Часы затмения

Празднование дня рождения Гарри было решено провести в день окончания каникул. У Гарри вообще не было настроения веселиться, но он согласился на это из-за Рона и Гермионы, которые, после его столь эффектного прибытия и выяснения отношений, выглядели cлегка подавленными.
Возможно, виновато было само место, в котором они оказались. Несмотря на усилия друзей, «родовое гнездо» Блэков осталось мрачным и каким-то необжитым. Дом как будто старался выдавить из себя нежданных гостей, глухо скрипел по ночам, скалился почерневшими головами эльфов над парадной лестницей. В комнатах было сыро и холодно, в коридорах гуляли сквозняки. Все изменения, сделанные Гермионой и миссис Уизли, направленные на некоторое оживление интерьера, выглядели нелепо и явно не к месту, как рождественские игрушки в комнате покойника. В конце концов, они оставили любые попытки хоть как-то изменить это место.
С первого же дня пребывания здесь, у Гарри появился навязчивый ночной кошмар. Каждый раз он звал Сириуса, но из кромешной тьмы вокруг до него доносился лишь голос – холодный, невыразительный, он ледяным ветром выстужал душу, оставляя после каждой фразы щемящую пустоту. Он просыпался от собственного крика с распухшим от слез лицом и дрожащими руками, чувствуя себя как выжатый лимон. На все расспросы Люпина и миссис Уизли он обычно отвечал, что приснился дурной сон или бормотал что-то совсем маловразумительное и старался перевести разговор на другую тему.
Вхождение в наследство оптимизма не прибавляло. Стопки непонятных счетов, какие-то письма, бумаги. Люпин, к огромному облегчению Гарри, взял все заботы на себя. Но на всех подготовленных им документах все равно требовалась подпись Гарри. В очередной раз, ставя свою фамилию в конце какого-то длинного списка, Гарри вдруг почувствовал себя заживо погребенным в этой куче бумаг. Положение не спасла даже вылазка в Косой переулок и закупка необходимых учебников, новой одежды и ингредиентов для зелий. После долгих уговоров Дамблдор переслал склянку с Оборотным зельем. В результате Гарри в образе худощавого блондина, сопровождаемый Тонкс и еще каким-то, неизвестным ему аурором, представившимся Джеком, отправился за покупками. Рон с Гермионой остались дома, Тонкс с Джеком были озабочены лишь его безопасностью, и Гарри ничего не оставалось, как только быстро купить все необходимое и отправиться восвояси.
Сегодня, в последний день каникул, все ждали от него если не безудержного веселья, то, по крайней мере, ярко выраженного удовольствия от поздравлений и подарков.
Одевшись, он начал строить рожи перед зеркалом, разминая мышцы лица и добиваясь нормальной улыбки. Зеркало безмолвствовало. Дольше медлить было нельзя. Стараясь выкинуть все мысли из головы, он спустился по лестнице и вошел в кухню, являющуюся по совместительству столовой. Стоило ему открыть дверь, как на него налетели Гермиона и Джинни с поцелуями, поздравлениями, подарками и букетами гладиолусов, потом Рон с кучей подарков, Люпин притащил целый мешок писем от поклонников и поклонниц и передал Гарри две небольшие коробочки – наручные часы и компас. За столом, ломившемся от различных вкусностей его уже ждали Фред, Джордж, миссис и мистер Уизли, Тонкс и Аластор Грюм. Недалеко от двери стоял маленький столик, весь заваленный подарками. Улыбающийся Люпин уже готовился произнести тост.
«Не хватает только Сириуса», - вдруг подумал Гарри, но постарался сразу же изгнать из головы эту мысль. – Спасибо вам большое, это самый замечательный праздник, большое спасибо, - повторял он, стараясь сохранить выражение искренней радости на лице. - Извините, я задержался немного. Вы, наверное, проголодались…
- Гарри, да мы просто умираем с голоду, - заявил Джордж.
- Если ты именинник, то это не повод морить гостей голодом, - подхватил Фред, не обращая внимания на шиканье миссис Молли.
Что ж, все было не так уж и плохо. Жаль только, что рядом не было крестного. Гарри сел между Роном и Гермионой, теперь ему оставалось лишь ковыряться вилкой в тарелке, иногда класть что-нибудь в рот и глотать, отвечать на тосты и благодарить за подарки. Как я мог забыть о зеркальце, подаренном Сириусом на Рождество, а ведь если бы я не забыл… Близнецы постоянно хохмили и Гарри старался смеяться вовремя. Сириус сам любил хорошо пошутить и радовался шуткам друзей… Гермиона и Рон наперебой рассказывали о проведенных каникулах, планах на будущее, оценках за СОВ. Крестный был бы доволен его оценками. А может и нет, он ведь не предавал значения хорошей успеваемости… Гарри оставалось лишь вежливо улыбаться и иногда повторять последнюю услышанную фразу с несколько вопросительным оттенком в голосе. Все окружающее незаметно погружалось в серую туманную беспросветность. Они жили бы здесь вместе с Сириусом, может, тогда здесь не было бы так тоскливо. А на каникулах мотались бы по всему свету... Рон что-то увлеченно рассказывал, кажется о Квиддиче. Сириус любил квиддич…
- Гарри! – из общего шума голосов выделилось тихое шипенье Гермионы, - Гарри, что происходит?
- Что происходит?
- Очнись, наконец! Что с тобой происходит?! – Гермиона была не на шутку встревожена.
- Все нормально, я просто задумался.
- Ага. Я так и поняла. Я трижды спрашивала про твои СОВы.
- Мерлин! Герм, у меня же день рожденья!
- Мне просто интересно.
- Да все с ними нормально, ЗОТИ, зелья, уход за магическими существами и трансфигурация – превосходно, астрономия – удовлетворительно, гербология и предсказания – выше ожидаемого.
- Ты все еще хочешь стать аурором?
- Не знаю, наверное. А что? – разговор начинал его раздражать. Неожиданно навалилась усталость. Захотелось остаться одному. Все. Хватит. Надо что-нибудь придумать и уйти отсюда.
- … так почему ты сомневаешься? Знаешь, я тоже еще не выбрала, но…
- Герм, может мне и не придется выбирать себе профессию. Э-э… я, пожалуй, пойду, - Гарри сообразил, что развивать разговор о своем будущем не стоит, тем более с Гермионой. Если он не уйдет сейчас же, то опять сорвется и испортит всем праздник. Шрам задергало. Вот и предлог. Он потер шрам, скривился и поднялся из-за стола.
-Извините, но я что-то неважно себя чувствую. Еще раз спасибо всем за поздравления и подарки. Я, действительно, очень-очень рад, просто ужасно разболелась голова. Ничего страшного, миссис Уизли, извините… Я вас оставлю ненадолго, – постаравшись изобразить извинявшуюся улыбку, он быстро вышел, и почти бегом бросился к своей комнате.
Захлопнув за собой дверь и запечатав ее заклинанием, Гарри бросился на кровать. Как он будет учиться в Хогвардсе, если даже два часа общения с друзьями вызывают желание нырнуть куда-нибудь глубоко-глубоко. И не выныривать оттуда в ближайшие несколько дней. А лучше никогда. Ведь там ему будет спокойнее. Там тихо и холодно. Гарри лег на спину и закрыл глаза.
Нет, лучше оказаться посредине небольшой реки, по-летнему ласковой реки, которая несла бы меня как щепку… нет, как маленький сухой лист, все дальше и дальше…. Прямо в молочный предутренний туман под плакучими ивами… А я бы лежал на спине и глядел на ветви над собой и на звезды, подмигивающие из-за листьев, а спиной бы чувствовал ласковое касание речных водорослей… И никому не было бы до меня никакого дела, ведь я – лист, хрупкий и легкий сухой лист… Вода унесет меня отсюда… Вода заберет все – раздражение и слезы, боль и печаль, ненависть и страх… Никому не надо умирать, никого не надо убивать… Никаких вопросов, разговоров и невыполненных обещаний, ни любви, ни ненависти, ни радости, ни злости… Все пройдет и все забудется… Наверное, это похоже на смерть… Можно умереть сейчас, тихо и спокойно… И никто не скажет…
- Поттер! – От неожиданности Гарри подскочил на кровати и распахнул глаза. И тут же зажмурился опять:
Это что, новый кошмар?! – Гарри энергично протер глаза и открыл их вновь.
- Помимо того, что вы потрясающе неаккуратны и невежественны, - кошмар не собирался улетучиваться, напротив, обретал все более явственные формы, - вы еще и катастрофически несобранны! – Гарри нашарил очки, одел их… и тихо застонал.
- Я смотрю, вы даже не посчитали нужным прочесть это письмо, Поттер. Предупреждаю - если вас не будет в столовой через пять минут вместе с вашими вещами, пойдете в Хогвартс пешком! И не думайте, что я потрачу на вас еще хоть секунду своего драгоценного времени. - Тихий аппартационный хлопок, и Гарри обалдело уставился на то место, где секунду назад находился раздраженный профессор Зельеварения.