Несовершеннолетняя любовь. Пролог

Любви все возрасты покорны.
Пословица.

Одну тебя люблю я,
Твой смех – спасенье для меня!
Никого теперь мне не надо,
Любовь твоя – моя награда!
Стадник Сергей.

Её рука нежно скользила по его юношеской груди. Они лежали в постели. Сейчас они были счастливы. Наверное, впервые за долгие дни, которые ураганом событий промчались мимо них обоих, изменив до неузнаваемости их жизнь.
Рядом с ней ему было спокойно. Она давала ему защиту от всех проблем, которые обрушивались на него с каждым мгновением. Даже воспоминание о матери было не таким болезненным, когда он был рядом с ней. По сути, она была чем-то больше для него, чем любимая девушка.
Для него она была богиней, которая контролировала его радость и его печаль. Он заменила ему мать. Не полностью, но рядом с ней было так же спокойно, как и дома, на Татуине, рядом с матерью.
Анакин, а это был именно он, вспомнил мать. Как там она? Каково ей живётся в рабстве? От этого слова у Анакина разрывалось сердце: почему на свете есть люди, у которых есть всё, а есть те, у которых даже нет элементарной свободы.
Эта мысль огорчила его, тени грусти, которая грызла его сердце, накатили на его глаза и лоб.
Это заметила Падме, которая гладила его до этого. Она слегка нахмурилась, но не стала ничего спрашивать: не зачем бередить рану, которую не может даже она вылечить. Что бы это ни было: оно вылечиться со временем. Время умеет лечить, вместо этого девушка приподнялась с кровати и поцеловала мальчика в лоб.
Вылечить, может быть, она бы и не смогла, зато успокоить, можно было бы попытаться, тем более что совсем недавно он был весел и очень счастлив.
Поцелуй подействовал мгновенно. Анакину нравились поцелуи Падме. Он не был похож на поцелуи матери. Это было нечто другое. Обычный поцелуй, без всяких там штучек-дрючек, но он шёл от всей души. Падме действительно любила мальчика.
Прикосновение тёплых, нежных, сладких и пышных губ, заставили исчезнуть со лба мальчика тени грусти. Даже боль от расставания с матерью была не такой сильной.
Анакин хотел спокойно заснуть, но едва он закрыл глаза, как он увидел лицо Падме, искаженное от невероятной боли!
Анакин открыл глаза уже весь в поту. Он вскочил на кровати и сел с краю. Он посмотрел на часы: уже сегодня будет парад, а ведь только прошло пять минут с того момента, как он закрыл глаза!
Он в ужасе, со срывающимся дыханием посмотрел на девушку. Вот она, с любовью и некоторым беспокойством смотрит на него!
Он перепугал её своим неожиданным подъемом.
- Всё в порядке, - натянуто улыбнулся мальчик и наклонился к своей возлюбленной, чтобы поцеловать её в губы.
Короткий, нежный дружеский, материнский поцелуй ненамного утешил мальчика.
А между тем его мозг напряженно вспоминал, обдумывая, кто же с ним останется, если Падме не станет.
Нет! Этого он даже представить себе не мог! Она не может умереть! Он не позволит! Анакин сжал руки в кулак что есть силы.
Но ведь действительно! Кто с ним останется?
Мать? Она в рабстве. Да её можно освободить, но это не позволено по Кодексу джедаев.
Оби-Ван Кеноби? Да, но всё же.… Это не то…
Куай-Гон Джинн? Воспоминание о рыцаре, который ушёл к Силе, навела на него ещё одну волну боли.
На глаза навернулись слёзы: больше теперешних близких людей для Анакина не было.
- Эни?.. – кротко позвала Падме.
Мальчик повернул голову к девушке, она взяла его безвольную руку в свою ладонь.
Как же ему повезло, что она у него есть, понял Анакин, перед тем, как они в очередной раз поцеловались.