Эпилог

*Восемь лет спустя*

В доме было тихо. Северус проснулся на полчаса раньше обычного, чтобы успеть привести себя в порядок и приготовить завтрак. Последние пару лет эта обязанность вошла у него в привычку и служила своеобразным ритуалом перед работой, но сегодня стоило уделить этому занятию чуть больше времени. Он ополоснулся в душе, надел черные брюки и белоснежную рубашку, завязал волосы в хвостик и босиком спустился на кухню. Там на столе уже лежали свежие продукты, исподтишка подготовленные Винки, в обход разрешения Гермионы.
 
Домовик не сразу смирился с тем, что часть его обязанностей хозяева переложили на себя, но вынужден был согласиться с новыми правилами. В любом случае, без дела Винки не сидел. С тех пор, как он покинул Хогвартс вслед за Снейпами, которые оставили свои должности профессоров зельеварения, проработав в замке больше четырех лет после свадьбы, эльф меньше трудиться не стал. Его помощь всегда требовалась хозяевам и семье Малфой: прибраться в комнатах, приготовить поесть, присмотреть за хозяйским котом. Единственное, к чему домовик так и не привык — другая страна и совсем новый магический фон. Местные эльфы, с которыми он изредка встречался, отправляясь по поручению хозяина Снейпа в зельеварческие лавки или в министерство, Винки совершенно не нравились. Он считал их слишком вольными и плохо воспитанными. Однако эльф не сетовал на новую жизнь, ему достаточно было похвалы от хозяев и забот в двух домах. 
 
Северус взял со стола несколько ломтиков хлеба и засунул их в тостер. Пока корочка румянилась, он подогревал в кастрюле молоко. Точно отмерив сто грамм овсянки, Северус засыпал хлопья и оставил будущую кашу готовиться. На часах было без десяти девять. «Успею сварить кофе», — подумал он и залил в турку воду. Едва вода вместе с кофе начала закипать, вокруг ног Снейпа завился Крукс. Рыжее мохнатое создание учуяло запах готовящегося завтрака и теперь настойчиво требовало свою порцию. Северус хмыкнул и беспалочковой магией заставил миску нырнуть в мешок с кормом. 
 
 — Приятного аппетита, — пожелал он коту. Тот благодарно мяукнул и набросился на хрустящие шарики. 
 
Снейп выключил плиту, снял с огня кашу, оставив ее доходить под крышкой, намазал тосты джемом и арахисовой пастой — то немногое, что они с Гермионой переняли у местных американцев в качестве привычки — и присел, чтобы в тишине выпить первую чашку кофе за день. Смартфон в кармане брякнул, оповещая о пришедшем сообщении. Северус вынул аппарат и прочитал послание: 
 
«Я уже проснулась, надеюсь, вы тоже, а то мне будет ужасно обидно, что я тут работаю, пока вы бездельничаете. Уже соскучилась. В следующий раз никуда без вас не поеду, и ты на мое решение не повлияешь. Целую и крепко-крепко обнимаю». 
 
Северус читал сообщение с легкой улыбкой. Приятно получать такие слова с утра пораньше от любимой жены. 
 
«Мы тоже соскучились, но что же поделать, как-нибудь продержимся пару дней. Тебе стоит попрактиковаться в публичных выступлениях, а лучшей возможности, как на этой конференции, ты бы не получила. И не забывай, что ты лицо нашей компании. Ждем тебя домой с наградой за лучшее исследование. Ты это заслужила, и они все это знают. Персональный подарок от нас прилагается в любом случае. Мы вчера его весь день готовили. Тебе понравится. Гарантирую». 
 
Ответ от Гермионы не заставил себя долго ждать. Она будто сидела возле телефона. 
 
«Если бы ещё твоя уверенность во мне помогала ногам не дрожать! Нервничаю жутко, даже завтракать не хочется. Отдала бы сейчас все за чашечку твоего кофе и твои объятия. А с подарком ты меня заинтриговал. Что вы сотворили?». 
 
Северус хмыкнул. Он бы тоже не отказался от объятий жены. Просыпаться в пустой постели ему не понравилось. Впервые они с Гермионой отдалялись друг от друга на столь дальние расстояния. Другая страна — это не то же, что соседний кабинет или противоположный конец города. 
 
«Обещаю не только объятия, когда вернешься. А пока представь, что я стою за твоей спиной под исчезающими чарами. Я всегда рядом и верю в тебя.
P.S. Подарок будет сюрпризом, иначе какой в этом толк. Могу сказать только, что ни один кот в процессе не пострадал. Стены тоже. Почти». 
 
Написав это, он увидел скорый ответ. 
 
«Люблю тебя, родной. Как только выступлю, сразу же напишу. Будет стимул поскорее разобраться с этим докладом, хочу увидеть, что вы там сотворили в мое отсутсвие. Надеюсь, меня не ждет дома бардак и разбросанные по полу краски. Я еще прошлые ваши художества не отмыла. Поцелуй за меня Адама. Очень по вам скучаю». 
 
Северус тепло улыбнулся воспоминаниям. Современные краски действительно были ужасно въедливыми, в гостиной до сих пор красуется синее пятно, которое они с Гермионой так и не смогли вывести после уроков детской живописи.

Северус залпом выпил оставшийся кофе и прислушался. На лестнице послышались шлепки босых ног по паркету. Он отложил телефон и поднялся, чтобы наложить в тарелку кашу. 
 
 — Доброе утро, — сказал он, вытирая руки о полотенце, и присел на корточки. 
 
Маленький ребенок четырех лет вошел на кухню, потирая заспанные глаза. На щеке отпечатался след подушки, черные кучерявые волосы стояли торчком, пижама на одной ноге задралась до колена, на рукаве был мокрый след от слюней. Мальчик поморщил свой вздернутый нос, принюхиваясь, и подошел к отцу, вваливаясь в его объятия, как неуклюжий медвежонок. Северус прижал сына к груди, поцеловал в макушку и поймал маленькие ладошки. 
 
 — Сколько раз я говорил, что нельзя ходить босиком? — пытаясь говорить строгим тоном, спросил Северус. Однако вся напускная бравада таяла, стоило сыну поджать губы — точь-в-точь как Гермиона — и невинно поглядеть на отца своими черными глазками — один в один как у Северуса. 
 
 — Ты тоже без носков, — сказал Адам и показал пальчиком на ноги отца.
 
 — Ладно, твоя взяла. Садись, я приготовил кашу. 
 
Адам вскарабкался на стул. Он зажал ложку в кулак и принялся уплетать овсянку, обильно поливая каждую порцию перед отправкой в рот абрикосовым джемом. 
 
 — Пап, — проговорил он с набитым ртом, — а какаво пиготовишь? 
 
 — Не какаво, а какао, — поправил Северус. — Приготовлю, но тогда отложи джем, а то мама потом будет нас ругать. Она не разрешает есть столько сладкого. 
 
 — Не будет, мы сказем, что его съел Кукс. 
 
Адам указал на облизывающегося рядом со столом кота, который так преданно смотрел на маленького хозяина, будто надеялся, что ему тоже перепадет какая-нибудь вкусняшка. Северус усмехнулся. Ход мыслей сына ему нравился. Пока он готовил Адаму какао и старательно делал вид, что не замечает, как сын скармливал наглому коту кусочки тоста, смартфон на столе завибрировал. 
 
 — Папа, тебе зонят! 
 
Адам соскочил со стула и, запнувшись о собственные ноги, с глухим стуком упал. Северус на секунду прикрыл глаза, ожидая услышать детские вопли, но их не последовало. Сын потер коленки и бросился подавать отцу телефон. 
 
 — Спасибо. Алло, Джеффри, погоди минуту. — Снейп прижал телефон к плечу и посмотрел на Адама. — Сильно ударился? 
 
 — Неа, пол мякий. Ты узе пиготовил какаво? 
 
Северус улыбнулся, нежно и мягко, как улыбаются, глядя на любимых детей и проявление их непосредственности, и сказал: 
 
 — Доедай кашу, через пару минут будет готово. 
 
Адам кивнул и опять забрался на стул. 
 
 — Джеффри, я тут, — сказал Снейп в трубку и вернулся к плите.
 
 — Принц, ты подписывал разрешение на отпуск нашим лаборантам? — пыхтя от недовольства в микрофон, спросил Херт, выдержав минуту семейной идиллии семьи Снейпов.
 
 — Да. Какие-то проблемы? 
 
 — Тут работать некому. Я пришел, а в лаборатории сидит три человека. У нас крупный заказ висит неначатый, как прикажешь изворачиваться? 
 
 — Через неделю штат будет укомплектован. Не пыли. Заказ никуда не денется, технически он готов, практически мы подготовим его в срок. 
 
 — Тебе легко говорить, твои-то зельевары на месте, — пробубнил Джеффри и хлопнул дверью. Последнее время он стал жутко раздражительным. Ники находилась на третьем месяце беременности, а Херт срывал волнение за будущего ребенка и жену на подчиненных. — Сам-то сегодня приедешь или я проведу встречу с господином Ньюменом в одиночку? 
 
 — Через час буду вместе с Адамом, — ответил Северус, придерживая телефон плечом и наливая какао в чашку. 
 
 — Ого, приятно слышать. Надо будет купить маленькому Принцу подарок, а то я его уже сто лет не видел. Во что он сейчас играет? 
 
 — В порчу имущества. 
 
Джеффри рассмеялся, а Северус поглядел на сына, довольно потягивающего горячий напиток. 
 
 — Он же ребенок, чего ты ожидал? Радуйся, что страдают только вещи, была бы у вас девочка, тогда бы под удар попала твоя нервная система. Это я тебе на собственном опыте говорю. Боюсь представить, что меня ждет в будущем. Две девчонки на одну мою голову — перебор.
 
 — Я уже ко всему готов, и ты будешь. С опытом все приходит. А пока, как отец со стажем, заявляю: не вздумай дарить Адаму цветные карандаши, краски, фломастеры или еще что-то, чем можно красить. 
 
 — Что за нелюбовь к творчеству, Принц? — издевательски поинтересовался Джеффри.
 
 — К творчеству у меня никаких претензий, а вот оттирать все плоские или не очень поверхности от художеств Адама я, откровенно говоря, устал. Ты знал, что перманентный маркер невозможно ничем вывести? 
 
Херт разразился гоготом. Северус невольно тоже улыбнулся. 
 
 — Прекрати ржать, или следующим холстом для изобразительного искусства Адама станет твой кабинет. 
 
 — Ладно, — отдышавшись, проговорил Джеффри. — Приезжайте, посмотрим, чем тут можно ребенка занять. Кстати, а Гермиона все же уехала в Прагу? 
 
 — Вчера утром. Такой шанс она бы не упустила. 
 
 — Ну и правильно. Уверен, она покорит местную публику и нас перестанут воспринимать как фриков в медицинско-исследовательской области. 
 
 — Мнение старых профессоров нас не особо волнует, ты же знаешь. Гермиона там совершенно с иной целью. 
 
 — Дай Бог, чтобы поездка себя оправдала. Молодых специалистов нам не хватает. Еще бы кое-кто не распускал даже тех, кто у нас уже есть. 
 
 — Так, все, увидимся в офисе, Джеффри, а то мне только твоих наставлений не хватало.

— Как скажешь. Пойду проверю других сотрудников. Хоть с кем-то надо же работать.
 
Херт со смешком отключился. Северус убрал телефон. 
 
 — Вкусно? — спросил он у сына. У того на лице остались молочные усы, которые Адам пытался слизать, но не дотягивался языком. — Идем в ванную. Почистим зубы и поедем ко мне на работу. 
 
 — На лаботу? А как же Тетя Тися? Я думал, мы с ней пойдем гулять. 
 
Адам спрыгнул со стула и за руку с папой зашагал на второй этаж. 
 
 — Тетя Нарцисса поехала к другу. Она просила передать, что когда вернется, вы пойдете в парк аттракционов. Она же обещала? 
 
 — Обесяла. 
 
 — Значит, выполнит. Нужно только подождать. 
 
 — А Длако? Я пойду гулять с ним?
 
 — Если попросишь. Он же работает со мной, помнишь? 
 
 — Забыл, — виновато протянул Адам. — Но он тотьно пойдет со мной гулять?
 
 — Не знаю. Мы можем с ним договориться, чтобы он завтра пришел в гости. Он же крестный, ему следует почаще бывать у нас.
 
 — Но я хотю сегодня!
 
 — Адам, запомни, нужно уметь ждать. Не всегда так получается, что мы получаем желаемое сразу. Зато потом, когда придет время, нам может перепасть гораздо больше, чем мы хотели с самого начала. Например, если не получится погулять с Драко сегодня, то, возможно, завтра он возьмет тебя с собой в путешествие по Диснейленду. Ты меня понял? 
 
Адам кивнул, внимательно выслушав отца. Его умные глазки засветились радостью. 
 
 — Тогда посли быстлее к тебе на лаботу и тистить зубы. 
 
Он забрался на подставку, чтобы доставать руками до крана, и потянулся за зубной щеткой. Та влетела ему в руку, и он довольно улыбнулся. Северус приглядывал за сыном у двери. Тот факт, что Адам в столь юном возрасте умело использовал магию, его поражал. Снейп боялся предположить, какой на самом деле силой обладал их с Гермионой первенец. Время от времени его тревожили мысли о будущем. Адам был первым за многие десятилетия волшебником, рожденным от родителей с объединенной магией. Как он справится с той мощью, вложенной в него природой, куда направит силу: во благо или разрушение? Северус старался гнать от себя такие размышления и растил сына в любви, внимании и заботе, веря, что Адам и так от рождения перенял от него и Гермионы лишь лучшие качества: отвагу, верность, сообразительность, ум, преданность и любовь к окружающим. 
 
Наблюдая за сыном с самого первого его дня, Северус понял одну очень важную вещь — счастье заключается в самозабвенной, трепетной любви к своей семье. Все в его жизни встало на второй план: работа, исследования, друзья, коллеги. На первом были только они: Гермиона, Адам, Драко и Нарцисса. Семья, ради которой он готов был на все. Его сила, его защита, его дом, его гордость и личное достижение, которое не исчисляется графиками и таблицами, что было видно невооруженным глазом в теплых улыбках тех, кто составлял его маленький уютный мир.