Несбыточная история №9. «Чёрная алхимия» или «Три цвета. Блэки»*

«Первая стадия алхимического процесса – почернение – является исходной. С точки зрения психологии первая стадия воспринимается человеком как хаос, потеря точки опоры во внешнем мире…»
(«Стадии алхимического процесса», Гл.I-1)

- Да что там ваш Сириус! – отмахивается тётя Друэлла. – Представляешь, Вальбурга, моя Меда недавно заявила мне, что маггл из соседнего дома в сто раз умнее и красивее Рабастана! А ведь я так мечтала, чтобы они с Беллой вышли замуж за братьев Лестрейнджей!
- Ничего, Друэлла, - ледяным голосом отвечает мама. - Андромеда – Блэк, и она поймёт, что фамильная гордость – это не то, что можно попирать!
- Жаль, что это не то, что можно постирать, - не удерживаюсь я. – Или просто отмыть. По-моему, давно пора.
Мать смотрит на меня, и в глубине её темно- зелёных глазах я вижу лучи Авады. Нет, я не сбегаю – я просто не могу больше вынести эти разговоры. Иногда мне кажется, что Блэки любой разговор завершат речью о чистокровной гордости – даже если он начинался с обсуждения нового слезливого хита Селестины Уорлок.
В своей комнате я достаю припрятанную под кровать бутылку виски и до ночи рассматриваю журнал с маггловскими красотками в бикини.
Белла врывается ровно в полночь – разъярённая, как демоница. Презрительно морщится, оглядев комнату и почувствовав запах виски.
- Сколько можно позорить свою фамилию?..
Эта фразу я слышу каждый день, и она мне порядком надоела, но я неизменно отвечаю по-разному:
- А она мне никогда не нравилась, моя фамилия! Как считаешь, Сириус Уайт – неплохо звучит?
Белла вроде и не слышит меня.
- Ты – Блэк, Сириус, и от этого никуда не деться! Ты не можешь так просто взять – и выплеснуть свою кровь, как это дешёвое виски!
- Нет, ты не права, Белла! – замечаю я. – Я это виски не выплёскиваю, а наоборот – вливаю в себя. Подумаешь – дешёвое! Зато вкусное, - я делаю ещё глоток.
Белла презрительно морщится.
- Когда-нибудь ты поймёшь, - негромко замечает она.
- Да неужели?! – я с грохотом ставлю бутылку на стол и с удовольствием повышаю голос. Да что там повышаю – я кричу, нисколько не заботясь о том, что вся семья давно спит, и только Беллатрикс торчит в моей комнате, в очередной раз пытаясь наставить меня на путь истинный.
- Никогда, слышишь, сестричка, я этого не пойму! Вы уже все мне осточертели, я ненавижу вас! Ваша чистая кровь не просто течёт по жилам – она ударила вам в голову!
- Как тебе – это виски, - Белла удивительно спокойна, и это распаляет меня ещё больше.
- Да, Мерлин подери, как это виски. Оно хоть и дешёвое, но вкусное. А ваша кровь, хоть и выдержанная, дорогая – паршивей самого дрянного виски!
- Это не только наша кровь, Сириус – твоя тоже! – Белла сама переходит на повышенные тона, и мне это чертовски нравится. Через секунду мы уже самозабвенно кричим друг на друга, как обычно в таких случаях не замечая ничего вокруг.
От семейной дуэли благородный дом Блэков спасает Регулус. Он открывает дверь в комнату, и сквозняк от распахнутого окна заставляет меня поёжиться. И заткнуться.
Белла тоже замолкает.
Регулус стоит с виноватым видом, будто это он только что чуть не начал швыряться заклинаниями в кузину, а потом смущённо говорит:
- Вы бы чуть потише тут…Мама спит, и папа…и тётя Друэлла..
- Всех родственничков перечисли, - язвительно советую я ему. – Глядишь, заодно повторишь семейную генеалогию.
Регулус обиженно сопит и вдруг, уже выходя из комнаты, тихо произносит:
- А вы очень похожи.
Мы с Беллой смотрим друг на друга и молчим. О чём ты думаешь, сестрёнка? Я? Я со злостью думаю, почему мой младший братишка всегда так чертовски прав?!

***
Nigredo. Ночь на Гриммаулд-Плейс. Тени в моей комнате, из которой только что вышла она.
Взгляд чёрных глаз и косы цвета ночного неба. Две чёрных звезды.
Блэки…

«Вторая стадия алхимического процесса – отбеливание. Оно преображает человека – всё воспринимаемое ранее становится призрачным…»
(«Стадии алхимического процесса», Гл.I-2)

- Уберите ваши мерзкие руки! – слышу я голос, эхом звучащий в пустых коридорах Азкабана. – Я прекрасно дойду сама.
Я только слышу её – но очень хорошо представляю: прямая спина, гордо поднятая голова и фанатичный блеск в чёрных глазах. На мгновение я даже, Мерлин подери, чувствую гордость за кузину – я ведь тоже не рыдал, когда меня затолкали сюда – только хохотал. Как безумный.
А потом мне даже весело становится – сестричка-то в соседней камере! А когда мне весело, я обычно пою. И для такого случая выбираю исключительно маггловские песни, услышанные мной когда-то давно, в лондонских пабах, окутанных хмельным туманом…
- Заткнись, Блэк! – в который раз повторяет она. Сначала – твёрдо, потом – гневно. Теперь – устало.
- Блэк?! – я удивлённо поднимаю бровь (как будто она это видит!). С каких это пор ты называешь меня по фамилии? Ах да, ты же замужем – фамилию поменяла…Миссис Лестрейндж…
- Сириус! – голос Рудольфуса звучит почти мягко. – Говори, что угодно, только прекрати петь!
- Да уж конечно! – фыркаю я. – Встреча с дорогими родственниками так меня обрадовала, что я не могу не петь от счастья. У вас есть предложения, чем ещё заняться в Азкабане? Не стесняйтесь, выкладывайте! А я пока спою. И Барти мне поможет. Правда, Барти? – я стучу по стене, отделяющей меня от соседней камеры.
- Не смей трогать Барти! – теряет самообладание Белла.
- Бога ради! – я убираю руки от стены. – Сестрёнка, ради тебя – что угодно!
Конечно, я несу полную чушь. Но даже моя чокнутая кузина в роли собеседника лучше, чем дементоры…

Барти ночью кричит и зовёт маму. И что самое жуткое – я завидую ему. Потому что ему есть, кого звать…

А наутро мы продолжаем наши с Беллой перебранки – и так изо дня в день…
- Как ты там, сестрёнка? Причёска не испортилась?
- А ты, Сириус? Ещё не изрисовал стены камеры грязнокровками в купальниках?
…
- Кстати, как же ты попалась, Белла? Авроры оказались сильнее?
- Могу я задать тебе тот же вопрос?…
…
- Сириус, как же ты живёшь тут без своего дешёвого виски?
- А я покупаю его у дементоров в обмен на адреса магглянок в бикини…

Изо дня в день…

Поэтому когда она молчит целый вечер, я начинаю волноваться.
Она заговаривает ночью – и её шёпот будит меня, точно звук набата.
- Сириус…Сириус, скажи… – она замолкает, а потом продолжает – быстро-быстро, словно боясь быть услышанной. – Скажи….дементоры…как ты это выдерживаешь…?..
Сначала я тоже молчу – не знаю, что ответить – не про анимагию же! А потом вдруг вспоминаю Регулуса. «Вы очень похожи».
И я не могу не ответить ей, хотя, Мерлин подери, не знаю, почему!
Я почти касаюсь губами холодной стены, разделяющей нас и твёрдо говорю:
- Смейся, Белла! Говори со мной! Пой! Только не молчи, слышишь, - не молчи! Потому что только так можно не сойти с ума…
***
Albedo. Белая звезда в окне Азкабана. Иней на холодных решётках. Проседь в чёрных волосах.

«Алая стадия – это результат поднятия жара огня к его наивысшей интенсивности. Этой стадии равно принадлежат «король» и «королева»
(«Стадии алхимического процесса», Гл.I-3)

- Зачем мне Цисси – лёд, если есть огонь – ты? – мужчина проводит рукой по изящному плечику черноволосой девушки, и с него соскальзывает бретелька платья. Мужчина целует её – а она запускает смуглые руки в его светлые – почти белые – волосы.
Я вижу это, и не могу заставить себя уйти, пока не слышу голос матери: «Сириус, Беллатрикс, сколько можно вас ждать? Уже первый танец!»
Она выходит в зал растрёпанная и раскрасневшаяся. И оттого красивая, как никогда.
Я подхожу к ней с бокалом шампанского, и, чуть склоняясь, шепчу на ушко, в которое продета тоненькая серёжка с рубином:
- Ты целовалась с Малфоем! – в моём голосе слышатся торжество и ехидство одновременно.
- Что за глупые вопросы, Сириус? – Белла кажется спокойной, но рука, держащая бокал с красным вином, чуть дрожит.
- О, я не спрашиваю, Белла, я утверждаю. Что же скажет Нарцисса – я слышал от Друэллы, что она недавно всю ночь проплакала в подушку – влюбилась, бедняжка!
- Ты ей не скажешь.
- Ты уверенна?
- Сириус, ты ненормальный, но ты ей не скажешь. Это бесчестно.
- И это ты говоришь мне о чести? – я чуть не поперхнулся вином. - Ты отбиваешь парня у младшей сестрёнки!
- Ладно, - Белла меняет тактику. – Что мне сделать, чтобы ты ничего не рассказал Цисси?
Голос звучит деловито. Я же не настроен на сделку – мне нравится с ней играть.
Мне всегда нравится играть с огнём.
- Беллатрикс! – к нам подходит тётя Друэлла – высокая, стройная женщина с прямыми чёрными волосами и строгим лицом. – Потанцуй этот вальс с Сириусом.
- Что?!
- Не повышай голос, Беллатрикс, - не терпящим возражений тоном говорит Друэлла. – На балу полно министерских работников, наша семья должна производить идеальное впечатление. Вы отлично танцуете и прекрасно смотритесь вместе.

Обожаю вальсы – после нескольких кругов у партнерши начинает кружиться голова, и в конце она преспокойно может упасть к тебе в объятия.
Но это не случай Беллатрикс. Пару раз мне даже кажется, что она ведёт. Тогда я прижимаю её крепче, стараясь не размышлять о том, пьян я от шампанского или от того, что перед глазами до сих пор смуглое обнажённое плечо…
Мы кружимся, и её волосы щекочут мне шею – так близко я к ней.
Мы кружимся, и, делая шаг, она касается меня своей ногой в алой туфельке – так близко она ко мне.
Мы кружимся, и она с ненавистью смотрит на меня, моя кузина – так далеко мы друг от друга.
…Но я в долгу не остаюсь – и шепчу, вдыхая аромат восточных духов:
- Похоже, ты уже расплатилась за моё молчание.
И в ответ на её недоумённый взгляд, поясняю:
- Для тебя же нет большего наказания, чем танцевать со мной, правда?
Белла прищуривает огромные чёрные глаза.
- Я убью тебя, Сириус, - просто отвечает она.
***
Rubedo. Вино цвета крови в тонком бокале. Соскользнувшая с плеча бретелька алого платья. Красный луч, бьющий в сердце черноволосого мужчину, который продолжает смеяться…
***
Потому что только так можно не сойти с ума…


*честно признаюсь, что название «Три цвета. Блэки» сделано по аналогии с кинотрилогией польского режиссёра Кшиштофа Кесьлевскького.