Откровение.

Никогда рассветы не были такими яркими. Октябрьский день предвещал потрясающее солнечное тепло, какого обычно не дождешься в этих краях. Длинные прямые лучи непонятного оранжевого оттенка едва касались верхушек небоскребов, словно подтверждали название этих строений.
Эдвард смотрел на утреннее великолепие сквозь горизонтальные жалюзи, пропускающие теплые искры зарождающегося дня. Он наслаждался тишиной и покоем. Ни мыслей, ни молчаливых криков, ни стонов израненной страхом души. Лишь нежнейший аромат теплой кожи и шелест дыхания напоминали о присутствии здесь кого-то еще. Невольно его взгляд упал на распростертое тело девушки, которая мерно дышала во сне, впервые за несколько дней не мучаясь кошмарами прошлого.
Мягкие каштановые волосы разметались по подушке. Почему-то всегда приходилось бороться с неимоверным желанием дотронуться до них, понюхать, просто прикоснуться губами. Но он уже знает, какие они шелковистые. Однажды Эдвард не удержался и дотронулся до мягких локонов рукой. Что он испытал тогда, одному богу известно, потому что разум мгновенно затуманился нечеловеческими эмоциями. В ту ночь он долго не мог оторвать взгляд от бледного лица девушки, которая стала живым воплощением его мечты. И чем больше он думал об этом, тем меньше считал себя предателем. Каллен справедливо верил, что предопределение дает ему еще один шанс. Нельзя позволить боли взять верх, когда будущее так ясно рисует картинку прощения.
Вот только теперь уже было что-то не так. Что-то неуловимо изменилось.
Неизвестно, что именно заставило девчонку так резко повзрослеть. Может, ужас, пережитый ею в день первых гонок. А может, она, наконец, просто решила учиться самостоятельно принимать решения.
Теперь Белла совсем перестала быть похожей на Арабеллу Ньютон – взбалмошную вредину, кидающуюся ругательствами и распускающую по поводу и без руки.
Эдвард с усмешкой вспомнил первый день, когда ей сняли повязку. Она первым делом заявила ему, что никогда не простит того, что он сделал ее бабушке, а потом со всего размаху ударила его по каменной щеке. Если Белле и было больно, она никак не показала этого, лишь сжалась на мгновение, жутко побледнев и сцепив зубы. А Эдвард с покорностью принял удар – он заслужил его. Хоть и было смешно…
«Если мне еще придется применить к тебе силу, - кричала Ньютон, встряхивая ушибленную руку, - я тебе просто голову оторву, понял!?»
Эдвард понял. Такой серьезной угрозы он еще не слышал. И ведь она свято верила в то, что сможет оторвать ему его многострадальную голову.
Сейчас это воспоминание вызывало искреннюю улыбку. Но тогда было как-то непривычно. Никогда его не били хрупкие бойкие девочки. Элис, конечно, устроила хорошую взбучку, мол, если Белла опять повредит руку, в этом будет виноват только он. Но ничего – обошлось без потерь конечностей и здоровья.
Эдвард вздохнул. Скорее по привычке, чем по необходимости.
Смотреть на спящую Беллу было куда приятней, чем отвечать на ее нескончаемые пикировки или еще хуже – выносить молчаливый укор в мрачном взгляде, который, так или иначе, говорил об одном – ты во всем виноват. Только ты и никто другой. Но он не спешил. Он ждал, когда девушка сможет понять, каково ему было тогда. Но зачем? Неужели новый приступ изощренного мазохизма заставляет Эдварда каждый раз приходить в эту квартиру, чтобы дежурить по ночам?
Уже какое-то время их отношения превратились в некоторого рода перемирие. Белла старалась меньше обращать внимания на Каллена, а он, тем временем, имел возможность наблюдать за ней.
Хороший повод всегда находиться рядом – Райли затаился. И Белла, как ни странно, понимает, что за опасность может ей грозить. Понимает и принимает ее. Так же как и ненавязчивую помощь Эдварда, когда Элис уходит на охоту или занимается какими-то личными делами.
Белла привыкла к тихому соседу. Он не мешал ей ни жить, ни спать, ни есть. Он вообще был незаметен. Приходил, когда девушка уже спала. Уходил с первыми лучами, пока она спала.
Он нес свою службу исправно.

Белла зашевелилась.
Эдвард быстро встал с ее постели и переместился в темный угол комнаты. Оттуда было хорошо видно, как она поднимается на локтях, и можно было оставаться незамеченными какое-то время.
- Привет, - хрипло сказала Белла.
Заметила.
Конечно, заметила, потому что в ее мыслях сейчас преобладали остатки воспоминаний. Она почувствовала его присутствие так же отчетливо, как он прочел ее мысли – яркие картинки из прошлого.
Благодаря Джасперу и его методике отсеивания образов, она научилась контролировать их поток. Теперь ее не мучили галлюцинации. А картинки по большей части «приходили» во сне.
- Ты собираешься уходить? – спокойно спросила Белла, вставая с постели и встряхивая головой, словно пытаясь прогнать наваждение.
Привычный жест, как заметил Эдвард.
- Да, солнце уже высоко.
- Вот и топай, дружок, мне бы в душ да на работу. А твое присутствие меня малость смущает.
И как она умудряется превращаться в такую хабалку, будучи на самом деле очень образованной леди? Хотя, леди не матерятся…
Эдвард хмыкнул и молча направился к выходу.
- До встречи.
Хлопнув дверью, он огляделся. Не хотелось ему попадать в такой час на глаза любопытным соседям. Он и без того достаточно рискует быть обнаруженным – октябрьское солнце отражается на его коже не хуже июльского.
И только шагнув от двери, Эдвард вновь почувствовал, что что-то не так. Он прислушался.
Из квартиры девчонки раздавались приглушенные всхлипы. Она плакала…
Если бы у Каллена было сердце, оно бы сжалось от тоски. Он жалел Беллу. Ей на плечи лег непомерный груз прошлого, и никто не знал, чем и как ей помочь. Она справлялась почти в одиночку. И рано или поздно должен был произойти срыв. Поэтому она казалась такой спокойной внешне, но кричала о помощи внутри. Именно поэтому, а не из-за Райли, как все пытались себя уговорить, рядом всегда кто-то находился…
Быстро развернувшись, он открыл дверь и обнаружил Беллу на полу. Она прижала колени к груди и часто вздрагивала, пытаясь подавить все новые и новые всхлипы.
- Что с тобой? - Эдвард в один шаг пересек пространство и присел рядом с ней на корточки.
Белла лишь энергично потрясла головой, как бы отвечая «ничего». Но она продолжала плакать, причем ее всхлипы становились все громче. Она была растрепанная и теплая, все еще в тоненькой шелковой пижаме. Такая манящая, такая ароматная и такая печальная.
- Эй…
Каллен машинально прижал девушку к себе, чувствуя под ледяными пальцами гладкую кожу и упругие мышцы.
Белла неожиданно уткнулась лицом в его плечо, щедро орошая дорогой кремовый пуловер горячими слезами.
- Блин, что же это такое, а? – хрипло прошептала она, еще сильнее прижимаясь к Эдварду. – Ну почему все так хреново?
- Тебе что-то болит? – задал глупый вопрос озадаченный вампир.
- Здесь болит… - Белла гулко стукнула себя кулаком в грудь.
- Эй, полегче.
Странно, но Каллен совершенно не чувствовал потребность держаться от девушки подальше. Наоборот, ему хотелось прижать ее еще крепче, только бы это ее успокоило. И впервые в жизни он позволил себе не думать о своей сущности. Ее кровь будила не жажду, а желание обладать. Белла притягивала к себе не запахом, а смыслом, внутренним наполнением, которого так не хватало в той Белле. Жестокая правда била в лоб. Но уже не так больно, как раньше…
- Да, блин… - Белла захлебнулась слезами, но тут же взяла себя в руки продолжила: - Думаешь, я не вижу, как ты на меня все время смотришь?
Эдвард сжался.
«Ну, давай, скажи, что как на жертву!» - крикнул ему внутренний голос.
- И… как?
Неуверенность в собственном голосе удивила его. Слишком много времени прошло с тех пор, как он мог позволить себе хоть какие-нибудь эмоции отличные от боли. Он чуть отодвинулся и заглянул в заплаканное лицо девушки.
Белла судорожно провела ладонями по щекам и скривилась:
- Вы пялитесь на меня, как на фарфоровую китайскую статуэтку какого-нибудь тринадцатого века! Сравниваете меня с моей Беллой, сами не видите, что я вижу это? Вы как будто решаете – оригинал я или подделка! У вас на лицах написано: «О, как же она не похожа на нашу дорогую Беллочку!» А ты..!
- Прекрати, - тихо, но твердо сказал Каллен и прижал Беллу к плечу. – Прекрати, потому что ты сейчас наговоришь гадостей, а потом будешь о них очень жалеть. Прекрати…
- Ты постоянно «слушаешь» меня. Что ты хочешь узнать?! – Новые всхлипы мешали говорить, Но слова рвались наружу нескончаемым потоком. Белла просто не могла остановиться. – Любила ли она тебя!? Да! И что?..
- И ничего…
Эдвард не знал, что говорить расстроенной девчонке, которая только что поняла всю шаткость ее психического состояния.
А ведь она права! Чертовски права, мать ее!..
- Прости.
- За что? – удивилась неожиданным словам Белла.
- Мы, похоже, заигрались.
- Во-от! А я о чем!? – Белла снова заревела.
Каллену захотелось улыбнуться.
И куда делать спесивая хамка, которой нельзя было и слова сказать? Почему она – двадцатипятилетняя красавица – сидит на полу в одних шортах и маечке и заливается горючими слезами?
- Чего же ты слабенькая такая?.. – почти ласково прошелестел Эдвард и резко поднял девушку на руки.
Он донес ее до кресла, на котором валялись вчерашние джинсы и рубашка – Белла опять работала над эскизами допоздна.
- Это не я слабенькая, - капризно надула губы она, - это вас слишком много! Вы все так заботитесь…
- Интересно, - хмыкнул Каллен и встал на колени перед ссутулившейся в большом кресле девчонкой, - то тебе не нравится, то ты уже раскисаешь от такого внимания.
- Вы пытаетесь увидеть во мне ее, - тихо произнесла Белла и вытерла влагу с лица тыльной стороной ладони, - а во мне ее – только волосы, раз уж на то пошло!
- Не правда, - констатировал Эдвард и печально улыбнулся, - еще упрямство и чувство ответственности. Еще… ты такая же красивая.
- Такая же красивая… - едва слышно повторила Белла и отвернулась.
Девушка пыталась закрыть лица волосами, наклоняя голову. Но Эдвард остановил ее. Он взял девушку за подбородок и заставил ее показать глаза.
Он долго всматривался в эти потрясающе красивые зеленые озера и пытался увидеть в них ту, из-за которой все началось. Но не увидел.
Не было больше Беллы Свон, как ни печально это осознавать.

Прекрасная мисс Ньютон перестала походить на свою родительницу в тот момент, когда она позволила себе расслабиться. Но она показала не слабость. Она показала чистоту души и стремление к правде. Эдвард почувствовал это, когда она произнесла первый упрек в их адрес. Так зачем они с ней носятся? Что пытаются доказать? Недаром Эдвард Ньютон так не любит их! Он видит, как впрочем, и она, что они себя успокаивают, пытаются искупиться перед своей совестью. А тут так вышло, что появился Райли… и закрутилось. Теперь никто не может бросить начатое на пол пути. Никто не может. И не хочет.
Элис берегла подругу, потому что любила. Джаспер тоже очень дорожил дружбой с Беллой – она ему действительно очень нравилась. А он – Эдвард, чего хочет он?..
Каллен не знал ответ на этот вопрос. Но сейчас, в эту минуту, ему действительно просто хотелось быть рядом с плачущей девушкой, которой так тяжело.
- Ты не похожа на нее, - начал тихо Эдвард, продолжая заглядывать в грустные глаза. – Ты ни на кого не похожа. Ты прекрасна по-своему. В тебе есть все, о чем может мечтать любой, кого хоть немного заботит его душа. Есть сила нести груз за чужое прошлое, и мы тебя не бросим, ведь оно и наше. Ты нашла в себе силы простить нас, ведь это так, иначе ты бы сейчас не разговаривала со мной. Ты честна. И прежде перед самой собой! – В доказательство этого Эдвард замолчал, чтобы услышать ее мысли, но они полностью совпадали с ее словами – она говорила то, что думала. А это просто удивительное качество. – Ты действительно прекрасна! И ты – не она…
- А ты бы хотел, чтобы на моем месте была твоя Белла? – осторожно спросила девушка.
- Нет, - почти не солгал Каллен, - потому что ты – это ты, а она умерла. И я не смогу ее вернуть. Знаешь, когда-то я сам ее уговаривал остаться человеком, ради этого, ради того, чтобы сохранить ее человеческую жизнь, я и оставил ее. А теперь… Понимаешь, словно судьба смеется надо мной, - Эдвард хмыкнул. – Если раньше я мечтал о том, как снова встречусь с Беллой, то сейчас я не мечтаю об этом, я осознаю, что прошлого не вернуть. Но теперь рядом ты… Вроде и похожа, но не она…
- И за это ты меня ненавидишь, - грустно констатировала девушка.
- Ты что? Нет!
Эдвард очень удивился этому открытию. Сам бы хотел верить в то, что надо относиться к девчонке именно так, но он больше не чувствовал того щемящего чувства отторжения действительности. Больше не было тяжести!
- Слушай, - Эдвард с готовностью взял ее руки в свои и чуть сжал. Ему было приятно, что Белла не такая хрупкая. – А давай попробуем дружить?
- Дружить? – округлив глаза, переспросила Белла.
- Ну, да, будем общаться. Мне ты нравишься – ты необычная. А я в свою очередь смогу быть рядом, охранять тебя. – «И не важно, что придет момент, когда надо будет что-то решать, и не факт, что это решение не принесет еще одну волну всепоглощающей боли!»
- Мне надо собираться, - нахмурившись, попыталась подняться Белла.
Не такой реакции он ждал от нее.
Но тут она «открылась».
В ее голове отчетливо воспроизвелась удивительно яркая картинка: нежные прикосновения губ – теплых и ледяных – и страсть, обжигающая, пронизывающая, уничтожающая…
- Белла… - прошептал Эдвард.
- Мы не сможем быть друзьями, Каллен, - грустно улыбнувшись, прохрипела девушка. – Никогда…
Вот значит, что ей снилось. Их первый поцелуй. Поэтому ей стало так плохо. Она просто поняла, что такое никогда не возможно между ними. А это означало… Черт, как же не хочется признавать, что ее мысли взаимны.
Правда обрушилась, как лавина. Не сможет она быть его другом, потому что прошлая любовь не даст ей свободы. Пока в ее мыслях будут жить воспоминания, она не сможет воспринимать его как друга, как близкого человека, как Элис и Джаспера.
- Мне пора на работу.
Эдвард помог Белле подняться.
- Я подвезу тебя?
- Там солнце взошло, - Белла посмотрела в окно, где ярко-желтое светило во весь голос оповещало о начале нового дня.
- И, правда, - почти с сожалением ответил Каллен и направился к выходу.
У самой двери он обернулся и окинул комнату взглядом.
- Я все равно буду рядом, - решился он, - хочешь ты этого или нет. Это мой долг…
- Перед кем? – хмуро спросила Белла.
- Перед твоим отцом. Я обещал ему, что не дам тебя в обиду.
На ее заплаканном лице появилась слабая улыбка. И даже она не была похожа ни на какую другую улыбку.
- Будь рядом, - кивнула она. – Просто будь рядом…
«И тогда мне будет легче…»