Глава 5. Быт, или факторы беспокойной жизни.

Дом, милый дом... Такая привычная и уютная крепость, в которой даже самый загнанный преступник ощущает себя свободным человеком. Место, где можно творить всё, что твоей душеньке угодно, опасаясь только не в меру агрессивных соседей... Впрочем, это правило не распостраняеться на коммуналки, подвалы и съёмные квартиры. А именно в съёмной квартире жила и процветала наша бедоносная героиня.
Сосредоточено грызя желтоватое яблоко и то и дело цепляя локтем огрызки, Лиза творила – а именно, выплескивала все недавние впечатления в привычный к подобным нападениям Ворд. Печатала она на одном дыхании, не прерываясь на исправление множества ошибок и опечаток - то ли, чтоб задать хлопот редактору, то ли из творческого порыва.
«- Думаешь, он больше не вернётся?..»
Параева торжественно выводила последние строки произведения, когда кто-то требовательно позвонил в дверь. Этот звук, обычно – равнодушный и беспристрастный, теперь лихорадочно бил тревогу... Уже по тому, что визитёр вызванивал некое подобие похоронного марша, Лиза догадалась, что за дверью стоит хозяйка квартиры. Не желая верить своим подозрениям, писательница положила недогрызенное яблоко на стол и тихо подошла к двери. Посмотрев в глазок, она тихо, обречённо взвыла...
На лестничной площадке, демонически усмехаясь, стояла потрепанная жизнью пожилая женщина в каком-то чудовищном халатике. Чудовищном – потому что синие линии на красном фоне неприятно резали взгляд... Женщина, заметив, что в глазке больше не виден отсвет лампочки, гневно зыркнула в её сторону.
-Открывайте!! Вы второй месяц за квартиру не платите! – тонко взвизгнула дамочка. «Ещё один цербер на мою голову» - сказала себе Параева и отомкнула врата ада...
...
-...и всё это время вы занимались какой-то писаниной?! – брызжа слюной, Аглая Семёновна уже второй час читала Параевой лекцию о бесполезности её работы. Лиза послушно делала испуганное лицо, но, понимая, что всё это бессмысленная показуха, едва удерживалась от широкого зевка. Дело в том, что перед заселением в квартиру жильцы должны были пройти через огонь и воду хозяйской мнительности, а в конце напереться на высокую ограду в виде запутанной, пятистраничной анкеты. Мало кто из претендентов на квартиру доходил до главного испытания, но даже эти счастливчики умирали смертью храбрых уже на средине третьей страницы.
Постоянно меняющая квартиры писательница оказалась стойким бойцом, но на вопросы в анкете отвечала невпопад – сказалась удивительная способность Аглаи доводить людей до тихого безумия. И хотя в графе «Цель пребывания» она довольно правдиво вписала краткое «работа», хозяйка труд писателя таковой, видимо, не считала.
Тем не менее, изощрённая пытка подходила к концу. Радостно наблюдая то, как у Аглаи Семёновны пропадает голос, смягчаются черты лица, и, в общем, сажаются батарейки, Параева мысленно досчитала до пяти, и, наконец, ответила:
- Послушайте! Деньги я получу не сегодня – завтра, а испортить наши... кхм... и без того натянутые отношения мы всегда успеем. Так что попытайтесь понять меня, глупую бездельницу, и простить. – Хозяйка, ещё разок опалив девушку подозрительным взглядом, нехотя кивнула. В словах столь неприятной, по меркам самой Аглаи, особы, была доля правды. Если бы однобокая ссора продолжалась и дальше, на один труп в стране стало бы больше. На один хорошенький, не в меру одарённый труп.
Подхватив с дивана гигантскую сумку, похожую на старый мешок с ручками, хозяйка направилась к выходу, бормоча что-то на тему «а спуску не дам». Уже в дверях она, решив, видимо, оставить за собой последнее слово, грозно прогремела:
- Но чтоб к завтрашнему дню были деньги! Иначе выселю – ищи-свищи дураков, которые тебе жильё сдать согласятся!
...
«Завтра у нас двадцать первое... Отмечать бесполезно, эту гарпию и так фиг забудешь. Стоп, двадцать первое? А сегодня?..»
- ДВАДЦАТОЕ! – кричала Параева уже на ходу, торопливо натягивая пальто на домашнюю майку. Сумку девушка схватила, даже не осмотрев её содержимое, и от того едва не забыла ключи - слава случаю, они и так мирно позвякивали в кармане. Зная, что Петр Николаевич Рудько, редактор издательства «Фантазия», принимал только до трёх, писательница намеревалась совершить невозможное – добраться до их главного офиса за десять минут.
Вид стремительно несущегося существа с развязанными на кроссовках шнурками, частично застёгнутым пальто и выражением лица прогрессирующего параноика, вызывало у прохожих то ли суеверный ужас, то ли профессиональный шок. Любой уважающий себя горожанин уверен, что знает в лицо всех сумасшедших в своём районе, но Людмила Вопль нагло рушила общепринятые догмы. Уже в который раз она уверяла людей в своём ненавязчивом безумии.
Маршрутка двигалась довольно резво, не затрагивая серьёзных пробок и игнорируя длинные объезды, так что Лиза немного расслабилась. Сердце её по прежнему бешено колотилось, отбивая что-то азбукой Морзе... Возможно, в тот день писательница могла узнать что-то, круто изменившее её жизнь в дальнейшем, если бы она знала морзейку. В любом случае, слушать неспокойные ритмы тела девушке было попросту лень.
Остановка – и ноги сами понесли её наружу, вниз по улице, в ничем не примечательный подъезд пафосной новостройки. О том, что здесь находится офис одного из самых популярных украинских издательств, свидетельствовала только небольшая табличка у входа, правда, начищенная до блеска местными трудоголиками... Параева торопливо набрала код нужного ей секретаря.
- Да?- сказал звонкий, отчётливый девичий голос.
- Нина, это я! Мне срочно к Рудько... – торопливо ответила она. Нина, хотя и готовила просто отвратный кофе, всегда действовала оперативно и считалась крайне ценным работником. К тому же, она частенько сопровождала писательницу до дому, соскучившись по живому общению.
- Лиз, ну где тебя носит? Шефа уже колотит. Ещё немного, и он натурально вскипит... – предупредила секретарша, и, не дожидаясь бесполезного уже ответа, отперла магнитную дверь нажатием далёкой белой кнопочки.
...
- Так-так... Вопль! Явилась-таки! – лицо редактора было красным, как свёкла, а левый глаз слегка подёргивался – видимо, в стрессовых ситуациях у этого борова проявлялся нервный тик. Выражение его лица могло вызвать смех, но нынешняя посетительница не была самоубийцей...
- Пётр Николаевич, я принесла книгу! Готовую. – Писательница торопливо достала флешку, и, по рассеянности уронив сумку на пол, протянула вместилище своего произведения кипящему Петру Николаевичу. Тот вначале подозрительно потыкал пальцем в достижение современности, и лишь потом принял его у Параевой.
- И чтоб больше никаких задержек... Если у вас вообще будет возможность что-либо задержать. - Добавил он, пока Лиза собирала выпавшие предметы в сумку. Но девушка, вопреки ожиданиям Рудько, лишь тихо улыбнулась. Лицо разгорячённого редактора быстро сменило цвет, и теперь к бордовому примешалась лёгкая синева.
- Погодите сердиться, гражданчик! - Людмила Вопль заставила себя успокоиться, и в сознание, замещая робость и благоговение, хлынул извечный авантюризм. Перекинув сумку через плечо, она присела на край стола, и, улыбнувшись, включила компьютер порядком обалдевшего от такой наглости Петра Николаевича. Выхватив флешку из потной ладони редактора, девушка вставила её в USB-проём. Компьютер, новенький и чистенький, на памяти которого было всего с пяток дисков, среагировал мгновенно – секунду спустя Лиза уже извлекала из его недр собственную книгу.
- Читайте! И пока не прочтёте первую главу, я никуда не денусь. – С этими словами писательница сложила руки на груди, и, склонив голову набок, едва не испепелила собеседника взглядом. «Гулять, так гулять!» - мелькнула мысль...
...
Наверное, удача, наконец, показала Параевой свою беззубую улыбку, или же Рудько слегка тронулся от неожиданности, да только главу он прочитал. И первую, и вторую, и третью... Уже добрые полчаса писательница сидела на жёстком столе, жалея о содеянном.
«Всю задницу отсидела, чтоб его... Я же только одну просила!» - говорила она себе, но на лице девушки застыла довольная улыбка. Ещё бы! Редактор, этот тиран с задатками диктатора, и тот зачитался. Видимо, книга таки чего-то стоит. Но не стоит делать поспешных выводов...
- Вопль... – в голосе Петра Николаевича слышался, чуть ли не благоговейный страх. Глаза, которые могли бы принадлежать раненой лани, поражённо созерцали экран. «А теперь – можно!» - весело подумала Лиза, и тихо рассмеялась.