Часть 2

Укропова была небоязкой и даже отважной женщиной, что делало ей честь, если бы не манера искать приключения на деликатные места. В её возрасте это зачастую было опасно не только для самой Марфы, но и для окружающих, а в основном – для уважаемого супруга. Эта безрассудная храбрость отличала её от спокойного и даже где-то трусоватого академика, который предпочитал спокойное, домашнее времяпровождение активному отдыху и мог лишь тихо вздохнуть, если жена сообщала ему, к примеру, о том, что отпуск они проведут на экстремальном горнолыжном курорте.
Вот и теперь Марфа Васильевна, чуток поразмыслив, решительно отворила дверь подъезда и двинулась вверх по лестнице, сотрясая старые перила мощными движениями филейной своей части. Добравшись до третьего этажа, женщина обнаружила, что далее лампочки или разбиты, или просто выкручены. Не найдя при себе фонарика, она двинулась на ощупь, мысленно проклиная ту заботливую хозяйку, которая ухитрилась завесить плотными, непроницаемыми шторками окна на высоте двух метров от пола.
Ступив на площадку пятого этажа, Укропова тихо выругалась: сюда свет с нижних этажей не проникал, и тьма была кромешная – видны лишь зловещие огоньки глазков, за которыми, правда, кипела жизнь. Естественно, разглядеть дверцу в потолке не было никакой возможности, и Марфа было приуныла, но вдруг заметила, что вспыхнул новый, более яркий и живой огонёк, появление которого сопровождалось характерным звуком – кто-то чиркнул спичкой….
Спичка осветила лицо, и женщина, увидев его вблизи, да ещё при таком освещении, сначала решила упасть в глубочайший обморок, и винить её за впечатлительность было бы глупо – ведь новый знакомец более всего походил на персонаж из малобюджетного ужастика. Тем не менее, разглядев сходство чудища с молодым человеком, который не далее как десять минут назад довольно любезно пригласил её в своё обиталище, Укропова ограничилась тем, что слегка шарахнулась в сторону, противоположную чудаку. Тот удовлетворённо хмыкнул и зажёг небольшой огарок свечи в старом медном подсвечнике, который всё это время держал в руках.
- Здравствуйте, уважаемая. Вижу, вы не пренебрегли моим приглашением.… Весьма рад, ведь многие предпочитают узнать обо мне от старожилов вместо того, чтобы встретится лично.
«Уважаемая» подавила желание сползти по ступенькам, предварительно перейдя в жидкое состояние, и слегка дрожащим голосом произнесла:
- Я тоже очень рада.
Глаза Марфы Васильевны постепенно привыкли к скудному освещению, и та с удивлением отметила, что чудак, в стремлении не смутить собеседницу, согнулся в три погибели, чтобы его подбородок был хотя бы на уровне её глаз. Тут диво вздрогнуло, театрально хлопнуло себя рукой по лбу и громко произнесло:
-Ох, я же забыл представиться! Ротеотротти Гилтириттрапп. Здесь меня называют Чердачником – для краткости…. В этом доме, на этом – он указал куда-то в потолок, - чердаке я живу с самой его постройки. До того жил в трёх домах, до самого их сноса…. Впрочем, если вас интересует моя история – поговорим лучше в более уютной обстановке, например, за чашечкой чая. Я очень не люблю выходить из дома, тем более летом - как видите, пришлось даже свет выключить…
В Укроповой проснулась гражданская сознательность. Стремительно приняв боевую стойку, (руки в бока, глаза прищурены, сама чуть наклонена в сторону нарушителя), женщина язвительно заявила:
- Хулиганим, значит? Лампочки выкручиваем? Чердачник, тоже мне! Уголовник этакий…
Женщина оборвала свою речь на полуслове. Причиной тому стал неописуемой протяжности хрип, правда, перешедший тут же в истерический визг – как если бы незадачливые ремонтники решили наждачкой стеклопакет отшлифовать. Обернувшись в поисках если не наждачки, то, по крайней мере, работника, чтоб можно было кому-нибудь устроить трёпку, Марфа Васильевна вернулась взглядом к окрещенному уголовником Ротеотротти – и сначала решила, что у того, как минимум, эпилептический удар. Всё тело Чердачника сотрясалось так, будто кто-то бил его электрошоком, и до Укроповой наконец дошло – её новый знакомый смеялся…