Несбыточная история №25. "За тобой"

Я задумчиво курю, исподтишка, как вор, наблюдая за тобой. Ты идёшь – такая красивая, такая свободная и такая…маггловская в этом ярком пальто, изящной шляпке и с букетом ромашек. Чистокровные волшебницы терпеть не могут ромашек, потому что их ухажёры всегда стараются наколдовать и подарить как можно более изысканный букет. Эдельвейсы, гайлардии, орхидеи сумасшедших расцветок… А ты несёшь ромашки – и они так подходят и тебе, и девочке, которая держит тебя за руку. Девочке с ярко-жёлтыми волосами. Нимфадоре.

Я иду за вами к старой кирпичной стене – входу на Косую Аллею, бесшумно подхожу и прикасаюсь к твоему плечу.
Мерлин, ну и реакция у тебя, Меда! Вся в старшую сестричку.
- Мне не очень-то комфортно, когда в моё сердце упирается волшебная палочка, миссис Тонкс, - я нарочно насмешливо подчёркиваю эту фамилию, и ты презрительно щуришься. Но палочку убираешь.
- Ты нас напугал, Рабастан, - замечаешь ты.
- Не завидую людям, пытающимся тебя напугать, - улыбаюсь я. – Да и Нимфадора не кажется испуганной.
- Меня зовут Тонкс, - нахмурив брови, отвечает твоя дочь.
Какая же ты Тонкс, девочка?! Ты бы видела Нарциссу в детстве – точно так же хмурила брови. Ты – Блэк, настоящая Блэк.
Как и твоя мама.
- А тебе нравится фамилия Лестрейндж? – лукаво спрашиваю я, присев перед Нимфадорой.
- Нравится, - подумав, кивает она.
- Ты бы хотела, чтобы у тебя была такая фамилия?
- Довольно, - резко прерывает меня Меда. – Рабастан, ты заходишь слишком далеко.
- А у тебя и твоей мамы могла быть такая фамилия, - не унимаюсь я. Андромеда злится, а я смеюсь. Я ведь и добивался её злости, хоть каких-то эмоций, главное - чтобы они были обращены ко мне.
Раз уж не получилось ничего другого.
Раз уж она Тонкс.
- Хватит с вас и одной Блэк, ставшей Лестрейнж, - Андромеда отворачивается и ударяет по кирпичам палочкой. Нимфадора, открыв рот, смотрит на то, как я выпускаю колечки дыма.
- И не надо курить при моём ребёнке, - Меда дёргает дочь за руку. – Пойдём, Дора, хватит глазеть.
- А дядя? – не унимается Нимфадора.
Чудный ребёнок! Вся в Блэков.
Я выбрасываю сигарету.
- Не бойся, - подмигиваю ей я. – Я иду за тобой.

***

Я пью в одиночестве. В последнее время я всё время пью в одиночестве. Мне так осточертели рожи наших Пожирателей, которые я вижу постоянно, что я предпочитаю завалиться вечером в одну из бесчисленных спален Мэнора и откупорить бутылку хорошего вина. В чём-чём, а в вине этот идиот Малфой разбирается.

Когда я слышу о свадьбе Тонкс с оборотнем, я поначалу не верю. Наверное, до сих пор во мне живёт чёткое убеждение, что лишь Меда была способна на такое – выйти замуж за того, кого никогда не примет семья. Я надеюсь, что Тонкс – настоящая Блэк. У неё великолепные способности, её стиль боевой магии безумно напоминает Беллу – я вижу это в Министерстве.

Это, кстати, так по-идиотски, но я невольно любуюсь Тонкс в сражении. Я помню её девчонкой с ярко-жёлтыми волосами, я вижу её красивой взрослой девушкой. Воительницей.
Но больше всего я напиваюсь, когда узнаю о рождении у неё ребёнка. Психую, ору на Рудольфуса, и очень зря – он едва ли не единственный, кто может меня понять. Он ведь знает, как я любил Меду. И как теперь мне дорога её дочь.

А когда я напиваюсь, мне главное – не натворить глупостей. Когда Руди рядом, он меня сдерживает. Или спаивает ещё больше, чтоб сил у меня хватило только на то, чтобы упасть на кровать.

Но Руди на задании, вина много, и я, проклиная Блэков до седьмого колена, аппарирую к дому этого чёртового оборотня.

Она стоит на дороге, просто стоит и смотрит вдаль. В платье синего цвета – любимого цвета Меды. У меня пересыхает в горле.
Но я стараюсь говорить как можно циничнее.
- Как это неосмотрительно – не накладывать на дом Фиделиус.
Она резко оборачивается и машинально опускает руку в карман платья. За палочкой, которой нет.

Аврор. Ночью на дороге. Без палочки. Во время войны.
- Что случилось, Нимфадора? – я хватаю её за плечи.
И даже сейчас, в этом состоянии, она находит в себе силы огрызнуться:
- Не называй меня Ним...
- Что случилось? – грубо встряхиваю её я.
Небо затягивает тучами, дует холодный ветер, а она утыкается в плечо Пожирателя.
Чёртова кровь Блэков, она знает, что я не способен её убить.
- Где твой ребёнок?
- Он спит.
- Ты, идиотка, выбежала на дорогу, не наложив на дом защиту, о чём ты думала, Дора?
- Он ушёл, - шепчет она. – Я боюсь, что он не вернётся.
Ну вот, приехали. Мать сошла с ума от любви к грязнокровке, дочь может лишиться жизни от любви к оборотню.

А я чего могу лишиться из-за своей любви?
И только какой-то чёртов издевательский голос в голове шепчет, что я уже всего лишился, и всё, что меня держит в этом мире – вот эта худенькая девчонка, прижавшаяся ко мне, её мать, которая так нежно целовала меня в прошлой жизни в Хогвартсе, и брат. Мой брат.

Я отвожу её в дом, пою каким-то чаем и накладываю на дом все возможные виды защиты, которые только знаю.
Только когда я собираюсь уходить, она тихо спрашивает:
- Почему, Басти?
- Думаешь, это ловушка? – усмехаюсь я. – Думаешь, сейчас я аппарирую к Лорду и наведу всех на ваш дом?
- Нет, - просто отвечает она. – Я тебе верю, - и смотрит на меня, как тогда, тысячу лет назад, в Лондоне, когда она была ребёнком. Только тогда у неё не было в глазах слёз.
- Не плачь, - говорю я. – Помнишь? – я иду за тобой.

***

Битва за Хогвартс идёт, пожалуй, уже часа два. Я начинаю сражение во дворе, но постепенно перемещаюсь ко входу в школу. Двери выломаны, из них несутся разгневанные домашние эльфы, и я с удовольствием посмеялся бы над этим уморительным зрелищем – сражающиеся бесправные создания – если бы было время.

А его нет. Вокруг только вспышки заклятий и крики.
Я не знаю, сколько убил за это время. Я вообще ничего не знаю, кроме одного – где-то сражаются те, кого я люблю. Может быть, в это самое время Руди убивает Тонкс.

Меня передёргивает от этой мысли, и я со злостью запускаю Авадой в одного из эльфов. Он падает замертво, а я наконец-то прорываюсь в школу.

И вот тогда-то я вижу всех, кто мне нужен: Белла против Нимфадоры, Руди против трёх сопляков из Гриффиндора.
А потом чернота.
Я прихожу в себя и оглядываюсь. Мерлин знает, сколько я пролежал оглушённый. Вокруг ни единой живой души – только убитые.

Убитые.
Эти ярко-розовые волосы не заметить невозможно. Но и чёрные рядом, совсем рядом, слепят мне глаза.
Иначе отчего я так резко закрываю лицо руками?
Дора. Руди.

Я подхожу к ним лишь на миг. А потом отправляюсь искать выживших победителей. Вот они удивятся, когда зайдёт живой Пожиратель и пошлёт их на х..!

Интересно, кто из них первый вскинет руку с палочкой и крикнет Аваду? Ей-Мерлин, мне даже интересно.

Я иду на голоса, не оглядываясь.
И ты не оглядывайся, Дора. Я иду за тобой.