Глава 6.

Фальшь.
Кругом одна сплошная фальшь, смешанная с нездоровым, но объяснимым любопытством, желанием владеть и властвовать. Заискивание одних сменяется едва прикрытой настороженностью и страхом других. Кто-то молча подходит и жмет руку: «Добро пожаловать на Слизерин, друг!», а кому-то и невдомек, что его презрительное «фи» при взгляде на плотно сшитый темно-синий камзол не придает его аристократической заднице ни лоска, ни чести, ни, само собой, уважения.
В первый же день, Скорпиус «обзавелся» несколькими поклонницами. И если Лара Флинт с шестого курса искренне восхищалась талантом «мистера Малфоя» к владению боевыми заклинаниями и не скрывала этого, пытаясь вести беседу на интересующую ее тему, то две другие леди факультета – Кристианна Нотт и Тереза Гойл – обмазавшись различными зельями и пахнущие как флакончик с «Феромонами Венеры», так и вились вокруг него, словно змеи вокруг добычи. Это если не бесило, то раздражало безмерно.
Скорпиус с первых дней старался держаться от своих однокурсников подальше. Скорее для их же безопасности, чем для собственного спокойствия. И Скорп понял, что именно сейчас он поменял привычный образ жизни, сменив школу, а не тогда, в одиннадцать лет, когда он готов был плакать и молить родителей оставить его в Англии. Потому что он был настолько далек от понятий аристократизма, который проповедуют слащавые хлюпики на его факультете, насколько они далеки от самой магии и ее основ. Порой даже становилось противно, и Скорпиус просто отходил в самый темный угол, чтобы понаблюдать за всем происходящим со стороны.
Ему повезло в первый день натолкнуться на одного маленького эльфа по имени Стинги, которого он попросил в довольно вежливой форме приносить обеды в спальню. Эльф, пораженный таким обращением со стороны слизеринца, расплылся в довольной улыбке и с поклоном предложил свою помощь и в остальном. На этом между Скорпиусом и прислугой установился контакт, и любое его желание исполнялось по первой просьбе: будь то чистка костюма или глажка сорочек. В Дурмстранге таких излишеств не было. Шесть лет Скорпиус делал все сам, но сейчас, когда до окончания учебы остался всего лишь год вместо привычных четырех, он решил достичь тех же успехов, что и на Севере. Там Малфою нравилось учиться вместе с другими чистокровными волшебниками, которые, как это ни странно, ни разу об этом не заговорили, считая этот факт чем-то само собой разумеющимся. Маглорожденные в Дурмстранг никогда не допускались, и никто против не был, никто не кричал на всех углах, что это какое-то притеснение или что-то в этом роде. В Северной школе, особенно на Гласиасе, было непозволительным говорить о своем богатстве или о его отсутствии. Там необходимо было без слов доказать принадлежность к древнему роду, показать способность к колдовству, насколько сильна твоя магия, на что ты способен в бою и в мирное время. Все это означало различные испытания – жестокие, кровавые, порой фатальные. Но, проходя через все это, ты становился своим. О тебе узнавали на всех факультетах, с тобой хотели дружить, тебе предлагали поддержку. И ты гордился этим, ты принимал дружбу как данность, потому что там все были равны – юноши дружили с девушками, а не спали, как здесь; там девушки были красивы и умны, потому что готовились для будущего, надеясь на себя, а не на остатки былой роскоши.
Но все не так плохо, утешал себя Малфой, глядя на однокурсников. Помимо Лары Флинт Скорпиус сблизился со своим троюродным кузеном из Франции – Льюисом Эддингтоном, который первый встретил своего будущего соседа по спальне у ворот Хогвартса и предложил свою помощь. И что удивительно – искренне. Теперь у Скорпиуса было, по крайней мере, два человека, с которыми он мог поговорить, потому что хмуро молчать даже он был не в силах. Для всех Малфой и так был под завесой тайны – появился неожиданно, никуда не выходил, показал величайшее мастерство полетов на метле, заявив, что числился загонщиком в команде своего курса в Дурмстранге, все время ходил со странным ожерельем под камзолом, не делал себе модных стрижек и причесок и смотрел на все происходящее с неприкрытым снисхождением, мол, забавляйтесь, детишки, я уже и так все знаю лучше вас. Многих такое поведение отталкивало. Ведь не он, а они должны были задавать тон общению. А Малфой сразу показал – кто есть кто, так что подойти к нему решались самые смелые и самые нормальные. В его понимании, конечно.
- Завтра тренировка, - сказал Льюис, зайдя в комнату, чтобы переодеться к обеду.
- Хорошо, - Скорпиус отложил книгу и посмотрел на соседа. – Что-то еще?
Эддингтон посмотрел на Малфоя и вздохнул:
- Да. Есть кое-что еще. Ты бы пошел с нами в Большой зал, а? И правда, ты странный. Надо начинать сближаться с однокурсниками.
Малфой усмехнулся:
- А смысл? Пройдет каких-то десять месяцев, и не надо будет делать вид, что я интересен как личность, а не как повод для сплетен. Не хочется доставлять удовольствие особо рьяным.
- И зачем ты так?..
- На ужин пойду с тобой, хорошо? – сдался Скорпиус.
Льюис улыбнулся и уже на выходе как бы невзначай кинул:
- У Когтеврана ловец приехал. Думаю, нам надо будет подтянуть концы с тренировками. Летаешь ты хорошо, но Уизли опасаться следует.
Малфой насторожился. Причем здесь Уизли и Когтевран?
- А Уизли – это… - начал Скорп.
- Роза Уизли, - закончил Эддингтон. - Единственная из всей семьи, поступившая не на Гриффиндор.
Скорпиусу показалось, или Льюис произнес ее имя с некоторой долей восхищения?
- Она сильный игрок? – Малфой старался ничем не выдать своей заинтересованности. Образ рыжеволосой девочки с глазами цвета летнего неба никак не выходил из головы.
- Хм… Ну, если считать, что будучи на третьем курсе она буквально вырвала у Джеймса Поттера победу, означает – сильный игрок, то да – это именно так.
И Скорпиус решился:
- А какая она? – Вопрос был задан в таком тоне, что можно было подумать, будто его не интересует девчонка Уизли как таковая, а лишь как соперник.
- Маленькая, худющая, но злая и юркая. На поле Уизли равных нет, особенно, когда она входит в раж. Но не вздумай сказать это при наших девчонках.
- Почему? – вскинул брови Малфой.
- Они ее ненавидят.
- За что?
- Не знаю, - пожал плечами Эддингтон, - наверное, за то, что она Уизли.
Скорпиус отвернулся от товарища и задумался. Он и сам-то по идее должен ее ненавидеть. И он даже понимал – за что. Вернее, за кого…
За мать, которая спит и видит, как отомстит ненавистной Грейнджер за все потери. За отца, которому приходится жить и справляться со всем самостоятельно.
Но не мог Скорп ее ненавидеть. Так же, как не мог ненавидеть небо, море, воспоминания, наверное, самые счастливые в его жизни – кроткая улыбка, блеск голубых глаз, виноватый румянец…
Нельзя ненавидеть стихию, природу, лето, в конце концов…
- Понимаешь, эта Уизли реально странная, - почти шепотом прервал размышления соседа Льюис. Скорпиус едва сдержал улыбку, радуясь внезапному желанию друга поболтать. – Она вроде и умная, но все время отмалчивается. Иногда наши цепляют ее, а она просто сваливает, не реагирует. Но когда трогают ее брата или младшую кузину – ту, которая больная, - считай, что ты записан в смертники. Она так уделать может, что потом только в Мунго и отправят, никакая Помфри не поможет.
- Как это? – не понял Скорп.
- Тут один раз произошла история несколько лет назад. Тогда у многих отобрали имения, и так уж получилось, что мать Уизли участвовала во всем этом. – Скорпиус кивнул, давая понять, что знает эту историю. – Так вот тогда наши развернули целую кампанию против Уизли-Поттеров, - Эддингтон хмыкнул, неприятно поежившись. – Розе доставалось больше всего. Она же играла в команде Когтеврана, берегла спортивную форму. В тот же год ее младший брат поступил на Гриффиндор. А Кристианна и Тереза знали, что профессор Блюмгейл не допустит Уизли к играм, если у нее будут проблемы с дисциплиной. Она его почему-то страшно раздражает, - чуть тише добавил он и продолжил: - И наши змеи решили ударить по брату. Ну, они же хитрые, когда действуют чужими руками. И подписались под все это наши здоровяки – Руссо и Плиниус, ты же знаешь, у них количество мозгов обратно пропорционально мышечной массе, так что парни думали, что им все нипочем. Не на тех напали! – Льюис засмеялся. – Тогда малышу Хью, конечно, сильно досталось. Его забрали в Мунго. А Роза, недаром у нее четверть магловской крови, вечером, под прикрытием своей подружки Элиот, подстерегла нашу доблестную компашку и всех под орех разделала. Больше всего получила Кристианна, само собой. Она же была зачинщицей… А вообще, некрасиво там все получилось. – Эддингтон на какое-то время замолчал, поджав губы. - Розу так избили в итоге, что Круциатус по сравнению со всем этим был бы детским садом.
Скорпиус поморщился. Ему стало так противно, что он уже не хотел слушать дальше, но Льюис уже завелся. Видимо, парень и про обед забыл.
- Тогда Кристианну наказали и Уизли, само собой. Потом Джеймс и Альбус мстили за нее. Но все же понимали, за что ей досталось.
- Тогда почему ты говоришь, что она всех уделала?
- Она применила какое-то заклятие к Руссо и Плиниусу, да так ловко, что никто и понять ничего не смог. Их неделю в Школе не было. Кристианна с синяками ходила, говорят, Роза на нее врукопашную пошла, я же говорил, что в ней кровь маггловская течет.
- А братья что?
- Так у нас целый год война была.
- И ты участвовал? – Скорпиус почему-то надеялся, что – нет.
- Нет, конечно, - пожал плечами Льюис, не замечая тень облегчения, пробежавшую по лицу Малфоя. – Мой отец довольно дружен с семьей Уизли. Пусть мы не общаемся здесь, соблюдая дистанцию, принятую с самого начала противостояния Слизерина с другими факультетами, но за пределами Школы у нас все нормально. Не друзья, но и в горло не цепляемся. Ладно, - вдруг махнул рукой Льюис, - пойду на обед.
Скорпиус молча кивнул и задумался.
Выходит на Слизерине не все поддерживают мнение тех аристократов, чьи владения подлежали конфискации. Значит, не все так плохо, как казалось с самого начала.

С этими мыслями Скорпиус решил пройтись по Школе.
Он вышел в коридор подземелья и зашагал вдоль дверей к главной гостиной факультета, в которой доедали пирожные с обеда два огромных и совершенно тупых приятеля, те самые Руссо и Плиниус. Их имен Скорпиус не помнил, он и не хотел их знать, но теперь после рассказа Эддингтона эти оба и вовсе были ему неприятны. Как только Малфой зашел в гостиную, чтобы пройти через нее к каменному проходу в стене, громилы подняли головы и противно осклабились. И у обоих в глазах читалась такая пустота, что Скорпиус еле сдержался, что бы не превратить их во что-нибудь более привлекательное, в жирных котов, например.
Ноги сами несли Скорпиуса к Большому залу, где, по его мнению, должна была находиться Роза. Он действительно хотел на нее посмотреть. Если о дружбе не может быть и речи, то почему нельзя ее просто увидеть? Ведь она наверняка изменилась, повзрослела. А еще Скорпиусу хотелось узнать, так ли она задорно улыбалась, так ли блестели ее глаза, как когда-то… И Малфой усмехнулся сам себе, понимая, что мысли об этой девушке делают его более мягким. Совсем не тем суровым новеньким, к которому никто не хочет подходить, но и здороваться не рискуют.
Проходя вдоль длинной стены по коридору, ведущему к главной развилке, Скорпиус неожиданно для себя краем глаза выхватил из толпы ярко-рыжий отблеск. Он на какой-то момент остановился, но, заметив выпрямленную спину девушки, по которой каскадом рассыпались рыжие локоны, решил двинуться вслед за ней. Незнакомка быстро вышагивала в сторону Когтевранской гостиной, и Малфой понял, кто она.
Пройдя за девушкой к самому входу, Скорпиус решил скрыться, наложив на себя чары полной невидимости. Этот раздел магии не проходили в Хогвартсе, потому что его относили к пространственному колдовству, приравниваемому к Темной магии, но все же разрешенному, и поэтому не отслеживаемому. Роза какое-то время постояла возле входа в свою башню, но потом резко обернулась. Малфой рефлекторно сделал шаг назад, чуть не задев огромную статую основательницы факультета. Но девушка его не заметила.
Она лишь пробормотала что-то о паранойи и назвала пароль.
Скорпиус его запомнил, потому что сразу смог перевести: выражение «sapienti sat»* означало простое - «умному достаточно».
Роза Уизли скрылась, так и не поняв, что она была совсем рядом с человеком, который когда-то очень хотел с ней подружиться. Может, она и не помнила его уже. Но Скорпиусу на какое-то совершенно ничтожное мгновение показалось, что в ее глазах мелькнула надежда, словно она ожидала кого-то увидеть.
В довольно приподнятом настроении Скорпиус отправился дальше по коридорам, думая, что зря девчонку Уизли называют худой – она стройная и маленькая. И кажется такой хрупкой, что все время хочется ее прикрыть – то ли от ветра, то ли жизни.
Малфой одернул себя за эти мысли, все же не стоило тешить себя надеждой. Все равно дружба между ним и этой девушкой не возможна.

Уже вечером, когда все занятия были окончены, а слизеринская команда по квиддичу разбрелась по комнатам после довольно бурного спора по поводу предстоящей игры с Гриффиндором, к Скорпиусу подошла Лара.
- Слышала, ты интересовался Розой Уизли? – осторожно спросила она.
Скорпиус лишь прищурился, глядя на девушку, но ничего не ответил. Лара неуверенно посмотрела на друга и тихо сказала:
- Пойми, если соберешься ей мстить за своего отца… Да, знаю я про вашу семью, мои родители с вашими всегда дружили, не смотри на меня так!.. - Лара нервно передернула плечами.
Видимо от нее не ускользнуло изменение выражения лица Малфой, когда он услышал о мести. Вот только маленькая мисс Флинт интерпретировала это по-своему. Но Скорпиус не стал ее перебивать, ему было интересно абсолютно все, что касалось рыжеволосой когтевранки.
- Не связывайся ты с этой семейкой, я тебе скажу, - доверительно прошептала Лара и обернулась посмотреть, не подслушивает ли их кто-нибудь.
- Почему? – явно издеваясь, в тон девушке спросил Скорпиус и так же наклонился к ней, якобы для того, чтобы лучше услышать.
- Ну, во-первых, ты здесь совсем новенький и немного необычный, это привлекает внимание даже больше, чем, если бы ты был, например, кентавром, - Лара даже поморщилась от такой перспективы. Скорпиус еле сдержался, чтобы не рассмеяться. – Но самое главное то, что после событий трехлетней давности ее всегда кто-нибудь охраняет, понимаешь? Раньше это был Джеймс Поттер, теперь у нее куча поклонников, хотя я в упор понять не могу, за что она так им нравится… Взять, к примеру того же Фила Каслмейна, капитана их команды, он же пылинки с нее сдувает!
- К чему ты все это мне рассказываешь? – не удержался от вопроса Малфой, чувствуя, как в его душе поднимается раздражение.
- Ладно, это я просто так… Держись от нее подальше. Но если тебе что-то надо узнать, спроси лучше меня, хорошо?
Малфой чуть не прыснул. Но, сдержавшись, галантно кивнул:
- Благодарю за предложение, Лара. Я учту на будущее.
Девушка широко улыбнулась и пошла к себе в комнату, чтобы приготовиться к ужину. Льюис сказал, что Малфой собирался пойти вместе с ними. Значит, стоило бы выглядеть поприличней, чем эта Кристианна, которая всегда походила на девушку легкого поведения, наряженную в дорогие шмотки.
Когда пришло время ужина, Льюис не преминул напомнить Скорпиусу о его обещании пойти со всеми в Большой зал.
Малфой только пожал плечами и встал, чтобы пойти с Эддингтоном.
Погруженный в мысли обо всем, что ему рассказали за этот долгий день, Скорпиус шел чуть сзади от своих товарищей, не обращая внимания на проходивших мимо него учеников.
И вдруг он услышал:
- Я тебе никогда этого не прощу!.. – прошипел один голос.
На что второй виновато ответил:
- Если бы я знала, что для тебя это так важно, я бы сразу тебя известила. Ну, Роуз, прости!..
Малфой напрягся и огляделся. Совсем рядом, буквально в нескольких футах от него, шла девчонка Уизли с однокурсницей. Расстояние между молодыми людьми уменьшалось слишком быстро, чтобы Малфой мог незаметно исчезнуть. Поэтому когда Роза чуть не влетела в слизеринца, он лишь чуть улыбнулся и просто сказал ей прямо в лицо:
- Ну, привет, Роза Уизли!
И что-то совершенно необъяснимое произошло с девушкой, потому что она широко улыбнулась и радостно прошептала:
- Привет!..

* Я решила не извращаться, придумывая загадки, а просто использовать неплохое выражение на латыни. Да, и еще – глава не беченая.