Том 2. Глава 25. Бабочка

Стоило открыть глаза, как Йоко вынужденно разразилась гневной тирадой и опять зажмурилась. Она не знала, чья это гениальная идея – повесить над ее кроватью лампу, по яркости не уступающую прожектору, но лучше бы этому герою было не попадаться ей на глаза. Повернув голову на бок, чтобы потолок пропал из ее зоны видимости, Накамура огляделась. Комната была очень скромно обставлена: кровать у окна, стол в углу, стул, прикроватная тумбочка и тонкий ковер на полу – вот и все убранство. Но этого девушке хватило, чтобы идентифицировать место, в котором она находилась: ей уже доводилось бывать тут раньше.

Судя по всему, в отключке она пролежала достаточно долго, раз за это время дело, связанное с Наоки Хиро, закончилось, и они успели вернуться в Общество душ. Чем все завершилось, Йоко не имела ни малейшего представления и вовсе не собиралась пребывать в неведении ни минуты. Однако, попытавшись подняться, Накамура была вынуждена несколько поумерить свой пыл, ибо тело отозвалось такой болью, что девушка чуть было не закричала, вновь рухнув на подушку. Но просто так лежать было совсем не вариант, так что Йоко сделала первое, что пришло ей в голову: попыталась позвать кого-нибудь из персонала госпиталя. Словно ожидав этого, в ее палату уже через несколько секунд вошла невысокая женщина с длинными темными волосами, заплетенными спереди в косу. Тонкие черты лица, серьезный и сосредоточенный взгляд синих глаз и белое хаори на плечах завершали образ. Унохана Рецу – капитан Четвертого Отряда и лучший медик во всем Обществе душ – собственной персоной.

– Рада, что вы наконец-то пришли в себя, Накамура-сан, – улыбнулась женщина, подходя к кровати и аккуратно, но решительно пресекая новую попытку Йоко хотя бы сесть.

Та вновь скривилась от неприятных ощущений в области солнечного сплетения – именно там, где она пронзила себя клинком Вабиске. Оставалось только удивляться, что, несмотря на старания медиков, болевые ощущения и не думали исчезать. На левой ладони капитана Уноханы появилось зеленоватое сияние медицинского Кидо, и она медленно провела ею в нескольких сантиметрах над раной Накамуры. Боль постепенно отступала, и дыхание девушки выровнялось. Но ненадолго. В какой-то момент боль вернулась, причем настолько резкой вспышкой, что Йоко показалось, будто из ее глаз посыпались искры. До крови прикусив губу и изо всех сил сжав одеяло, она выгнулась такой дугой, что стоило бы побеспокоиться за ее позвоночник. Но, судя по всему, так и должно было быть, потому что капитан лишь сочувствующе посмотрела на Накамуру, не прекращая своих медицинских манипуляций.

Когда эта пытка, наконец, прекратилась, Йоко, пребывающая уже практически в бессознательном состоянии, опять пришла в себя и возмущенно воззрилась на Унохану.

– Я думала, что от лечения мне должно стать легче, – тяжело дыша и дрожащей рукой вытирая катящийся по лицу пот, проговорила она.

– Поверьте мне, станет, – отозвалась Рецу. – Ваша рана была гораздо серьезнее, чем вам могло показаться. Пусть касательно, но был задет сакэцу, а это очень опасно. Но не волнуйтесь, вы уже идете на поправку. Сейчас вам нужен полный покой.

– Спасибо вам, капитан Унохана, – слабо кивнула Накамура, когда женщина двинулась обратно к двери. – Скажите, а что с остальными? – пока она не ушла, Йоко решила расспросить ее о текущей ситуации и о состоянии друзей.

– Все в порядке, – сказала та. – Хинамори-сан, Абарай-сан и Ханатаро-кун от помощи отказались. Хисаги-сану и Шибе-сану она так же не требовалась. Лейтенанту Мацумото, как и вам, пришлось пройти через процедуру очищения от чужеродной реацу, но у нее не было серьезных ран. Маэми-сан и Ториами-сана выписали еще позавчера. Только Кира-сан все еще в стационаре, но завтра выпишем и его.

Накамуру с головой захватило чувство вины, а в памяти появилась четкая картина того, как она своими руками ранила Изуру. Конечно, она делала это не по своей воле, но и она тоже виновата в том, что случилось, раз не смогла должным образом противиться воле Наоки. Интересно, что же в результате стало с этим психом?

– А можно кому-нибудь прийти сюда? – поинтересовалась Йоко, желавшая как можно скорее ознакомиться с результатами задания.

– Ни в коем случае, – коротко, но емко произнесла капитан, покачав головой. – Вам нужен полный покой, и от разговоров тоже следует воздержаться.

– Но не могу же я просто так лежать целый день напролет! – возразила Накамура, которую совершенно не радовала перспектива валяться тут в одиночестве, не зная, что происходит за пределами палаты. – Я должна знать, чем закончилось наше задание.

Улыбка капитана Уноханы из заботливой и сочувственной как-то неуловимо преобразилась в столь же добрую, но при этом настолько пугающую, что мурашки не заставили себя ждать, дружной стаей проносясь по спине Йоко.

– Вам сейчас нужен полный покой, Накамура-сан, – мягко повторила Рецу, улыбаясь.

– Д-да, – запнувшись, ответила Йоко, желание спорить у которой как–то резко отпало. И Унохана, наконец, удалилась.

Девушка недовольно посмотрела на висящий над ее кроватью светильник, к сиянию которого глаза уже более–менее привыкли, и вздохнула. Одиночество и безделье – вот ее верные и единственные спутники на ближайшие дни. Хотя была еще надежда, что кто-нибудь из друзей, наплевав на правила, проберется сюда и поделится новостями. Или, что еще лучше, к ее палате приставят Ханатаро.





На больничной койке Йоко провела целых три дня. Правда большую часть времени девушка благополучно проспала, поэтому ожидание не показалось ей таким уж изнуряющим. Капитан Унохана каждый день приходила к ней, чтобы провести сеанс лечения, и с каждым разом болевые ощущения становились все слабее и слабее. Рана давно уже затянулась, оставив на память жуткого вида шрам, который Накамура после некоторых размышлений решила оставить.

На третий день к ней, наконец, пустили посетителей, и друзья в красках поведали ей все, что произошло в треклятом поселке, пока она была в плену Наоки Хиро. Как и думала с самого начала Йоко, капитан Айзен лично разобрался с этим безумным ученым. Но в ее душе изо дня в день крепли кое-какие сомнения, появившиеся еще после туманных речей Наоки. И что-то подсказывало ей, что капитан может прояснить если не все, то хотя бы некоторые из них.





– Таким образом, поселок был полностью уничтожен, в связи с чем сбор образцов для исследования стал невозможным, – закончил доклад капитан Айзен, стоя напротив главнокомандующего меж двумя шеренгами капитанов.

– Я с самого начала говорил, что надо было послать кого–нибудь из Двенадцатого Отряда! – тут же вспылил капитан Куроцучи, разочарованный отсутствием нового материала для исследований. – В Готэй 13 ни на кого нельзя положиться! Это вы виноваты в том, что ничего не удалось достать! – тыкнул он пальцем в Айзена и Канаме. – Вы должны были сперва позаботиться об образцах, а уже потом приступать к ликвидации!

– Простите, капитан Куроцучи, – загадочно улыбаясь, спокойно ответил Соскэ, которому все эти возмущения, кажется, доставляли удовольствие. – Так получилось.

Тот явно хотел сказать еще много чего на тему полной некомпетентности капитанов Пятого и Девятого Отрядов, но Ямамото грозно постучал тростью по полу, требуя тишины.

– Айзен Соскэ, – проговорил он, – можешь ли ты с уверенностью сказать, что Наоки Хиро мертв?

– Так точно, – отозвался Айзен, занимая свое место в шеренге. – Я убил его собственноручно и уверен, что Общество душ больше не услышит его имя. Подробности указаны в отчете.

– Все свободны, – распустил капитанов главнокомандующий. – Но вопрос о самовольной отлучке в мир живых офицеров Четвертого и Пятого Отрядов все еще оставлен открытым.

Айзен и Унохана коротко кивнули, давая понять, что приняли замечание к сведенью, и тоже покинули зал собрания.



Йоко с самого начала знала, что по возвращении в Общество душ, все непременно закончится именно этим. Поздно вечером, когда она в сопровождении друзей пришла домой, там уже играла музыка, слышались веселые крики и задушевные разговоры, а саке лилось рекой. Стоило войти во двор, как ребята оказались в самой гуще собравшихся. Кто-то танцевал, кто-то на спор пил, кто-то устроил на полигоне спарринг, кто-то, уже здорово набравшись, лежал в отключке.

В центре сборища, разумеется, была Рангику, лихо отплясывая танец живота. Там же был и Хисаги, и Кайен со своей невестой Мияко, и вся остальная братия, уже давно ставшая родной и привычной. Недолго думая, ребята присоединились к вечеринке к радости возникшего рядом с ними Кодзу, который был совершенно и счастлив видеть Йоко живой и здоровой. Момо быстро отыскала глазами Мабаши и Йоши и отправилась к ним. Этим троим явно было, о чем поговорить. Над головами веселящихся с радостными и звонкими песенками на безумной скорости кружила Ризу, внося свою лепту в общий уровень шума.

Завидев друзей, Мацумото тут же пригласила их к себе, неизвестно откуда вытаскивая очередную бутылку саке. Но так как из–за недавних ран Йоко и Изуру сей напиток был противопоказан, и присутствующая здесь Котэцу Исане явно за этим строго следила, отдуваться за всех пришлось одному Ренджи. Под чутким надзором Рангику парня развезло очень быстро. Хмель ударил в голову, требуя чего-нибудь этакого. Поэтому, едва завидев среди гуляющих непонятно как оказавшуюся здесь Рукию, Абарай резко сорвался с места в ее сторону. Практически сразу же эту парочку заслонила от друзей толпа гуляющих, и они потеряли из виду его красную шевелюру. Конечно, за нарушение традиций ему могло очень сильно влететь, но было ясно, что сейчас Ренджи не остановишь. По крайней мере, разговорами. А силу применять не хотелось.

Мацумото, словно решив, что ее миссия выполнена, вернулась к танцам и веселью. Кодзу, несмотря на возраст, составлял ей достойную конкуренцию на этом поприще. Девушку его компания ничуть не смутила, и через некоторое время эти двое отплясывали уже на пару. Дуэт у них получился весьма колоритный.

В какой-то момент появился еще и Гин. Йоко только сейчас поняла, как же за это время она соскучилась по его лисьей улыбке. Сама не ведая, что творит, она ничуть не хуже Ренджи вскочила на ноги, а когда очнулась, поняла, что в порыве чувств просто повисла у Ичимару на шее. Тот подобной наглости явно не ожидал, и девушке впервые довелось лицезреть его широко раскрытые глаза удивительного лазурного цвета. Всего секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы в кои-то веки увидеть на лице Гина вполне человеческое выражение, не скрытое под извечной маской.

– Ахем, извините меня, – немного смущенно произнесла Накамура, представив, как это выглядело со стороны.

– Не знал, что ты так по мне соскучилась, Йоко-кун, – усмехнулся Гин.

По его голосу было невозможно разобрать, что же он думает по поводу случившегося, но особого недовольства не чувствовалось, так что девушка расслабилась, дав себе втык впредь не выпадать вот так из реальности.

Вечеринка шла полным ходом, когда объявился еще и капитан Айзен, держа под руку Ёсино. Вопреки ожиданиям Йоко, что он пришел сюда для разговора с ней и остальными участниками недавней операции в мире живых, он так и не завел разговор на эту тему. Лишь поприветствовал собравшихся, перебросился несколькими фразами с Кодзу, а потом влился в общее веселье. Так лихо, как старичок, они с Сома, правда, не плясали, по большей части сидя отдельно и перешептываясь о чем–то, но от медленного танца не отказались. И возымели на этом поприще немалый успех, некоторые аж зааплодировали.

Устав от танцев, изрядно захмелевшая Рангику плюхнулась на траву, раскинув руки в стороны. Огромная грудь чуть не вывалилась из косодэ, но Мацумото не обратила на это ни малейшего внимания, разглядывая звездное небо. Но подолгу заниматься настолько монотонным делом никогда не было ей свойственно, поэтому уже скоро девушка вновь придала телу сидячее положение. От внимания Накамуры не ускользнуло, что в какой-то момент из глаз Мацумото вдруг исчезла всякая веселость и игривость. Посмотрев туда же, девушка увидела в отдалении Ичимару, о чем-то беседующего с капитанами Зараки и Кьораку. Когда же Йоко вновь перевела взгляд на Рангику, та уже выглядела, как обычно, с коварной улыбкой оглядывая собравшихся. На секунду Накамура подумала, не привиделся ли ей этот странный перепад в ее настроении, но уточнять не стала. Изуру ведь как-то говорил ей, что Рангику и Гин давно знали друг друга, и мало ли какие личные проблемы у них могли возникнуть.

К слову об Изуру. Оглядевшись по сторонам, Йоко обнаружила, что Киры нигде нет, но не слишком удивилась такому повороту. У него вообще весь день не было настроения, и большую часть времени он молчал, невидящим взглядом смотря в пространство. Надо полагать, что бы он там ни говорил Наоки, встреча с родителями оказала на него не самый благоприятный эффект. Справедливо решив, что вечеринка распрекрасно пройдет и без ее активного участия, девушка тоже пошла в дом. Веселье весельем, а Кире явно не помешает поддержка – нет ничего хуже, чем переживать подобное в одиночку.

Как и ожидала Накамура, Изуру не стал прятаться в каком-нибудь одному ему известном потайном ходе, а просто удалился в свою комнату.

– Так и знала, что ты здесь, – заметила Йоко, входя в комнату и тихо закрывая за собой дверь.

Словно ее и дожидаясь, Кира даже не шелохнулся от звука ее голоса, продолжая смотреть куда-то в даль через большое открытое окно. Теплый ветерок развевал его волосы, донося отдаленные звуки пирушки и звон стальных клинков с полигона.

– Не хочу портить другим настроение кислой миной, – спокойно пояснил он, не оборачиваясь.

Не говоря ни слова, Йоко подошла ближе и встала рядом, тоже устремив взгляд в окно, на темные силуэты зданий, виднеющиеся за оградой. Тишина не тяготила, наоборот, давая возможность привести мысли в порядок. Раздавшееся откуда–то со двора чье-то сатанинское гоготание вырвало Накамуру из мыслей, напомнив, для чего она сюда вообще пришла.

– Поговори со мной, – сказала Йоко, посмотрев на Изуру, глаза которого выражали вселенскую тоску и печаль. Возможно, и не стоило сейчас лезть с расспросами, но девушка была твердо убеждена, что держать боль в себе категорически неправильно и что неразрешимые проблемы, высказанные вслух, непременно перестают быть таковыми. – Расскажи все.

– О чем? – равнодушно уточнил Кира. – О том, что мне пришлось собственноручно убить своих родителей?

Накамуре здорово не понравился тон голоса, которым было это произнесено, но говорить что–либо она не стала, чувствуя, что парень еще не довел до конца свою мысль.

– Ты ведь сама это видела, Йоко, – сказал Изуру. – Один взмах меча и всё – их нет!

– Послушай, я понимаю, что тебе больно от этого, но… – начала было Йоко, но Изуру отчаянно замотал головой.

– В том-то и дело, – емко произнес он. – Мне не больно! Совсем! Я убил их, а мне не больно! Часто ты встречала людей, способных остаться равнодушными к подобному?

– Но ведь ты сам говорил, что они умерли десять лет назад, – заметила Накамура, опасливо косясь на Киру, не представляя, как он может отреагировать на ее слова. – Говорил, что они сами бы хотели этого. Разве ты не верил в свои слова?

– Я не знаю, – честно ответил Изуру. – Просто тогда, десять лет назад, когда я получил извести об их смерти, мне тоже не было больно. И когда я встретил их тогда, в лаборатории, пусть даже не их, а то, что от них осталось, мне показалось, что мне дают второй шанс. Но ничего не изменилось. И сейчас, когда они исчезли из моей жизни окончательно, я по-прежнему ничего не чувствую. Наверное, я просто плохой человек, и поэтому…

Закончить свою мысль ему не дал кулак Накамуры, прилетевший точнехонько по макушке. Подкреплять удар Шунко девушка, разумеется, не стала, но все равно он получился довольно увесистым.

– Еще что выдумаешь?! – рявкнула она, уперев руки в боки и возмущенно смотря ему в лицо. Тягостная атмосфера, которую нагнал Кира своими депрессивными мыслями, ушла одномоментно. Сам парень удивленно вытаращился на Йоко, не ожидав такой резкой перемены настроения. – Сейчас говоришь, что ты плохой человек, завтра скажешь, что не годишься в шинигами, послезавтра выдумаешь, что ты мировое зло, которое не должно существовать! Я не буду врать, будто понимаю, каково тебе действительно пришлось, я ведь никогда не знала своих родителей. Поэтому без понятия, что бы я чувствовала на твоем месте. Все мы разные, но общее у нас одно – мы шинигами. Мы каждый день невольно имеем дело со смертью. В отличие от простых людей, для нас она естественна и привычна. Так что завязывай с этой ерундой! Ты мне жизнь спас, в конце концов! Плохой человек, – передразнила его Йоко.

– Ты о чем вообще? – возмутился Кира, потирая ушибленный затылок, когда к нему, наконец, вернулся дар речи. – Это ведь ты меня спасла!

– Я тебя чуть не убила! – практически выкрикнула девушка.

– А потом спасла, – напомнил он.

– Может, подеремся? – уже улыбнулась Йоко, чувствуя, что коэффициент абсурдности разговора начал зашкаливать.

– Пожалуй, нет. – На лице Изуру тоже появилась улыбка, пусть и не такая широкая, как у Накамуры. – Думаю, хватит с нас прошлого раза.

– Согласна, – вздохнула она.

Тема была закрыта, и в комнате вновь повисло молчание. Так как на улице уже был поздний вечер, давно уже стемнело. Заметив в комнате свет, в какой-то момент в окно залетела бабочка. Такая огромная, что сперва ребята приняли ее за адскую. Наблюдая за ней, Йоко протянула руку, и бабочка после некоторых колебаний села на указательный палец девушки, давая возможность в деталях рассмотреть изумительные крылья.

– Ну, а о чем теперь ты задумалась? – спросил Изуру, когда прошло несколько минут, а они так и стояли неподвижно, разглядывая внезапно навестившую их гостью.

– А? – очнулась от размышлений Накамура, а потом улыбнулась, смотря в пол. – Да так… ни о чем… неважно это…

Эта детская и нелепая попытка Йоко уйти от ответа совершенно не удовлетворила Киру, так что он принялся сверлить девушку настолько пристальным взглядом, что, казалась, на ней вот-вот задымится сихакусё.

– Ты знаешь, что некоторые бабочки живут всего один день? – наконец, заговорила Йоко, когда окончательно убедилась, что Изуру от нее не отстанет. Впрочем, она не собиралась уходить от разговора с самого начала, просто не знала, как облачить свои мысли в слова. – Возможно, эта одна из них. Представляешь, она ведь и не знает, наверное, что завтра ее жизнь закончится.

– Ну, да… – кивнул Изуру через некоторое время, начиная понимать, к чему она клонит.

– Мы очень на них похожи, тебе не кажется? – задумчиво спросила Накамура не то у него, не то у самой себя. – Сегодня мы живы и веселимся. Но никто не даст гарантий, что уже завтра весь Сейрейтей не провалится в тартарары.

Девушка сама не знала, с чего вдруг ее потянуло на философию, и уж тем более не ожидала, что Кира поддержит эту тему. Собственно, он и не поддержал, несильно ткнув ее в бок. Потревоженная бабочка тут же сорвалась с ее пальца, перелетев на подоконник.

– Да ну тебя с такими мыслями! – возмутился Изуру. – Сперва говоришь, что мы шинигами и ходим бок о бок со смертью, теперь твердишь, что завтрашний день может быть последним! Нет, я не отрицаю. Но знаешь, что я тебе скажу. Я не собираюсь умирать. Ни завтра, ни через сто лет.

– Ну вот, так-то лучше, – удовлетворенно улыбнулась Йоко. – Теперь ты снова окончательно стал собой.

От их смеха бабочка вновь взмыла вверх, выписывая под полотком дивные виражи, но не подлетая к смертельно опасной для нее раскаленной лампочке.

– Хотя, – нарочито серьезно сказал Изуру, отсмеявшись, – если завтрашний день действительно последний, мне еще надо успеть сделать одну важную вещь.

– Да, пожалуй, у меня тоже такая найдется, – заметила Накамура, продолжая улыбаться.

Не разня слова с делом, Изуру привлек Йоко к себе и, увидев в ее глазах полное согласие, осторожно, словно пробуя что-то незнакомое, приник к ее губам. Поцелуй по началу был каким-то робким и неуверенным, но постепенно они оба дали волю чувствам, крепче сжимая друг друга в объятьях. Йоко и заметить не успела, как ее руки обвили его шею, а его – легли ей на талию, мягко, но настойчиво прижимая ближе.

Кружила над их головами бабочка, ветер доносил сладкий аромат прохлады, где-то в саду играла музыка…

– Ты что? – удивился Кира, когда Йоко, немного отстранившись, засмеялась в кулак.

– Просто вспомнила, с чего все началось, – усмехнулась она. – Кто бы мог подумать, что капитан Айзен окажется настоящим пророком?

– Стоит поблагодарить его завтра, как думаешь? – шепнул Изуру ей на ухо, по-прежнему не выпуская девушку из объятий.

– Завтра, – словно эхом откликнулась она.





Наблюдавший все это время через узкую щель между дверью и косяком Кодзу лишь довольно улыбнулся в усы и, негромко, но удовлетворенно хмыкнув, двинулся дальше по коридору.