, — без лишних расшаркиваний начал Северус, который тоже успел переодеться в домашнюю одежду, чтобы заведомо начать беседу в мирном русле, — что пока я не закончу говорить, ты не будешь меня перебивать и задавать вопросы. Я не уверен, что смогу сразу на них ответить, поэтому дай мне возможность сначала все объяснить, а потом уже уточняй нюансы.

— Конечно, — ответила девушка.

— Спасибо, — он на миг задумался и взъерошил волосы, когда решил, с чего же начнет этот нелегкий монолог, но, взглянув на Грейнджер, что как-то неловко сидела на краешке кровати, сказал: — Заберись под одеяло, в комнате ещё прохладно. Не хочу, чтобы ты заболела.

Она его послушала, отползла на середину кровати, вытянула уголки одеяла из-под матраса и укуталась в него как в кокон. Снейп же стоял напротив и медленными шагами мерил спальню. Так ему было проще собраться с мыслями и избежать пристального взгляда девушки.

— Сперва, Гермиона, я должен попросить у тебя прощения за свою несдержанность, грубость, безразличие и неуважение, которое я к тебе проявлял все это время. Ты заслуживаешь большего, чем ту холодность, что исходила от меня, — он вздохнул и сжал кулаки. — Я поступил с тобой отвратительно и я искренне сожалею, что заставил тебя сомневаться в собственной привлекательности, силе и нужности. Сделанного не вернёшь, к сожалению, но я обещаю, что в будущем ничего подобного ты больше не испытаешь. Я приложу все силы, чтобы ты была счастлива со мной и чтобы никакие другие женщины больше никогда не вставали между нами, — это было сказано таким официальным тоном, что Северус сам чуть было не поморщился от сухости своих слов. Он посмотрел в грустные глаза Гермионы и судорожно сглотнул, остановил собственное мельтешение и прислонился плечом к краю шкафа. Он решил перестать думать, а просто говорить, как сердце подскажет. Так будет хотя бы откровенно. — Черт, я не умею ни извиняться, ни говорить о своих чувствах. Я вообще не привык говорить о себе. Гермиона, с момента, как мы стали жить вместе, моя жизнь изменилась, и с каждым днём я загонял нас все глубже в яму непонимания друг друга. Помнишь, мы уже говорили о наших желаниях, делали шаги навстречу друг другу, чтобы наконец ужиться вместе и признать, что мы стали родными людьми? — Грейнджер кивнула. — Так вот, я лгал тебе и себе все это время. Я не принимал нас, не верил, что у нас существует совместное будущее, но теперь... — Снейп провел рукой по лицу и опять вздохнул. — Череда наших ссор дала мне понять, чего я на самом деле стою и кто для меня ты. Проясним одну важную вещь — я не спал с Хэлингер и, даже когда ты застала ее полуголой в моих покоях, это было лишь дурацкое стечение обстоятельств. Признаюсь, что я с ней пару раз флиртовал, но не сознательно, — Северус тряхнул головой, понимая, что оправдания звучат ужасно, но лучших формулировок он подобрать не мог. — Я не подхожу для отношений, Гермиона, — сказал он и обречённо сел на край кровати спиной к девушке. — Всю жизнь я их избегал, так как поклялся, что не позволю себе привязываться к кому-либо, что не влюблюсь снова. Мне хватило одного раза, когда для самого близкого человека я стал пустым местом. Повторения я не хотел и бежал от всех, кто пытался привязать меня к себе. И не в свободе дело. Она мне была не нужна, даже наоборот, я желал быть частью хотя бы чего-то, но... Я просто трус. Всегда им был, — Северус наклонился, сжал ладонями голову и продолжил уже тише:
— В детстве я боялся родителей. Всеми силами старался избегать отца, чтобы не попасть под горячую руку. Я ни разу не вступился за мать, потому что она умоляла меня этого не делать. А ведь я мог плюнуть на ее запреты, вот только внутри все сжималось, когда мой папаша избивал ее кулаками прямо в гостиной. Я боялся ему перечить, боялся навлечь ещё больший гнев и трусливо убегал на улицу, где скитался часами, пока от усталости не возвращался домой и на цыпочках не пробирался в комнату, чтобы поспать пару часов и вновь сбежать. Я не был привязан к семье, да ее у меня и не было. Мать пыталась заботиться обо мне, но ее страх перед мужем был сильнее инстинктов и часто я был предоставлен сам себе. Мне не понять других людей, которые на праздники стремятся домой, дарят друг другу подарки по поводу и без, мне не понять теплоты, что царит в семьях, потому что я рос и существовал совершенно в иных условиях. Одинокий, никому не нужный мальчик в обносках, с грязными нестриженными волосами, кривыми зубами и огромным носом, — Снейп жёстко усмехнулся. Этот звук звучал горько, без какой-либо потаенной иронии. Гермиона от вида такого загнанного, забитого Северуса, от слов, что он произносил, едва сдерживала слезы, но молчала, боясь спугнуть его исповедь. — Я подружился с Лили и тогда все изменилось. Наша дружба была для меня всем. Она первая заметила во мне человека. Неудивительно, что моя привязанность к ней была настолько сильной. Я просто не мыслил свое существования без Лили. Я любил ее — слепо, сильно, по-мальчишески наивно. В ней я нашел себя и семью, которой дорожил. Я думал, что нас ничто не сможет разлучить, мы же клялись друг другу в вечной дружбе. Все летние месяцы, уже будучи студентом Хогвартса, я проводил с ней. Я даже ночевал у нее дома, а ее родители искренне заботились обо мне. В доме Эвансов я не был изгоем, не был боксерской грушей, противным мелюзгой, чье место в комнате с клопами, для них я был человеком. И я дорожил этими людьми больше, чем собственными родителями.
Когда мы с Лили поссорились и она отвернулась от меня, будто и не было всех тех лет тесной дружбы, я в очередной раз остался без семьи. Я понял, что никому не нужен и что в этой жизни у меня никого нет. Самый близкий, дорогой мне человек смог отвернуться, разорвать нашу связь в одно мгновение и даже не сожалеть о сделаном, не заметить изменений в повседневности. Когда Лили исчезла из моего мира, я дал себе клятву, что впредь я никому не доверюсь, что не позволю себе привязываться к людям, что никогда не заведу отношений и семью. Я закрылся ото всех, сбежал от боли, что разрывала изнутри, и запретил себе влюбляться. И мне было комфортно, по крайней мере, пока я не начинал думать о своей жизни. Меня устраивал одноразовый секс или краткие романы с коллегами в больнице, потому что эти отношения не требовали искренности. Мне не нужно было ни о ком заботиться, ухаживать, впечатлять и располагать к себе. Это было обоюдное желание траха без обязательств. Вот и все.
От меня и не требовали большего. Для всех всегда я был лишь мерзким, холодным ублюдком, но в глубине души мне хотелось тепла. Я просто не знал, как его добыть. В моем окружении не было людей, которые бы приняли меня таким, каким я был на самом деле: не зашуганным, страшным, трусливым занудой, а искренним, любящим, заботливым мужчиной. Я подавил эти черты своего характера, потому что знал, что выжить они не помогут. В этом мире всем руководит грубость и сила, под эти критерии я и подстроился. И как бы смешно это ни звучало, но самые гнусные проявления характера, которые только могут быть в человеке, дали мне ощущение собственной нужности. Так я и присоединился к Темному Лорду. Он удовлетворял мои потребности в семье, он же был для меня хозяином. Я был согласен на роль собачонки, главное, чтоб миска с кормом была и косточку изредка кидали. Пожиратели стали мне родней, ради них я был готов на все, я считал себя частью этой системы, гордо носил метку, убивал и за нее, и по велению хозяина.
Темный Лорд дал мне силу, власть и единомышленников. Это пьянящая смесь, особенно для меня — потерявшегося в мире ребенка, который ищет тихую гавань, который хочет приносить пользу и заслуживать похвалу от старших. Я упивался чужой болью и страданиями, потому что они заглушали мои собственные муки. Я выпускал проклятия в неповинных волшебников и маглов. Я понимал, что поступаю неправильно, что не должен этого делать, но страх получить неодобрение от Темного Лорда был сильнее страха взять на себя ответственность за смерть человека. И я делал то, что велели. Отключал голову и убивал, а потом, пока все Пожиратели праздновали становление нового режима в стране, я блевал у себя в комнате, стараясь избавиться от образов мучающихся от проклятий людей в моей голове, — Гермиона закусила губу и почувствовала, как у нее трясутся руки. Она не считала Снейпа святым и давно знала, что он отнял не одну жизнь, но теперь она хотя бы уверилась, что он это делал не по своему желанию. Да, его заставляли, он хотел быть частью хотя бы чего-то, даже если это плохая компания, и стремился угождать хозяину, чтобы его не выкинули на улицу. Грейнджер могла понять такое отчаянное стремление и убийства не по своей воле. Возможно, только постоянное чувство вины и сохранило Северусу душу и ту частичку теплоты к людям, к детям, которая в нем ещё живёт. Если бы этого не было, то вряд ли бы он работал врачом и вряд ли бы мог заботиться о ком-то, да и любить был бы не способен. Гермиона выпуталась из одеяла и подсела ближе к волшебнику. Она не произнесла ни слова, но нежно коснулась его волос, давая понять, что она рядом и не осуждает его за поступки прошлого. Снейп резко поднял голову и уставился на девушку. На его щеках были видны следы от слез. Нет, он не рыдал, но не мог сдержать эмоций, впервые признаваясь в своих чувствах, которые обитали в его душе вот уже несколько десятилетий и не давали покоя.

— Я ненавижу себя за ту жестокость, что я проявил, — сказал он, смотря прямо в глаза Гермионе, а потом не выдержал и отвёл взгляд, вновь утыкаясь им в ковер на полу. — Когда совесть перестала давать мне спать по ночам, когда я осознал, что Темному Лорду я не нужен, ведь он с лёгкостью бросил меня умирать на одном из заданий, дороги назад уже не было. Чувство вины съедало меня изнутри, но на самоубийство мне не хватило духа. Мне хотелось жить. Я нашел отдушину в своем безразличии ко всему. Просто закрыл свой разум от посягательств извне и изнутри. Я не чувствовал ничего, и эта маска так плотно ко мне приклеилась, что я до сих пор не могу ее отодрать от себя.
Частично меня вытаскивал из этого состояния Люциус. Он и вся его семья — наверное, единственные люди на этой земле, кого я могу назвать своими друзьями и к кому могу обратиться с любым вопросом. Правда, это было не всегда. Все же полукровка никогда не будет своим среди чистокровных, сколько не старайся. Малфой принял меня как равного, только когда я спас его от участи стать оборотнем. На нем висел долг жизни, и я ему его простил. Мне не нужен был волшебник, готовый отдать жизнь за мою никчемную душонку, тем более, что у Малфоя уже тогда была беременная Нарцисса за плечами и куча ответственности. Он бы многим рисковал, будучи обязанным мне, а так... Люциус удивился моему поступку, но я не стал растолковывать ему свои мотивы. Он все равно бы не понял мое почти неосознанное стремление обезопасить его семью от потенциальной опасности. Взамен долга Малфой сделал меня крёстным своего новорожденного сына, то есть, по сути, на всех правах включил в свою семью. Наверное, именно тогда я впервые почувствовал умиротворение и полную безмятежность в душе. На моих руках лежал маленький Драко, и я понял, что этот крохотный человечек будет рассчитывать на меня, будет брать с меня пример, поэтому я просто обязан был быть образцом для него. Я был на таком душевном подъёме, что готов был горы свернуть и разом прекратить играть в Бога. Власть уже меня не прельщала, я не желал отнимать жизни и со временем понял, что должен каким-то образом сменить сторону. Тогда и Темный Лорд начал проповедовать откровенный бред, проявлял чрезмерную жестокость и постепенно начал сходить с ума, что замечали многие в рядах Пожирателей. А потом умерли Поттеры, меня оправдали в суде, Малфои тоже смогли избежать наказания и мне показалось, что вся жизнь впереди. Груз вины, правда, никуда не делся. Я все так же видел во снах полные слез глаза детей, слышал их крики, из раза в раз преклонял колено перед Темным Лордом и наслаждался его подачками, а когда просыпался в холодном поту и с охрипшим горлом, ненавидел себя с каждым днём всё больше и больше. Мне хотелось убежать, искупить свою вину где-то в новом месте, где меня никто не знает, потому что работа в Хогвартсе казалась мне жесточайшей пыткой: знакомые коридоры, куча плохих воспоминаний, постоянные косые взгляды, необходимость прятать метку. В магической Британия я чувствовал себя изгоем, а запал исправить это уже закончился. Единственное, что меня держало здесь — это Малфои. Мы были с ними в одинаковых ситуациях, и общая волна ненависти окружающих сплотила нас. Я был поистине желанным гостем в их доме, мне позволяли участвовать в воспитании Драко, Нарциссе и Люциусу было важно мое мнение по любому вопросу, я стал им доверять. Не во всем, но во многом. С их помощью я решился поступить в Гарвард — они дали мне деньги на первый взнос за обучение. Конечно, они не знали, чем конкретно я собираюсь заниматься, но поддержали мое начинание, а этого мне уже было достаточно.
Так я и мотался в Америку ради диплома врача. Утром работал в Хогварсте, потому что Дамблдор категорически отказался отпускать меня из замка, чуть ли не угрожая вернуть меня в Азкабан, если я ослушаюсь, а вечером сидел на лекциях и старался запомнить тонны информации. Я до сих пор не знаю, как мне удалось через все это пройти и не сдохнуть от нагрузки. Единственное, что у меня было — цель. Я отчаяно хотел загладить свою вину перед всеми, чью жизнь я безнаказанно отобрал, что работал на износ.
Сейчас я не жалею о времени, потраченном на учебу. Я спас множество жизней, людей вывозили из моей операционной с бьющимся сердцем и целыми конечностями. Но боль в груди эти мои заслуги не уменьшили. Я знаю, что никогда не замолю грехи, севершенные в юности. Тем более, что даже сейчас я умудряюсь уничтожать жизни людей, которые мне дороги, — Северус перевел взгляд на Гермиону, что со слезами на глазах сидела рядом и едва дышала. — Я не могу простить себе то, что я с тобой сделал. Вся моя холодность, безразличие, насилие... Это не настоящие мои чувства. Просто то, что обитает в моей душе, у меня не получается высказать или показать так, чтобы было понятно окружающим. Я привык, что на меня никто не смотрит, что мои мысли и ощущения никого не волнуют, что я предоставлен самому себе, а потом в моей жизни появилась ты, Гермиона — обычная девочка из правильной семьи с четкими нравственными нормами и гуманным мировоззрением. Ты влезла в мой привычный мир и разворошила его. Я даже не понял, что произошло, почему вдруг я должен заботиться о человеке, который меня ненавидит. В моей голове сложился единственный выход из всей ситуации с ритуалом — отстраниться от тебя как можно дальше и дать возможность жить своей жизнью. Я слишком хорошо знаю, что значит существовать в ограничениях и быть чьей-то собачонкой на привязи, поэтому и не желал такой участи для тебя. Но ты стала проявлять ко мне интерес, лезть в мои профессиональные дела и душу, а потом и вовсе заявлять о чувствах. Как я мог в них поверить? Я считал, что ты врешь, может, даже неосознанно, ведь между нами есть довольно мощная магическая связь, которая управляет почти всеми сферами нашей жизни. Ты видела во мне лишь Принца, всего такого заботливого, решительного, а настоящий я другой — убийца, трус, мальчишка, желающий быть нужным и любимым. Я не хотел привязывать тебя к себе, опасался, что со мной ты попадешь в подобие тюрьмы на мнимой свободе, что клеймо Пожирателя закрепится и за тобой, а потом случился твой день рождения, тот поцелуй с Уизли, и я понял, что ревную и не хочу делить ни с кем другим. Вдруг стало неважно, что было у меня в прошлом и что ждёт нас в настоящем, что я старше тебя и что твои родители и друзья будут против наших отношений. Я хотел сделать тебя своей раз и навсегда. Поэтому и забронировал дом в Греции, надеялся, что вне стен замка мы сможем поддаться настоящим чувствам, которые зрели в нас месяцами. Признаться, та поездка была лучшей в моей жизни. Когда ты лежала на берегу, жутко сексуальная, с этой своей неповторимой мягкой улыбкой, я поймал себя на мысли, что готов нарушить клятву и навечно остаться только с тобой, — Северус подрагивающими от эмоций ладонями нежно обхватил ладони Грейнджер. — Я люблю тебя, Гермиона. И поэтому мне тяжело смотреть, во что превращается наша жизнь из-за моей холодности, которую я неконтролируемо проявляю ко всем вокруг. Мне страшно, Гермиона, я жутко боюсь быть плохим партнером. Говорить о чувствах я не умею и заботиться тоже. Для меня отношения с кем-то — темный лес, в котором я могу заблудиться. Но за время наших ссор я осознал, что жить без тебя мне ещё страшнее, чем с тобой. Я обещаю, что приложу все силы, чтобы сделать тебя счастливой. Я постараюсь быть более отзывчивым и открытым по отношению к тебе. Только прошу, прости мне все ошибки, что я наворотил. Мы не можем жить друг без друга из-за объединяющей нас магии, но давай сделаем так, чтобы нас связывала любовь, а не условия.

Гермиона не могла говорить из-за обуревающих ее эмоций. Она хотела одновременно и расплакаться, и завизжать от радости. Северус признался ей в любви и был так невинно беззащитен сейчас, что ей даже стало как-то неловко от власти, которую она имела над ним. Правда, все ушло на второй план, когда она, нервно сглотнув, судорожно закивала головой и потянулась к Снейпу за поцелуем. Он неэлегантно поймал ее губы и тягуче нежно провел языком по нижней губе, после чего характерно прикусил ее. Они целовались с таким упоением и трепетом, будто делали это впервые. Северус крепко держал ее лицо в ладонях, не желая выпускать дорогого человека из сладкого плена, а Гермиона цеплялась за его футболку и вжималась в грудь, словно в последний раз. Когда поцелуй прервался, Грейнджер все же всхлипнула, не в силах справиться с накатившим чувственным всплеском и, смотря прямо в темные радужки глаз зельевара, проговорила:

— Я очень сильно люблю тебя, Северус. Мне плевать на твоё прошлое и на наши ссоры. Я прощаю тебя за все, просто будь со мной.

— Буду, Гермиона. Вместе до самого конца? — он притянул ее к себе и крепко обнял. Она потрясла головой. — Тогда я должен ещё кое-что тебе сказать.