План

Серое небо давило на мозг свинцовой тяжестью, нагоняя депрессию и обостренное чувство несправедливости на всех, кто имел неосторожность выйти на улицу в столь неприятный и непогожий день. Ветер громко завывал за стенами старинного замка, ударяясь о камни и растворяясь в осеннем воздухе, создавая жутковатую звуковую иллюзию перезвона колоколов. Стихия бушевала, рискуя разразиться проливным дождем или еще хуже – ураганом. Но это происходило вне стен Хогвартса. Внутри же все было совершенно по-другому.
Тишина коридоров воскресным днем не навевала тоску, но и не мешала сосредотачиваться и думать тем, кто хотел отдохнуть от повседневной рутины.
Большинство студентов мирно проводили время в кабинете Прорицаний на первом этаже, где весело светило волшебное солнце, и пели волшебные птицы. Остальные занимались своими любимыми занятиями: плели интриги в слизеринских подземельях; сплетничали в теплых пуффендуйских коридорах; экспериментировали с заклинаниями в гриффиндорских и просто шатались без дела в когтевранских.
Ничто не говорило о той нервной напряженной атмосфере, которая воцарилась в учительской после исчезновения милейшего преподавателя Травологии профессора Долгопупса. Только директор Макгонагалл знала истинную причину сего факта. Гарри Поттер, ее любимый ученик в прошлом, а в настоящее время уважаемый всеми мракоборец, просил директора лично пресекать всякие домыслы. Все знали, что рано или поздно правда выплывет наружу, но пока Невилл был в глубочайшей магической коме, разговоры, сплетни и лишние вопросы, как со стороны учеников, так и со стороны остальных преподавателей необходимо было исключить, дабы предупредить ненужную огласку.
Вот уже несколько недель сотрудники Управления магического правопорядка с отрядом Элитного подразделения мракоборцев во главе с Нимфадорой Тонкс пытались выйти на след «Нового Доминиона». Тщетно. Террористы не оставили ни одной улики, ничего, что могло бы хоть как-то помочь в расследовании.
Джинни Уизли регулярно посещала больницу Святого Мунго, где в закрытой палате содержался сильно обгоревший Невилл. Она пыталась прочувствовать его, надеясь на улучшение его состояния. Тщетно. Ни эмоции, ни движения – глубокая кома, вызванная применением заклятия Круциатус.
Гарри круглосуточно, без сна и отдыха, патрулировал все места, где когда-либо было засечено несанкционированное применение магии. Он проверял все показания очевидцев – не видел ли кто молодую вейлу, не видел ли кто подозрительных волшебников, ищущих квартиру или дом для штаб-квартиры. Тщетно.
Почти месяц бесполезных поисков. Почти месяц гнетущего ожидания. Почти месяц отчаянного страха за друга, который по воле рока стал врагом…

Малфой практически все свободное время проводил в своем кабинете. Лишь в Большом зале он снисходил к элементарному приветственному кивку Гермионе и остальным преподавателям, а потом вставал и удалялся в подземелья.
Причина такого поведения была только одна – оградить Грейнджер от своего общества, дабы не навлечь на нее большую беду. Имея время на раздумья, Малфой пришел к выводу, что у террористов оставалось два пути, чтобы продолжить свою деятельность. Для того чтобы это понять, надо было попытаться мыслить, как они – как монстры, которые не останавливаются ни перед чем, ради достижения собственных целей. Конечно, Поттер и его команда постичь азы жестокости и логики отъявленных преступников не могли, какими бы первоклассными мракоборцами их не считали. Это не Поттер почти год готовился к очень важной миссии, которой не суждено было быть выполненной до конца. Это не Поттер сидел напротив родных отца и матери и смотрел в их пустые стеклянные глаза, понимая, что этот миг может стать последней встречей в их жизни. И это не Поттеру сейчас слали загадочные послания с угрозами. Хотя, чего греха таить, Поттеру не сладко пришлось в свое время.
Кстати о террористах...
В этот пасмурный день, когда первые тяжелые капли дождя отстукивали барабанную дробь по витражному стеклу, настраивая на необходимую волну, Малфой позволил себе немного расслабиться.
Он поставил на свой рабочий стол хрустальный бокал с двумя кубиками льда и каплей огневиски. Малфой не злоупотреблял, он просто получал эстетическое удовольствие. Столько времени без должного отдыха сказывались на и без того расшатанном организме. Но способность к концентрации не утратилась, а только усилилась в столь сложных жизненных обстоятельствах.
Если пытаться мыслить, как враги, то следовало только два вывода: либо они начнут свою кампанию сразу и не станут дожидаться, когда вся шумиха вокруг Долгопупса немного поутихнет; либо они залягут на дно, если вообще не оставят на некоторое время мысли о мести. Судя по тому, как они обошлись с одним из своих, говорить об их нерешительности не приходилось. Они шли до конца. Значит, «Доминион» попробует нападение на одну из жертв уже очень скоро.
Грейнджер недавно за завтраком в Большом зале, почти не поворачивая головы, тихо сказала, что Паркинсон и Забини покинули страну после предупреждения об опасности. Замечательно, риск потерь уменьшается уже на одну жизнь невинного создания, ребенка Пенси Паркинсон. Остаются только Малфой и Грейнджер, и вторую по наводке Долгопупса занесли в черный список потенциальных смертников. Конечно, повод поволноваться весьма значительный, но она в Хогвартсе, а значит, в относительной безопасности.
Малфой уже не раз подумывал сходить в Хогсмид. Кто-то из «Доминиона» обязательно будет находиться там, чтобы отследить «передвижение объекта». Фу, Мерлин! Малфой начинал переживать, что уже очень скоро начнет изъясняться поттеровско-мракоборским языком.
Первую неделю было трудно что-то скрывать от Грейнджер. Она то и дело поглядывала на него, пытаясь начать разговор или хоть как-то привлечь к себе внимание. Тщетно. Драко стоило немалых усилий сдержаться и не поделиться с ней своим планом, но вопрос о ее безопасности все еще сохранял первую позицию в списке его приоритетов. В конце концов, девушка, видимо, обидевшись, бросила все попытки к сближению.
Малфой нахмурился. Совершенно неосознанно проведя пальцем по нижней губе, он вспомнил тот вечер, когда ему удалось попробовать на вкус губы гриффиндорки. Запах лесных ягод. Аромат, который невозможно забыть; сладость, которую хочется ощущать постоянно. По телу юноши медленно растеклось тягучее тепло. Льдинка в бокале жалобно звякнула, в секунду отрезвив слизеринца.
Он не хотел оставаться в одиночестве. Уже не хотел. Слишком яркими были воспоминания о поцелуе с Грейнджер, воспоминания о вкусе ванильных булочек в необычном доме на площади Гриммо, воспоминания о словах ашанского вожака: «Не думай, что Враг обязательно должен стоять по другую сторону баррикад. Равно как и за твоей спиной не обязательно должен стоять Друг». Золотые слова в который раз оказались справедливыми. Старинный Враг – Гарри Поттер встал на защиту, а их Друг – Невилл Долгопупс примкнул к истинному врагу.
Нет, нет больше сил сидеть в одиночестве в этом темном кабинете. Мысль о том, что в Хогсмиде сейчас может находиться кто-нибудь из этого чертова «Доминиона» не давала покоя. Малфой резко стянул с вешалки теплую черную мантию, надел ее и вышел из кабинета.

В подземных коридорах никого не было. Видимо, студенты решили не высовывать носы из теплой гостиной. И действительно, стены со стороны отвесной скалы гудели от ветра так, что казалось, что кто-то воет. Протяжно, надрывно. Жутко. Такие ощущения как нельзя лучше передавали состояние Малфоя. Непреодолимое желание поскорее все закончить, и начать новую жизнь, росло в геометрической прогрессии. Образ Грейнджер становился все ярче и ярче, словно его победа над «Доминионом» могла бы помочь завоевать девушку. Значит, это будет его первая личная победа.
В главном холле тоже никого.
«Они что вымерли что ли?» - пронеслось в голове зельевара.
Слава Мерлину, сегодня не он дежурил в коридорах…
- Малфой, ты куда?
А вот и дежурный.
Малфой медленно повернулся.
- А, Грейнджер! Давно не виделись.
- Не ерничай, Малфой. Ты куда собрался? – Гермиона решительным шагом подошла к зельевару.
- Я не думал, что ограничения, установленные дежурными, распространяются и на преподавательский состав, - усмехнулся Малфой. Ему необходимо было выйти из замка. Ну, почему ему встретилась именно Грейнджер?
- Малфой, тебе нельзя выходить! Гарри…
- Мне все равно, что скажет мне твой ненаглядный Поттер! – огрызнулся Драко.
Разговор явно переходил на повышенные тона.
- Мы же просили тебя не рисковать! – Гермиону задела враждебная интонация слизеринца, но она понимала, что ему наверняка не очень приятно ощущать себя жертвой.
- Мне надо выйти.
- Нет, Малфой, прошу тебя, мало ли где сейчас притаились террористы?
- А может мне это только на руку? – холодный блеск глаз цвета ртути, казалось, продирал насквозь душу Гермионы. Ей хотелось поежиться под его надменным взглядом. Она не понимала, что вызвало такие изменения в его отношении к ней. Но об этом Гермиона не хотела думать прямо сейчас. У нее еще будет время на это.
- Не говори так, Драко, - Гермиона отметила, как легкая улыбка коснулась уголков его красиво очерченных губ. У нее на мгновение перехватило дыхание.– Ты же знаешь, что сейчас очень многое в исходе дела зависит от тебя.
- Вот я и ускорю процесс! – Малфой сам не очень понимал, почему он грубил Гермионе? Почему вообще он ей что-то говорил? Но одного взгляда на ее взволнованное лицо хватило, чтобы напрочь отключить весь здравый смысл.
Гермиона резко схватила слизеринца за рукав мантии и потянула его на ту сторону коридора, где их вряд ли бы кто-то увидел.
- Послушай, Малфой, не нарывайся, - ее голос был тверд и решителен, что очень не сочеталось с выражением ее испуганных карих глаз: - я догадываюсь, что тебе неймется «ускорить процесс»! Поверь, мне тоже изрядно поднадоело волноваться за какого-то напыщенного индюкоподобного аристократа. Решил возомнить себя этаким героем? - воскликнула Гермиона, по-матерински всплеснув руками: - Думаешь, я не поняла твоих намерений сразу, как мы появились в Хогвартсе? Думаешь, по твоей самодовольной ухмылочке я ничего не поняла? Да у тебя лицо, как у кота, перемазанного сливками! Ты что-то придумал и крайне доволен своим интеллектом! Ха! Как бы не так!
Малфой ошарашено смотрел на рассердившуюся девушку и не знал, что сказать. Оказывается, грош цена его аристократической выдержке, если его назвали "индюкоподобным".
- Гермиона, - он запнулся, слишком сложно смотреть в эти милые обеспокоенные глаза и говорить «нет!», - я не могу тебе ничего сказать больше того, что я тебе уже сказал. – Его способность произносить слова и фразы с такой четкостью, что каждый звук отражался в каменных стенах металлическим звоном, могла свести с ума кого угодно, но Гермиону такой тон еще больше пугал. – Мне действительно надо уйти. На время. – Малфой смотрел в бегающие по его лицу глаза и видел свое отражение в них, словно в зеркале. – Ты все равно не сможешь меня остановить…
- Не обольщайся, Малфой! – Гермиона в мгновение достала свою волшебную палочку и направила ее на слизеринца.
- Ого! – Малфой выставил вперед руки, пытаясь оградить себя от возможного нападения. – Прекращай!
- Я пойду с тобой, - отчетливо произнесла Гермиона.
- Ты что с ума сошла?
- Я в первую очередь мракоборец и о защите знаю побольше твоего. В любом случае вдвоем мы справимся лучше, хоть я и не знаю, куда ты направляешься…
- В Хогсмид, - уже намного спокойней, нет, скорее обреченней, сказал Малфой.
- Вот и славно.
- А дежурство?
- Ничего. Макгонагалл знает, что я участвую в расследовании. Мало ли что могло случиться? Может меня вызвали?
Молодые люди уже направлялись на выход, когда Малфой резко остановился и схватил Гермиону за плечи.
- Там может быть опасно! – яркий блеск цвета ртути, металлический звон в голосе.
- Я не боюсь.
- Ты ведь не отстанешь?
- И не надейся! – вызов. Откровенный вызов.
Секунда. Мгновение. Шаг.
- А если там враг? – его горячее дыхание на ее щеке.
- Я же тебе сказала, я не боюсь! – дрожь в ногах…
- Пошли!
Резкий рывок. Малфой сжал холодную ладонь на запястье Гермионы и подтолкнул ее к огромной входной двери. Еще несколько шагов. Молодые люди вышли на подъездную дорожку, ведущую к центральным воротам. Там они смогут трансгрессировать в Хогсмид, чтобы не терять время.
- Ты мне расскажешь, что у тебя за план? – спросила Гермиона, когда они уже остановились за воротами.
- Я хочу посмотреть, кого сюда заносит в такую погоду. Всех хогсмидских я примерно знаю, у меня хорошая зрительная память. Кого-то чужого я замечу сразу. Буду работать методом исключения…
- Ага, или работать живцом, - буркнула Гермиона.
- Не нравится, можешь вернуться, - опять огрызнулся Малфой.
- Дождешься! – парировала Грейнджер и уже начала поворачиваться для трансгрессии.
Резкий толчок в живот. Хлопок.
Молодые люди остановились возле входа в трактир «Три Метлы».
- Почему сюда? – Гермиона отлепляла от лица намокшие пряди каштановых волос и оглядывалась на редких посетителей этого заведения, когда молодые люди вошли внутрь.
- А ты думаешь, что наши «друзья» совсем дураки? Они же должны знать, что меня метлой не загонишь в «Кабанью Голову». Здесь светло и чисто. Самое подходящее место для таких привередливых посетителей, как я.
Гермиона кивнула. Странно, но она уже перестала удивляться сообразительности слизеринца.
Вдруг в дальнем и самом темном углу что-то блеснуло. И Малфой и Грейнджер достали свои палочки одновременно. Они не хотели привлекать к себе лишнее внимание, кроме того, что они уже привлекли, но лишние телодвижения вряд ли пойдут им на пользу. Гермиона осторожно повернула голову в тот угол, где произошла вспышка.
За огромным дубовым столом одиноко сидела женщина с ярко-серебряными, почти белыми волосами. Она, видимо, пыталась замаскироваться, поэтому надела на голову широкополую шляпу с длинной черной вуалью. Но ее волосы блестели так, что никакой шелк не спрятал бы этого великолепия.
- Вейла, - тихо произнес Малфой.
- Неужели все так просто? Мы пришли в паб, а тут уже и засада.
- Все может быть, - горько усмехнулся Малфой.