Prologue

«…Определенно, сложно судить о том, чего не понимаешь. Или не хочешь понимать. Зато ощущаешь в полную силу воздействие этого мира на тебя, и нередко жалеешь, что можешь изменить слишком мало. Хотя… Это «мало» может и поддаться прогрессу, превратившись во что-то большее. Главное – уметь выделять это самое «мало» среди прочего хлама и абсолютно ненужных вещей, ограничивающих человеческую индивидуальность так же, как и социальные догмы, призванные стоять на страже души каждого, кто хоть чем-то рискнул выделиться из серого грязного потока равнодушных и одинаково схожих в своей неприметности лиц…»


Июль, 1987 год. Йоркшир.

Смеркалось.
Рабастан Лестрейндж усталым взглядом из-под полуопущенных ресниц наблюдал за тем, как его племянница увлеченно играет с котом, не обращая внимания на царапины на нежной коже маленьких ручек. Почему-то он сравнил ее с собой в том же возрасте и пришел к выводу, что они невероятно разные люди, хотя и близкие родственники, живущие под одной крышей. Молодой мужчина оценивающим взглядом прошелся по лицу девчушки как раз в тот момент, когда она вскинула голову и с детским непосредственным интересом взглянула ему в глаза.
Наша девочка.
Младший Лестрейндж прохладно улыбнулся племяннице и поднялся со скамейки.Тоненький голосок разбавил мрачноватую тишину, которая, казалось, начинала густеть.
- Дядя, ты куда?
Рабастан повернулся к девочке. Ее глаза в свете последних лучей заходящего солнца приобретали какой-то удивительный цвет, определения которому он не находил. Усмехнувшись, мужчина коротко бросил:
- Пойдем, уже поздно.
Девочка, кивнув, взяла кота на руки. Животное, удобно пристроив морду на худеньком плечике, негромко замурлыкало. Девочка прижала кота к себе и маленькими шагами, идя рядом с неспешно ступающим мужчиной, направилась к дому.
До входа было далековато, все-таки находились они в отдаленной части парка, примкнувшего к родовому поместью. Рабастан, медленно ступая по усыпанной мелким красновато-розовым гравием дорожке, чтобы племянница поспевала за ним, думал. Он любил ее больше, чем племянников. Может потому, что она была младше, а может и потому, что в ней больше, чем в ее обоих братьях вместе взятых, проявились исконно фамильные черты рода Лестрейндж. Его племянница была необычайно смышленой девочкой, к тому же малоразговорчивой и некапризной, что Рабастану нравилось больше всего остального и что он записал в список ее плюсов. Среди минусов первым и самым главным пунктом значилась лень, однако мужчина не оставлял надежды, что девчушка с ней совладает. С возрастом.
Странно, но родители не уделяли ей много внимания. Первоначально потому, что это было не принято в чистокровных семьях, а еще и потому, что девочка еще с младенческого возраста отличалась нелюдимостью. В том, что со временем в ней проснется язвительность и блестящий талант к игре словами, Рабастан не сомневался.

В пространстве гостиной пахнет чем-то сладковато-горьким. Амаретто. Любимый напиток Беллатрикс, которая, будто назло Родольфусу, не признает вина. Сам хозяин поместья сидит в глубоком кресле у камина, зажав между длинными пальцами ножку широкого бокала, в котором плещется приторно-коричневая жидкость. Коньяк. Рабастан подходит к дивану и присаживается так, чтоб видеть профиль Родольфуса и правильный силуэт его сидящей напротив жены; берет с поверхности низенького столика квадратный стакан, в котором плещется изумрудно-зеленый, оттенка солнечных лучей среди листвы, напиток. Абсент. В молчании проходит несколько мгновений, затем с улицы слышится гром, занавески окон будоражит свежий ветер, несущий запах позднего июльского дождя. Белла вздрагивает и, изящно повернув голову, отворачивается к окну.
Горьковатый привкус полыни коснулся губ, в тот же чес подарив какое-то больное, неправильное наслаждение. Рабастан бросил взгляд на часы: без пяти восемь. Недалеко от кресла Родольфуса появился домовой эльф и возвестил о том, что ужин готов. Мужчина махнул на слугу рукой, даже не глядя в его сторону, затем поднялся и, протянув руку жене, повел ее в столовую. Рабастан пошел следом.
В большой просторной комнате горел камин, свечи в канделябрах и стоячках люстры давали достаточно света. Рабастан сел за стол напротив Беллатрикс, по левую сторону от брата, который с недовольно-раздраженным видом чего-то ждал. Впрочем, ждать ему оставалось недолго.
Вскоре в комнату вошли трое человек и, тихо поздоровавшись с присутствующими, сели за стол. Ужин проходил в тишине, нарушаемой лишь редким стуком бокалов о поверхность стола. Когда трапеза подошла к концу, все присутствующие направились в гостиную, и, как уже стало традицией, начали обговаривать планы на будущее.
Родольфус стоял у камина, опершись одной рукой на полку с фотографиями, другой время от времени отбрасывая темно-каштановую прядь, спадающую на высокий лоб, на котором уже залегли первые морщинки. Белла, отбросив за спину угольно-черные волосы, сидела в кресле напротив мужа. Рабастан, прислонившись плечом к косяку, наблюдал за тремя детьми, усевшимися на диване.
Разные, абсолютно разные и неимоверно далекие друг от друга. Братья, как бы там ни было, сумели хорошо поладить между собой, однако сестру они воспринимали точно так же, как и любой другой предмет интерьера. Старший сын, Самаэль – любимчик отца, в свои шестнадцать лет был похож на Родольфуса – те же шоколадно-карие глаза и темно-каштановые волосы, тот же излом бровей, то же подтянутое телосложение, однако характер у него был чисто материн – волевой темперамент, не отличающийся уравновешенностью. Второй сын, одиннадцатилетний Астарот, наоборот, внешность унаследовал от Блэков, чем вызвал любовь матери – изящное телосложение, черные волосы и упрямый бунтарский взгляд серых глаз в сочетании с нахально-надменной усмешкой, исказившей тонкие губы. Очень похож на кузена Беллатрикс, зато, как назло, характером пошел в Родольфуса – то же философско-спокойное настроение, разбавленное флегматичной ноткой английской грусти, так некстати ужившееся с внешностью падшего ангела. Третий ребенок – девочка – был незапланированным. Может, поэтому к ней родители привязаны меньше, чем к сыновьям?
Морвен Лестрейндж. Не зря носит эту фамилию, ой не зря. На первый взгляд – обычная семилетняя девочка, может, чересчур независимая и молчаливая как для своего возраста. Но все не так. С раннего детства, оставлена на попечение самой себя, старательно выращивала в себе то, что со временем не под силу будет сломить никому, даже ей самой – волю. Морвен – холодная далекая звезда туманных галактик, равнодушная к земной суете и ненавидящая любого рода фарс. Морвен – тонкий, невероятно острый финский нож, не оставляющий и шанса на выживание. Морвен - взбалмошная и своенравная, она слишком рано стала независимой…

Кто дал тебе это имя, малышка? Опять насмешка судьбы? Нет, скорее, ее оскал… Морвен – одно из проклятых имен Лилит, матери всех демонов. И будто назло всем, и в первую очередь тебе самой, второе твое имя ничем не лучше. Скажешь за него спасибо своей бабушке-голландке, которая нарекла тебя еще одним, не менее демоническим – Андариэль. Смешно до слез – целых три раза тебя неосознанно прокляли. Или это такая плата за твое рождение, за то, что ты посмела прийти в этот мир? Первый раз – дав тебе имя кровожадной демоницы, убивающей ради развлечения; второй – назвав тебя в честь какой-то древней магессы-некроманта, ставшей потом личем; третий раз – присовокупив к этому фамилию Лестрейндж. Ты рождена быть ламией, малышка, тебе же и выбирать судьбу…

- Отец, а когда мы отправимся на Косую Аллею за покупками? - набравшись смелости, рискнул спросить младший сын. Родольфус, помедлив, ответил:
- Мы завтра идем с Беллатрикс в Сумрачный переулок, заодно прикупим вещи и вам.
У сыновей загорелись глаза, дочь все так же равнодушно осматривала лепнину на потолке. Белла, заметив, как блеснули глаза у детей, едко сказала:
- Мы купим вам то, что надо, и отправим порталом домой.
Парни враз сникли.
- Мама, а почему нам нельзя с вами?
Родители оставили этот вопрос без ответа, девочка все так же скользила взглядом по потолку.
- Морвен, - разрезал тишину голос Родольфуса, - тебе что-то нужно?
- Нет.
- Тогда останешься дома.
- Хорошо.
Рабастана еле заметно передернуло от безразлично-холодного тона племянницы. Не закатила, как в прошлом году, истерику, не обиделась, вообще неизвестно, почувствовала ли что-то.
Прогрессируешь, малышка.
- Я останусь с ней, - тихо говорит Рабастан в ответ на немой вопрос в глазах брата. Тот кивнул и бросил детям:
- Идите наверх.
Трое ребят пожелали спокойной ночи и отправились спать. Морвен, проходя мимо Рабастана, так и стоявшего в дверях, бросила на него оценивающий взгляд и легкая детская улыбка озарила ее личико. Едва приподняв уголки рта ей в ответ, он вошел в комнату и закрыл за собой двери. Ему есть о чем поговорить с братом и его женой.

На следующее утро, после завтрака, четверо Лестрейнджей покинули поместье, оставив девочку на попечение дяди. Они вдвоем, как, впрочем и всегда, отправились в парк, в компании кота. Кот, надо заметить, был довольно большой и старый, с блестящей черной шерстью, зелеными глазами и длинным хвостом. Удобно устроившись на мягком пледе и посадив животное на колени, девочка спросила:
- Дядя, зачем я родилась?
Рабастан, не ожидавший такого глубоко философского вопроса от семилетней девчонки, удивленно приподнял брови. Затем, нахмурившись, сказал:
- Детей в твоем возрасте больше интересует вопрос «как» а не «зачем».
- Ну не сердись, я же серьезно…
- А я не сержусь. Просто тебя не должно волновать подобное.
- А оно и не волнует, мне просто интересно. Ведь каждый человек приходит в этот мир с какой-то целью, верно?
Мужчина кивнул.
- Тогда не уходи от ответа, - улыбнулась девочка, подставляя солнцу слегка загоревшее лицо.
- И ты пришла в этот мир с какой-то целью…
- С какой? - пессимистически хмыкнула племянница, оборвав Рабастана на полуслове.
- Изменить его, - просто ответил тот.
Девочка легко кивнула, почесывая кота за ухом. Тот отозвался довольным урчанием.


***
Четыре года спустя.
Сентябрь, 1991 год.

На платформе девять и три четверти, как всегда, творилось что-то, напоминавшее вавилонское столпотворение, поэтому мало кто обратил внимание на только что появившихся людей.
Лестрейнджи пошли вдоль перрона, скользя взглядами по присутствующим. Где-то возле третьего вагона она встретили Малфоев. Их сын, Драко, в этом году, как и Морвен, поступал в Хогвартс. Родольфус и Рабастан, загрузив чемодан девочки и ее брата в багажное отделение, направились обратно к Малфоям и Беллатрикс, что-то им говорившей. Астарота видно нигде не было: должно быть, пошел искать сокурсников, зато Самаэль лишь несколько мгновений назад отошел от сестры и направился куда-то в сторону.
Рядом с Морвен стоял высокий черноволосый мужчина. Сириус Блэк хотел было подойти к кузине, но заметив племянницу, пускай и двоюродную, направился к ней. Странная девчонка постоянно язвила ему, как никому другому, что Сириуса порядком забавляло. После традиционного обмена колкостями, в котором обязательно присутствовала версия того, куда Сириусу лучше отправится или куда ему стоит пойти, прихватив с собой «свою наглую гриффиндорскую физиономию» (надо заметить к чести девчонки, адреса тех мест, куда она его посылала, никогда не повторялись), с ней можно было вполне спокойно пообщаться, хотя разговорчивостью девочка явно не страдала.
Похоже, у младшей Лестрейндж было отвратительное настроение, так как Сириус получил внеочередную порцию вполне приличных, если так можно выразится, колкостей. Махнув рукой на мрачную племянницу, Блэк направился к кузине и вскоре присоединился к разговору. Морвен лишь закатала глаза.
Дьявол, как же она ненавидела этого человека! Этого гнусного гриффиндорца, этого…этого Блэка! Он не мог пройти мимо нее, чтоб не сказать что-то язвительное, поэтому именно на кузене своей матери (старшем кузене, поправила себя девочка - с Регулусом можно было общаться вполне мирно) она испытывала весь свой уже ставший впечатляющим словарный запас язвительных и колких выражений. Хотя она признавала, что без Сириуса Блэка ее мир был бы чересчур спокойным, а так он привносил какую-то толику взбалмошности и непричесанности в ее математически идеально рассчитанную жизнь. Опять задумавшись о чем-то своем, девочка, покрепче прижав к себе кота, вновь со скукой принялась изучать окружающих. Именно в этот момент к ней направился Рабастан.
Морвен стояла шагах в трех от матери с котом на руках. Животное, казалось, даже не обращало внимания на то, что творится вокруг, настолько хорошо ему было в объятьях хозяйки. Рабастан, оставив брата возле компании взрослых, подошел к девочке.
- Чего грустишь? - тихо, так чтоб слышала только она, спросил мужчина, присев на корточки.
Девочка передернула худенькими плечиками, спрятанными под черной мантией, и так же тихо ответила:
- Я хотела в Дурмстранг… Это во-первых. В школе не будет тебя, это во-вторых.
- Ты можешь писать мне в любое время…
- Я увижу тебя на каникулах? - опять перебила его племянница.
И откуда, спрашивается, у нее эта привычка? Всегда, как чувствует, что я не договариваю, вынуждает меня отвечать на те вопросы, которые я бы предпочел оставить нетронутыми…
- Я постараюсь приехать, - уклончиво ответил Рабастан. Не говорить же ей, в самом деле, что он был 300 дней в году в родовом поместье, а не в своем доме, только из-за девчонки? Лопнет от самодовольства.
Та, казалось, прочитала его мысли, так как выглядела скептически-довольной.

Рабастана всегда удивляло, как девочка может соединять несоединяемое – то абсолютно противоположные эмоции (вот как сейчас: одновременно выглядит пессимисткой и довольной жизнью), то диаметрально противоположные по вкусу блюда (ну кто еще кроме нее придумает есть сладкие сэндвичи с вареньем, посыпав их перцем?!)
Прозвучал первый свисток машиниста и дети засобирались по вагонам. Морвен вдруг одной ручкой крепко обняла за шею Рабастана, в другой продолжая держать кота.
- Может, обнимешь меня обеими руками? Или кот тебе так же дорог, как и родной дядя? - со смехом в коньячных глазах спросил он.
- Извини, Локи сочтет это за измену. И потом, ты же лопнешь от самодовольства, … - хитро прищурив синие глаза, сказала девочка. Затем, уже тише, но более издевательским тоном добавила:
- …дядя Расти…
Машинист засвистел во второй раз, девочка на пару мгновений еще крепче обняла мужчину и быстро зашагала к поезду, прижимая кота к себе, и улыбаясь в душе, успев прочитать улыбку в дядиных глазах. Перед тем, как сесть в поезд, девчонка позволила матери и отцу обнять ее, приняла поцелуй в щечку от Самаэля и следом за Астаротом села в вагон, взмахнув стоящим на перроне провожающим ее людям тоненькой ручкой.


…///…

- Почему ты назвала кота именно этим именем? - интересуется Рабастан у семилетней племянницы в один из зимних вечеров. Его вообще удивляет, что девочка смогла привязаться к еще одному живому существу, кроме него самого. Уже намного позже, года через два-три, она станет нормально общаться с братьями.
- Локи? - переспрашивает Морвен, гладя животное, нахально развалившееся недалеко от камина и греющее свое туловище. Кот, услышав свое имя, открыл зеленые глаза с вертикальным зрачком. Впрочем, поняв, что нечего ему отвлекаться, тут же лениво закрыл их.
Почему именно это имя, малышка? Почему имя древнего злого и лживого духа, скандинавского дьявола? Почему не какое-то детское, выдуманное буйной фантазией, прочитанное где-то в книжке со сказками? Хотя, какие сказки? Ты даже не знаешь о них.. Первой книгой, которую прочитала сама, была история нашего рода. Потом пошли книги о волшебниках и заклинаниях… Поздравь себя, малышка – мало кто в шестилетнем возрасте может контролировать свою магию и направлять ее. Никогда не забуду лицо Родольфуса, когда он увидел, как ты с помощью его палочки подняла в воздух шкатулку, которую он держал в руках… Тебя лишили детства, а ты, своенравная, не захотела поддерживать его иллюзию…
- Потому что оно ему подходит, - просто отвечает племянница, почесывая кота за ухом.
- Ты считаешь, что твоему коту подходит имя скандинавского дьявола? - более чем удивленно спрашивает Рабастан, приподняв левую бровь.
- Да, - просто отвечает та. И потом продолжает:
- Если меня дважды нарекли именами древних Проклятых, почему я не могу сделать того же?
Рабастан не нашел ответа по сей день.

…///…


…Девочка, лениво-утомленным взглядом наблюдая за распределением, наслаждалась свободой. Свободой быть самой собой, и плевать она хотела на старшего брата, который не упустит возможности повоспитывать ее.
Не на ту нарвался…
- Аббот, Ханна!
Маленькая светловолосая девочка уселась на табурет.
- Хаффлпафф!
Морвен проводила взглядом первую распределенную в этом году студентку и снова принялась изучать Большой зал.
В точности, как описывал дядя… И Сэм… И Аст… И родители…
- Браун, Лаванда!
Шляпа опустилась на русоволосую голову девочки с очень испуганным личиком.
- Гриффиндор!
А Сириус закончил Гриффиндор. Интересно, почему?
- Бутт, Терри!
Черноволосый мальчик в мгновение ока сел на стул.
- Рейвенкло!
Мда, умник…
- Буллстроуд, Миллисент!
О, а эту девочку она знала. Пару раз виделись до школы.
- Слизерин!
А куда еще?
- Грейнджер, Гермиона!
Девочка, немного сутулая, с копной каштановых волос, села на стул.
- Гриффиндор!
Верно, грязнокровкам всем туда.. И как Сириус умудрился там оказаться?
Раздумывая о Блэке, она пропустила двух девочек. Наконец…
- Лестрейндж, Морвен!
Она вышла к табурету гордо и села на стул с таким видом, будто восседала на трон.
«Хмм… Да, сомнений нет, Рейвенкло тебе бы пригодился… Но учитывая то, какими способами ты добиваешься нужных тебе сведений…»
- Слизерин!
Морвен направилась к зеленому столу.
- Лонгботтом, Невилл!
- Гриффиндор!
- Малфой, Драко!
- Слизерин!
- Поттер, Гарри!
- Гриффиндор!
О, Гриффам сегодня везет…
- Паркинсон, Пэнси!
- Слизерин!
- Патил, Парвати!
- Гриффиндор!
-Патил, Падма!
- Рейвенкло!
- Уизли, Рональд!
Тут Морвен приподняла бровь.
Кошмар! И ЭТО чистокровный?!
Услышав вердикт шляпы («Гриффиндор!»), она с ней согласилась.
- Забини, Блейз!
О, а это уже хорошо знакомый товарищ… Часто с ним виделись…
- Слизерин!
Девочка впервые за весь процесс распределения хлопнула в ладоши.
После слов директора, которые она сочла старческим маразмом, началась трапеза. Хорошо поужинав, первогодок отвели в гостиную и рассказали им все о том, как и где они будут спать, и тому подобное. Морвен в спальне оказалась с Буллстроуд, Паркинсон и Лисандрой Мун, которая приходилась ей какой-то родственницей.
Что ж, не такое уж и плохое соседство…