Глава первая

Стояла уже глубокая ночь, а я все упорно гипнотизировала взглядом потолок. Наверное, будь он живым существом, давно бы сбежал, и я его понимаю – кто выдержит, когда на тебя пялятся почти круглые сутки?!
Почему-то именно в ночную пору приходили мысли, о которых невозможно думать днем. И препятствовать им невозможно. Поэтому я не так-то любила ночь, потому что начинала думать о своей жизни. Нет, я не скажу, что она такая плохая, просто есть моменты, которых я предпочла бы избежать.
Мама, к примеру. Я не могла думать о ней спокойно. Нет, она жива. Очень хочется сказать «К сожалению» но на подобное даже у меня язык не поворачивается. В упор не пойму почему. Многие скажут: « Да как так можно! Это же родная мать! Ты бесчувственная тварь, да тебя Бог покарает!». Ага, всем вышеперечисленным я и являюсь. Каденс Неш, НЕприятно познакомится. Студентка факультета Слизерин, староста, и просто глыба льда. Одинокая глыба льда.
Ответы на вопросы о моем дебильном характере, пожалуй, стоит брать из детства. «Суровые родители и прибитые к потолку железные игрушки» не совсем точное описание. Хотя доставалось мне от отца ой-ой-ой как порой. И розги были, и мрачные подземелья фамильного имения, да и просто моральные унижения. Он назвал это «заботой». Вот, правда, не понятно, о заботе о чем шла речь: моего хорошего воспитания, или же положения? Не ясно, однако. А вот мама за меня частенько заступалась. Пока не сбежала от отца к другой женщине. Именно по этому я так не люблю о ней вспоминать: она просто ушла в рождественское утро, и больше я ее не видела. И все же, где-то далеко в подсознании я понимала ее. Они с отцом поженились рано, мама жизни не знала, и решила, что все мужики по жизни тираны, как мой папочка, вот и решила переметнуться «на ту сторону». М-да, с таким, как он, как бы я сама лесбиянкой не стала!
Лично у меня презрение к эмоциям как к таковым. Они – слабость, а папочка учил, что слабостей быть не должно. Однако все же кое-что прорывалось, и довольно часто. Но, к моей радости и раздражению окружающих, эмоции в основном негативные. И все же, был один положительный на сотню лучик. И как так вышло…
Я немного нервно стучала ногтями по перилам, вглядываясь в пасмурное небо, где летали игроки команд Гриффиндора и Пуффендуя по квиддичу. Крики болельщиков и слова комментатора сливались в тяжелый шум, сильно давящий на уши. Мне требовалось нечеловеческое усилие, что бы подавить панику. Как же я ненавидела толпы людей! Находится в большом количестве народа мне тяжело из-за приступов социофобии, нет-нет на меня накатывающих. До четвертого курса я вообще не посещала квиддич. Но случайно попав на одну из тренировок гриффиндорской команды, я уже не могла оставаться в стороне.
Странно, мы учились вместе четыре года, но на стадионе я увидела тебя как будто по-новому. До этого я смотрела на тебя с презрением, как на любого другого гриффиндорца, но там, в небе… Во мне что-то замкнуло тогда. Я смотрела на тебя как завороженная – ветер высоты чуть трепал твои темные волосы, руки крепко сжимали рукоять метлы, сосредоточенный взгляд был устремлен на нападающего. Красивый…может, дело только в этом?
Так повелось, что склоки с тобой стали для меня необходимостью. Мне нужно было видеть твой сверкающий, пронзительный взгляд. Слышать голос. Понимать, что твое внимание устремлено на меня. Я стала цеплять тебя как можно сильнее, иногда переходя все грани.
- Только взгляните, кто идет! Самый бездарный капитан провальной гриффиндорской команды! – я смотрела прямо на тебя в пустом коридоре.
- Отстань, Неш. – ты хотел пройти мимо, но разве я могла допустить подобную халатность?
- А что? Правда глаза колет? – холодно осведомилась я.
Ты резко остановился, и повернулся ко мне.
- По крайней мере, мы не пользуемся грязными приемами в игре! И сохраняем четь и достоинство.
- Честь? Достоинство? - я наслаждалась твоим взглядом, звуками твоего голоса, твоим присутствием. – И кому это нужно, когда остаешься в проигрыше?
- Вам, слизеринцам, этого не понять! – яростно проговорил ты, и ушел. Я долго смотрела на поворот, за которым ты скрылся. Сердце все еще неровно билось, что-то, похожее на болезненный азарт, кипело в моей крови. И так каждый день. Нас считали врагами. Да, так и было. Ты был моим любимым врагом, не способным предать. В любовь я просто не верю. Но на матчах по квиддичу, видя, как ты играешь, я почему-то начинала нервничать, переживая, что ты можешь получить травму. Только я должна была приносить тебе боль и злость. Я, и никто и ни что другое. Я не давала этого права. Все твои эмоции должны уходить на меня. Как и мои, те немногие, что возникают где-то, что называют «душою», уходят на тебя.
И вот, я в очередной раз чувствую злость, когда бладжер пролетает в паре сантиметров от твоей головы. Неужели ты не можешь быть осторожным, глупец! Ты пока требовался мне живым...