Глава десятая.

Есть вещи, которые время не способно стереть; есть воспоминания, которые каленой печатью выжжены в памяти, которые легко опрокидывают тебя с ненадежных облаков в ледяную воду. Тем сильнее их страшное могущество, когда ты снова оказываешься ТАМ. Когда ноги неуверенно ступают там, где ты страдал, мучился, умирал. Едва глаза расширятся от нахлынувшего ужаса, едва содрогнешься всем телом, - Лета уже плещется у твоих ног, окатывая, как брызгами, воспоминаниями, которые хотелось бы забыть раз и навсегда. Но часто наша память нам неподвластна…
Открывать глаза и видеть до невозможного серый мир. Смотреть на других и знать, что тебя никогда не поймут. Делать вдох и чувствовать, как какое-то вязкое вещество, которое почему-то именуют воздухом, заполняет легкие. Невыносимо. Нетерпимо. А другого выбора нет. Иногда люди так близко подходят к тому, чтобы понять наконец – выбора и нет, только в самый последний момент мы поддаемся несуществующей, но такой желанной надежде, и позволяем обмануть себя. Кто-то, играющий нами, считает, что правды нам лучше не знать. А мы слепо пытаемся докопаться до вожделенной истины и словно не замечаем, насколько похожи на бабочек, летящих на огонь. Также глупы…
Раниэль проснулся от холода – в этой крохотной квартирке отопление едва работало. Еще до того, как он вытянул руку под одеялом, он уже знал, что Сиппары рядом нету. От того и холодно… Юноша открыл глаза и прищурившись разглядел девушку, стоящую у окна и закутавшуюся в тонкую простыню. « С ума сошла,» - с любовью подумал он. Сиппара, словно окаменев, стояла в торце холодной комнаты и одна рука ее будто приросла к стеклу. Теплое дыхание, которое совсем недавно было таким учащенным, а потом сменилось такими глубокими вдохами и выдохами безмятежно спящей, оставило на слегка помутневшем стекле следы, но она их не замечала. Раниэль, поежившись, встал с кровати и взгляд его мимолетом остановился на смятых простынях. Он стянул с дивана теплое одеяло и подошел к Сиппаре, крыл их обоих, но ледяной сквозняк все равно лизал ступни ног. Юноша закрыл глаза, пытаясь на себя оттянуть боль девушки, но она еле поддавалась – она не хотела оставлять Сиппару; это было ее прошлое, только ее. Самое страшное в прошедшем – его уже не изменить. А если бы она могла!... Если бы могла, то изменила бы те дни, сковавшие ее стальными кандалами, раскрасила бы их, порвала бы голыми руками эту цепь… Как? Как-нибудь…
Как-нибудь… Жить хоть как-то. Умирать нельзя, она нужна Раниэлю. От этого стало каплю легче. Бессилие душило Сиппару. Она ничего не может сделать, чтобы изменить в этом Богом забытом месте хоть что-что. Только смотреть. Это было начало, неужели таким же будет и конец? Или это замкнутый круг? Снова боль… У нее нет конца. Она почему-то вечна. Кто так задумал? Снова бессилие…
Девушка почувствовала, как кто-то забирает ее боль. Она не одна. Больше не одна. Значит все не так, как было. Значит, можно что-то изменить.
Нет, она слишком слаба. У нее ни на что не хватит сил. Все так и останется. Жизнь так и будет обходить ее стороной. « Нет, не будет,» - мысленно сказал ей Раниэль.
Солнечный свет лениво потек по городу, оставляя половину улиц дремать – совсем не так, как дома. Дома… Дома у нее не будет никогда. Солнце осторожно коснулось ее руки. Ему полагалось быть теплым, а Сиппара не почувствовала ничего.
Нанизанные на нить дни. Один за другим. Цепочка не порвется – она изготовлена из слишком прочного материала. Как тяжело идти по жизни, когда у тебя на плечах тяжесть неизбежности.
Незаметно подкрался вечер. Обычный суетливый вечер, затягивающий в рутину. Сиппара и Раниэль шли по геометрическим улицам города , построенным по неизвестной теореме, сквозь сгущающиеся сумерки. Юноша и девушка почувствовали свежий ветер и через мгновенье оказались на набережной. Они стали у парапета, Сиппара неотрывно глядела в черную воду, словно пытаясь увидеть что-то на дне реки, а Раниэль задумчиво глядел на звезды – далекие и холодные… такие безжизненные… Девушка вздохнула полной грудью – ей часто казалось, что вокруг не хватает воздуха, - и еще раз оглядела набережную. Ее взгляд наткнулся на одинокую фигуру, сидящую на парапете неподалеку от фонаря. Сиппара переглянулась с раниэлем и они медленно двинулись в том направлении. На ходу девушка сощурила глаза – эту определенно женскую фигуру окружала мерцающая фиолетовая аура.
- Простите… Вы не подскажете, как пройти на **** улицу? – сказала Сиппара первое, что пришло в голову. Сидящая девушка вздрогнула.
- Я не знаю, - безжизненным голосом ответила она. И взгляды двух девушек пересеклись. Сиппара знала все это- боль, одиночество, обиду… Ее словно окатили холодной водой – она снова пережила все это.
- Извините, что? Я вас не совсем поняла… - не веря своим глазам, проговорила незнакомка, не отрывая взгляда от Сиппары.
- Как пройти на ***** улицу? – повторил Раниэль. Девушка посмотрела на него и, что-то окончательно для себя решив, сказала.
- Я могу вас провести.
- Если не затруднит, - кивнула Сиппара. Девушка ловко поднялась на ноги и стала в полный рост. Она была чуть ниже Сиппары, с красивыми чуть вьющимися каштановыми волосами длиннее предплечья, контрастными к ним голубыми глазами, правильным лицом. С миг девушка изучающе смотрела на Сиппару и Раниэля, а потом повела их за собой.
Их новую знакомую звали Лика. О себе она рассказала немного, хотя чувствовалось, что парню и девушке поверила сразу и полностью. Ее родители отдали ее в детдом когда ей было всего только полтора. Как и все бывшие детдомовцы, восемнадцатилетняя Лика жила в крохотной квартире, но ей, слава Богу, удалось найти неплохую работу. Пожилая хозяйка магазина сувениров умерла, оставив все свое имущество знакомой, которая удочерила единственную подругу Лики.
……..
Прикрыв за собой дверь, Сиппара обернулась к Раниэлю – они оба уже знали что не оставят свою новую знакомую на произвол судьбы и вытянут ее из пропасти…