Глава одиннадцатая

- Ты уверена? – в очередной раз спросил Оливер.
- Уверена. – как можно тверже ответила я. – Я думала об этом долгие шесть лет. И теперь пора расставить все точки над «I».
Парень твердо кивнул, и мы вместе покинули квартиру на улице Мэлл, в которой жили уже чуть больше месяца. Мы шли в полном молчании до места, от которого можно без проблем аппарировать.
Отца признали вменяемым. Сказать, что это стало для меня ударом, значит не сказать ничего. Откровенно говоря, еще давно, в глубине души я еще давно была уверена в том, что мой отец – сумасшедший. Наверное, именно поэтому я не могла от него уйти.
Меня продержали на допросе два часа, и если бы не Дамблдор, меня продержали бы там намного больше. « Как часто ваш отец использует относительно Вас рукоприкладство?», « Использовал ли он что-то помимо физической силы?», «Не подвергались ли вы сексуальному насилию с его стороны?», « Оказывалось ли на Вас моральное давление?», « Относительно чего вспыхивала агрессия?»…вопросов было еще очень много, на большинство я отвечала механически, не задумываясь. Меня охватило странное бессилие. Мне было все равно, где я и что происходит, в голове было удивительно легко, и словно пусто. Не было мыслей, не было эмоций. Я отказывалась верить в то, что мой отец делал все <i>это</i> будучи разумным. Выходит, он и в самом деле меня ненавидит. Или же слишком сильно любил себя и свое положение, настолько, что готов был убить родную дочь.
**
То, что в школу прибыли авроры и целители не осталось незамеченным для учеников. По школе поползло много различных слухов, но не один из них даже на шаг не приблизился к истине. Уж тем более никто и подумать не мог, что я как то с этим связана. Знали только Оливер, Маркус, и Александра, которой я все рассказала, как только смогла. Не знаю даже, больше она была рада или перепугана. Подруга сильно побледнела, когда услышала о том, что отец едва не убил меня, зато едва не скакала от радости, когда услышала о том, что его поймали. Однако она быстро успокоилась, увидев мою реакцию. Мы долго просидели в тот вечер просто рядом, не говоря и не обсуждая сегодняшний день, просто успокаиваясь присутствием друг друга.
Сразу после проверки отца отправили в Азкабан в камеру предварительного заключения . Там он около недели ожидал суда. Суд…он был намного тяжелее допроса, хотя вопросы мало чем отличались. Перед судьями была я одна, не считая Дамблдора, который с чего-то решил присутствовать. Ему Фадж позволил сию вольность, так как Дамблдор руководствовался тем, что я – ученица его школы. Но от чего-то мне кажется, что дело совсем не в этом, или же я чересчур самонадеянна. А вот Оливера, Александру и Маркуса, который за то время стал мне близким другом, не пустили, и они ожидали меня у дверей суда. Мне было тяжело свидетельствовать против отца. Что бы он ни говорил и ни делал тогда…это было почти невыносимо, равносильно пытке. Он присутствовал в зале, когда я давала показания. Отец не сводил с меня тяжелого, пылающего ненавистью взгляда. Один раз, когда я рассказывала о том случае, когда я попала в больницу, он даже попытался вырваться из той клетки, в которой держали заключенных во время допроса. Он кричал, проклиная меня, пытался дотянуться, хотя это было невозможно, бил кулаками в решетки, до тех пор, пока на него не наложили заклятье. Я с трудом смогла продолжить отвечать тогда.
Я никогда не испытывала ничего подобного. Тяжело, страшно, мерзко! Я понимала, что так нужно, но я не хотела мириться. Оливер, Александра и Маркус с трудом привели меня в чувства потом, потому что я была по-настоящему опустошена в тот день.
**
Мы дошли до пустого двора, из которого аппарировали обычно. Я отошла шагов на пять-шесть от Оливера, так как мы еще с утра договорились о том, что я отправлюсь одна. Парень не препятствовал. Я простояла несколько секунд, собираясь с силами. Затем, неожиданно для самой себя, я обернулась к Оливеру, и протянула ему руку, прося тем самым отправиться со мной. Я поняла вдруг, что не смогу сделать этого одна. Не раздумывая ни секунды, Оливер сжал мою ладонь, и мы вместе аппарировали.
Швейцария, город Берн. Перед нами, чуть более чем в ста метрах, стоял ряд несколькиэтажных домов. Погода здесь резко отличалась от той, что была сейчас в Лондоне. У нас дул промозглый ветер, и небо было затянуто тучами, а в Берне было ярко и солнечно. Я чуть поморщилась от обилия цветов и красок. Так и не выпустив ладонь Оливера, я медленно направилась к одному из домов. Каждый шаг давался с трудом, мне хотелось вернуться обратно, и забыть об этой дикой мысли, которая так долго сверлила мое сознание. Но я понимала, что это невозможно, и продолжала медленно, но твердо идти к дому №34.
Вскоре мы остановились перед резной, белой дверью. Я замерла в нерешительности, рука не хотела подниматься, что бы постучать. Оливер заметил это, постучал вместо меня. Я обернулась и метнула на него сердитый взгляд. Оливер чуть приподнял бровь, затем ободряюще коснувшись губами моих волос. От этого и в правду стало легче, прибавилось сил и решительности.
Нам открыла дверь молодая женщина. На первый взгляд ей можно было дать не более двадцати пяти лет, но я знала, что ей тридцать шесть. И присмотревшись поближе можно было заметить первые морщины на ее лице. Но все равно она была удивительно красива. Пепельные волосы мелкими кудрями рассыпались по плечам, перехваченные наверху ободком. Привлекательной формы губы были изогнуты в улыбке, несильный макияж, хрупкую фигуру скрывало легкое, летнее белое платье. Она выглядела такой нежной и ранимой, что у меня невольно кольнуло под сердцем. Большие голубые глаза женщины широко распахнулись. Около пяти секунд она просто неотрывно смотрела на меня, словно не в силах поверить.
- Вы…вы Каденс? – спросила она меня с едва заметным акцентом. У нее был нежный, красивый голос.
- Да. – с трудом ответила я, чувствуя, как дрогнули руки. Оливер посильнее сжал мою ладонь.
- Проходите, - она отошла в сторону, пропуская нас с Оливером в дом.
**
Я огляделась, и совершенно не удивилась «морской темы» дома. Нежно-голубые обои с разводами, которые бывают при отражении водой солнечного света. На двери висели колокольчики с маленькими ракушками; дверями в гостиную и кухню служили шторки из нанизанных на леску мелких ракушек.. На туалетном столике помимо косметической мелочи лежала большая морская раковина; перила лестницы, ведущей наверх, были украшены резьбой , напоминающей волны, и меленькими искусственными жемчужинами. Осмотрев дом, я взглянула на женщину.
- Мое имя Мия, Ваше имя мне известно. – я коротко кивнула, Мия перевела взгляд на Оливера. Парень представился. – Рада знакомству с вами. Эллин наверху. Я думаю…вам лучше поговорить наедине…
Оливер вопросительно взглянул на меня. Пару секунд я думала, а затем едва заметно кивнула. Втроем мы поднялись по лестнице. Второй этаж не слишком отличался от первого, разве что вместо шторок были светлые деревянные двери. Одна из них была приоткрыта. Мия взглядом указала мне на него, затем мягко коснулась плеча Оливера, прося следовать за ней, и они вдвоем вернулись вниз. Меня снова охватила робость. Но в очередной раз за день я лишь глубоко вздохнула, и толкнула дверь, проходя в комнату.
В уютном кресле сидела женщина, чем-то похожая на Мию. Такая же легкость и молодость образа. Голова ее была склонена над книгой, лежащей на коленях, длинная челка скрывала серые глаза. Тонкие черты лица, изящные руки, маленькие ладони и ступни, тонкие губы, сейчас чуть приоткрытые.
- Ми, кто там пришел? – не поднимая взгляда, спросила она. Ее голос вывел меня из транса, в котором я находилась до этого. Я крепко сжала зубы, словно это могло помочь мне сдержать чувства.
Не услышав ответа, женщина подняла голову. Наши взгляды встретились. Она замерла на секунду, а затем чуть подалась вперед, словно пресекая порыв вскочить на ноги. Грудь ее начала часто вздыматься от неровного дыхания, взгляд жадно блуждал по моему лицу, словно стараясь уловить каждую черточку.
- Каденс? – едва слышно, почти одними губами произнесла она.
- Привет, мама. – негромко, с трудом проговорила я.
**
Мама сидела, не в силах пошевелится. Она просто смотрела на меня, в уголках серых, таких же, как у меня, глаз скопились слезы.
- Как дела? – я не знала, как начать, и что говорить, но нужно было как-то заполнить пустоту.
- Нормально. – слабо улыбнулась мама. – А у тебя?
- Не так, как у тебя. – я спокойно пожала плечами. – Отец в Азкабане.
- Что?! – она ошарашено смотрела на меня. – Что он натворил?
- Ты же знаешь, он всегда поднимал на меня руку. После твоего ухода это начало переходить всякую грань. – как можно равнодушнее сказала я. – Он избивал меня до потери сознания. Видишь это? – я прикоснулась к шраму у глаза. Мама тихо вздохнула. – Это – последнее, что он оставил мне на память. Ну, если не считать еще шрамов, но они поверх старых, так что ничего страшного.
Мама передернулась от последних слов.
- Отец узнал о том, что я плохо сдала первый экзамен. А это сильно портило его репутацию. – я скривилась на мгновение. – В порыве чувств он едва не задушил меня в Хогвартсе. Если бы не Оливер, я бы не говорила сейчас с тобой. Потом о делах отца узнал Дамблдор, благодаря Маркусу. И папу признали вменяемым. Три недели назад был суд, отца засадили в Азкабан на полтора года.
Лицо матери было смертельно бледным, я понимала, что она силится что-то сказать, но или не было подходящих слов, или же она просто не могла что-либо произнести.
- Почему ты оставила меня с ним? – тихо спросила я. – Ты знала, как он ко мне относится, так почему не забрала с собой? Ты просто исчезла, оставив лишь какую-то жалкую записку!
- Я не могла больше быть рядом с твоим отцом. - мама поставила ноги на пол, сцепив на коленях руки, не поднимая взгляда от них. – Я сходила с ума рядом с этим тираном, я не могла выносить его ни минуты.
- А как же я?! – мой голос против воли стал громче. Маска спокойствия слетела, я больше не могла скрыть в голосе обиды, грусти и злости. – А меня ты с ним оставить смогла, да?
- Я думала, что тебе с ним будет лучше! – мать резко подняла голову, ее глазах и голосе было отчаяние. Я не думала, что он докатиться до подобного! Я боялась, что ты возненавидишь меня…
- Возненавижу?! – мгновенно взвилась я. –Да я ненавижу тебя за то, что ты оставила меня с ним!!! Он испортил мою жизнь!!! И ты тоже!!!
По щеке мамы сбежала слеза. Она выглядела так, словно я только что очень больно ударила ее. Возможно, так оно и было. Мы смотрели друг на друга почти минуту. Я дрожала, глядя на нее, стараясь унять колотящееся сердце. <i>»Ненавижу!»</i> стоял собственный крик в ушах. Я правда это сказала. Я желала сказать ей это всегда. Я ненавижу ее! Ненавижу…ненавижу…мама…
Всхлипнув, я метнулась к ее ногам, и упала на пол, спрятав лицо в ее коленях. Я рыдала, как маленькая девочка, жутко напугавшаяся страшного сна. Но теперь сон закончился, и нежные материнские руки успокоят, ее любовь сокроет от всего на свете.
- Мамочка! – меня крупно трясло, я не могла унять рыданий. Мама тоже плакала, прижавшись лбом к моему затылку, ее руки прижимали меня, стараясь успокоить.
**
Я немного успокоилась через какое-то время, но слезы продолжали ручьями бежать по щекам. Подняв голову, я взяла лицо матери в ладони.
- Не плачь, мама. – тихо, твердо произнесла я, глядя прямо в ее глаза. – Только не плачь, никогда. Я убью любого за одну твою слезинку!
- Девочка моя. – мама улыбнулась сквозь слезы, и села на пол рядом со мной, крепко прижав к себе. – Я больше никогда и ни за что не оставлю тебя.
- Мама…-прошептала я. Я так невыносимо скучала по ней эти годы, хоть и пыталась убедить себя в обратном. Я снова почувствовала себя ребенком, когда положила голову на ее колени, а она взялась перебирать волосы на моей голове, своими длинными ноготками.
Мы просидели так, наверное, часа три, рассказывая о том, что произошло за эти годы в наших жизнях. Мама рассказала мне все о Мие, или просто Ми, как звала ее она, о том, как они познакомились, как переехали жить в этот дом. Я относилась к этим рассказам на удивление спокойно, более того, я была рада за них. Рядом с ней моя мама счастлива, я для меня это было самым главным. Затем настала моя очередь. Я говорила о школе, в основном, еще раз в подробностях рассказа об отце, и о жизни в целом. Услышав о том, что я сейчас живу в Лондоне с молодым человеком, мама сильно заинтересовалась.
- Оливер? Кто он?
- В школе познакомились. – я прикрыла глаза, отдаваясь воспоминаниям. - Ненавидели друг друга три года. Все время ругались. А потом…- я смутилась перед матерью, когда вспомнила, как начались наши с Оливером отношения. – А потом начали встречаться. Так уж вышло. Но…я люблю его, мама. Ни с кем, кроме него я не чувствовала ничего подобного. Рядом с Оливером я могу почувствовать себя слабой, но такой защищенной…
- Это счастье, дочка. – мама погладила меня по голове, глаза ее лукаво блеснули. – И когда же ты меня познакомишь с ним?
- Давай сейчас? - я села. – Он пришел со мной, и уже… - я глянула на часы. – И уже четыре часа как ждет меня с Мией внизу!
Я взяла маму за руку, и повела ее из комнаты, она безропотно следовала за мной.
**
Оливер и Мия были на кухне, и о чем-то увлеченно говорили. К моему удивлению, я поняла, что разговор идет о квиддиче. Сначала я мысленно упрекнула Оливера, но потом узнала, что Мия очень любит эту игру.
Когда мы вошли, они оба повернулись на нас. Во взгляде Оливера и Мии застыл немой вопрос, мама улыбнулась, словно отвечая на него. Парень перевел дыхание, а женщина негромко, радостно рассмеялась. Мия встала и нерешительно подошла к маме, в тот же миг я ощутила руку Оливера, коснувшуюся моей ладони. Я сделала короткий шаг в сторону парня, освобождая дорогу Мии. Женщина крепко обняла маму.
- Я же говорила тебе, что рано или поздно все наладится. – ласково прошептала Мия, поглаживая маму по волосам. Я с легкой улыбкой смотрела на них. Ну и что, что они обе женщины? Любая любовь нормальна, если она взаимна. Они обе счастливы, так и какая кому разница до остального!
- Ты как всегда права, Ми. – мама улыбнулась сквозь снова выступившие на глазах слезы, и снова повернулась ко мне.
- Нам уже пора, мам. – улыбнулась я ей.
- Приходите к нам завтра? – мама вопросительно оглядела меня и Оливера. Я перевела взгляд на парня.
- Ты иди. – он приобнял меня за талию. - Я бы с удовольствием отправился с тобой, но у меня тренировки до ночи.
- Я приду к двенадцати, мама. - я долго обнимала ее на прощание, не желая выпускать, но понимала, что нам и правда пора.
Я и Оливер распрощались с мамой и Мией, и покинули дом. Теперь на моем сердце было спокойно. Отца я не увижу еще полтора года, если увижу вообще, мама снова рядом, мы с Оливером вместе. Теперь все будет хорошо.