Глава 3. "Второй выживший"

Когда я очнулся, то осознал, что меня окружает сплошная темнота. Видимо, таким должен был быть потусторонний мир, решил я, так как сомневаться в том выживу ли я после многочисленного попадания под воздействие заклинания Авады Кедавры, которым я подвергся в замке семейства Штарс. Я посмотрел по сторонам, чтобы осмотреться.
Естественно, что я ничего не увидел – вокруг стояла всё та же непроглядная тьма.
На белки глаз что-то давило, поэтому я решил, что мои глаза закрыты либо веками, либо каким-то предметом (тряпочкой или чем-то в этом роде).
Это было первое, что пришло мне на ум, тогда я решил проверить правильность моей идеи насчет того, что мои глаза закрыты и я на удивления жив. Я собрался дотронуться рукой до своих глаз, но прежде чем я это сделал, я услышал два голоса, которые говорили о каком-то тяжелобольном человеке. Сперва открылась дверь, затем в комнату, если конечно это была комната, вошли два человека. Они остановились у входа, затем, видимо оглядываясь, тоном заговорщиков начали шептаться. Мне пришлось внимательно прислушаться, но я уловил их разговор. По голосам я понял, что говорили два человека: мужчина, абсолютно неизвестный мне и женщина, голос которой по странным обстоятельствам был мне знаком. Но кому он принадлежал, я никак не мог уловить. Мужчина говорил уверенно, но в то же время он явно опасался, что его застукают за разговором. Голос же женщины был полон грусти и скорби о безвременной утрате. Временами он прерывался, и слышались всхлипывания, затем как будто кто-то вытирал слезы платком, и она снова продолжала говорить. Было абсолютно понятно, что она чем-то очень расстроена.
Голоса людей звучали молодостью, а это значило, что их обладателям не более сорока, а то и все тридцать.
Стало тихо с момента, как закрылась дверь. Слышался шорох одежды вошедших, мое дыхание, которое я старался утихомирить, а также приглушенное капание какой-то жидкости, при этом я практически не чувствовал своих конечностей, хотя и ощущал онемение возле вены правой руки.
- Здесь свободно, - послышался мужской голос, после нескольких секунд.
- А как же Ирке? – удивился женский голос. – С ним все в порядке?
Обращение было на мое присутствие, поэтому я решил, что если я и на том свете – там тоже помнят мое земное магическое имя. Но следующая фраза врача, заставила меня задуматься в реальности того, что я мертв, и поставило под вопрос само это утверждение:
- Да с ним все в порядке, - ответил мужчина. – Он просто спит. Спит спокойным, выздоравливающим сном.
- Вы уверены? – засомневалась женщина, и мне показалось, что она посмотрела на меня.
- А вот над этим я и собирался с вами поговорить, - сказал мужской голос. – Но здесь вполне спокойно. Здесь никто не сможет нас услышать, а сам мистер Лартисс глубоко спит и ничего не слышит.
- Вы уверены, что он спит? – продолжала сомневаться женщина, продолжая смотреть на меня.
- Полностью, - ответил мужчина, но тут я услышал шаги, приближающиеся ко мне, и все замерли, видимо прислушиваясь.
Чисто интуитивно я почувствовал, как в мою сторону наклоняется голова мужчины, внутренне я даже увидел его: весь в белой одежде. Он был молодым, его черные прямые волосы, непослушно обрамляли лицо, довольно таки симпатичное, с женской точки зрения: «Такой красавчик, наверное, имеет множество поклонниц», почему-то подумалось мне. Я почувствовал, как он провел рукой над моей грудной клеткой и остановился прямо над моим носом, чуть не касаясь его. Мне показалось, что он проверяет: сплю ли я или нет.
Я постарался успокоить свое дыхание и начал как дышать так, как я предполагал, могут дышать спящие люди. У меня это получилось, потому что через какое-то время мужчина убрал руку, и я услышал отдаляющиеся шаги. Видимо мужчина, удовлетворившись в том, что я сплю, вернулся к своей собеседнице:
- Он спит. Его даже не мучают кошмары.
- А это хорошо? – спросила женщина.
- Конечно, особенно после того, что он пережил, - казалось, мужчина даже усмехнулся. – Если бы ему снились воспоминания того, что произошло, он не мог бы спать здоровым сном.
Мне показалось, что я улыбнулся: «Спит!?» - подумал я. Мне стало даже смешно. Захотелось рассмеяться, и хотя и знал, что этот смех окажется неестественным, искусственным, но мне так хотелось веселья, которого на мою короткую жизнь выдалось не так уж и много. Но я сдержался, мне захотелось услышать все, что скажут эти заговорщики, и я не хотел проронить ни слова. Я не хотел их слушать, но любопытство взяло свое, и я прислушался, стараясь не ловить ни единого слова. Но мне не пришлось сильно прислушиваться, так как люди, вошедшие в комнату, где находился я, внезапно, убедившись, что никто не сможет их услышать, перестали говорить шепотом:
- Доктор, - послышался женский голос. Казалось, он умолял. – Расскажите мне все!
- Сейчас я ничего точно не могу сказать, - говорил мужчина, которого назвали «доктором». – Прошло слишком мало времени, поэтому мы ещё не успели ничего выяснить, к тому же еще не пришли результаты анализов и обследований.
- Доктор, но мне нужно знать! – взмолился женский голос. – Что с мальчиком? Он будет жить?
- Я мало, что могу сказать, кроме того, что я уже сказал, - спокойно ответил доктор. – Повторяю, повреждения, нанесенные ребенку, безусловно, очень серьезные. У других они бы вызвали смерть, но не у него. Он избежал смерти и теперь его организм борется с болезнью. Это происходит настолько быстро и активно, что вполне вероятно, что через пару дней мальчик будет бегать. Это не исключено, хотя это и противоречит всем законам медицины. Но это факт. Мы сделали все возможное, но сейчас мы бессильны – такие раны не лечатся. Теперь нам остается только ждать и надеяться на то, что он сам справиться с болезнью и выздоровеет, что произойдет, я уверен, довольно скоро.
- Но вы можете сказать что-нибудь конкретное? – взмолилась женщина.
- Мисс Шейдли, - начал доктор.
И тут я вспомнил, где я слышал голос этой женщины – не более месяца назад, так, по крайней мере, я считал, я встретил её на вокзале Кинг-Кросс – это была Милисента Шейдли, которая была матерью Лизы – моей подруги по Хогвартсу. В голове окончательно укрепилась мысль о том, что я далеко не умер, а очень даже жив, потому что мать Лизы и этот доктор не могли умереть вместе со мной ни с того, ни с сего. И хотя это было бы вполне реально и оправданно, я все же решил, и я и они тоже живы, а это хоть немного, но обнадеживало.
От этого открытия я опять чуть не улыбнулся, но снова сдержался и, изобразив на своем лице самое, что ни на есть спящее выражение лица, продолжил изображать спящего больного.
Между тем доктор продолжал:
- Единственное, что я могу вам сказать наверняка без результатов анализов и обследований, так это то, что Ирке сильно повредил спину.
Послышались всхлипывания. Скорее всего, это плакала мисс Шейдли, видимо она очень сильно опечалилась моим состоянием, но всё же она с надеждой и тревогой в голосе, спросила:
- «Сильно»… Насколько сильно?
- Он играет в квиддитч? – проигнорировал вопрос врач.
- Да, дети говорят, что он самый лучший ловец за всю историю Хогвартса, - отсутствующим голосом ответила женщина, затем с тревогой спросила. – А что? Зачем вы это спросили?
- Боюсь это говорить, но он больше никогда не сможет играть в квиддитч… - несмотря на жалость в словах, голос доктора оставался безжалостным, мне даже показалось, что он обрадовался этому известию.
У меня как будто что-то оборвалось. Я никогда не любил квиддитч. Даже избегал его, но я всегда играл, потому что я чувствовал на себе всю ответственность, которую на меня положила моя группа и, весь Гриффиндор. Но теперь, когда, как мне показалось, я наконец-то избавился от этой ответственности, она взвалилась на меня со всем своей тяжестью: тот Гриффиндор, который я знал, был обречен без меня на вечное поражение, потому что другого такого ловца, который бы смог меня заменить, невозможно было найти во всем Гриффиндоре. Это так сильно растрогало меня, что на мои глаза увлажнились и на них появились слёзы.
Это заметила мама Лизы, которая тут же встрепенулась и, позабыв о своём расстройстве, она обратила внимание доктора на мои слёзы:
- Он плачет! Он не спит!
- Не уверен, - скептически отнёсся к её заявлению доктор. – Это просто сон. Не забывайте, он пережил сильной психологическое потрясение, а это само собой сильно повлияло на его психику, а соответственно и его сны.
Но простым объяснением доктор не ограничился. Он подошел ко мне вплотную и протянул руку к моему рту.
Я попытался придать себе как можно более спящий вид – успокоить дыхание и всё такое.
Это мне удалось, так как через несколько минут доктор убрал руку и ещё более уверенно заявил:
- Он определённо спит. В этом я уверен на все сто процентов.
Где-то вдалеке послышался звонок маленького колокольчика. Видимо он что-то значил для доктора, потому что он внезапно встрепенулся:
- Мисс Шейдли, если у вас ещё есть вопросы ко мне, то пойдёмте, вы зададите их мне по дороге, потому что меня срочно вызывают в кабинет главного врача.
- Да-да, сэр, - быстро затараторила женщина. – У меня ещё есть несколько вопросов, которые очень меня волнуют.
- Тогда пойдёмте, - подытожил доктор, и я услышал удаляющиеся шаги.
Дверь легонько скрипнула, закрываясь за ними, и я остался один.
Теперь я мог спокойно осмыслить всё, что было только что сказано в комнате обо мне.
Я стал калекой. Это невозможно было перенести с той гиперактивной жизнью, что я вёл.
Но что больше всего меня расстроило, так это то, что я не смогу больше никогда играть в квиддитч. Я никогда его не любил, но теперь почему-то невероятно сильно о нём скучал. Правильно говорят магглы:

«Пока не потеряешь – не осознаешь истинную ценность».

* * *

Когда я очнулся.
Да именно «очнулся». Иначе невозможно было назвать мое пробуждение от того забвения, в котором я пребывал те несколько часов сна.
Ночной мрак начал уже отступать перед несмелыми, серыми оттенками близкого рассвета.
Я открыл глаза и осмотрелся. Я находился в белоснежной отдельной комнате. Скорее всего, это была одна из палат больницы имени Святого Мунго, знаменитой больницы магических травм и заболеваний. Это я осознал где-то на уровне подсознания, потому что с теми травмами, которые у меня были, по моему пониманию, меня могли поместить только сюда. Я лежал на больничной кровати, в положении полусидя, и поэтому мог осмотреться по сторонам. Вокруг меня не было никаких заумных приборов, приспособленных специально для тяжелобольных, к которым я приписал и себя после подслушанного разговора. Соответственно не было и магловской капельницы, которую я слышал во время ночного разговора. Скорее всего, её или убрали, или она мен просто послышалась. Кроме того, не было и никаких видимых ремней или веревок, которые бы удерживали меня прикованным к кровати, которые, по моему мнению, должны были бы быть, если я действительно повредил себе позвоночник настолько, что не смогу играть в квиддитч.
Их отсутствие могло говорить о двух вещах: первая, что я безнадежен и вторая, казавшаяся мне самой жестокой: я являюсь настолько неподвижным, что необходимость в ремнях отпадает сама собой.
Эта последняя мысль так сильно испугала меня, что я решил, во что бы то ни стало убедиться в своей подвижности. А так как ничего не мешало мне это сделать, поэтому я просто решил поднять руку и убедиться раз и навсегда.
Каково же было мое удивление, когда я почувствовал, что моя, казалось бы, неподъемная рука, которую я совершенно не чувствовал: внезапно поднялась, повинуясь моему решению поднять руку.
От удивления я, казалось, потерял дар речи, но тут же его восстановил, когда моя ладонь сжалась в кулак, слушаясь импульсам из моей головы, а затем я распрямил ладонь и внимательно посмотрел на неё, по-прежнему ничего не понимая.
По идее мои конечности не должны были двигаться, если у меня действительно был поврежден позвоночник, как до этого говорил доктор. В то же время у меня всё было наоборот: моя рука двигалась, и всё было вроде бы в порядке.
Для закрепления успеха и уверенности, что я не безнадежен, я повторил все, что проделал со своей рукой и со второй, затем приподнявшись на руках, сел на кровати. Всё было в порядке и это меня радовало: быть парализованным в мои планы не входило.
Сделав это открытие, мне сразу захотелось бегать и прыгать, но, вспомнив, что произошло в день моего рождения, я сразу умерил свой пыл – перелом позвоночника дело не шуточное, хотя чувствовал я себя превосходно. Вместо этого я просто сел на кровати и свесил вниз ноги.
Для удобства я уперся руками в кровать и посмотрел по сторонам. В комнате по-прежнему было темно, лишь из щели неплотно запертой двери лился свет не то свечи, не то электрической лампы (я так и не разобрал). За окном небо становилось всё более и более серым, даже появились розоватые оттенки: близился рассвет.
Спать мне не хотелось, поэтому я встал с кровати и, сделав несколько неуверенных шагов, дошел до окна, где, усевшись на подоконник с ногами, стал наблюдать за тем, как восходит слабое лондонское солнце.

* * *

Огромные часы в коридоре уже сообщили, что настал полдень, как у меня появились первые посетители. Это были мои друзья по Хогвартсу: Луиза, Лиза и Кирст Шейдли и Франческа и Луиджи дель Нери. С ними со всеми я уже успел познакомиться и подружиться в купе Хогвартского экспресса, когда первый раз ехал в Хогвартс.
К тому времени, как они пришли, я уже успел перебраться на кровать и поэтому, полусидя, встречал своих посетителей.

* * *

Дверь резко распахнулась, заставив меня вздрогнуть, так как я не ожидал увидеть у себя посетителей.
Первой в дверь вбежала девочка, и со скоростью пули пробежав через всё комнату, очутилась на кровати, при этом обнимая и целуя моё изумлённое лицо. Девочка была с красивым лицом и с чёрными кудряшками волосами до плеч. Это была девочка Лиза. Наверное, я её любил. Я не знал этого наверняка, но то, что она мне нравилась, это было точно. Тем не менее, я был настолько удивлён её появлением, что никак не отреагировал на её поцелуи и объятия.
За Лизой в палату вошли Луиза – сестра-близнец Лизы и Франческа – их лучшая подруга. За её плечом я увидел улыбающееся лицо брата последней – Луиджи. И вот, самым последним в комнату вошел Кирст Шейдли – брат Луизы и Лизы, и мой личный, если так можно сказать, враг.
При виде его неприветливого лица мне стало не по себе. Такое бывает, когда ты съешь или увидишь что-нибудь неприятное, например, вместо сахара ты съешь соль или лимонную кислоту.
Даже увидев своего настоящего, не тайного, а самого что ни на есть открытого врага – слизеринца Шелдона Эвила, я бы не имел такой вид. Тогда бы я имел вид тайного торжества и в то же время странного, непонятного мне разочарования. Но здесь не было Шелдона – здесь был Кирст, который казался эдакой змеёй, которая спокойно греется у тебя на груди, а в следующий момент может ударить тебе в спину.
Возможно, это было поспешное мнение о Кирсте, но так я стал думать с того самого момента, как Кирст узнал о татуировке у меня на правом запястье: о Чёрной метке – знаке самого Волан - де -Морта. Знаке, который спокойно приняли все мои гриффиндорца, но не Кирст, который призывал всех порвать любые отношения и контакты со мной. Знаке, о происхождении которого я не имел ни малейшего понятия и которого боялся больше всего на свете.
Теперь же Кирст вошел в палату, в которой лежал я, вошел, чтобы навестить меня, поинтересоваться, как я себя чувствую. И я вдруг почувствовал страх перед неизведанным, которое не прекращаемым потоком грозило обрушиться на мою голову. Тогда я понял, что я могу умереть, иначе бы Кирст не пришел меня навестить.
С его словами приветствия с моего лица исчезла улыбка, которая появилась после появления Лизы:
- Привет, Ирке! – услышал я его равнодушно-издевательское приветствие.
- Привет, привет Кирст, - кивнул я, отстраняясь от льнущей ко мне Лизы. – Видимо мне совсем плохо, раз ты пришёл меня навестить, - усмехнулся я.
Лиза, сразу став серьезной и внимательной, пристально посмотрела на меня, затем на Кирста и затем вернулась ко мне. Остальные непонимающе смотрели то на Кирста, то на меня.
Кирста же моё заявление никак не разозлило. Скорее наоборот. Он удивился и найдя у себя самую натянутую улыбку, которую имел, сказал:
- Что ты, Ирке? Забудем наши распри. Теперь ты точно доказал, что ты не Пожиратель Смерти и не их сторонник, так что ты можешь спокойно выздоравливать. К тому же я желаю тебе этого от всей души!
- Не искреннее какое-то пожелание, - усмехнулся я, на что Кирст ответил:
- Уж какое есть! – развёл он руками, сделав самое, что ни на есть невинное выражение лица.
- От тебя уж лучше ничего не слышать, чем слышать пожелание выздороветь! – кисло, еле слышно пробормотал я.
- Ну, я же извинился перед тобой! – возмутился он.
- Ничего не могу с собой поделать, - развел я руками, скривив как можно более невинную улыбку, чем Кирст. - Все присутствующие в этот момент в палате, решив, что на этом конфликт исчерпан, перешли на нейтральные (по их мнению) темы. Нам же с Кирстом, обменявшись уничтожающими взглядами друг с другом, пришлось на время забыть о своей вражде:
- Ну, рассказывай скорее, - нетерпеливо потребовала Лиза, легонько толкнув меня в бок. – Что с тобой произошло?
Бросив ещё один уничтожающий взгляд в сторону Кирста, который стоял, сложив руки на груди и облокотившись на белую стену возле двери, я поведал всем присутствующим в комнате о посещении Мишена, о его предупреждении и о самом нападении на замок семейства Штарс.

* * *

- Очень странно, - протянул Луиджи, выслушав меня до конца.
- Непохоже на правду, - кивнул, ухмыляясь, Кирст. – он не сказал, кто именно замышляет это злодейство?
- Мне показалось, он не мог этого сделать, - попытался объяснить я. – Откроет рот и тут же начинает биться головой об скамейку.
Мои друзья обменялись недоверчивыми взглядами, а Кирст даже насмешливым, взглядами.
- По-твоему я всё выдумал? – с вызовом спросил я, пристально посмотрев на него.
- Нет, что ты! – возразил Кирст, отмахнувшись руками, хотя по его лицу я понял, что он именно так и подумал. – Об этом не идёт даже речи! – добавил он, пытаясь уверить меня в своих добрых намерениях.
- Тогда почему такие недоверчивые взгляды? – удивился я и внимательно посмотрел на каждого из присутствовавших в тот момент в палате. – Мишен?
- Слишком неправдоподобно, - начал было Луиджи, но Франческа его перебила:
- Понимаешь…, - начала она, затем, замявшись, посмотрела себе под ноги.
- Ну! – не выдержав, подтолкнула её Луиза, вопросительно посмотрев на девочку.
- Я лично их никогда не видела, но рядом с нашим замком в Италии живут несколько семейств архангелов, да, Луиджи? – кивнула она брату. – Так вот у них живут эти самые рабусы. Они для них что-то вроде наших слуг – эльфов-домовиков…
- Не тяни! – приказала Луиза.
- Хорошо, кивнула девушка. – Понимаете, рабусы умеют колдовать, но обычно не смеют этого делать без разрешения хозяев. Скорее всего, Мишен был кем-то подослан к тебе, чтобы отвадить от школы. Вспомни, нет ли у тебя в Хогвартсе врагов из архангельских семей?
- Враги-то есть, - кивнул я, не раздумывая ни секунды и одним глазом взглянув на Кирста, что очень его оскорбило:
- Ну, я же извинился! – возмутился он.
- Извинения приняты, - кивнул я, затем добавил, смотря прямо перед собой, но совершенно ничего и никого не видя – я думал. – Но я имел в виду не тебя, а Шелдона Эвила…
- Племянника Драко Малфоя? – спросила Лиза, задумчиво смотря на меня.
- Да, - кивнул я, затем добавил, с усмешкой посмотрев на остальных. – Вы же сами знаете о наших отношениях. Чего тогда переспрашиваете?
- Знать-то, мы знаем, - кивнули они, затем Франческа добавила:
- Но ведь Шелдон не архангел! – уверенно сказала она.
- Конечно не архангел, - согласился я. – Поэтому и не могу понять, кто хочет того, чтобы я не появлялся в Хогвартсе, кроме него.
- Ирке, - внезапно обратилась ко мне Лиза. – А не могло быть это предупреждение об опасности, всего лишь отвлекающим маневром перед атакой Пожирателей?
- Нет! – уверенно отмахнулся я. – Мишен сказал, что это не его рук дело, а я ему верю. Мне он злостного обманщика не напоминал, а вообще, если, честно… - я замялся. – Мне он показался сильно удивлённым и напуганным этим появлением Пожирателей.
С этими словами я так посмотрел на своих друзей и Кирста, что они содрогнулись под моим взглядом. Внезапно Франческа, видимо что-то вспомнив, сказала, выдвигаясь всем телом вперёд, в нашу сторону:
- Стоп! – от этого слова я даже вздрогнул, так неожиданно оно было. – А среди Пожирателей ты не видел отца Драко – Люциуса Малфоя?
Я задумался, припоминая все подробности того утра – перед глазами даже проплыли лица всех Пожирателей, какими я их видел, Малфоя среди них не было:
- Нет! – отмахнулся я.
- Но ведь ты сказал, что некоторые из них были в масках! – возразила Луиза.
- Да, - подтвердил я её слова, но тут же возразил. – Но там его действительно не было!
- Как ты можешь быть так уверен? – удивилась Франческа, затем воскликнула. – Особенно после своих слов.
Кирст криво усмехнулся – ему показалось, что я у него на крючке:
- Потому что я почувствовал внутренним чувством, что Люциуса Малфоя там не было, - объяснил я, вспомнив все особенности нападения Пожирателей. – Я ещё удивился, что его там не было, добавил я, после секундной паузы.
- Почему? – с издевкой спросил, слегка удивлённый Кирст.
- Сам подумай! – огрызнулся я.
- Ну вот, опять! – вспылил он, на что Лиза сделала мне замечание:
- Ну, Ирке!?
- Чего?! – опешил я, затем, вспомнив причину своего раздражения, добавил. – А ты не подкалывай! – приказал я, посмотрев на Кирста.
- Мальчики! – возмутилась Луиза, укоризненно посмотрев на нас двоих.
- Всё проехали! – отрезал я причину дальнейших споров.
- Вот и хорошо! – улыбнулась Луиза, с улыбкой посмотрев на наши с Кирстом злые глаза.
- Так что тебя удивило, Ирке? – напомнила мне Франческа.
- Всё очень просто, - начал я. – Если Люциус Малфой отказался от своего прошлого, когда он был Пожирателем, значит те, кто до сих пор следуют за опальным Лордом, - при этих словах все вздрогнули, явно опасаясь того, что я назову имя Тёмного Лорда. Но я этого не сделал, поэтому они, спокойно вздохнув, продолжили слушать, - должны были бы отомстить Люциусу и всей его семье. А они, насколько я знаю и понимаю, этого ещё не сделали, хотя, наверное, могли, - закончил я.
- Они даже не пытались! – уверенным голосом сказала Лиза.
- Откуда ты это знаешь? – удивился я, пристально посмотрев на неё.
- Это нам отец рассказывает, - улыбнулась её сестра, затем добавила, видимо предчувствуя мой следующий вопрос. – Он работает в Министерстве Магии Великобритании.
- Кем?
- Наверное, в самом интересном отделе « Отделе Магических изобретений», - ответила Луиза.
- Папа-изобретатель, - практически восторженно объяснила Лиза, при этом Кирст с вызовом посмотрел на меня.
- А наш… - начал было улыбающийся Луиджи, но его сестра предостерегающе пнула его в бок, видимо они боялись говорить, кем работает их отец, но мне было очень интересно, поэтому я продолжал допытываться дальше:
- А где он работает? – спросил я, не заметив движения Франчески.
- В самом скучном отделе, - отмахнулась девочка, явно не желавшая продолжения разговора на эту тему, затем перевела наше внимание на меня. – Теперь ты, как Гарри Поттер, - она улыбнулась, показывая на что-то на моём лбу. – Второй выживший! - она улыбнулась.
Я встревожено прикоснулся ко лбу, но Лиза меня остановила:
- Там всё в порядке. Просто теперь у тебя есть несколько шрамов от заклятия Авада Кедавра. Прямо как у Поттера, - она улыбнулась, затем со смехом добавила, взмахнув рукой, при этом обнажилось её правое запястье, на котором оказался какой-то шрам. – Только у тебя, их будет больше! – закончила она с улыбкой.
Но улыбку с моего лица как ветром сдуло, когда я увидел шрам на её руке, показавшийся мне очень свежим:
- Откуда у тебя этот шрам? – серьезно, без тени улыбки спросил я её.
- Какой? – удивилась Лиза, посмотрев на меня.
- На руке! – ответил я, и чувство ярости начало наполнять меня.
Это не было чувство ярости к Лизе или Кирсту, а к тому существу или человеку, что нанесло ей такое ранение.
Между тем Лиза спокойно задрала рукав на правой руке и обнажив шрам, мельком взглянула на него:
- А этот?! – усмехнулась она так легко, как только могла, а у меня чуть челюсть не отпала от такого наплевательского отношения к своим ранениям. – Так это пустяк!
- Но откуда? – продолжал допытываться я. – Я его что-то раньше не замечал…
- Плохо значит, смотрел! – зло усмехнулся Кирст.
- Ну, это уже слишком! – вскипел я и уже собирался дать Кирсту под глаз, как меня остановила рука Лизы:
- Успокойся! – сказала она мне. – А насчет шрама… - она замялась, затем сказала. – Ты действительно плохо смотрел.
- Но… - попытался я возразить, но меня оборвали:
- Это последствия встречи с искером тогда, в Лемму, это было ещё в Хогвартсе, - объяснила Лиза.
- А что же у вас там произошло? – спросил я, начиная вспоминать, что до сих пор не расспросил своих друзей, что же там произошло.
- Долго рассказывать! – отмахнулась Лиза.
- А если коротко? – не отставал я от неё.
- Ну, хорошо! – согласилась Лиза.…
И она рассказала, поэтому уже через несколько минут я знал, что произошло тогда в Лесу с группой Лизы, Лекса Димитрова, Шелдона Эвила и волкодава Клыка.

* * *

Они шли по Лесу довольно долго. Прошло, наверное, полчаса с момента расставания со мной, Джессикой Вессон и лесничим Хогвартса – Хагридом.
Идти было чрезвычайно сложно: мешали спутанные лианы, которые преграждали тропинку, а также сильно заросшая та часть Леса, в которой они оказались.
Через какое-то время после начала ходьбы Шелдон, который, к моему удивлению, шёл впереди, заметил серебристые пятна крови на листьях по обе стороны тропинки. Как они выяснили, это была кровь единорога.
Они поняли, что уже скоро они окажутся на месте.
Но это случилось только тогда, когда крови не листьях стало очень много. Тогда они осторожно взяли свои волшебные палочки на изготовку и приготовились к схватке, с неизведанным противником. Но схватки не было так как, не успев дойти до тела единорога всего нескольких метров, на них без единого звука напал искер, которого чуть позже убил я.
Напал он быстро, не издав ни звука.
Клык куда-то очень быстро сбежал, так что дети остались одни.
- Не двигайтесь! – приказал искер своим каркающим голосом. – Тогда никто не пострадает. Также я не советую вам подавать сигналы бедствия! – искер усмехнулся довольный своим превосходством над детьми, затем он добавил. – Не поможет!
Желание подавать сигналы тут же отпало у Лизы и Лекса, но не у Шелдона, так как не успели они отбросить свои палочки подальше, что очень обрадовало искера, как в воздух взметнулись ярко-красные искры опасности.
Искер гневно взглянув на нарушителя спокойствия – слизеринец беспомощно потупился – и одним движением своей руки выбил палочку Эвила далеко в близлежащие кусты.
- Зря! – усмехнулся искер смехом, от которого стыла кровь в жилах.
Он начал так грозно щелкать своими неимоверно острыми верхними конечностями, что ребята поняли, что искер явно не для дружеской беседы явился сюда на тропинку, листья которой были все в крови единорога.
Искер придвинулся к Лизе, которая теперь оказалась практически на равнее с Шелдоном. Ребята не знали, что им делать – они были безоружны перед нападением.
Искер выбрал из двух детей Лизу и занёс свою своеобразную клешню для удара по девочке, как ему дорогу преградил внезапно набравшийся смелости Шелдон:
- Ты не тронешь эту девочку, пока я жив! – грозно сказал он.
Но на искера его слова произвели не больше впечатления, чем на слона дуновение ветерка от мухи, поэтому он снова рассмеялся своим жутким смехом, от которого стыла кровь в жилах, и сказал свою знаменитою фразу:
- Слабак!
Одним взмахом плашмя сначала по правому запястью, а затем по всему телу Шелдона искер заставил мальчика отлететь куда-то далеко назад, в кусты, куда он до этого выбросил палочку Эвила.
Искер снова засмеялся, а Лиза, вскрикнув, закрыла своё лицо руками. Последнее, что она увидела – было то, что искер замахнулся своей клешней на неё, видимо, намереваясь отсечь ей голову. Тут она почувствовала толчок в бок, от которого она отлетела в кусты и почувствовала сильную боль в правом запястье. Когда же она открыла глаза, то она увидела Лекса лежащего недалеко от того места, где должна была стоять Лиза, а из его распоротого ударом искера живота – текла кровь.
Лицо Лекса изображала дикий ужас, а дикие, ничего не понимающие глаза смотрели на искера, который стоял в стороне и смотрел прямо в глаза Шелдону, который изо всех сил держался за ударенное запястье.
Видимо оно было как-то повреждено, Лиза так ничего и не поняла, но одно она увидела точно: глаза слизеринца непонятно каким образом остекленели, а сам он кричал беззвучным криком. Несколько прядей его черных волос белели прямо на глазах. После этого искер заверещал жутким голосом, в котором Лиза почувствовала только боль и ярость. После этого она потеряла сознание и очнулась только тогда, когда пришёл Хагрид.

* * *

Я остался один в своей палате: Лиза, Луиза, Франческа, Луиджи и Кирст уже ушли, но обещали завтра вернуться.
Я полусидел в кровати, смотря прямо на дверь, через которую ушла Лиза, и думал о том, что она рассказала.
Я никак не мог понять, что же заставило Шелдона так героически вести себя при встрече с искером, и почему последний закричал от боли.
Но так ничего и, не придумав, я завалился спать.

* * *

Спал я, наверное, долго, потому что когда я проснулся, было уже темно.
Я обратно сел на кровати и посмотрел на дверь: у меня было непреодолимое желание пойти побродить по больнице, но я не знал, как к этому отнесётся больничный персонал, поэтому я просто сидел на кровати и не двигался. В комнате и в коридоре больницы было темно.
Внезапно дверь распахнулась, и я увидел чье-то лицо в проеме двери. Человек что-то держал в руках.
Я с любопытством посмотрел на него, но я мало, что разглядел из-за темноты и из-за того, что я только что проснулся. Одно я определил точно: это был либо очень низкий человек, либо ребенок, так как его голова была где-то на уровне моей груди, когда я стоял.
- Улыбнитесь! – приказал женский, скорее девичий голос и не успел я ничего сказать, как вспыхнула вспышка, как у магловского фотоаппарата, которая ослепила меня и ввела в легкий ступор от неожиданности.
- Спасибо! – прозвучал тот же голос, на этот раз я точно понял, что это молодой девичий голос, и человек исчез также внезапно, как и появился.
За ним медленно закрылась дверь, скрывая моего ночного посетителя.
Я решительно спрыгнул с кровати и пошел вон из комнаты.

* * *

В коридоре была та же тишина, что и в комнате. Единственный свет давала комната без дверей в начале коридора. Наверное, это было что-то вроде приемной или регистратуры, как в магловских больницах. Конец коридора был в нескольких метрах от меня и заканчивался стеной с окном на улицу. Там было темно. Ведь на улице было ночь.
В коридоре, где я оказался, было всего две двери, на которых висели таблички. На двери за моей спиной, из которой я вышел, была табличка:
Ирке Лартисс, а на двери напротив: Арина и Пиррен Штарс.
Это были мои приемные родители, поэтому я двинулся к ним в палату, так как мне очень сильно хотелось увидеть их в ту ночь.

* * *

В палате, где лежали больные Штарс, также было темно. На тумбочках у каждой кровати лежали сладости, а в вазах стояли цветы. Прямо передо мной лежала Арина, а чуть подальше, у другой стены, Пиррен.
Они были очень бледны. Было видно, что они много натерпелись от Пожирателей, тогда в замке, прежде чем я не ворвался в комнату.
Я уже собирался уйти, как услышал слабый и тихий голос Арины, обращенный ко мне:
- Ирке… - она судорожно сглотнула, в голосе почувствовалась боль. – Ирке, подойди поближе. Мне надо кое-что тебе сказать…
Я не решительно двинулся в её сторону и подойдя, наклонился над нею стараясь ничего не пропустить из того, что она мне скажет.
- Ирке, ты должен знать, - начала Арина. – Сейчас никому нельзя верить…
- Само собой! – горько усмехнулся я, но Арина не заметила иронии в моем голосе:
- Тебя это касается в особенности. Тебя могут окружать много людей, врагов и так называемых нейтралов. Со мной тут недавно разговаривал Альбус Дамблдор, который сказал, что ты будешь жить остаток каникул у семейства Шейдли. Мы их знаем – они хорошие люди. Они желают тебе только добра, они сделают всё для твоей безопасности, так что насчет этого можешь не беспокоиться… - Арина замолчала, затем продолжала после глубокого и болезненного вздоха, который дался ей явно с трудом. – У тебя кроме нас есть ещё родственники, которые позаботятся о твоей безопасности. Я не скажу, как они выглядят. Скажу лишь одно. Ты сразу поймешь, когда они к тебе подойдут. Я говорю «они», потому что ещё не знаю, сколько их, возможно, это будет один человек. Но самое главное, что ты должен знать – это их опознавательный знак: крест в огне на правом запястье с внутренней стороны. Паролей нет, есть только этот знак: они должны его тебе показать, как только ты потребуешь…
Арина глубоко вздохнула. Было видно, что разговор очень сильно утомляет её, но она хотела продолжать:
- Нам не грозит никакая опасность. В опасности находишься только ты. Ты должен позаботиться о своей безопасности. Рассчитывай в основном только на себя, но постоянно держи свою спину прикрытой. То, что сказал тот рабус, может оказаться правдой, поэтому ты должен быть очень осторожен.
С этими словами Арина как-то выпрямилась и через минуту она уже глубоко спала. Я тронул её за плечо, намереваясь услышать чуть больше, чем - то, что она сказала, но она не проснулась.
Складывалось такое ощущение, что она спала и во время нашего разговора.

* * *

Я быстренько и как можно тише выскочил в коридор и только успел спрятаться за каким-то цветком в коридоре возле двери в палату четы Штарс, так как заметил что в комнате, где горел свет, стояли два человека. Один был одет во врачебный халат, а второй – был весь в белом балахоне с капюшоном на голове. Капюшон был настолько плотно наброшен на голову, что скрывал в тени всё его лицо кроме подбородка. Руки в белых перчатках он прислонил к подбородку, как в молитве. Я закрыл глаза, так как что-то во мне говорило, что этот второй архангел.
Всё верно. Второй был действительно архангелом: светлое пятно чётко об этом говорило. Правда оно было не таким светлым и ярким, как у тех архангелов, которых я встречал, но я не обратил на это никакого внимания. Для меня было важно одно – он архангел, а значит, он был мне врагом.
Дело в том, что за мою короткую жизнь все архангелы, которые встречались мне – пытались меня убить. Исключением был разве что Минорен, который наоборот, старался помогать мне во всех делах. Значит, стоило опасаться и этого архангела.
Второй – в одежде врача, был, скорее всего, либо нейтралом, либо послушником архангела.
Но тут архангел заговорил, и я понял намерения человека, которые не сулили для меня ничего хорошего:
- Вы Кевин Дурбин? – спросил архангел своим бесцветным голосом.
- Да Ваша Ликость, - поклонился человек в одежде врача и я сразу понял, что он является послушником архангела, которого не сильно обрадовал его ответ:
- Не надо титулов! – нервно отмахнулся архангел правой рукой, затем снова сложил руки в молитве. Из его голоса снова исчезли оттенки раздражительности, и он снова стал бесцветным. - Мне рекомендовали вас, как человека готового отдать всё, лишь бы послужить нашему делу…
- Да сэр! – радостно поклонился человек, и я узнал его голос: он принадлежал тому самому врачу, с которым разговаривала мать Лизы. – Вас – правильно проинформировали! – и он ещё раз поклонился.
Меня передёрнуло от осознания того, как низко может пасть человек. Ведь совсем недавно, не более суток назад этот самый человек мило беседовал с мамой Лизы и казался добрейшей души человеком, казалось, он даже заботился о моем благополучии, а уже сейчас он готов был лизать ноги моему потенциальному врагу.
- Это очень хорошо, - между тем продолжал архангел. Мне даже показалось, что он улыбнулся. – Нам понадобятся ваши услуги.
- Всё что угодно! – опять рассыпался в благодарственных поклонах Дурбин.
- Это хорошо, - кивнул архангел. – Вы понадобитесь нам прямо сегодня ночью.
- Слушаюсь!
- Подождите! – остановил его лёгким движением руки архангел. – Вы ещё не знаете, что мы хотим от вас…
- Всё что угодно Ваша Ликость! – ещё раз поклонился Дурбин.
- Ну, я же просил! – слегка разочаровано протянул архангел, затем продолжал, заметив виноватое выражение на лице Дурбина. – Этой ночью вы должны убить Ирке Лартисс!
- Я прямо сейчас это сделаю сэр! – с чувством проговорил Дурбин, и только двинулся в мою сторону, я уже подумал, что меня сейчас раскроют, но его остановила рука архангела:
- Сейчас не стоит. Через пару часов будет самый раз! – скорее всего он опять улыбнулся. Я так ничего и не увидел за капюшоном.
- Всё что угодно! Лишь бы загладить свою вину перед вами сэр! – поклонился Дурбин и опять повернулся к архангелу.
- Вот, - протянул архангел какую-то баночку со светящейся, и как показалось мне, люминесцентной жидкостью. – Это поможет вам сегодня ночью.
Тихо зазвенел звонок где-то в глубине комнаты, где находились заговорщики. Архангел повернулся на звук, и я заметил его глаз, когда от резкого поворота приподнялся край капюшона: глаз был белесый и, как мне показалось, ничего не видящий.
- Вас зовут, - заметил архангел, не поворачиваясь к Дурбину.
- Подождут, - зло усмехнулся врач, но архангел перебил его повернувшись к нему:
- Нет! – его голос выражал злость. – Никто ничего не должен заподозрить! Ни до убийства, ни после! Ирке Лартисс должен умереть естественной смертью! Выпейте то, что я вам дал до исполнения задания. Оно придаст вам силы! А пока я вынужден с вами расстаться. Никто не должен видеть меня здесь, а тем более никто разговаривающего с вами. За мной и так охотятся, а если меня поймают, то я провалю задание, которое мне поручили. А поверьте, оно очень важно! От смерти этого мальчишки зависит наше благополучие! – быстро-быстро говорил архангел, но таким голосом, что его нельзя было не перебить, ни ослушаться. – Расходимся! – коротко сказал архангел и растворился в воздухе.
У меня чуть не отпала челюсть, и я чуть не вскрикнул от удивления, но Дурбин вполне нормально отнёсся к этому: видимо он не раз наблюдал исчезновение архангела, а возможно он ещё не до конца осознал это.
- Слушаюсь! – пробормотал он, почему-то смотря на ту самую баночку, которую ему дал архангел, затем он заторможено поцеловал её, сунул во внутренний карман своего докторского халата и, как будто выйдя из ступора, пошел прочь.
Я остался сидеть за цветком изумлённый всем услышанным и увиденным. Но тут мне пришлось изумиться ещё больше, так как цветок, за которым я сидел, внезапно повернулся ко мне и я увидел две светящиеся точки на листьях, которые время от времени мигали. На стволе цветка появилась небольшая горизонтальная прорезь, которая начала двигаться как человеческий рот во время разговора:
- Вы ведь это слушали? – услышал я чей-то тихий голос, но так как прорезь двигалась во время разговора, то я осмелился предположить, что это говорил цветок.
- Э-э… что? – нашелся, что ответить я после минутной паузы, когда цветок вопросительно смотрел на меняя.
- Как «что»? – возмутился цветок тихим голосом. – Вы что, не слышали разговор доктора Кевина Дурбина с этим человеком?
- Это был архангел, - как-то машинально поправил я.
- Кто? – не понял цветок. – Дурбин?!
- Нет – второй, - объяснил я. – Я это почувствовал, - добавил я, увидев удивление в глазах цветка.
- Вы, наверное, архангел, - задумчиво пробормотал цветок, но, не дав мне и шанса возразить, продолжал. – И не спорьте! Уж я-то знаю! Я их столько на своём веку увидел, прежде чем оказаться здесь…
Цветок видимо опечалился, потому что вдруг потупился в пол, и его глаза заблестели от слёз.
- А вы давно здесь? – решил уточнить я.
- «Давно»?! – переспросил цветок и, не дожидаясь моего ответа, продолжал. – Да с момента вашего поступления.
- А это было давно?
- Ну… - цветок замялся и, подняв одну из веточек, как руку начал загибать листья на её конце. – Сегодня 8 июля, значит, вы поступили 6, - он загнул три пальца. – Сегодня уже три дня будет.
- А кто вас принёс? Дамблдор?
- «Дамблдор»?! – переспросил цветок, как бы припоминая. – Нет не Дамблдор! Я вообще не знаю никого с таким именем и фамилией. Меня принёс Шагрения…
- «Шагрения»?! – перебил я, потому что никогда раньше не слышал этого имени или фамилии – точно я не знал.
- Да! – с вызовом ответил цветок с таким видом, что мне должно было быть стыдно, раз я не знаю этого имени.
- Понятно, - кивнул я и тут же добавил. - А… кто ты? – резко задал я вопрос, который мучил меня с того самого момента, как я узнал о том, что цветок говорит.
- Я – войсфлёр, а зовут меня Тихон Шпий, что означает «тихий шпион», - с гордостью ответил тот, затем вдруг посерьезнел. – Вам пора! Не отвлекайте меня! Я на службе! Удачи вам в борьбе против ваших врагов! – цветок подмигнул, и быстро развернувшись в свою исходную позицию – замер на месте.
- С-спасибо! – заикаясь, кивнул я и открыл дверь своей палаты.

* * *

- Хозяин! – услышал я голос, который никак не ожидал здесь услышать – это был урсу Ёшка. – Как я рад, что с вами всё в порядке! Вы превосходно справились! Лучше и быть не могло! Кстати, - добавил он, прислонив крыло к голове. – Ваше задание было выполнено! Все сообщения я передал в самый короткий срок!
- С-спасибо! – кивнул я, так как от неожиданности опять начал я заикаться.
- А теперь, - добавил урсу. Если вы меня извините, - он ещё раз поклонился, прислонив крыло к груди. – Мне необходимо лететь звать на помощь, так как я слышал разговор того врача и архангела. Простите, но это очень необходимо, - ещё раз поклонился он и, приставив крыло к виску, как бы отдавая мне честь, испарился в открытом окне.
Я остался один ждать неизбежного – смерти, потому что я был уверен в исполнительности Дурбина и не был уверен в успехе плана урсу, который он мне так и не рассказал.

* * *

Видимо я заснул в ожидании нападения.
Когда я открыл глаза, в комнату лился лунный свет. Я повернулся к окну. Там было что-то, что заставило меня улыбнуться: милое и очень красивое личико, кудрявые чёрные волосы по плечи и голубые глаза.
Я не верил своим глазам, но это было действительно так! Это была моя подруга Лиза Шейдли!