Глава 4

Я не успеваю додумать: в кабинет вползает ее змея и следит за мной. Она появляется через несколько секунд.
– Профессор Поттер, сэр, – даже в день своей смерти она не будет бледнее, – я ведь просила Вас… Святое небо, что же делать?!

«Кажется, уже нечего» – у меня хватает сил только на legilimence, – «еще кусочек души в Вашу копилку, не так ли? И если Вы посвятите всю свою жизнь тщательному наблюдению за чужими смертями – как знать, может быть, разменяв третью сотню лет, сможете соорудить себе какой-нибудь убогонький хоркрукс.»
– Нет!!! Не Вы…
«Да… Иначе зачем Вам все это? Зачем вы так упорно цепляетесь за память о пережитом в детстве ужасе?»
«Цепляюсь?» - она тоже переходит на legilimence, – «Нет… Просто даже лучший целитель Англии - Арманда Уиззли оказалась не способна надежно стереть это из моей памяти. Будь жива ее мать (Гермиона Грейнджер-Уиззли – прим. автора) - возможно, что-то… А после самого удачного из ее экспериментов у меня осталось полдюжины разных фобий. И я предпочла точно знать, чего боюсь. Я боюсь смерти, профессор Поттер. Боюсь настолько, что готова рвать свою душу. Хотя, после знакомства с теорией хоркруксов…»
«КАК?! Все, что можно было прочесть об этом – уничтожено»
«До 1900 года, профессор, существовала возможность отыскать нужные книги.»
«Я даже не спрашиваю, откуда у Вас времяворот»
«Мне стыдно» – на ее белых щеках проступают два алых пятна – «довольно грубая, хотя и очень трудоемкая поделка… Я загубила ее при неудачной попытке вернуться в свое прошлое»
Боль отступает – но наступает какая-то загадочная легкость… Я куда-то плыву… В свет… В даль…В покой… Но – то, что остается здесь – мне еще любопытно.
«А змея? Она зачем?» – мысли копошатся, но как-то лениво.
«У нее прекрасное чутье на подходящие мне случаи»
«Очень мило с Вашей стороны – заглянуть ко мне по столь подходящему Вам случаю. Признайтесь на прощанье – Вы все же собираетесь…»
«Делать классический хоркрукс – нет. Продолжить свой эксперимент – да... Пока что у меня нет сомнений в его целесообразности. Пусть даже не я воспользуюсь его результатом»
Она включает прибор – и делает характерный жест. В этот же момент в кабинете появляется Альбус.
– Джинни сейчас будет.

Я думал, что мертвые не удивляются. Так вот: это неправда. Когда она направила свой прибор на Альбуса – я не выдержал.
«Это еще зачем?»
Но – я уже умер, и мой вопрос не слышен. Она старательно проверяет показания своего прибора – и молча взмахивает волшебной палочкой. Он взрывается сотнями мелких осколков, но она, даже не потрудившись создать щит, в бешенном темпе произносит несколько заклинаний. Бывшие директора и директрисы, переглянувшись, исчезают со своих портретов – и как-то очень робко появляются только после того, как она все закончила.
– Я все равно сделаю это, профессор Поттер! – она произносит это как клятву, – потому что на свете нет ничего менее достойного человека, чем смерть. Но именно поэтому – я не хочу никого убивать. И брать осколки души убийц – тоже. – Она брезгливо смотрит на осколки прибора и более спокойно уточняет – Потому что каждый из них безнадежно – почти на двадцать процентов – понижает накопленный потенциал. И еще. Я знаю, что моей жизни не хватит для создания моего хоркрукса. Но однажды, когда в мир придет Зло, сравнимое с Вольдемортом и Гриндельвельдом – разве не будет благом воссоздать из хоркрукса личность, способную им противостоять?
Она легко разворачивается на носках и стремительно покидает кабинет. Змея проворно выползает следом.
Я беспомощен – да и Альбус тоже. Мы оба прислушиваемся к непонятным ощущениям. Тишина и пустота. И только тогда я понимаю – в наполненном вековой магией Хогвартсе она создала место, совершенно свободное от спонтанной магии. Я никогда не встречал способа сделать это – и сейчас рефлекторно пытаюсь проверить, нет ли подобного в памяти Вольдеморта… Но – ее больше нет у меня, этой памяти! А ведь она и только она способна была бы удержать меня…
«Альбус! Вы тоже?»
Мы наблюдаем мелькание каких-то темных изуродованных сущностей – их исчезновение сопровождается чем-то, что я ощущаю как удар.
Я …ранен? Моя душа расколота – хотя из нее вырвали только то, что было втиснуто туда насильно.
«Гарри, ты тоже? Ранен…»
«Да, профессор. Убийство разрывает душу надвое, говорили Вы? А как назвать то, что случилось с нами? »
«Не знаю, Гарри. Но мне это уже почти неинтересно»
«Альбус?»
«Правда, я слишком долго ждал. Хорошо, что я уже умер – иначе еще раз умер бы от любопытства: что же там, дальше?»
«Альбус, а что – тут? Чего ради – все: любовь, отвага, жертвы – и немалые, потери – от которых у меня – уже мертвого – душа болит? Что мы оставляем – тут? Кого – мы оставляем? Вы хотя бы верите, что она не станет убивать… »
«Мальчик мой, я не знаю. Но – если да – мы не можем повлиять на события – отсюда»
«А оттуда?»
«Как знать? Но нам понадобится очень много времени, чтобы проститься с чувством вины – за то, что, покидая этот мир, мы не сумели сделать его лучше»
«Жаль, что я не могу вернуться – и все исправить. Впрочем, я, Гарри Джеймс Поттер и последний хоркрукс Вольдеморта, никогда не смог бы это сделать»
Дверь кабинета распахивается – и вбегают Джинни и Арманда.
– Гарри! – я откуда-то сверху вижу, как Джинни становится на колени перед моим трупом.

Арманда достает волшебную палочку – но через несколько минут прекращает колдовать. Нет, у нее все же великолепное чутье: она внимательно рассматривает осколки и произносит несколько заклинаний.
– Джинни, здесь чужая кровь. Я вызываю Авроров, – она внимательно осматривает кабинет, прислушиваясь к своим ощущениям, – Странно, очень странно – я одновременно уверена в том, что мой крестный умер естественной смертью – и в том, что он принял настоящий бой.
– Вот как? – слезы испаряются с лица моей жены, – я знаю только одного специалиста по естественным смертям. Думаю, и ты ее знаешь, Арманда.

«Опять, опять Джинни приходится доделывать начатое мной. И уж я-то знаю: она не остановится, пока не добьется своего! Или… не погибнет…»
Но мне уже давно не больно. Теперь мне уже почти не любопытно. Почти… Очертания кабинета теряют четкость, но рядом с нами я ощущаю осколки каких-то сущностей. Светлых – отсюда это просто очевидно. И они тормошат нас, пытаясь указать путь… Да, я его вижу – тоннель, сотканный из пульсирующего света. И ощущаю улыбку Альбуса, предлагающего:
«А теперь, Гарри, мы шагнем в этот свет – и отправимся навстречу таинственным и захватывающим приключениям»
Это звучит так заманчиво – больше не страдать, переложив ответственность на живых... И – я откуда-то знаю это – там – все невероятно осмысленно, содержательно и интересно. Но – я как будто снова ранен. Нет, хуже – по всем симптомам это тот самый «разрыв души в момент внезапной смерти» – причем на две абсолютно равных половинки. Одна из них уже приняла происшедшее – и хочет туда, в свет. А другая хочет обратно – как угодно, лишь бы снова действовать.
Потому что здесь – остается человек, возрождающий самое ужасное из колдовских изобретений. И пусть ее причины благородны – или по крайней мере – достойны уважения и сочувствия, я не могу позволить ей довести свой эксперимент до успешного завершения.
Как знать, на что пойдут ее последователи? Может быть – если не будут знать о возможности создать один хоркрукс одной смертью – на массовые убийства ради создания ее «белого хоркрукса»?
А «светлая личность», сохранившая по ее мысли часть своей души в хоркруксе? Как его или ее собственное бессмертие повлияет на отношение к жизням своих сторонников? Свяжет ли по рукам и ногам нравственной невозможностью принять чужие смерти ради победы своей стороны? Или, наоборот, вызовет нездоровое спокойствие в отношении к этим смертям?
Ее идея непременно – рано или поздно – принесет зло.
«Альбус, Вы понимаете меня?»
«Разумеется, мой мальчик. Более того – я абсолютно с тобой согласен. Но – нам с тобой непременно нужно двигаться вперед – хотя бы потому, что здесь для нас нет никаких шансов вернуться обратно.»
«А дальше, Альбус?»
«Как знать? Нет, я почти уверен, что два неглупых и далеко не бездарных колдуна способны отыскать возможность…»
И мы ушли с земли, готовой стать местом ужаса – в надежде вернуться и противостоять ему.