Несбыточная история №20. «На берегу»

На берегу океана стоит светловолосый молодой мужчина и задумчиво курит, пока позади него не раздаётся громкий хлопок.
Мужчина поворачивается и улыбается прибывшему.
- Барти, что за чёрт?! Мы ведь договорились встретиться в Праге!
Светловолосый бросает сигарету и обнимает аппарировавшего, как лучшего друга.
- Я просто очень хотел увидеть океан.
- В Азкабане волн не хватало? – язвительно интересуется друг. У него умные карие глаза и тёмные волосы, в которых серебрится седина.
- Иди ты! – отмахивается Барти. – Там волны другие. И вообще, там море. А тут океан. Тёплый, - он мечтательно смотрит на волны.
Темноволосый садится на песок по-турецки и достаёт из кармана плоскую бутылочку.
- Выпей, - протягивает он Барти. – Отменное Огденское. И вместо этой романтической чуши об океане расскажи, как тебе удалось избежать Поцелуя.
- Что самое интересное, - замечает Барти, садясь рядом с другом, - это у меня вышло только благодаря моему отцу.
- Да ты что? – удивляется собеседник. – Это как?
- Очень просто, - грустно усмехается Барти, делая глоток, чуть поморщившись. – Ты же знаешь, в чистокровных семьях иногда есть некие фамильные магические умения, передающиеся из поколения в поколение.
- В моей семье это, очевидно, магическое умение попадать в огромную задницу из-за своих фамильных качеств.
- Ты будешь слушать или нет? – обижается Барти. – Сам попросил рассказать, а теперь…
- Всё-всё, - машет рукой темноволосый. – Продолжай.
- Ну так вот, - Барти переводит взгляд на океан, сияющий на солнце. – В нашей семье по мужской линии передаётся умение создавать астральную проекцию.
- Ничего себе! – присвистывает собеседник. – Я думал, это миф.
- Этого умения просто очень сложно достигнуть, - объясняет Барти. – И она не у каждого мужчины в папином роду получалась. У дедушки – да. А у папы – нет. А у меня…у меня, наверное, это получилось только благодаря шоку, который я испытал, когда понял, что мне опять светит Азкабан, а то и Поцелуй. Я бы этого не выдержал.
- Значит, ты создал проекцию и…
- Создал, - подтверждает Барти. – И переместил эту проекцию куда подальше. Дементору фактически досталось лишь моё тело, а им не очень-то поживишься. Фадж подумал, что я потерял сознание от страха. А когда меня закинули в дальнюю камеру Азкабана, чтобы забыть навсегда, я вернулся в тело и аппарировал оттуда. Им, конечно, и в голову не могло прийти поставить антиаппарационный щит на камеры для «целованных».
Барти замолкает. Собеседник молча пьёт виски.
- И что ты теперь собираешься делать? – интересуется он после минутной паузы.
- Побуду тут пока, - пожимает плечами Барти. – А потом вернусь в Англию, выкопаю кость папы из грядки Хагрида и похороню его рядом с мамой.
Он впервые за много лет называет Крауча-старшего «папой», а не «отцом», и отчего-то ему впервые за много лет хочется плакать.
Но Барти лишь подставляет лицо ветру с океана и, зажмурившись от яркого солнца, обращается к другу.
- Да что я всё о себе, Регулус? Расскажи, как тебе удалось спастись, и где ты скрывался все эти годы?
- Мерлин, Барти, моя история гораздо длиннее, чем твоя. Нам не хватит на неё этого виски.
- А у тебя нет ещё?
- Нет, - Регулус лохматит волосы и смеётся. – Но я знаю один прекрасный портовый кабачок, где можно заказать чертовски крепкий ром.
- Ром? – совсем по-детски распахивает глаза Барти. – Напиток пиратов? Так я с детства мечтал его попробовать! Помнишь, как мы играли в пиратов на втором курсе?
- Да, и после этого ты два дня пролежал в Больничном крыле с последствиями заклинания Нарциссы за попытку взять её на абордаж.
- Я же не виноват, что у неё такие красивые формы... для абордажа!
- Тоже мне – Генри Морган, - хмыкает Регулус и поднимается с песка. – Пошли уже в кабак.
- Пошли, - Барти тоже встаёт, отряхиваясь. На песке остаётся лишь пустая бутылка из-под виски.

Двое идут по берегу океана, и он бросает им под ноги грохочущие волны…