Не брат

Ради дня рождения младшенькой собралась вся семья. Приехал и старший из братьев, Билл. После дня рождения он не ушел спать, как остальные, а расположился в гостиной с чаем и газетой. Он не знал, почему, но ему было крайне важно знать всю последнюю информацию о происходящем в магическом мире. И все равно, будь то распад волшебного союза, криминальные хроники с ограблением гномьего банка и тремя убийствами или же результат игры в квиддич в не шибко популярной школе, расположенной в Гренландии. Просто это было гораздо приятнее, чем пить чай в тишине, наедине с собственными мыслями.
Мысли его часто поворачивались в сторону самых неприятных событий жизни или предстоящих дел. Голова гудела от потока негатива, отключиться от которого казалось возможным только таким образом. Сегодня ему хотелось чуть ли не всю ночь вот так вот просидеть с газетой в руках или же с каким-либо другим бумажным изделием, наполненным текстовой информацией. Сидеть, пить чай и читать до тех пор, пока он не отрубится от усталости и уже точно не сможет о чем-либо думать. А все из-за отца.
Когда Артур рассказал ему, на чем основана магия их семьи и как жестко с их семьей обошлись враги прадедушки, Билл чуть не сорвался на крик. Всегда спокойный и суровый одновременно, никогда не теряющий самообладание, Билл потерял все разом, когда услышал условия сохранения магических способностей всех членов их семьи.
Это должно было произойти завтра.
Билл прекрасно знал, что прямо сейчас, вот в этот самый момент, пока он мирно попивал чаёк, происходило в комнате Джинни. Он буквально слышал ее крики, слышал, как она кричит, как умоляет ее спасти. Ему действительно хотелось сорваться с места, остановить Артура и убедить его попытаться найти другой выход, но…
Но что, если другого выхода и не было? Если Артур сегодня не сделает этого, они лишатся магии навсегда, а если он, Билл, не сделает этого завтра… В горле встрял ком.

Утро наступило неожиданно. Рядом с Биллом расположились три пустые кружки, в которых до этого плескался успокаивающий травяной чай, на груди лежал талмуд, найденный в закромах шкафов их дома. Что там только нельзя было найти. Биллу, впрочем, пришлась по душе попавшаяся книжка. Замысловатый детектив увлек его на полночи, а потом он преспокойно уснув, совершенно забыв о преступлении, совершаемом в их доме.
Завтрак прошел спокойно. Собралась не вся семья. Отсутствовала Молли, Джинни, что естественно, Рон еще отсыпался, остальные впрочем пришли. Был Артур. Он часто морщился и потирал затылок. Билл сразу понял, что и к чему. А еще он надеялся, что сестра не убьет его сегодня ночью. Кто ж знал-то, на что она способна в состоянии аффекта. Он искренне надеялся, что кто-то, вероятней всего Молли, объяснит ей, в чем суть и почему с ней должны произойти все эти кошмары. Он уже примерно себе представил, как будет действовать, но до сих пор не понимал, как потом обо всем этом забыть.
Джинни не появилась за завтраком. Билл увидел ее только в обед. Она сидела в саду. В это время мать убиралась в комнате дочери.
При выборе подойти к ней или не подойти, решение было однозначным: развернулся, ушел в сторону любимого кресла в гостиной и призадумался.

Тук-тук.
Дверь приоткрылась, оттуда выглянул Билл, его достаточно длинные, как для особи мужского пола, волосы были растрепаны, он заметно нервничал.
— Заходи, — прозвучал отстраненный голос.
Он не сразу понял, что это говорила Джинни. Билл ужаснулся, когда увидел сестру. В обед она казалась вполне себе здоровой на вид, хотя, конечно, в плане психики после пережитого такой являться не могла. Сейчас ее лицо осунулось, глазами она втупилась в пол, как будто бы напрочь отстранившись от этого мира. Синяки под глазами. Он мог поспорить, что она не спала еще с прошлой ночи. Часы пробили полночь, у них было время только до утра.
— Джинн…
— Прошу, только сделай все быстро.
Его будто бы парализовало, но Билл, умеющий держать себя в руках, вспомнил наконец-то о таком чудесном качестве собственного же характера и медленно подошел к сестре. Он положил руку ей на плечо и попросил:
— Посмотри на меня.
Джинни незамедлительно повернула голову. Стеклянные глаза впились в его лицо, красные от постоянного плача. Билл обнял ее.
— Пожалуйста, не надо. Просто сделай это и уйди.
— Я не хочу загонять тебя в еще большую тьму. Я никогда не делал хорошим людям больно. И сейчас не буду.
— Но…
— Тш…
Билл вытер тыльной стороной руки слезу, скатившуюся по ее щеке до подбородка. Он прильнул губами к ее лбу, поцеловал ее, как брат, действительно любящий свою сестру и не желающий ей зла. Джинни оттаяла и зарыдала.
— Тише, все хорошо, Джинни, я все понимаю.
Дальнейшую немую сцену сопровождал лишь звук сильного ветра за окном. Казалось, будто вот-вот поднимется буря.
Они молча обнимались минут десять или даже пятнадцать, затем Джинни медленно отстранилась и посмотрела в добрые глаза брата, она не видела в нем отца, от этого становилось легче. И хоть Джинни поняла, почему Артур так обошелся с ней, все равно не могла до конца принять это. За прошедший день она ни разу с ним не пересеклась и искренне радовалась этому. После утреннего разговора больше она не могла видеть и мать, которая знала обо всем и… и… которая не могла ничего ей рассказать, потому что такими были условия. Блять, Джинни даже обвинить ее было не в чем.
А сейчас… она сидела напротив старшего из братьев. Джинни ни о чем не думала в этот момент, буквально ни о чем, ее голова пустела, а тело само двинулось вперед, навстречу ему. Нежный, совершенно детский поцелуй. Джинни уже приходилось целоваться, да и далеко не с одним парнем, но это было что-то совершенно иное по ощущениям. Наверное ей было гораздо легче быть близкой с Биллом, чем с отцом, не только из-за характера этой близости, но и от того, что Билл был в неком роде ей наиболее чужим. Она не так много времени с ним провела, не настолько хорошо его знала. Если представить Билла с волосами другого цвета, то и вовсе можно было сказать, что он был посторонним. А с посторонним… это не так мерзко.
Его губы были сухими и жесткими, но это прикосновение ей понравилось. Билл пока не решался сделать шаг вперед, поэтому она… она прильнула к его губам снова, в этот раз углубляя поцелуй. Джинни выдвинула вперед язык, исследуя робко им его полость. Стало немного неловко. Она отстранилась.
Стоило видеть их в этот момент. Брат и сестра, которые вдруг почувствовали некую крохотную искорку, проскочившую между ними.
Ночник изливал приятный голубоватый свет. На хорошо освещаемую им кровать Билл мягко уложил Джинни, в этот раз он сам поцеловал ее, затем опустился чуть ниже, к шее. Услышал ее приглушенный стон. Знал, что шея — самое чувствительное к поцелуям место. Он буквально почувствовал, как по ее телу пробежали мурашки. Она дрожала, жутко опасаясь того, что будет дальше, но при этом же… хотела продолжения. Знала ведь, что у секса есть и другая сторона, приятная. Раз уж этого не избежать, то почему бы не настроиться на получение удовольствия? Хотя, если честно, то она сомневалась, что его возможно достичь вместе с братом.
«Джинни, забудь о том, кто для тебя Билл. Просто забудь».
Рука прошлась по ее плечу, по локтю, по запястью, затем их руки сомкнулись, а пальцы переплелись. Ее грудь томно приподнималась, затем опускалась вниз, дыхание сбилось. Поцелуй в шею, вторая его рука прошлась по ее талии. Она приоткрыла рот и закрыла глаза.
Но как только он расстегнул на ее рубашке верхнюю пуговицу, встрепенулась. Ее будто бы переклинило, она вскочила, резко села и отпрянула от него к дальней части кровати. Билл не стал лезть к ней, не стал принуждать ее, как отец, он просто посмотрел ей в глаза. Даже в полумраке Джинни отлично могла рассмотреть его лицо.
«Этот человек не желает тебе зла», — говорил разум, но тело продолжало противиться, мозг отказывался воспринимать действительность.
— Я не твой брат.
«Что?!» — проскочило в мыслях Джинни.
— Что? — то же спросила она вслух.
— Я приемный сын, мы не кровные родственники. Артур и Молли взяли меня на попечение, повезло, конечно, что у меня от природы тоже оказались рыжие волосы, но даже будь это не так, их всегда можно было покрасить. Я тебе не брат. Будь я младше или ты старше и сложись все иначе, думаю, мы могли бы даже стать парой. Джинни, тебе не стоит меня бояться. Я чужой для тебя человек, но не желаю тебе зла.
Билл осторожно протянул руку вперед и коснулся ее щеки. Теплая ладонь согревала, стало спокойно, стало хорошо. Джинни вдруг почувствовала себя защищенной. Из головы выветрился весь негатив. Она готова была полностью ему отдаться.
Вот оказалась расстегнута первая пуговица, затем вторая, третья. После каждой у нее случался маленький взрыв в сердце. Оно почти не билось, а потом вдруг делало резкий «бам». Звук отбивался в ушах. Посыпались нежные поцелуи, от губ ее, ниже, ниже до шеи, затем на уровне ключиц, груди, живота. Он спустился ниже пупка, затем остановился. Как раньше, провел рукой по ее талии, вот только уже обнаженной. Рубашку полностью снимать с нее не стал, она так и осталась на ней. Клетчатая. Расстегнутая.
Он преодолел последнюю пуговицу, пуговицу на ее джинсах, и спокойно стянул их с нее. В этот раз на ней были обычные белые трусики, без бантиков, орнаментов или, тем более, кружева. У Джинни будто бы фобия выработалась на сексуальное белье. Впрочем, Билл итак бы не обратил никакого внимания на то, что на ней было надето. Он лег рядом. Джинни удивилась, но потом почувствовала, как он рукой поворачивает ее лицо к себе. Билл поцеловал Джинни, уже гораздо более страстно, с чувством. Его рука скользнула вниз по ее животу. Она затрепетала, почувствовав, как его пальцы, чуть подрагивая, скользят поверх трусиков над областью ее лобка, затем у промежности. И только когда он коснулся ее там, поняла, что промокла, промокла насквозь, потекла так, как никогда раньше, черт возьми, не текла. Он еле-еле улыбнулся, сам давно был на взводе. Его дыхание, как и ее, сбилось. Хотелось поскорее войти в нее, но Билл себя одергивал, потому что не мог так поступить с Джинни.
Вместо того, чтобы совершить глупость, он просунул руку под резинку трусиков, ощутил легкое покалывание ладони от прикосновения с короткими волосами на лобке, ощутил горячие половые губы. Пальцем провел между ними, затем коснулся пальцем клитора. Джинни прогнула спину от удовольствия, которое и не ожидала почувствовать.
Билл приподнялся, аккуратно стянул с нее белье и расстегнул свои брюки. У Джинни снова в голове будто кто-то на переключатель нажал, она всего на несколько мгновений задрожала от панического страха, но потом сама же скользнула рукой между ног и нажала на нужную точку. Ее накрыло с головой этим ощущением. Ей еще не приходилось трогать себя там перед кем-либо. Это было неловко, странно и отчасти приятно.
Заметно приободрившись, он подхватил ее ноги и закинул их себе на плечи, затем аккуратно, медленно ввел член внутрь. Джинни поморщилась от знакомого ощущения, слезы рефлекторно выступили на глаза, руки сжали свежую постель.
Билл выдохнул. Ему не хотелось делать ей больно, но нужно было переступить через эту грань, грань, пролегающую между болью и наслаждением. Он начал делать рывки. Ритмичные резкие движения подарили Джинни те же ощущения, которые были у нее ранее с отцом. Стало больно, снова больно, так, будто бы она вернулась ко второму разу с отцом.
Он отстранился и лег, затем взял ее за руку и поцеловал.
— Иди наверх.
Джинни открыла глаза, недоумевая. Впрочем, Билл уже горел от нетерпения. Он помог ей подняться и одним взглядом объяснил, какую позицию она должна была занять. Джинни от этого стало только хуже. От осознания, что теперь она сидела, словно наездница на лошади и должна была… сама вгонять в себя его член, сама приносить себе мучения.
— Сделай это, больно будет недолго, это пройдет, я тебе обещаю.
Кто знает, что заставило ее поверить Биллу, но она послушалась. Раздвинула пошире ноги в стороны и опустилась на твердо стоящий хуй. От одного соприкосновения промежности с головкой стало растекаться тепло по телу. Дивное ощущение, когда это просто касание, без вхождения. Джинни не хотелось вгонять его в себя, но знала, что нужно. Билл ее не торопил, подождал немного — и она сама все сделала. Опустилась ниже, он рукой направил член, чтобы тот вошел точно в дырку. Джинни сама бы ни за что не прикоснулась к нему, ее рука нервно задрожала от одной мысли об этом.
Вот она сама стала на него садиться. Опустилась до половины и почувствовала, что ей становится неприятно. Билл решил не ждать, чуть надавил на ее бедра, помогая опуститься еще ниже. Острая боль пронзила Джинни, но она прикусила многострадальную нижнюю губу и начала двигаться вверх-вниз. Он помогал ей руками, а потом заставил Джинни лечь к нему на грудь, при этом все еще не вынимая из нее члена.
Он прямо под ней начал двигать тазом, вколачивая грубо член внутрь. При этом обнимал Джинни, нежно-нежно, слыша, как она рыдает на его плече. Но еще несколько рывков — и плач прекратился. Джинни приподнялась и непонимающе уставилась ему в глаза.
— Боли больше…
— …нет, — продолжил Билл.
Он сменил позицию и оказался сверху. Джинни закрыла глаза, полностью отдавшись ему. Теперь он мог показать ей ту самую положительную сторону секса. Ее ноги обвили его бедра. Джинни даже начала двигаться навстречу ему, впрочем…
Билл больше не выдержал. Он резко вынул член из нее и стал рукой доводить дело до конца. Второй рукой вытянул из кармана своей рубашки небольшую тряпочку и кончил в нее, вытерев после этого член.
— Ты…
— Сейчас продолжим, я ведь обещал, что тебе будет приятно. Дождись.
Джинни, впрочем, никуда не торопилась. Условия ей хорошо прояснила мать.
— Ты ведь соврал.
— О чем это?
— О том, что ты не мой брат. Это ведь полная чушь.
Он рассмеялся.
— Я не знал, как иначе тебя вывести из оцепенения. Твой мозг в тот момент не мог отделить правду от вранья, так что…
Она была ему благодарна, ведь с помощью тех глупых слов она на некоторое время действительно подумала, что это не ее брат. Забыла о том, что такое инцест, забыла об ощущении мерзости к подобным слияниям. Ведь зачем ей думать об этом во время секса с сексуальным парнем, абсолютно чужим ей и сумевшим довести ее до безумия.
— Спасибо.
За окном процветала ночь, страшные ветрища били в окна гнущимися ветвьями деревьев. Свет ночника дополнило лунное освещение. Два тела сплелись на кровати.
Билл, позабывший о защитных чарах, даже не подозревал, что возле двери прошел полусонный Рон. Братец услышал странный звук, доносящийся из комнаты сестры, но не придал ему должного значения, так как в тот же миг послышался громкий хруст и звук падения. Это всего лишь ветка, отломившаяся от дерева под нещадными порывами ветра. Ветка, которая спасла вторую ночь ритуала от ни о чем пока не подозревающего Рона.