Предчувствие.

Легкий аромат цветов, смешанный с ароматом солнечного тепла. Ярко-рыжий ореол волос, развевающихся на ветру. Звонкий голос девушки звал его по имени. Джинни протягивала свои тонкие изящные руки к Гарри, приглашая подойти. Он делал шаг к ней, и радостная улыбка озаряла красивое лицо девушки. Но стоило ему прикоснуться к ее ладоням кончиками пальцев, эта картинка резко сменялась другой. Черный зловещий мрак. Запах затхлости и сырости проникал, казалось, в каждую клеточку его напряженного тела. Сквозь истеричный крысиный писк было слышно, как она звала Гарри. Подойдя ближе, он обнаруживал свою возлюбленную измученной и истерзанной. Она поднимала на него свои дивные карие глаза полные слез страха и отчаянья и тихо произносила неизменную фразу:
- Уходи, Гарри. Ты им не нужен. И я им не нужна, но так будет лучше…
Вздрогнув от ужаса, молодой мракоборец просыпался в холодном поту. Даже тогда, когда в его юношеское сознание проникал Темный лорд, он так не боялся. Теперь было совсем по-другому. Он терял ту, которая была дороже всех на свете. Он не мог, без раздирающей душу боли смотреть на ее измученное лицо. Этот сон не приходил к нему давно. В последний раз Гарри видел его три года назад, перед тем, как пойти с Джинни на процесс в Визенгамот, в тот день, когда она свидетельствовала против Люциуса Малфоя. Тогда он ничего никому не сказал, даже Рону с Гермионой, которым безоговорочно доверял, списав сон на усталость и волнение. Но сегодня…
- Гарри, можно? – позвал за дверью тихий голос.
- Конечно!
Гарри знал, что это Джинни. Только она могла прийти к нему в комнату, зная, что он еще не одет. Они спали в разных комнатах, как того требовали добрачные правила семьи Уизли. Поттер не был против. Он считал, что то, что обычно делают молодые люди в одной постели в родительском доме, можно сделать в своем и днем, когда никто не мешает. Эти мысли отвлекли юношу от тяжелых последствий сна. Тем более в комнату уже впорхнула Джинни, а она, увидев его состояние, вряд ли станет молчать.
Широкая улыбка озарила лицо девушки. Джинни несла в руках поднос, заставленный чашечками, кувшином и тарелочкой со сдобными булочками с джемом, которые пекла на завтрак миссис Уизли.
- Проснулся, соня?
Гарри вскочил:
- Который час? – он быстро надел на нос очки и посмотрел на настенные часы в форме полумесяца. Стрелки показывали полдвенадцатого. – Ничего себе поспал!
Гарри потянулся и обнял, присевшую рядом с ним на кровать, Джинни.
- Ты давно проснулась? – Гарри откусил кусочек булочки.
- Да, в семь. Потому что в восемь приходила Тонкс, - спокойно ответила девушка.
Гарри подавился и поспешил запить застрявшие в горле крошки горячим чаем. Когда он перестал кашлять, он посмотрел на Джинни и удивленно спросил:
- А почему ты меня не разбудила?
- Ты так сладко спал! Я заходила к тебе в восемь, чтобы закрыть ставни, но они заскрипели, и я оставила окно в покое, чтобы не разбудить тебя. Тем более я все решила сама. Мы поговорили с Тонкс. Она дала нам возможность периодически отдыхать без отрыва, как говориться, от производства.
- В каком смысле?
- Мы взяли вчера папки в Архиве. А проработать мы их сможем и дома. Так что пока отдохни. Кстати, пришло письмо от Гермионы. Позже я с тобой поговорю на эту тему.
Джинни сладко чмокнула своего возлюбленного в щеку и вышла из комнаты, предоставив ему тем самым возможность одеться и привести себя в порядок.

«Дорогие Джинни и Гарри.
Я разговаривала с Малфоем. Он твердо уверен, что Невилл причастен к деятельности «поджигателей». Он, я имею в виду Малфой, ведет себя совершенно спокойно. Кажется, что это письмо вовсе и не ему адресовано. Но я волнуюсь. Сама не знаю, почему. Что нового у вас? С любовью, Гермиона»
Гарри свернул свиток пергамента и положил его на стол.
- С ней что-то не так, Гарри, - задумчиво произнесла Джинни. – Я чувствую, с ней что-то не так…
- С чего это ты вдруг начала ее чувствовать? – с сомнением в голосе спросил юноша. – Раньше ведь такого не было!
- А она раньше, наверное, и не испытывала того, что с ней творится сейчас.
Джинни взглянула на молодого человека, сидевшего напротив за большим дубовым столом. Перед ними по всей поверхности валялись бумаги, старые пергаментные свитки и колдографии, имеющие отношение к расследованию.
Девушка и правда раньше ничего подобного не чувствовала. Но теперь у нее внутри что-то сжималось, подавляя все мироощущение, не позволяя концентрироваться на реальности, поглощая мысли. Джинни словно ослепла. Она практически не видела того, что происходило вокруг. Все расплывалось перед глазами, стоило ей подумать о подруге, о том, как ей сейчас нехорошо…
- Она будто говорит со мной ментально, понимаешь? – Джинни устремила ошеломленный взгляд на Гарри. Тот ничего не ответил, а продолжал ждать.
Теперь Джинни понимала, что пришло время сказать ему о том, что она видела в Хогвартсе.
- Между Малфоем и Гермионой что-то есть…
- Ты что?! – воскликнул Поттер.
Хорошо, что он в эту минуту ничего не жевал. Джинни врядли бы его тогда откачала.
Он чуть не вскочил из-за стола, но увидел спускающуюся по ступенькам миссис Уизли.
- Пошли во двор! – прошептал Гарри своей девушке.
Когда молодые люди уже сидели на скамье в саду, Джинни рассказала о своих наблюдениях. О том, как Гермиона смотрела на Драко Малфоя; как слизеринец, сам того не понимая, улыбался при встрече с ней взглядом; как она часто дышала, когда вернулась из коридора, где забирала у Малфоя записку. Гарри слушал очень внимательно и не перебивал. Он знал, что Гермиона никогда не допустит ошибку, но ее нынешнее положение заставляло его волноваться.
Гермиона и Малфой! Это же нелепо!
Гарри передернуло. Он представил себя рядом с Пенсии Паркинсон и почувствовал, как внутри него зарождается паника. Гарри быстро взглянул на свою девушку и успокоился.
Сегодня у него было поистине тяжелое утро: сначала сон, образы из которого никак не хотели отпускать воображение юноши, потом эта история с Гермионой. Решение созрело моментально…
- Скоро выходные. Поедем в Хогвартс вместе. Там и поговорим с нашей Гермионой.
- Тебя не беспокоит эта новость? – Джинни растерянно взяла Гарри за руку и посмотрела ему прямо в глаза.
- Я думаю, что стоит поговорить сначала с Гермионой, а потом делать выводы. И раз ты уже начала чувствовать свою подругу, то стоит попытать счастья с более близкого расстояния.
* * *
В классе было тихо. Студенты пятого курса писали самостоятельную работу. Первую в этом учебном году. Тема «Непростительные заклятия» начиналась с заклятия Империус, о котором учащиеся должны были написать подробное изложение. Письменную домашнюю работу профессор Грейнджер не задавала принципиально, помня, сколько ей приходилось мучиться над всякими эссе и сочинениями. А теперь ее ученики писали на занятиях, чередуя практические с лекциями, что устраивало и их, и преподавателя.
Гермионе повезло. Прошло уже три дня, а она ни разу не встретила Малфоя ни в коридоре, ни в Большом зале, куда она, сказать по правде, практически не заглядывала, только по делу. Три дня мучительных раздумий и боли. Она хотела пойти к нему и сказать, что очень жалеет, что все так случилось. Но тот поцелуй… Воспоминания о нем сводили девушку с ума. Она тихо стонала, представляя, как Драко обнимает за талию и крепче прижимается к ее губам.
Такого она не чувствовала никогда. Жар, граничащий с сумасшедшей болью, поселился в ее груди навечно. Она не могла дышать, не могла есть и пить…
Она просто существовала, отдавая остаток сил своим ученикам, которые ждали от любимого профессора интересных и захватывающих историй. Но почему-то все рассказы были тем или иным образом связаны с участием в них Малфоя, о котором профессор предусмотрительно старалась не упоминать. Гермиона тщательно гнала от себя его образ. Запах, такой терпкий, ассоциирующийся с ароматом океана и скалистых гор, покрытых густым лесом. Он пах свободой, именно это слово шло на ум Гермионе, когда она вспоминала вкус поцелуя. Ей хотелось кричать от обиды, когда в ее ушах звучала фраза, брошенная им после того, как она признала его великолепие.
Скрип тяжелой дубовой двери вырвал профессора Защиты от Темных искусств из мрачного оцепенения. В кабинет тихо зашел мистер Филч. В руках он нес маленький конвертик.
Сердце Гермионы сделало невероятный кульбит. Девушка собрала всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться и не подбежать к идущему к ее столу старику.
Филч молча поднялся на возвышение и, перегнувшись через широкий стол, передал профессору Грейнджер записку.
На конверте красивым аристократичным почерком было написано только: «Профессору Грейнджер. Лично»
Развернув дрожащими рукам маленький сверток пергамента, Гермиона постаралась не выронить письмо. Она была настолько взволнована, что уже начинала привлекать к себе лишнее внимание. Студенты поднимали головы и смотрели на нее удивленными глазами. Стараясь скрыть от учеников свою реакцию, Гермиона сдержанно улыбнулась, потратив на этот жест столько сил, что закружилась голова.
«Прости. Я был не прав. Предлагаю переговоры. Вечером в 22:00 у главных ворот. С уважением Д.М.»
Последняя фраза заставила Гермиону рассмеяться. Но в ту же секунду у девушки перехватило дыхание. Она никак не ожидала таких действий со стороны Малфоя. Он всегда слишком презрительно относился к людям, чтобы просить у них прощения. Он действительно был страшным мерзавцем, пока жизнь не научила его ценить хотя бы то, что шло к нему само. Вот и Гермиона с готовностью ответила на поцелуй, почувствовав мимолетную, но очень глубокую слабость. Никто, даже Рон не вызывал в девушке столько трепета от простого нежного прикосновения губ. Услышав легкий смешок с передней парты, Гермиона поняла, что мечтательно приложила пальцы к губам, словно пыталась вызвать то ощущение, которое подарил ей Малфой.
Время тянулось неумолимо медленно. Гермиона не выходила из своей спальни, пытаясь решить, что ей делать. Конечно, правильней было бы не отвечать на записку никакими действиями. Малфой сильно обидел девушку. Он отверг ее симпатию все тем же надменным малфоевским тоном, который убивал все то хорошее, что могло возникнуть за столь короткое время. Но желание увидеть его, абсолютно женское, ничем не обоснованное, пересиливало. Хотелось снова вдохнуть его аромат, услышать голос, пусть и холодный, но все же…
Тем более Грейнджер успокаивал тот факт, что слизеринец сделал шаг к примирению первым. Это ведь он написал записку. Да и расследование не закончено. Девушке страшно не хотелось, чтобы в стенах Школы произошло преступление. Чтобы хоть как-то скрасить часы ожидания, Гермиона одним взмахом волшебной палочки вызвала легкую инструментальную музыку и села в большое удобное кресло, которое в теплую погоду стояло напротив окна, а сейчас, во время дождя, рядом с камином. Девушка сильно волновалась. Она даже успела продумать, что она оденет на это странное свидание, назначенное Малфоем.
В десять часов ровно Гермиона вышла из своей комнаты. Она ничего так и не придумала насчет одежды, а просто накинула поверх черной блузки и брюк мантию и заколола волосы все той же заколкой-подарком.
В полумраке слабо освещенного факелами центрального коридора Гермиона заметила темную фигуру человека, определенно кого-то дожидавшегося. Сделав один широкий шаг, фигура вышла из тени. Драко казался растерянным и еще более уставшим. Гермиона невольно пожалела его, почувствовав, как больно кольнуло сердце.
- Ты пришла, - тихо произнес Малфой.
Грейнджер молчала. Она и не знала, что сказать. У нее было два непреодолимых желания: первое – это съездить по его красивой физиономии, а второе – со всего маху ринуться на него и крепко поцеловать. К сожалению, второе желание доминировало.
* * *
Услышав легкие шаги, раздававшиеся со стороны гриффиндорского коридора, Малфой напрягся. Он ожидал вспышки гнева со стороны Грейнджер, он ожидал всего, чего угодно, но только этого жалостливого печального взгляда теплых карих глаз, казавшихся такими милыми и родными. Зельевару пришлось многое передумать после того, что произошло после поцелуя с этой странной во всех отношениях девушкой. Но больше всего он жалел, что обидел ее. Ведь Грейнджер была единственной, кто мог ему помочь в столь серьезной ситуации. Да, что скрывать, Малфою страшно не хотелось терять Гермиону. Он желал ее, он хотел видеть ее…
- Ты пришла, - выдохнул Драко, увидев озадаченное лицо Гермионы.
- Я привыкла по возможности отвечать на просьбы положительно. Какими бы абсурдными они не казались! – гордо вскинув голову, ответила Грейнджер.
Конечно, она не хотела показывать Малфою, насколько сильно он ее обидел тогда.
«Что же, тебе предстоит тяжелый кропотливый труд по завоеванию доверия этой девушки!» - произнес все тот же скрипучий внутренний голос, который, почему-то больше не казался Драко таким противным, как раньше.