Глава 34. Ревность

Марлин они нашли в гостиной - она отпаивала какао с молоком Нелли Гамильтон. Последняя - разрумянившаяся, с блестящими глазами, с растрепанным кудрявым "конским хвостиком" - была ничуть не расстроена, скорее очень возбуждена. Она незамедлительно повторила Лили и полусонной Алисе то, о чем Мери и Марлин, по-видимому, было уже известно.
- Мы с Сириусом загулялись до самой ночи. Он беспокоился, что друзья его заждались, мы спустились к выходу из школы, где они должны были собраться. Сириус весь день был такой странный, все усмехался не пойми, чему - как будто он, знаете, опыт какой провел. Ну вот, его там ждали Джеймс и Питер. А он, видно, про меня забыл да сразу им и говорит: мол, знаете, что Нюнчик больше не захочет шпионить за нами? Я ему сказал, на какой сучок нажать. Бред, правда?
- Он сумасшедший, - вздохнула Марлин с восхищением и болью.
- Ну вот, а Джеймс переменился в лице, да как заорет на него! "Вы ж, - кричит, - оба с Ремом теперь покойники! Что ты натворил!" И выбежал бегом.
"С Ремом?" - Лили подавила дрожь. Мозаика беспощадно складывалась.
- Ну, Сириус постоял секунду, да и за ним, и Питер с ними. Я так ничего и не поняла, но любопытно же. Я их долго ждала, хотя волновалась ужасно: вдруг на меня наткнется Филч? Наконец двери открываются, они втаскивают Нюниуса - он, кажется, ногу подвернул, идти не мог. Ну, ругают последними словами. И тут Филч со своим котом. Я в самый уголок вжалась, так он меня не заметил, а их повел к Макгонагалл. А она, наверное, директора разбудила. Девчонки, я все-таки не понимаю, что там был за сучок?
- В глазу чужом там сучок был, - болезненно усмехнулась Марлин.
- То есть это как?
- А так, что башку не забивай, а, - посоветовала Мери. - Перебаламутила нас тут всех, а толку что? Да язык-то держи за зубами, никому не треплись, особенно Пенни-Черри.
- Почему? Если Джеймс - герой, она будет только рада...
- Ага, а Сириуса подставишь. Говорю тебе, не треплись, а то башку проломлю.
Алиса молча ушла на кухню, пообещав принести остальным кофе и тосты с джемом. Нелли обиженно притихла. Мери уселась на подоконник, скрестив руки на груди и играя пальцами по локтям. Марлин бродила по гостиной. Лили боялась взглянуть на подруг: ей казалось, они одновременно поняли то же, что и она, и для каждой это значило свое.
Рем - оборотень. Северус был прав, но у кого язык повернется назвать Люпина кровожадной тварью? Бедняжка, как он жил все эти годы, среди чужих подозрений и собственных мучений, которые не отменить? Теперь понятно, отчего его так глубоко поразила смерть Кристины Олливандер. Он воочию увидел, на что способны ему подобные.
А какие молодцы - остальные ребята! Наверняка знали все, знали давно, и не бросали, поддерживали, как могли. А уж Джеймс... Лили счастливо улыбнулась. Джеймс не подвел. Ради друзей он спасет и врага.
Алиса вернулась тостами и кофе. Перекусили в понимающем молчании. Не дожидаясь мальчишек, умылись, переоделись и ушли из факультетских комнат.
...Джеймс и Сириус появились за завтраком. Глядя, как Поттер походя клеит светящуюся липучку на спину какому-то хаффлпаффцу, а потом с наглой ухмылкой отнекивается перед Риверс, прибежавшей его отчитывать, Лили поморщилась от разочарования. Ну почему - она уже это поняла - честный и добрый человек, верный друг, открытая и щедрая душа так упорно натягивает на себя маску развязной глупости! К чему эта рисовка, фиглярство? Неужели сложно быть тем, кто ты есть?
Да еще Северус навязался. Позвал гулять - подлечили, видно, подвернутую ногу. Обошли вокруг замка. Нашлось, что обсудить: Мальсибер утром явился в Большой зал под ручку не с Зои Макмиллан, а с черноволосой рейвенкловкой Кристал Хобхауз. Лили была так раздражена присутствием Северуса, что на сей раз, не стесняясь в выражениях, высказала все, что думает о каждом из его друзей. Сев отбивался сначала вяло, но постепенно распалился.
— Я-то думал, мы друзья, — горько вырвалось у него. — Лучшие друзья.
— Мы и есть друзья, Сев, но мне не нравятся люди, с которыми ты связался. Прости, но я не выношу Эйвери и Мальсибера. Малъсибер! Ну что ты в нем нашел, Сев? Он же подонок! Ты знаешь, что он недавно пытался сделать с Мэри Макдональд?
Дошли до колонны. Лили обернулась, прислонилась к ней, глядя другу в лицо.
— Да ерунда это, — Северус отмахнулся. — Он хотел просто посмеяться, и все..
— Это Темная магия, и если ты считаешь, что это смешно…
— Ну а то, чем занимаются Поттер и его дружки? — его впалые щеки слабо вспыхнули.
Лили сжала губы: омерзение поднималось сокрушительной волной. Стало быть, и спасения жизни мало, чтобы Северус перестал ненавидеть Джеймса. Что за свинья все-таки.
— При чем тут Поттер? — она постаралась, чтобы голос не дрожал.
— Они где-то шляются по ночам. И с Люпином этим что-то странное творится. Куда это он постоянно пропадает? - ну вот, опять началось. Когда же он угомонится?
— Он болен, — заученно повторила Лили. — Он очень болен.
— Ага, заболевает каждый месяц в день полнолуния?
— Я знаю твою теорию, — она едва сдерживалась. — Но почему это тебя так волнует? Тебе-то какое дело, чем они занимаются по ночам?
— Я просто хочу показать тебе, что не такие уж они замечательные, какими их, похоже, все считают.
Лили почувствовала, как лицо заливает краска. "Не такие замечательные? Господи, да кто бы говорил? Способен ли ты хоть на йоту над собой приподняться? Нет же, надо только гадить на тех, кто лучше тебя..."
— По крайней мере они не применяют Темную магию, — девочка понизила голос. Все-таки она должна сказать, но ни к чему, чтобы слышали посторонние. — А ты просто неблагодарный. Я знаю, что случилось прошлой ночью. Ты полез в тот туннель под Гремучей ивой, и Джеймс Поттер спас тебя от того, что там подстерегало…
По лицу Северуса пробежала сильная судорога. Затрясшись, захлебнувшись, он выкрикнул:
— Спас? Спас? Думаешь, он разыгрывал героя? Он спасал свою шею и своих друзей! Ты ведь не… Я… Я тебе не позволю…
— Не позволишь? Мне? - Лили сузила глаза. Ей захотелось чем-нибудь его треснуть. Вот еще собственник нашелся!
— Я не то хотел сказать…- Сев мгновенно притих. - Просто я не желаю, чтобы тебя дурачили… Он за тобой увивается, Джеймс Поттер за тобой увивается! — обида слишком захватила его, и он сам не понимал, кажется, что несет. — А он вовсе не то… что все думают… чемпион по квиддичу…
Лили все выше и выше подымала брови. Северус вел себя, как ребенок, у которого отбирают любимую игрушку. Невольно ей вспомнился день, когда она увидела его в первый раз - день похорон миссис Файрес. У него был такой же несчастный, полный отчаяния взгляд... И белые хлопья вместе с землей сыпались в свежую могилу. "Неужели Сев тоже меня ревнует? Почему? Я что, нравлюсь ему? Глупо... На что он рассчитывает? Он, признаться, просто смешон. Но если ревнует, то может и..."
— Я знаю, что Джеймс Поттер — безмозглый задавака, — ответила она скорее машинально, но резко. — Можешь не трудиться мне это объяснять. Но юмор Мальсибера и Эйвери — это безобразие. Безобразие, Сев. Не понимаю, как ты можешь с ними дружить!
Как ему мало надо для счастья! Выпрямился, походка упругая. Насколько может ослепить ненависть к человеку - ненависть, выжигающая в душе все доброе, даже благодарность. "Но неужели я в самом деле нравлюсь ему? Зачем он мне нужен? Что с этим делать?" Чувствуя растерянность и усталость, Лили решила по возможности свести общение с Северусом к минимуму.

Марлин оказалась права, когда предсказывала, что Нелли с Сириусом еще наплачется. В Хэллоуин Нелли еще танцевала с ним на вечеринке, устроенной в гостиной Гриффиндора - а два дня спустя уже плакала у потухшего камина. Дело было вот в чем.
Эльза Смит в открытую нацелилась на то, чтобы поймать в свои сети Энтони Григрасса. Среди слизеринцев своего курса он считался самым завидным женихом: происходивший из богатой чистокровной семьи с репутацией, не омраченной ни малейшим скандалом, он был умен, прекрасно воспитан, красив и поведением отличался крайне благоразумным. Он никогда не входил в десятку лучших по успеваемости, но был неизменно близок к ней, а профессор Слизнорт, очевидно, считал его столь перспективным и способным в определенных областях, что пригласил в свой клуб уже на третьем курсе.
Из этого можно понять, что Эльза на сей раз цели ставила перед собой куда более серьезные. Ей не нужен был очередной воздыхатель, готовый ради её каприза прыгнуть с Астрономической башни. Она искала жениха. К общему удивлению, Энтони остался к ней равнодушен.
Эльза, похоже, разозлилась, хоть и не показала и виду. Она демонстративно подарила внимание поочередно бывшим поклонникам - за исключением Мальсибера, занятого Кристал Хобхауз. Сначала Оливеру Монтегю показалось, что над землей вновь взошло солнце; затем Эйвери, кусачий лисенок, неделю бегал рядом с покровительницей. И с Сириусом-то Эльза пикировалась пару раз, не обращая внимание на присутствие Нелли. И язвила-то Энтони, едва он подсаживался, перемежая остроты с комплиментами. Но ему, похоже, было все равно.
Наконец он как будто стал сдаваться. Слизнорт в клубе также организовал вечеринку в честь Хэллоуина, и там Энтони и Эльза танцевали вместе. На следующий день, одними из первых войдя в Большой зал на завтрак, они очень мило обсуждали новую статью Абракаса Малфоя, направленную против действий Крауча (правда, через реплику гриффиндорцам, слышавшим разговор, хотелось их убить). Идя с занятий, Эльза на виду у всех прежних поклонников нежно взялась за согнутый локоть Гринграсса.
Этого Сириус стерпеть не мог. В Большом зале он подошел к Энтони и публично вызвал его на дуэль. Гринграсс не позволил себе отказаться.
По настоянию Блэка, дуэль сразу и состоялась. Оба вышли во двор – за ними гуртом высыпали любопытные – перехватили палочки, поклонились. Джеймс – видно, у Мародеров заранее все было условлено – подал знак, и немедленно противники попытались разоружить друг друга, но оба этого избежали. Сириус бешено нападал, Энтони сосредоточенно отбивался, иногда пользуясь случаем, чтобы пустить в противника заклятие, которое вряд ли должен знать пятикурсник. Лили, застывшая на пороге, заметила, как сбились группкой слизеринцы, как слегка поодаль стоит и с довольной улыбкой наблюдает за дуэлью Эльза, как Электра чуть приоткрыла губки, а Линнет всем видом выражает крайнее недоумение и неодобрение. Гриффиндорцы, разумеется, болели за Сириуса, только Нелли явно была в глубоком шоке, да Марлин смотрела отрешенно, слегка вздернув подбородок. В группке рейвенкловцев, которых, впрочем, пришло меньше, чем остальных, выделялся золотоволосый Гилдерой Локхарт, с комически-надменным видом рассуждавший, что приемы оба используют весьма примитивные, вот он сейчас поступил бы так, и сейчас этак… Локхарт, впрочем, уже ранее обещал однокурсникам, что отыщет Философский камень и станет капитаном сборной по квиддичу, хотя игроком был посредственным.
Дуэль прекратила Макгонагалл, обеспокоенная внезапным побегом с обеда большей части учеников и их долгим отсутствием. Лили заметила, как Эльза скорчила разочарованную гримаску, а по лицу Гринграсса скользнула тень облегчения.
Тем же вечером Сириус Блэк отправился к слизеринским комнатам и каким-то чудом, запугав одного первоклассника, заставил его вывести Эльзу для разговора. Сцена вышла бурая. Блэк кричал, чтобы она прекратила кокетничать, прекратила мучить людей попусту, чтобы определилась с выбором и не давала ложной надежды. Возможно, он надеялся, что на крики выйдет Гринграсс, и прерванная дуэль продолжится – но Энтони явится не изволил. Эльза дала Сириусу пощечину и ушла.
Разумеется, Сириусу по поводу позорящего факультет поведения ничего сказать не посмели, хотя Лили представляла, как смеется над старшим братом Регулус, и с каким удовольствием Северус смакует унижение врага. Точнее узнать она не могла: по данному себе обещанию, с Северусом старалась видеться не чаще, чем в две недели, даже на спаренных со Слизерином занятиях отсела от него. Сев не понимал, за что впал в немилость, и при редких прогулках Лили замечала, как плещется в его глазах горькая обида.
Так вот, утром после визита Сириуса к дверям Слизерина Нелли Гамильтон в гостиной рыдала у холодного камина, а Марлин вытянулась в кресле, чего-то ожидая. Алиса просительно посмотрела на Лили, обе взяли под руки Нелли и повели её умываться, а потом завтракать. Марлин крикнула им вслед, что догонит. Мери и Эммелина еще не оказывались: разоспались, видимо.

Возвращаясь с занятий, Лили заметила стрелку на чулке. Проклиная законы магии, по которым нельзя заклинанием штопать одежду, девочка пошарила в сумке, отыскивая лак для ногтей, который подарила летом мама. Добежала до ближайшего туалета. Потянула дверь – та почему-то не открылась.
С благими намерениями школьный туалет запирать не станут, а Лили все-таки староста. Она тихонько прошептала: «Алохомора!» и, стараясь, чтобы петли не скрипели, проскользнула внутрь. Прислушалась. Голоса доносились из-за яда кабинок, как из тумана: кто-то поставил Силенцио, и оно слабело.
- Эмми, слышь, хватит, а! – тонкий голос Мери, тут же чей-то глухой стон. – Прекрати, у тебя что, крышу снесло? Нам её велено проучить, а не покалечить.
- А разве я калечу её? – ласковый голос Эммелины. – Элси, тебе больно? Ах, какая у нас беда с ладошкой! – визг. – А с локтем…
Лили рванулась вперед и выскочила прямо на девчонок, у ног которых лежало хрупкое тело. Рукав измятой мантии в районе локтя продырявлен, ладонь растоптана, лицо в кровоподтеках, золотые волосы испачканы кровью, сочащейся из раны на голове. Только по дорогим туфлям и нежным шелковым чулкам Лили узнала Эльзу Смит.
- У вас заклинания слабеют, - проронила Лили. – А это что? Это что такое?
Эммелина подняла палочку, но Мери перехватила её руку.
- Нет! Ей ты ничего не сделаешь. Она своя. Она не скажет никому. Ведь не скажешь, Лил?
Лили продолжала бессмысленно смотреть на распростертое тело.
- Хорошо, - вздохнула Эммелина. – Скажет – ей же хуже. – Она вытащила из кармана тонкую вишневую палочку, в которой Лили угадала палочку Эльзы. Наклонилась к жертве. – Обливейт Максима!
- Ну все, уходим, - у Мери подрагивали губы. Она подхватила под руку Лили. Эммелина высунулась первой, присмотрелась: вроде никого. Девочнки выбрались и спешно дошли до комнат Гриффиндора.