Часть 4.

После двухчасового полёта Воланд наконец направил ковёр вниз, приземлившись в безжизненной песчаной пустыне. Маргарита, совершенно ошалевшая от избытка впечатлений, лепетала что-то бессмысленное, обняв его за плечи. Сам он отвечал тоже что-то непонятное, никак не справляясь с захлестнувшими его эмоциями. Всё это было то ли неправильным, то ли непонятным – но не лишённым приятности.
Почти пол-ночи они просто говорили ни о чём, болтали и смеялись, пока, наконец, уставшие, не заснули прямо на коврике. Принцесса чему-то улыбалась во сне, начисто забыв о том, что она оставила позади.
- Ваше Величество! – кто-то внезапно весьма резко тряхнул её за плечо. Разлепив веки и поднявшись, девушка увидела перед собой Гавриила, молодого графа, которому она даже когда-то оказывала знаки внимания. «Допрыгалась…» - печально подумала она и уже приготовилась дать нашедшему её достойный ответ, но все любовные бредни в её сердце рассыпались в одно мгновение, едва она услышала одну короткую произнесённую шёпотом фразу:
- Король умер.
- Что? – Маргарита едва удержалась, чтобы не завопить дурным голосом и вскочила на ноги, - Отец мёртв? Завещание?
- Его не нашли, - сообщил Гавриил. Он хотел ещё что-то сказать, но принцесса оборвала его:
- Я знаю, где оно! Знаю! Скорее, вези меня во дворец!
Забыла Маргарита только об одном – что Большая королевская печать, которую она всегда носила с собой, осталась лежать на песке рядом со спящим Воландом…

- Всем молчать!!! – двери малого зала с треском распахнулись, и внутрь его ворвалась вернувшаяся принцесса – бледная и настроенная самым решительным образом. Но несмотря на остроту ситуации, она ни на секунду после этого не потеряла самообладания и ровно осведомилась у Ноктюрны:
- Где все?
- Ищут завещание… - проблеяла фрейлина, поражаясь, какой властностью засветили глаза её госпожи.
- Идиоты. – всё так же спокойно сказала та, - Комната слева от покоев моего отца. Шкаф в левом углу. У самого нижнего ящика есть двойное дно.
- Поняла, - кивнула Ноктюрна, - Гавриил! Где ты, поганец этакий?! Живо, ноги в руки и вперёд! На кону трон!

Тяжело дыша, Гавриил проскользнул в тёмную комнатку, по размерам больше напоминающую закуток. Там не было ни единого окна, и графу пришлось зажечь у себя на ладони магический огонь. Но стоило ему сделать шаг к заветному шкафчику, как кто-то заломил ему руки за спину и защёлкнул на запястьях браслеты наручников. Раздалось чирканье спички, и Гавриил с ужасом увидел Илию, с торжествующим видом сжигающего какую-то бумагу. По королевской печати, свешивающейся с края горевшего листа, граф понял, что именно сжигает глава стражи.
- Ты арестован по обвинению в измене престолу, - провозгласил Илия, когда бумага окончательно обратилась в пепел, - Ты и остальные завтра отправитесь на Земли Теней. А твоя покровительница лишится головы тогда же, как только Иешуа будет объявлен Его Величеством Лунным Королём. Вместе с ней казнят и эту девчонку, единственную из изгнанников, напавших на Иегову, оставшуюся в живых. Финита ля комедия, граф. Свяжите его и бросьте здесь, - приказал Илия воинам, стоящим около входа, - Потерпит до завтра. Уходим.
Как только стражники со своим начальником ушли, оставив Гавриила в непроглядной тьме, тот закрыл глаза и начал шептать что-то нечленораздельное вполголоса. Тёмный камень, у него на груди, вдруг раскололся и слетел с цепочки. Тут же граф странно обмяк и повалился на пол.

- Он мёртв, - констатировала Ноктюрна, склонившись над лежащим, - Он уничтожил свой амулет. Но зачем?
- Он хотел, чтобы мы знали, - пояснила Маргарита, стараясь не глядеть на бледного мертвеца, - Завещание и королевство было моим. Но вот что от него осталось, - принцесса брезгливо потопталась на кучке пепла, лежащей в центре комнаты, - Тьма, Иешуа ведь ничтожество сам по себе, у него просто слишком умные и юркие прихлебалы. Ничего. Шанс ещё есть.
- Есть? – фрейлина недоумённо взглянула на свою госпожу, наконец отвернувшись от трупа, - Но как же…
- До рассвета двадцать минут, - холодно проговорила принцесса, отпирая один из ящиков шкафа, - Время есть, а значит есть и надежда. Чёрт, где же это? Вот!
С ликующим вскриком она достала из ящика (несомненно, в нём тоже было двойное дно) ещё один лист бумаги, исписанный неровным почерком Короля. Это была копия завещания, и от оригинала её отличало только то, что она не была скреплена подписью властителя и его Большой печатью.
- Скорее, поднимай верную мне стражу, - приказала Маргарита, поднимаясь, - Готовь всех. Королевой стану я, глянусь Светом, и ни брат, ни Илия, ни сами Великие Силы не смогут меня остановить!
И с этими словами принцесса выметнулась из комнаты, оставив свою фрейлину в недоумении. «Что она задумала, интересно?» - подумала Ноктюрна и пошла к стражникам.

- Отец! Отец, проснись!
С такими воплями принцесса упала на грудь испускающего дух Короля. Тот с трудом открыл глаза и, воззрившись на дочь полным боли взором, прохрипел:
- Марго… ты что…
- Отец, подпиши это! – понимая, что счёт идёт на секунды, Маргарита сунула отцу в руку перо и бумагу, - Прошу!
- Девочка…
- Скорее! Скоро рассвет! Ну, давай же…
- Маргарита, я…
- Отец, быстрее! Трон должен быть моим!
Как только с пересохших губ принцессы сорвалась последняя фраза, Король вдруг передёрнулся и взглянул на неё по-другому – с непониманием и даже отчуждением. Но через секунду, почему-то странно вздохнув, он уже слабеющей рукой поставил подпись под документом. Не дав ему опомниться, Маргарита выдернула у него завещание, и, пробормотав что-то похожее на благодарность, вынеслась в коридор. Одновременно она полезла к себе по внутренний карман платья, где, как она отлично знала, лежала давным-давно похищенная с отцовского стола печать. Но тут принцессу ждал сюрприз, принёсший в её сердце ужас – печати в кармане не было.
- Нет… - прошептала она, выронив бумажку и обшаривая себя, - Нет… этого не может быть! НЕТ!!!
Громкий протяжный крик утонул в равнодушных стенах королевского дворца. Бросив отчаянный взгляд на резной витраж, Маргарита увидела, что над горизонтом уже поднимается тонкая серая полоска. Теперь принцесса отчётливо помнила, как она доставала из кармана печать, со смехом показывала её Воланду, а потом беспечно бросила на песок… «Это всё Воланд…» - думала она со жгучей ненавистью, - «Это он… Я убью его… Нет, хуже… Смерть – это не самое худшее, что может с кем-то произойти… Он станет изгоем, презреннейшим из презреннейших, каждый вшивый волкодав будет плевать ему вслед… Я устрою. Я могу. Пока я принцесса, жизни ему не будет».
Время утекало, уходило сквозь пальцы, а Маргарита ничего не могла с этим поделать. Или могла?
«Комната Времени!» - пришла вдруг ей в голову спасительная мысль, - «Перевернуть часы на три оборота назад, и у меня будет куча времени! Как же я раньше не догадалась!»
Поднявшись и отругав себя за проявленную слабость, она ещё раз взглянула на витраж. Серая полоска расширилась, но пока первые лучи солнца не показались из-за горизонта, она могла ещё успеть.

Маргарита даже не стала тратить время на такие церемонии, как открывание двери – она просто выбила её мощным потоком энергии, и подскочила к огромным, высотой до потолка, песочным часам. Но не успела она протянуть руку к вожделённому рычагу, позволяющему переместиться во времени на любой срок, как откуда-то от пустого проёма раздался звонкий мальчишеский голос:
- Эй, Маргошка, а что это ты тут делаешь?
Оглянувшись, принцесса увидела на пороге Азазелло, недовольно смотрящего на её манипуляции.
- Уйди, - буркнула она, надавливая на рычаг, - вот стану Королевой, и пошлю тебя куда-нибудь… подальше.
Но внезапно консорт, подскочив к сестре, оттолкнул ту от часов, и решительно закрыл рычаг собой.
- Ты не станешь Королевой, - отрезал он, хмуро глядя на принцессу, - Потому что она из тебя никакая. Иешуа – король.
- Ах вот, как ты заговорил? – прошипела Маргарита, доставая из рукава тонкий кинжал, - Тогда… знаешь мою мечту, щенок?
В один миг она подлетела к брату и, вспоров ему острием кинжала щёку, отшвырнула консорта от себя. Тот, не ожидавший нападения, ударился затылкам о кирпичную стену и медленно сполз на пол, оставляя на стене кровавый след. То ли он был мёртв, то ли просто лишился сознания – Маргариту это не интересовало. Она потянулась к рычагу, и…
Яркий луч солнца, выбившийся из-за горизонта, осветил дворец, который этой ночью был меньше всего похож на оплот Света. Луч этот пробился сквозь витражи и окна, забрался в каждый уголок. А через минуту над землёй воспарил и весь солнечный диск, играя собственным светом и словно по-своему празднуя провозглашение королём старшего наследника. Тут песочные часы, отметив начало новой эпохи, раскололись на две половинки и растаяли в воздухе. Поверженная и побеждённая Маргарита осталась в пустой комнате (об оглушённом брате она забыла начисто) одна, а лучи, насмехаясь, слепили ей глаза. В бессильной ярости принцесса, так и не ставшая королевой, отшвырнула копию завещания и бросилась вон из комнаты, но едва она ступила за порог, как ей преградили дорогу два рослых воина.
- Его Величество требует вас к себе, - доложил один из стражников, по-видимому, старший. «Его Величество…». Маргарита с трудом удержалась от того, чтобы вцепиться ему в горло, но нашла в себе силы как можно более спокойно ответить:
- Я готова.
«Раз уж я не стала королёвой» - подумала она, идя вслед за воинами по коридору к тронному залу, - «то надо приложить все усилия к тому, чтобы остаться хотя бы принцессой. Иначе как минимум отправлюсь на Земли Теней, а как максимум – сложу голову по какому-нибудь ложному обвинению. Измена престолу и всё такое…»

Впрочем, беспокоиться Маргарите не пришлось. Речь, которую она произнесла, стоя перед коронованным только что Иешуа, была достойна лучших адвокатов мира. В этой речи было всё – и злодей-Воланд, не сумевший победить свою подлую натуру, загипнотизировавший Азазелло и обманом завлёкший принцессу с собой. Там же было и красочное описание того, как Воланд отобрал у Маргариты Большую печать, которую она, также под гипнозом, взяла с отцовского стола, а потом оставил её в пустыне одну. Как её спас отважный граф Гавриил, отправившийся на её поиски, а потом, видимо поняв, что его, без сомнения нежные, чувства к принцессе никогда не смогут обрести взаимности, покончил жизнь самоубийством. То, как она попыталась разгипнотизировать Азазелло, и чем всё это закончилось, принцесса описала, прослезившись. Закончила она свой монолог такими словами:
- Я могу поклясться, что говорю истинную правду, хотя у меня нет ни единого доказательства. Так что мне остаётся надеяться на милость Его Величества, который, без сомнения, сможет рассудить по справедливости.
- Ваше Величество, - быстро заговорил Илия, - Я настоятельно прошу рассмотреть и моё заявление о том, что…
- Замолчи, - Иешуа нетерпеливо махнул рукой, и бывший глава стражи, а теперь первый министр, замолк, - Маргарита, я вижу, что ты не лжёшь.
Принцесса облегчённо перевела дух и просияла, а новый король тем временем продолжал:
- Как сестре властителя, тебе будут воздаваться полагающиеся почести. А пока что, проходи и садись рядом со мной. Все ошибочные обвинения с тебя снимаются.
Ликующая принцесса, бросив гордый взгляд на скрипнувшего зубами Илию, села по правую руку от брата. Он, кивнув ей, обратился к присутствующим:
- Теперь план этого Воланда раскрылся передо мною во всей своей омерзительной полноте. Он похитил Маргариту не только для того, чтобы завладеть печатью, но и для того, чтобы отвлечь стражу. Тогда изгнанники, убившие отца, смогли бы проникнуть во дворец. Что же, его замысел удался только наполовину. Не думаю, что нам удастся поймать его, но если мы сумеем, то я…
Внезапно по залу прокатился шумок. Иешуа недоумённо уставился на придворных, устремив на них вопросительный взгляд. Наконец ответил Михаил, получивший каких-то три часа назад статус архангела:
- Это Воланд. Он вернулся.
Если бы кто-то смотрел не на окна, в которых было ясно видно приближающуюся ко дворцу фигурку, а на Маргариту, то несомненно увидел бы, как её лицо на секунду исказилось ненавистью и презрением. Но мираж этот длился лишь секунду. Взяв себя в руки, принцесса произнесла:
- Это он? Что ему ещё тут надо?
- А вот это мы сейчас узнаем, - проговорил Иешуа, поднимаясь и направляясь к балкону.

Проснувшись, по привычке, с утра пораньше, Воланд обнаружил, что Маргарита куда-то исчезла, и если бы не лежавшая на песке печать, он был склонен думать, что всё, происшедшее до этого, ему просто приснилось. «Зачем она ушла?» - в недоумении подумал он, вертя в руке печать, - «И куда?»
Впрочем, ответ на второй вопрос был найдён метрах в пяти от коврика, и представлял собой следы конских копыт. «Всё-таки вернулась во дворец» - обречённо подумал Воланд, поднимаясь на ковре в воздух, - «Надо хотя бы печать вернуть, что ли… Растяпа»
Через час он уже подлетал к Лунным землям. На заставе, ограничивающий въезд в город, он оставил ковёр и дальше пошёл пешком – влёт в это время суток в город был категорически запрещён, да и коврик уже начал чихать и дрожать в воздухе. Пройдя несколько улиц, Воланд заметил, что жители домов в гробовом молчании смотрят на него с презрением и ненавистью. «Да что случилось?» - пронеслось у него в голове, пока он, на всякий случай, пригнувшись, шёл по главной улице, ведущей к дворцу. Он перешёл через мост, пересёк сад и встал на парапет дворца, уже заранее думая о предстоящем объяснении с Маргаритой.
- Что ты делаешь? – раздался яростный окрик откуда-то сверху. Воланд отступил на пару шагов и увидел на балконе старшего брата Маргариты (Иешуа, кажется?) в окружении придворных и с отвращением смотрящего на бывшего изгнанника.
- Я… я пришёл вернуть печать, - едва Воланд начал говорить, как его тут же оборвал истеричный голос принцессы:
- Вы это слышали? Вернуть печать!
- Но я…
- Хватит притворяться невинной овечкой, - отрезал Иешуа, поправляя на голове корону, - Ты, без сомнения знаешь, что именно ты совершил, но я повторю – вина в смерти Короля, похищение принцессы, похищение государственной реликвии.
- Смерть Короля? – переспросил Воланд, - Как?
- Сегодня ночью во дворец проникли изгнанные отцом на Земли Теней, - издевательским тоном пояснил Иешуа, - По твоей наводке! Они убили Короля, но погибли сами. Осталась жить лишь одна девчонка, но её уже казнили, несколько часов назад.
- Бред… - прошептал Воланд. Вновь вернулось ощущение, что всё это – сон, но сон ужасный, который приснится не каждому, - Не может быть…
А Иешуа тем временем продолжал свои обвинения:
- …похитил принцессу Маргариту, забрал печать…
- Принцессу? Похитил? – теперь Воланд слегка воспрял духом – у него хотя бы были свидетели, - Марго! Марго, скажи им!
- Сказать что? – ухмыльнулась принцесса, встав рядом с королём и перегнувшись через перила балкона, - Я не стану тебя выгораживать, потому что брат говорит чистую правду! А ты, ты, ты…
Слова ударили больнее любого бича. Пошатнувшись, Воланд отступил и едва не упал, споткнувшись о какой-то камень.
- Флейта! – чей-то незнакомый ему женский голос он слышал, словно сквозь вату, - Взять его!
Орлица Флейта, любимица Ноктюрны, не ослушалась свою хозяйку. В какую-то долю секунды она спикировала на Воланда и взмахнула клювом. Тот отшатнулся, но увернуться от удара не успел – птица достигла своей цели и с гортанным криком полетела обратно ко фрейлине. Обвинённый поднял голову. Из глазницы у него лилась кровь, а правый глаз стал угольно-чёрным, словно бесконечный, засасывающий внутрь себя тоннель. Поперёк брови у Воланда красовалась ещё и глубокая рана - птица нанесла недостаточно точный удар и скользнула ему клювом по коже. Тяжело дыша, Воланд отступил.
- Это твоё клеймо предателя, - объявил Иешуа, глядя на него с омерзением, - Ты не сможешь замаскировать его, скрыть или вылечить никаким способом. И…
- Но… я действительно ни в чём не виновен! – воскликнул Воланд, пытаясь вытереть струйку крови, текущую у него по щеке. Внезапно с балкона раздался ещё и голос Азазелло, появившегося на сцене слишком поздно:
- Ваше Величество, прошу, выслушайте его!
Король будто не слышал.
- Помнится, когда ты пришёл, ты просил отца о решении? Так услышь его от меня!
Повисла звенящая тишина, прерванная решительным приговором, встреченным дружным улюлюканьем всех собравшихся на площади перед дворцом:
- Изгнание! Навечно!

…Воланд бежал прочь от дворца, бежал со всех ног, провожаемый ненавидящими взглядами и гневными выкриками. Изредка какие-нибудь уличные сорванцы бросали в него камнями и палками, но, несмотря на то, что они регулярно попадали в цель, изгнанник боли не чувствовал. Не чувствовал он и боли, словно огнём выжигающей изуродованный глаз – боль в душе была сильнее. «Марго, Марго, Марго…» - билась в голове одна короткая мысль, пока он пробегал через город, - «Но как? Почему? Почему?!...»
Born in grief,
Raised in hate
Helpless to defy his fate
Вот и Така – река, через которую он когда-то перетаскивал принцессу. Неужели это было всего несколько дней назад? Поверить в этом казалось невозможным.
Let him run,
Let him live,
But do not forget what we cannot forgive!
Сбегая по пологому берегу, Воланд поскользнулся на влажной земле и упал прямо в грязную мутную воду. Левую ногу словно пронзил раскалённый докрасна железный штырь. «Ну только этого мне ещё не хватало…» - как-то глупо подумал изгнанник, кое-как поднимаясь и последний раз оглядываясь на дворец.
And He is not one of us!
He has never been one of us!
He is not part of us,
Not our kind!
Он не мог заметить, как, оттолкнув сестру, вперёд ринулся Азазелло, и как консорту дорогу преградили два рослых воина. Всё равно этот маленький островок сострадания тонул в море презрения и ненависти, которая почти что волнами исходила от города и замка.
Someone once lied to us
Now we’re not so blind!..
Стараясь не наступать на подвернутую ногу, Воланд перешёл границу Лунных Земель и побрёл куда-то в неизвестность. На секунду в облаках ему почудилась фигура короля, который с презрением отвернулся от изгнанника. Отогнав видение, Воланд поспешил вперёд.
For we knew he would what he’s done
And we know that he’ll never been one of us…

Проводив убегающего преступника осуждающим взглядом, Иешуа развернулся и наткнулся на младшего брата, который едва не плакал.
- Иешуа! – отбросив всякие титулы, начал Азазелло, - Я прошу тебя изменить приговор!
- Теперь ты никуда не пойдёшь без сопровождения, - отрубил король, вновь вернув на место сползшую было куда-то ему на макушку корону.
- Нет, это просто…
- Неужели ты не понимаешь?! – вскричал Иешуа, - Он же тебя использовал!
- Нет! – замотал головой Азазелло, - Он любит Маргошку! И из-за неё…
- Всё! Хватит с меня бреда! – завопил король и жестом подозвал стражу, - Посидишь немного под домашним арестом, а заодно и подумаешь о своих правах и обязанностях.
- Ты же совсем его не знаешь! – в бессилии вскричал принц-консорт.
- Я знаю, что он пошёл по стопам своего отца, - ответил Иешуа, - А я пойду по стопам моего.
- Ты всё равно никогда не станешь таким, как Иегова! – воскликнул Азазелло, и, не дожидаясь ответа брата, кинулся к себе. Ворвавшись в свои покои, принц, полностью обессиленный, бросился на кровать и зарыдал. «Хотел как лучше, а получилось…» - думал он, даже не пытаясь вытереть слёзы. Где-то за дверьми раздались взрослые голоса – это по приказу Иешуа около покоев принца остановили караул. Но тут же в разговор двух стражников вклинился властный женский голос – голос королевы:
- Уважаемые, дайте пройти.
- При всём уважении… - отвечал стражник, - Не велено. Приказ короля.
- Освободите дорогу, - с напором проговорила Мария и тут же, оттолкнув воина, открыла дверь и вошла к сыну. Тот лишь хмуро взглянул на неё и ничего не сказал, отвернувшись. Королева вздохнула и, усевшись рядом с ним, тихо сказала:
- Можешь ты можешь мне объяснить, что случилось? Маргарита мне уже рассказывала, но я боюсь, что она врёт.
- Ещё как, - всхлипнул Азазелло, - от первого и до последнего слова. Это я во всём виноват, это я отвлёк стражу, чтобы Воланд мог её увезти. Если бы я этого не сделал, то ничего бы не случилось… И папа был бы жив…
- Но Маргарита…
- Маргошка – злобная дрянь, - резко отчеканил принц, - Ей нужен был только трон. Ночью она чуть не убила меня. Я пытался помешать ей, и…
- Маргарита, Маргарита… - пробормотала Мария, прижав сына к себе, - Никогда она не приносила мне ничего, кроме боли. Я знала, что она выкинет что-нибудь в этом духе.
- Но что мне делать? – потерянно спросил Азазелло, глядя в глаза матери.
- Просто… просто спроси своё сердце, - ответила та, лукаво улыбнувшись, - и прислушайся к ответу. Я думаю, что…
Но королеву прервал раздраженный голос Иешуа, неслышно вошедшего в комнату:
- Мама! Он наказан, а ты его жалеешь!
- Да нет, провожу воспитательную беседу, - ровно ответила Мария, поднимаясь, - Впрочем, я уже закончила.
Иешуа и Мария вышли. Перед тем, как дверь захлопнулась, принц ещё увидел рядом с братом сыто улыбающуюся Маргариту, которая не преминула тайком показать Азазелло язык. Тот в ярости швырнул в сестрёнку подвернувшейся пол руку вазой, но сосуд ударился уже о закрытую дверь и осколками рассыпался на пол.

Время для запертого принца словно остановилось. Его движение он ощутил только тогда, когда заметил, что за окном небо уже затягивается первой вечерней дымкой, а солнце, медленно угасая, садится за высокие дома. Кошмарный день подходил к концу, но даже осознание того, что завтра начнётся новый, может быть, лучший, не снимало той тяжести, что мёртвым грузом лежала на сердце консорта.
«Просто спроси сердце».
Сердце подсказывало путь, но он был настолько безумным, что Азазелло никак не решался идти по нему. «Не хватало наделать ещё больших глупостей» - твердил принц про себя, пытаясь отогнать назойливую мысль.
Внезапно из соседней комнаты раздался громкий голос Маргариты:
- Иешуа, я говорю тебе – мальчишка неуправляем. Сейчас он нахамил тебе, а что будет потом?
- Я понимаю, - послышался ответ короля, - Но всё же… Огненные Земли…
- Ему там самое место! – взвизгнула принцесса, но через секунду осеклась, - Впрочем,… я же, собственно, о тебе беспокоюсь…
Наступило молчание. Азазелло навострил уши, и, к ужасу своему, услышал медленный ответ старшего брата:
- Думаю, ты права. Собственно, то, что он отчебучил сегодня, уже выходит за любые рамки. Пускай отправляется на Огненные Земли, может, там он поймёт хоть что-то.
Ответа Маргариты принц уже не слышал. Потрясённый, он отступил на шаг от стены и подбежав к окну, распахнул его.
Высоко, метров тридцать, не меньше. Но разве что-то может воспрепятствовать душе, рвущейся из плена на свободу?
Сорвав со своей шеи Вторую Малую печать – отличительный знак принца-консорта – Азазелло, словно ядовитую змею, отшвырнул её в угол. Перегнулся через подоконник, уже собрался, было перемахнуть через него, но тут взгляд его упал на ненавистное отражение в оконном стекле. Отложив побег на пару минут, мальчик схватил с тумбочки серебряный кинжал с печатью Иеговы на рукоятке и сделал то, что хотел сделать уже почти три года – обрезал свои девчоночьи кудряшки. Огненно-рыжие локоны бесшумно упали на пол, а консорт (или уже бывший консорт?), придя к выводу, что так стало гораздо лучше, заткнул кинжал за пояс и перемахнул через подоконник, схватившись за водосточную трубу.
Впервые он возблагодарил отца за то, что тот построил такой помпезно-нелепый замок, с множеством колонн, барельефов и украшений на стенах. Спускаться, если не смотреть вниз, было совсем не страшно. Примерно через десять минут беглец спрыгнул на твёрдую землю и двинулся к воротам. Как ни странно, ему повезло – стражи, по-видимости, куда-то отлучились, и поэтому Азазелло беспрепятственно прошёл через мост и побежал по спящим улицам города, молясь, чтобы его никто не заметил. Вторая трудность возникла на пограничной заставе.
- Стой! – окликнули мальчишку стражи, - Кто идёт? Назовись?
Внезапно беглеца осенила блестящая идея. Сгорбившись и изменив свой голос до старческого хрипа, он проговорил:
- Да просто бедный поселенец, который идёт в свой тёплый дом…
- А, ну ладно, - проговорили стражники и открыли калитку, - Проходи.
«Как же легко было их обдурить!» - мысленно удивился Азазелло, убегая в ночную темень. Теперь главное было – не заблудиться. Хотя направление бывший принц знал, но во мраке было очень тяжело различить, туда ли он идёт. Впрочем, обычным зрением он не пользовался – след Воланда, полный боли и страдания, сохранился с утра очень отчётливо, и служил для мальчика своеобразной путеводной нитью.
«Вот тут он, кажется, упал» - констатировал Азазелло, спускаясь по скользкому берегу Таки, - «Сломал… нет, подвернул ногу. Ну тогда он точно не мог далеко уйти».
Осторожно перебравшись через речку, беглец поспешил вперёд, надеясь к утру уйти как можно дальше от дворца. Не забывал он и заметать за собой след. «Если меня поймают» - думал он, холодея, - «То меня отправят не на Огненные Земли, а сразу на Земли Теней. Иешуа голову снимет… А-а-а-а, кошмар! Давай быстрее!!!»
И он, уже не быстрым шагом, а бегом, припустил по какой-то равнинной пустоши, украшенной лишь редкими деревьями.