Глава 12.

По темным углам ползла синева ночи, напоминая задержавшимся студентам, что пора покинуть палату, в которой установилось тягостное молчание после посещения странного гостя.
Фил смущенно указал на дверь, молча сообщая Лили, что пора уходить, стараясь не обращать внимание на ее счастливую улыбку.
- Спокойной ночи, Роуз, Альбус, – учтиво склонил голову когтевранец.
«Они были бы потрясающей парой», - печально подумала Роуз, глядя вслед удаляющимся из палаты Лили и Каслмейну.
Но вслух она ничего не произнесла, лишь улыбнулась брату и плотнее сложила колоду карт. Привычку держать что-то, чтобы занять руки она переняла от мамы, хотя у той были более веские причины для подобного жеста.
Роза попросила Фила зайти за Лилл, чтобы проводить девочку к гриффиндорской башне, пока сама она беседовала с кузеном о прошедшем матче. Каслмейн не отказал подруге в просьбе, тем более, как заметили и Роза, и Элли, он как-то даже проникся к кузине Поттер. Наверное, внешняя схожесть и покладистость характера брали свое – Лили начинала ему нравиться, хотя Фил никак не показывал этого, стараясь не вводить девочку в ненужное заблуждение. Но это лишь догадки двух подруг, мечтающих пристроить хорошего парня в хорошие руки и обеспечить тем самым дополнительную защиту для своей любимицы. «Коварный» план начинал действовать – Лили довольна, Фил при деле… А Розе и самой было о чем подумать на досуге. Странный разговор с Малфоем ее немного взбудоражил, натолкнув на безрадостные мысли – угроза все равно есть, она никуда не делась, просто Нотт со своими амбалами затаилась, что было еще хуже. Конечно, можно рассчитывать на помощь бывшего дурмстранговца, но что-то подсказывало ей, что у него самого не все в порядке. Мама ничего Розе не сказала по поводу возможной внутрислизеринской войны, но по интонации, которая и так искажалась гудевшим пламенем директорского камина, было ясно – она что-то скрывает и ей это неприятно. Что ж, такая работа у Гермионы Уизли…
- Что ты ему сказала? – осторожно потянул ниточку интересующего разговора Альбус.
- Сказала, что жалею о своих словах на поле… - Роза грустно покачала головой. – Он ответил, что все в порядке…
- Говорил я, что с этим слизеринцем не все в порядке, черт его побери. Ладно, слизеринцы – тоже люди, - вздохнул Ал и немного нервозно потер повязку на руке. Кость дала трещину, но не сломалась, поэтому хватило и небольшой дозы дурнопахнущего зелья. И назавтра Альбус уже ожидала выписка.
Роза словно очнулась ото сна, услышав последнюю фразу брата.
- Что ты сказал? Ты считаешь слизеринцев нормальными?
- Ну, а что в них такого, чего нет в нас? Вот Малфой, например, - такого загонщика я встречаю впервые: скала, несокрушимый утес, против такого наши бессильны, а как летает!.. – мечтательное выражение лица мгновенно сменилось заговорщитским: - Знаешь, наши еще в раздевалке зассали. Говорят, глянь, мол, у него «Чистомет» новейший, у него форма аэродинамичная… Я хотел добавить, что у него и прича ничего такая, но не стал убивать в пацанах надежду…
- Фу, Ал, - смеясь, прервала кузена Роуз, - откуда ты набрался этой дряни? – она имела в виду выражения, которыми вовсю пользовались на Гриффиндоре. Видимо, синдром Джеймса Поттера не прошел бесследно для его тихих фанатов на родном факультете.
«Надо будет напомнить братцу о его родном английском языке, а то он так всех говорить разучит…»
- А ты с моим братцем потрепись ночи напролет после его поездки в Атланту, и не так заговоришь… А вообще, лично мое мнение, - уверенно добавил Альбус, - Малфой – свежая кровь в заплесневелых стенах зеленых подземелий. Он и нам - чужой, и им - чужой. Видела, как на него Руссо с Плиниусом пялятся? Уу, - задорно протянул он, - они его ненавидят!
- А тебе-то что? - неприятно поежившись, спросила Роуз, чувствуя, что готова согласиться с некоторыми высказываниями брата, но постарается отстоять Скорпиуса в его глазах. Ведь это именно Малфой предупредил ее тогда… Что же это получается: свой среди чужих, чужой среди своих? Вот тебе и загадка природы. Вроде и смотрит так внимательно, что духа в пятки уходит, но в тот же момент вдруг становится холодным и надменным, словно говорит: ты не моего поля ягода… «Противно-то как!..»
Роза чуть не заплакала. Альбус, внимательно вглядываясь в изменившееся лицо кузины, тихо спросил:
- А тебе что до Малфоя? Почему ты перед ним извинилась? Не говори только, что не захотела уподобляться слизеринским змеям, которым море по колено.
- Ну, он просто отличается от всех…
Роза постаралась придать своему голосу больше небрежности, не говорить же Альбусу, что она вообще перестает что-либо замечать вокруг, когда его фигура проплывает где-то в пределах видимости.
- Ты глянь, как у тебя глаза загорелись! – откинулся на подушку изумленный Поттер. – Слушай, а Фил вообще в курсе, твоего общения с Малфоем?
- А причем здесь Фил, братец? Мы с Каслмейном просто друзья, не больше. А что вы подумали? – Роза удивленно подняла брови, делая вид, что оскорблена неправильными выводами своих родственников.
- Не то, что подумала ты, но он так тебя обхаживает… - заискивающий взгляд сделал свое дело – Роза оттаяла, или сделала вид, что оттаяла, потому что на самом деле ни капли не злилась. Она глубоко вздохнула, глядя на свои руки.
- Вряд ли я Фила могу назвать тем, кто мне нужен, - тихо проговорила девушка и почувствовала, что заливается румянцем.
- Так-так, - Альбус устроился поудобней и приготовился задавать вопросы, - значит, если я правильно, конечно, понял, ты считаешь Малфоя подходящей кандидатурой, судя по взглядам, которыми вы периодически обмениваетесь?
- И откуда ты такой проницательный?
- От мамы с папой, - отрезал Ал. – Колись давай!
- Не знаю…
- В таком случае поставлю вопрос по-другому: что есть такого в Малфое, чего нет в нашем доблестном рыцаре Каслмейне?
Роза задумалась. Тепло, окутавшее ее при одном взгляде в темные глаза слизеринца, свидетельствовало об особом к нему отношении. То, что он ей нравился, не поддавалось никакому логическому объяснению. Он – слизеринец, сын того, кого отец навсегда записал в ряды врагов. С ним нельзя дружить, с ним нежелательно общаться. Но Роза не могла подчиняться иррациональным измышлениям переживших войну родителей. Элли поддерживала идею Розы по поводу более близкого с ним знакомства, но бесперспективность, так остро ощущавшаяся при виде его холодного, порой надменно-ледяного, взгляда, накатывала как лавина, сметая любую, даже самую отчаянную, попытку подойти к нему и поговорить. Но Малфой сводил ее с ума. Мысли о нем посещали Розу также часто, как и воспоминания о призраке, который больше не приходил, и объяснялся чрезмерной усталостью и последствиями проклятия Агни. Малфой красив, необычен, уникален, харизматичен. Его голос и движения отработаны годами усиленной практики в Дурмстранге, отчего кажутся настолько грациозными, что он напоминает удивительного хищника – пуму, которую Роза видела лишь однажды, но поразилась, впечатленная прекрасным животным. Малфой – это все то таинственное, чего никогда не было здесь в Хогвартсе с его простыми правилами, послаблениями и демократией. Малфой – могучая сила, притягивающая к себе, манящая…
- Ты не ответила на мой вопрос, - требовательно, но тихо произнес Альбус, продолжая внимательно изучать лицо сестры.
- Не знаю, - сокрушенно помотала головой Роза, чувствуя, как оцепенение, вызванное воспоминаниями, сходит на нет. – Он просто не такой, и все… Скорпиус не подпускает к себе никого на расстояние вытянутой руки. Всегда присутствует ощущение, что он даже при разговоре с Льюисом Эддингтоном не вынимает руку из кармана камзола, где у него прикреплена палочка…
- Ты знаешь, где у него спрятана палочка? – подначил сестру Альбус.
- Я просто один раз наблюдала, как он помогал Флинт собрать разбитую керамическую статуэтку, - Роза даже язык хотела показать, мол, что – утерла тебе нос? Но не стала, поглощенная анализом своего отношения к слизеринцу. А потом она вдруг резко склонилась к брату и вкрадчиво прошептала: – А знаешь, иногда я нутром, пикси меня задери, чую, как он за мной наблюдает. Я захожу в Большой зал, стараюсь не смотреть в его сторону, но знаю, что он провожает меня взглядом до самого места…
- Нифига себе тебя зацепило! – всплеснул здоровой рукой Альбус, но продолжать не стал, видя, что Роза уже вошла в некое подобие транса – ей действительно нужно выговориться. И, скорее всего, Элли многого не понимает, раз кузину так поперло, как выражается Джеймс в особо удачный для его команды сезон квиддича.
- Не то слово! – невесело хохотнула Роуз и тут же тихо сгорбилась. – Понимаешь, я боюсь, что он – тот самый, кого выбрало мое… сердце…
- Откуда столько пафоса, сестренка? – недоверчиво взглянул на нее Альбус.
- Да уж, действительно, - вздохнула она и поднялась. – Прости, я просто устала. Я пойду, ладно?
- Ты так и не ответила на мой вопрос: чем он лучше?..
- Если не учитывать того, что он красивей, умней, загадочней, и он мне действительно нравится… тогда - ничем.
Роуз пожала плечами и вышла из палаты, предварительно пожелав кузену спокойной ночи. Но ему будет над чем поразмышлять, он не скоро уснет. А значит, разговор еще не закончен. И Роза это знала.

Во всей округе Хогвартса, начиная от центральных ворот, заканчивая кромкой Запретного леса, не было места красивей и уединенней, чем это. Возле самого края высокого утеса, совсем рядом с верхним ярусом слизеринских подземелий, окна которых были выбиты в отвесных скалах, открывая серо-зеленым потрясающий вид на огромное Черное озеро с плескавшимся в нем древним кальмаром, о котором ходили легенды еще со времен Первой магической войны, располагалась ровная полянка, окруженная высокими лиственницами. Обозначенная чарами ненаходимости, установленными еще Тедом Люпином, эта поляна являла собой то единственное, что объединяло ищущих уединения посвященных. Их было не много. На самом деле Тед старался сохранить это место в тайне, чтобы никто не мог посягнуть на него и разрушить очарование, таившееся в каждом камушке, в каждой никогда не усыхающей травинке. Когда-то здесь были убиты родители Теда. По крайней мере, здесь нашли тело Ремуса Люпина, а чуть дальше обнаружили убитую Беллатрисой Лестрейндж Тонкс. Артур старался не вдаваться в подробности об этом, но кто-то потом узнал, что ему стоило больших усилий превратить то, что осталось от лучших фениксовцев, во что-то похожее на них самих. Поэтому место у утеса было памятным и символичным… как Белая гробница. Слизеринцам сюда вход был заказан. Да и не нашли бы они эту поляну. Особое заклинание знал только Тед, пароль оставался неизменным и передавался у гриффиндорцев из поколения в поколение. И только Роза, единственная когтевранка, имела сюда доступ. На поляне были разложены три огромных плоских валуна, которые трансфигурировались при случае во что-то более удобное, поэтому здесь всегда можно было в удовольствие полюбоваться открывающимися красотами, просто подумать или почитать, как это обычно делала Роза. Она любила сидеть возле самой толстой лиственницы, на коре которой были красиво вырезаны имена погибших героев войны: супругов Люпин, дяди Фреда, Лаванды Браун (мама говорила, что она в юности встречалась с папой), даже имя пресловутого Северуса Снейпа, который за свою храбрость был удостоен особого почета в отдельных кругах магического общества, а также многих других. Прихватив с собой старый том шумеро-аккадских мифов, предполагая выяснить все о шкодливом боге Агни, девушка уютно устроилась в свете прошедшего зенитную точку солнца на небольшом холмике, иногда отрываясь от пожелтевших страниц, взглянуть на невысокие волны озера, плескавшиеся где-то далеко-далеко, куда касался небес горизонт. Роза чувствовала острый приступ меланхолии, поэтому сбежала от расспросов подруг и друзей, сбежала от многозначительного взгляда Альбуса, сто тысяч раз пожалев, что раскрыла ему свои секреты, сбежала от холодных глаз Малфоя, который, не скрываясь, смотрел на нее за завтраком, отчего становилось так странно, так дурно и одновременно хорошо, что в горло кусок не лез, поэтому от вкусных блинчиков с сахарной помадкой пришлось отказаться. Именно этим утром во взбудораженное сознание закралась мысль о вкусе его губ, о его запахе, о его тепле… Настоящем, мужском, о том тепле, которое описывается в женских романах о любви. И почему-то стало так плохо от этих мыслей, что захотелось сбежать хоть на край света, лишь бы немного отвлечься, потому что все это начало потихоньку сводить ее с ума.
Легкий ветерок доносил потрясающе свежий аромат хвои, и Роза просто не могла заставить себя прочесть хоть что-нибудь еще, отдыхая и душой, и телом, подставляя лицо лучикам ноябрьского солнца. Наложив на себя согревающие чары, Роза уткнулась носом в меховой воротник мантии и прикрыла глаза.

Тихий шорох, доносившийся откуда-то слева, заставил мгновенно открыть глаза и понять, что она только что проснулась. Роза, поджав к подбородку колени, умудрилась задремать, согреваемая собственной магией и тишиной этого места. Оглянувшись, девушка сощурила глаза, привыкая к холодному розоватому свету солнца, стремящегося к закату. Вскинув руку, она взглянула на часики – половина четвертого. Проспав в одном положении почти час, она и не заметила, как замерзли ноги, и затекла шея.
«Как я вообще не примерзла к этому дереву?» - немного истерично подумалось Розе.
Но чары, которым научила ее мама, были «долгоиграющими», это совсем не то, что преподает Флитвик.
Вытянув ноги, Роза подняла лицо, приходя в себя после недолгого сна. Морозный воздух напоминал, что сейчас вовсе не лето, и лучше не рисковать здоровьем, вот так просто рассиживая на земле, хоть и под действием колдовства. Поэтому Роза решила вернуться в замок, пока ее не хватились, или, чего доброго, пока она не схватила воспаление легких. И вдруг она вспомнила, что именно ее разбудило. Чуть повернув голову в сторону, она всмотрелась в темнеющие за живой оградой кусты. На самом краю обрыва, сквозь бурые не опавшие за три месяца осени листья, просвечивался темный силуэт.
«Кто-то тоже пришел на утес в поисках одиночества», - подумалось Розе, и любопытство стало подталкивать ее подойти ближе к ненаходимой границе. Звук, как и свет, сквозь магический купол не проходил, поэтому можно было смело передвигаться, не боясь привлечь к себе ненужное внимание. Остановившись у самого края, осторожно балансируя на узком каменном канте, Роза потянулась чуть вперед, чтобы разглядеть незваного гостя. Сердце уже вовсю кричало имя предполагаемого соседа, но разум не хотел признавать правоту в последнее время слишком эмоционального собрата. Затаив дыхание, Роза пригляделась и замерла. Скорпиус Малфой присел на корточки, не страшась упасть в темную пропасть. Он медленно достал свою палочку и, взмахнув ею несколько раз, наколдовал на камне плед. Устроившись поудобней, он выпрямил спину и закрыл глаза. Все выглядело таким странным, но настолько завораживающим, что Роза забыла, как дышать. Она не чувствовала, как тело затекло в одном положении. И только когда глаза начало колоть от напряжения, девушка позволила себе шевельнуть ногой. Она не хотела уходить. Она так и стояла бы совсем рядом, на расстоянии всего трех или четырех шагов. Она могла спокойно любоваться его аристократическим профилем и не боялась быть обнаруженной. Но то ли уровень интуиции Малфоя был выше, чем порог предосторожности Розы, то ли девушка подсознательно желала быть обнаруженной, но при первом же изданном ею звуке в виде падающей вниз каменной крошки, Роза была обнаружена. Конечно, Скорпиус не мог ее видеть, не мог слышать. Но он четко направил настороженный взгляд прямо на девушку, отчего та чуть не лишилась чувств.
Роза уже попадала в неприятные ситуации, когда ее ловили на месте какой-нибудь пакости, будь то родители или учителя, но никогда она не испытывала такого унизительного чувства страха. И сейчас, глядя, как медленно и зловеще поднимается с теплого одеяла слизеринец, она не знала, что делать. Бежать – значит, обнаружить себя на выходе из купола. Остаться здесь можно, но если Малфой решит подождать, она просто замерзнет, ей магии никакой не хватит, чтобы согреться. И если звуков он не слышит, то магию точно почувствует – он же дурмстранговец, их ловить чужую энергию с первого курса учат. Роза панически огляделась.
«Черт, черт, черт, черт…» - лихорадочно трещало по швам самообладание.
На ум не приходило ничего такого, что могло ее спасти… От чего? Роза на секунду замерла. А что такого, если он ее обнаружит? Ну, поехидничает. Ну, смерит ее своим малфоевским надменным взглядом…
Мурашки по коже свидетельствовали о том, что она хочет видеть этот взгляд.
«Мазохистка»…
- Уизли, - неожиданно произнес Скорпиус, - я знаю, что это ты.
Роза чуть не рассмеялась – истерика началась внезапно.
- Выходи.
- Ну, почему у тебя всегда получается сделать что-то такое, отчего у меня ум за разум заходит, - чуть слышно пробурчала она и сделала шаг за границу ненаходимости. – И как ты меня заметил на этот раз?
Не хотелось думать, что ее магия для него как открытая книга. Одно дело, если он – друг, другое – если он - не друг.
- А ты посмотри, - фыркнул Малфой и указал взглядом на книгу.
Роза чуть не ахнула. Краешек синей обложки лежал как раз на тонкой черте между куполом и внешним миром.
- За обедом я обратил внимание на то, что ты читаешь. Я не буду спрашивать, почему ты находишься там, где я, поэтому лучше скажи: теперь мы всегда будем встречаться в самых неожиданных местах? – глаза Малфоя смеялись, но губы так и не дрогнули. Артист, в самом деле…
- Давай сначала, хорошо? – подхватила издевательский тон Роза, понимая, что заведомо проиграла дуэль интеллектов – Малфой сильный боец, и она это знала. – Не вздумай решить, что я тебя преследую, - Роза замолчала, видя, как поднялась тонкая бровь слизеринца. В самом деле, этих аристократов с пеленок учат этому выражению? – Это место не предназначено для лишних глаз, и доступ сюда разрешен только избранным.
- Удивительно, как легко ты выложила мне всё…
- Это не всё, Малфой, - прервала поток сарказма девушка, чувствуя, как земля уходит из-под ног при одном взгляде на его губы. – И если не хочешь, чтобы на тебя наложили Обливиэйт, лучше помалкивай. Слава Мерлину в этом на тебя можно положиться…
- Это почему же?
- Если я тебе скажу, что это место священно для гриффиндорцев и их друзей, для тебя это будет иметь значении? – Роза знала, что ступает на скользкую почву. Но лучше сказать все сейчас, чем потом разгребать последствия неудовлетворенного любопытства человека, на лбу которого буквально красным написано «хочу-знать-все-и-не-волнует». Дождавшись, когда слизеринец кивнет, настороженно глядя в ее глаза, Роза продолжила: - Границы ненаходимости установлены задолго до нашего с тобой здесь появления, поэтому не стоит их нарушать, хорошо?
- Это угроза? – удивленно глядя в ее лицо, вкрадчиво произнес Скорпиус.
- Нет, что ты, - мило прошептала Роза, стараясь придать побольше угрожающих ноток – так мама распекала нерадивых подчиненных, а папа называл этот тон «улыбка Амбридж», - ни в коем случае. Просто я не хочу ссориться с тобой из этого. Наверняка у слизеринцев тоже есть такое место, так что давай не будем делить поделенное, хорошо?
Казалось, Малфой был ошеломлен таким напором. Но он лишь кивнул, совершенно не меняя выражение своего красивого лица. Роза глубоко вдохнула и опять заговорила:
- Ну, а теперь ответ на непосредственный вопрос: это для тебя это место неожиданное, так же как и то - на развилке, когда мы с тобой встретились после твоего разговора с отцом, - Роза на мгновение замолчала, мысленно возвращаясь к той ночи. – А для меня здесь все знакомо. Все – мое, если хочешь знать. И мне здесь хорошо.
Роза почему-то разозлилась. На нее очень странно действовал его взгляд, на нее странно действовал весь его вид, а еще собственная реакция на обычную, на первый взгляд, ситуацию.
Она раздраженно махнула рукой:
- Все, ладно, поговорили, и хватит. Мы друг другу не нравимся, я это уже поняла…
И замолчала.
«Что я несу, дементор меня поцелуй?!»
Роза резко развернулась и рванула в сторону школы, подхватив книгу под мышку. Но она не думала, что Скорпиус предпримет попытку ее догнать, и уж точно не догадывалась, что сделает это наверняка. Буквально через десять шагов ее резко остановила теплая рука слизеринца, которая крепко ухватилась за тонкое запястье.
- Постой, - прохрипел ничуть не запыхавшийся Малфой. Роуз развернулась так резко, что чуть не уткнулась носом в его темно-синюю мантию. – Не стоит так убегать…
- Нам не о чем говорить, - хмуро отрезала Роза, сама не понимая, что идет наперекор всему тому, чего так желала еще несколько часов назад.
- Потрясающе, - выпалил Скорпиус, но хватку не ослабил.
- Вот именно, потрясающе, - передразнила она его и еще больше нахмурилась, злясь и на то, что не успела скрыться, и на то, что не хочет этого вообще.
- Ладно, давай нормально, хорошо? – строгий тон в миг отрезвил уже начавшую паниковать девушку. – Мы не можем не нравиться друг другу.
Девушка уперла руки в бока и посмотрела на слизеринца. Она уже поняла, что не уйдет, пока он не договорит.
- Пусть мы по разные стороны баррикад, но к конечной цели мы идем одной дорогой, - медленно отчеканил Малфой, будто разговаривал с первокурсницей, которая что-то натворила. - Послушай, - он примиряющее выставил вперед руки, - я действительно не хочу с тобой ссориться, и я действительно не могу сказать, что ты мне не нравишься, хоть и есть множество факторов против нашего общения…
- Я дочь грязнокровки? – вызывающе констатировала факт Роуз.
- Ты в своем уме?
Роза чуть не поперхнулась, видя, как Малфой смотрит на нее словно на умалишенную. Но промолчала, ожидая, что он скажет дальше.
- Ты помогаешь своим, я – своим. Мы против войны, - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Малфой. – Так что давай не будем делать резких движений.
И тут Роза поняла, что все, что он говорит – чушь собачья по сравнению с тем, как сильно она хочет, чтобы он предложил ей дружбу. Почему-то именно в эту минуту ей нужно было от него чуть больше, чем «идти одной дорогой»…
- Мир? – тихо спросила она и протянула руку для рукопожатия.
Неожиданная улыбка, такая редкая, а оттого такая прекрасная, ввела девушку в невероятный экстаз. Тепло его ладони заключало в себе все ее мечты. И прочь мысли о призраке, не дававшие ей покоя. И прочь стереотипы и предостережения. И прочь все то пустое, из-за чего она, первая когтевранка в своей героической семье, не может поступать, как ей вздумается… Есть только этот поистине потрясающий взгляд темных глаз, эта осторожная улыбка и этот запретный жест, о котором, возможно, она пожалеет, но не сможет просто так забыть.
- Мир, - ответил Малфой.
И все встало на свои места. По крайней мере, пока.