Несбыточная история №21. "Лорелей"

Она появилась в моей жизни вместе с неблекнущими красками осени – такая же рыжая, такая же яркая, такая же…
Светлая.
Вот что я прежде всего подумал, увидев её в парке на скамье. Она сидела и читала книгу, а я шёл из Министерства. Можно, конечно, было аппарировать, но мне захотелось пройтись по парку. Тут часто гуляли с детьми, а у меня самого год назад появился наследник. Я ещё одёрнул себя за то, что превращаюсь в заботливого папашу, а потом подумал: «И что в этом плохого?».
Я тогда прошёл мимо, она сама меня окликнула, Салазаром клянусь, сама!
- Мистер, вы обронили! – она протягивала мне фотографию Драко, выпавшую, очевидно, из кармана мантии…чёрт…движущуюся фотографию!
Пока я лихорадочно раздумывал, что бы соврать о новейших достижениях фототехники, она рассмеялась.
- Не бойтесь, я тоже волшебница. А это ваш сын? Он очень похож на вас. А я тоже жду ребёнка.
Вот так взяла – выплеснула на меня поток слов, снова звонко рассмеялась, поправила свои рыжие локоны – а как мне теперь пойти домой, к усталой Нарциссе, после этой-то осенней девчонки, об этом она подумала?
- Спасибо, - только и смог ответить я. – Миссис?
- Поттер.
Она ответила так, как будто гордилась этим!
А я чертыхнулся. Как же я не узнал её – ведь видел фотографию со свадьбы Поттера в «Пророке». Шутка ли – единственный наследник чистокровного магического рода берёт в жёны грязнокровку!
- Люциус Малфой, - представился я. Ожидаемой реакции не последовало.
Она что, газет не читает? Там моя фотография часто появляется, особенно на деловых страницах. Хотя чему я удивляюсь – наверняка она читает лишь глупых маггловских писателей да «Ведьмополитен».
Сказать по правде, бесился я потому, что когда смеялась она, я готов был расхохотаться тоже. И это здорово меня пугало.

Она продолжилась в моей жизни в том же парке, с той же книгой, будто и не уходила.
- Что Вы читаете? – спросил я, чтобы хоть как-то завязать разговор.
- Это маггловский поэт, к тому же иностранец. Вряд ли вам понравится.
- А Вы прочтите, - попросил я, сел рядом и гордо опёрся рукой на трость, готовясь критиковать бессмысленный маггловский бред.
Она открыла книгу там, где была загнута страница (Мерлин, я так же загибаю страницы, за что мне всегда делали выговоры – сначала папа Абраксас, теперь - Нарцисса) и начала читать.
А я слушал и видел, как её щёки покрываются румянцем, так легко появляющимся у рыжеволосых.
Слушал – и вдыхал аромат осенних волос.
Слушал…

«Не знаю, о чем я тоскую.
Покоя душе моей нет.
Забыть ни на миг не могу я
Преданье далеких лет.

Дохнуло прохладой. Темнеет.
Струится река в тишине.
Вершина горы пламенеет
Над Рейном в закатном огне.

Девушка в светлом наряде
Сидит над обрывом крутым,
И блещут, как золото, пряди
Под гребнем ее золотым.

Проводит по золоту гребнем
И песню поет она.
И власти и силы волшебной
Зовущая песня полна.

Пловец в челноке беззащитном
С тоскою глядит в вышину.
Несется он к скалам гранитным,
Но видит ее одну.

А скалы кругом все отвесней,
А волны - круче и злей.
И, верно, погубит песней
Пловца и челнок Лорелей»

Она закончила читать и посмотрела мне в глаза.
«Чёртова ведьма!» - подумал я. «Из всех стихов она, конечно, выбрала самый подходящий – про волшебницу с золотыми волосами».
- Вам не понравилось, - грустно улыбнулась она.
- Скажите, - я до боли сжал набалдашник трости. – Этот маггловский поэт…кто по национальности?
- Немец, - удивлённо ответила она. – Генрих Гейне. А что?
- А в немецком языке наверняка уменьшительно-ласкательное от «Лорелей» звучит как «Лили», да?

Тогда я ушёл, не попрощавшись, оставив на скамейке рыжую осень, губившую людей.

Она ушла из моей жизни, как в сопливом дамском романе – под дождём. Кажется, она что-то говорила о том, что больше никогда не придёт в этот парк, о своём муже, которого она никогда не бросит, о своём ребёнке, которого любит ещё нерождённым. Кажется, она плакала и умоляюще смотрела на меня. И, кажется, она сама не знала, о чём просит больше – о том, чтобы я навсегда исчез из её жизни или о том, чтобы я не верил всем этим словам.
А я стоял и слова не мог сказать, лишь в голове непрерывно звучало: «Несётся он к скалам гранитным, но видит её одну».
Её одну я оставил в парке. Дождь превратился в мокрый снег. Заканчивалась осень.

Сегодня Тёмный Лорд объявил нам о намерении убить ребёнка Поттеров и добавил, что уничтожит любого, кто встанет на его пути.

Я вернулся домой и склонился над спящим Драко. Нарцисса тихо подошла ко мне и обняла.
- Люциус, всё в порядке? – прошептала она и провела рукой по моим волосам.

«Несётся он к скалам гранитным»…

- Да, милая, - я поцеловал её в запястье. – У нас всё хорошо.

Кажется, сегодня я напьюсь до беспамятства.
Кажется, сегодня я сложил «Вечность».