Глава 1

Каждое утро Гермиона просыпается в отличном настроении. Ей нравится ходить по дому босиком, напевать веселую песенку, готовить завтрак и листать свежий выпуск «Ежедневного Пророка». Маленький коттедж стоит недалеко от озера, поэтому каждое утро сопровождается кличем птиц. В саду круглый год цветут розаритки, невероятной красоты цветы, которые профессор Спраут вывела в теплицах Хогвартса, когда Гермиона еще училась на пятом курсе. В округе больше нет домов. Чтобы добраться до ближайшей магловской деревни, проще аппарировать. Иногда Гермиона замечает маленьких детей на противоположном берегу озера, которые резвятся, бегают и смеются. Детский смех переплетается с кличем чаек, и Гермиона будто слышит музыку счастья.

Война оставила в душе Гермионы неизлечимую рану, но новая жизнь все больше заполняет ее мысли. В подарок от Министерства она получила небольшой коттедж «Подсолнух», и последние два года занята обустройством нового жилища. В воздухе приятно пахнет булочками с корицей, по радио который час звучат песни новой певицы из Чизвика Дорабеллы Лаут. Но Гермиона не придает значения бессмысленности текста и однообразию мелодии. Она мечтательно смотрит в окно. Сегодня на небе ни облачка, поэтому солнце не стесняется запускать свои лучи во все окна «Подсолнуха». На большом кресле калачиком свернулся Живоглот.

В новом Пророке все меньше новостей о Хогвартсе и все больше сплетен про игроков в квиддич, певицах и их спонсорах. Гермиона мельком просматривает статьи, задерживая свой взгляд на небольшом очерке о реформе образования. Новый Министр на самом деле уверен, что Хогвартс с его тысячелетней историей подчинится какому-то жалкому указу. К сожалению, Кингсли Бруствер совсем недавно покинул пост Министра Магии, как было сказано, по семейным обстоятельствам. Новый Министр, Питер Виктимор, как будто пустил все дела на самотёк и совсем не интересуется жизнью магической Британии и Хогвартса. Гермиона задумывается, не посетить ли в Рождество школу.

— Завтрак готов, — кричит Гермиона, расставляя тарелки на столе.

— Иду, — раздается голос со второго этажа.

Через минуту на кухню спускается Драко Малфой. Он никак не может справиться с галстуком, и Гермиона спешит ему на помощь.

— Ненавижу совещания, — бурчит Драко.

— Но ты ведь любишь эту работу, — Гермиона завязывает красный галстук и поправляет его челку.

— Тебя я люблю больше, — Драко целует ее в макушку и садится за стол.

— О, сегодня же среда! — Гермиона смотрит на календарь. — Я так соскучилась по Луне!

— Вы встречаетесь каждую среду, когда ты успеваешь соскучиться? — усмехается Драко.

— Ничего ты не понимаешь. Она моя лучшая подруга!

Драко широко улыбается и не спорит с Гермионой, ведь это было бы абсолютно бесполезно. Она знает, кажется, ответ на любой вопрос, и может отстоять свою точку зрения лучше любого адвоката. Завтрак проходит в полном молчании, но Гермиона не устает улыбаться, а Драко гладит ее ладонь.

— Ты уже почитала газету? — спрашивает он. — Мне нужно в обед почитать что-то кроме счетов, смет и писем Министра. Я устал ловить его записки по всему кабинету. На них ни одно заклинание не действует!

— Ты же был ловцом в школе! Не верю, что ты не можешь поймать какой-то жалкий клочок бумаги, — Гермиона улыбается еще шире, представляя Драко скачущим по кабинету и пытающимся схватить записку-птичку. В её мыслях он прыгает по дивану, переворачивает стулья, сбрасывает все папки со стола ради одной записочки.

— Я знаю, о чем ты думаешь! — смеется он. — Нет, я не гоняюсь за записками по кабинету и не сбрасываю документацию на пол. Я прибиваю ее метлой к полу.

Как только Драко аппарирует на работу, Гермиона поднимается в спальню. Окна комнаты выходят на восток, поэтому сейчас каждый уголок озарен солнечным светом. Здесь все еще не так много мебели. Но Гермиона не спешит заставлять спальню. Ей кажется, что кровати и шкафа вполне достаточно. Из десятка новых платьев, которые подарил ей Драко, нужно выбрать одно. Все они развешаны по цветам. Но Гермиона не любит тратить время на сборы, поэтому закрывает глаза и с помощью простой считалочки выбирает наряд.

— Ты сегодня в красном! — улыбается Луна, обнимая Гермиону.

— Я даже не знала, что этот цвет мне так к лицу, — она поправляет челку и садится за столик.

Они встречаются, как и обычно, в баре «Единорог» в Косой Аллее и болтают не меньше трех часов, попивая кофе. Луна много говорит о новой работе своего отца, о новой газете и фестралах. Всего на мгновение Гермиона даже забывает, что они уже не студенты Хогвартса. Луна до сих пор носит серьги-редиски и говорит о вещах, в которых Гермиона мало что понимает.

Эти встречи стали регулярными абсолютно случайно. Гермиона всегда считала Джинни своей лучшей подругой. Ведь в школе они делились всеми переживаниями и секретами. Но после Войны что-то изменилось. Джинни все реже стала писать Гермионе, и дружба сошла на нет. А после и вовсе уехала в другую страну, и не дала своего адреса. С остальными членами семьи Уизли у Гермионы общение не складывалось. Раньше она была частью этой большой семьи. Но теперь чувствовала себя чужой среди них. Больше не было шумных совместных праздников, званых обедов, веселых выходных в Норе. И Гермиона перестала навещать Молли даже в День Победы над Волдемортом. По слухам из того же Пророка мистер Уизли покинул свой пост в Министерстве и полностью посвятил себя изучению магловских приборов. Джордж в одиночку управлял магазином, но Гермиона редко доходила до той части Косой Аллеи, чтобы проведать его. Перси все так же трудился в Министерстве, а об остальных Уизли Гермиона ничего не знала.

Однажды, обедая с Драко в «Единороге», он раньше освободился с работы, Гермиона увидела за столиком у окна Луну. Её трудно было не заметить, ведь Луна никогда не изменяла себе и снова была одета не так как все. Несмотря на раннюю осень, на ее ногах были босоножки, перетянутые капустными листами, а платье было усыпано листьями шиповника. Как объяснила сама Луна: «Отпугивает нарглов не хуже остролиста». Они болтали буквально до закрытия бара, а Драко просто сидел рядом, не решаясь вставить и слова в девичьи разговоры.

Он вообще редко говорил, когда они вместе встречали общих знакомых. Гермиона объясняла это виной, которая тянется еще со школьных лет. Но она сама давно уже простила Драко, ведь любовь способна вылечить любые раны. Так любовь Драко к Гермионе помогла ей простить и его и себя за всю боль, что они причиняли друг другу в школе. Война объединила их и помогла выжить. Драко часто повторял, что если бы не Гермиона, он бы точно погиб от шального заклятия кого-нибудь из Пожирателей, а может даже и кого-то из студентов.

— Я рада, что нашла себя в профессии, — Луна делает очередной глоток.

— Надеюсь, у тебя все получится, — улыбается Гермиона. — А я пока что не готова отдать себя полностью работе. Дом еще не обустроен так, как мы этого хотим. Мебели слишком мало, крыша протекает в некоторых местах, да и цвета стен слишком блёклые для такого яркого названия коттеджа.

Гермиона каждый день рисует в своих мечтах идеальный дом, которым вскоре должен стать «Подсолнух». Совсем скоро в гостиной должен появиться большой диван и дубовый журнальный столик, а на заднем дворе появится большая беседка. Крыша обязательно должна быть темно-коричневого цвета, от калитки к входной двери надо проложить каменную дорожку. Но пока это только мечты.

— Драко так и не научился завязывать галстук, — после очередного глотка Гермиона откидывается на стуле и смеется. — Он ведь начальник, мог бы и отменить этот официальный стиль на работе.

— Но ты ведь ему помогаешь, — Луна резко опускает взгляд.

— Я его девушка, а не нянька. Чего это ты загрустила?

— Ничего, — Луна смотрит в окно. — Слушай, а давай сегодня прогуляемся по парку? В Лондоне же есть красивый парк?

— Парк? — смеется Гермиона. — Один? В Лондоне много красивых парков! Конечно, давай прогуляемся.

Они медленно идут по аллее, Луна очень пристально рассматривает каждого прохожего, что немного смущает Гермиону.

— Маглы такие интересные, — произносит Луна полушепотом. — Они всегда куда-то спешат, не перестают думать о прошлом, забывая, что их ждет будущее. В их головах кишат нарглы. Их видно даже без специальных очков.

Она очень долго говорит о нарглах и какой урон они наносят маглам. Гермиона старается не придавать значения ее словам. Ведь в памяти невольно просыпаются воспоминания о детстве и родителях. В этом парке она часто гуляла с отцом. Он покупал ей мороженое, рассказывал интересные истории. Гермиона тоже начинает вглядываться в лица прохожих, она мечтает увидеть в каком-нибудь высоком мужчине в сером костюме отца, а в женщине в цветастом пальто поверх медицинского халата — свою мать. Но это лишь мечты.

— Луна, мне нужна краска для стен, давай зайдем сюда! — Гермиона показывает на строительный магазин через дорогу.

Они покупают не только краску для стен, но и новую обивку для стульев, коврик в ванную комнату, несколько подсвечников.

— Ты уверена, что сможешь добраться до дома одна с таким грузом? — спрашивает Луна, когда они выходят на улицу.

— Конечно! — улыбается Гермиона. — Краску в одну руку, коврик и ткань в другую, подсвечники вот так. Не думала, что найду такие красивые в магловском магазине. Как думаешь, Драко понравятся?

— О, — Луна чуть было не роняет банку с краской из рук, — да, конечно! Я полностью уверена! Давай еще немного посидим на той скамейке. Такой красивый вид!

Луна ни разу за их частые встречи не вспоминала ни Гарри, ни Рона. Да, и сама Гермиона вдруг удивляется тому, что практически не вспоминает о лучших друзьях. Все ее мысли занимает новый дом и любимый человек. Она не решается спросить Луну, общается ли та с Гарри или Роном, но что-то ее останавливает. Ведь ни тот ни другой также долгое время не писали ей, не приглашали в гости или на дни рождения. Теперь им стало все труднее поддерживать дружбу.

— Нарглы бывают дружелюбными, я читала об этом еще в школе, но ни разу таких не встречала.

— Луна, — Гермиона резко перебивает её.

— Что-то случилось?

Гермиона пытается отыскать в памяти вопрос, который так давно ее мучает, но не может совладать с собой.

— Я должна вернуться домой, — в итоге отвечает она. — Драко скоро вернется, а я еще не приготовила ужин.

Уже дома Гермиона понимает, что даже не попрощалась с Луной, а просто убежала в ближайший безлюдный переулок, чтобы аппарировать домой. До возвращения Драко ей удается успеть приготовить его любимый грибной суп, протереть пыль, полить цветы и даже немного почитать. Гермиона расставляет подсвечники по периметру гостиной и зажигает свечи. Она отмечает в календаре день, когда они с Драко отправятся покупать новые шторы и шкаф для книг.

Глава 2

Утро воскресенья Драко и Гермиона встречают нехотя, долго нежась в кровати. Драко лежит с закрытыми глазами, но Гермиона знает, что он не спит. Его выдает недовольная улыбка.

— Пора вставать, — шепчет она, нежно поглаживая его подбородок. — Такой замечательный день не простит нам, если мы проспим до обеда!

— Я Драко Малфой, и никакой день не в праве мне указывать, когда я соизволю встретить его.

— А я Гермиона Грейнджер, и я говорю тебе, что пора просыпаться! — она звонко смеется и щекотит Драко. — Все, что требуется — это открыть глаза.

— Мерлин, ты создал её, чтобы она стала моей погибелью, — он широко улыбается и ловит Гермиону за палец.

— Ай!

Драко резко поднимается и целует Гермионе руки. Она звонко смеется и тянет Драко в ванну.

Этот выходной они решают провести дома. Драко готовит вкусный завтрак, в то время, когда Гермиона вслух читает «Ежедневный Пророк». Раньше ее мало интересовали новости и сплетни, она больше любила читать книги. Но Драко часто просит почитать ему за завтраком, чтобы он не тратил время и не опаздывал на работу. Теперь Гермиона без просьб читает ему и по выходным.

— Я кое о чем подумала, — не дочитав абзац о новых метлах, Гермиона откладывает газету.

— О чем? — Драко нарезает хлеб.

— В общем, мы ведь хотим сделать «Подсолнух» красивым коттеджем? Я понимаю, что ты занят на работе, и порой задерживаешься до поздней ночи, но я хочу, чтобы ремонтом занимались мы вместе. Я хочу, чтобы мы красили стены, двигали мебель, расстилали ковры. Да, с крышей проблемы, которые не решить без чьей-то помощи, но в остальном мы можем справиться вместе! — Гермиона активно размахивает руками, предвкушая совместный ремонт. — Я куплю краску, новые шторы, а в один из твоих обедов мы можем купить еще одно кресло. Это нас еще больше сблизит. Представь, как мы будем не умеючи красить вот эту стену, измажемся в краске, заляпаем пол, а потом вместе будем его отмывать!

Гермиона замолчала, чтобы перевести дыхание, но Драко не дал ей продолжить. Он закончил нарезать хлеб и повернулся к ней лицом.

— Давай попробуем, — улыбнулся он.

Утром в понедельник Гермиона просыпается в холодной постели. На зеркале прикреплена записка: «Уехал по срочному вызову Министерства. Люблю тебя, Драко». Таких вызовов в последнее время стало слишком много, но Гермиона совсем не волнуется, ведь Драко работает с документами, а не с преступниками. Вдруг внизу раздается глухой удар, и Гермиона вздрагивает.

— Живоглот, — кричит она, — это ты там безобразничаешь?

Но в этот же момент раздается возмущенное «мяу». Живоглот выходит из ванной и прыгает на кровать.

— Если ты здесь, то кто там? — Гермиона дрожащей рукой указывает в сторону коридора.

Она берет первое, что попадается ей под руку — тяжелую энциклопедию о магических земноводных, и на цыпочках спускается в гостиную. На тумбочке лежит еще одна записка от Драко. «Совсем забыл сказать, что сегодня у нас ночует Блейз. Не спрашивай его ни о чем, пожалуйста. И не говори обо мне и работе. Просто угости чаем. Целую, Драко».

— О, Грейнджер, какой же у тебя узкий диван, — раздается откуда-то снизу.

— Блейз? — Гермиона прячет записку в карман шортов. — Так это ты шумишь? Ты… ты упал с дивана?

— Нет, я всегда сплю на полу, — огрызается Забини, подбирая простынь. — Конечно, я свалился с этого, с позволения сказать, дивана.

Гермиона хочет сказать, что Драко не предупредил ее о госте. Но тут же вспоминает текст записки и, улыбнувшись, предлагает:

— Хочешь чаю?

— А у тебя какой есть? Я по утрам пью только с жасмином, — Блейз чешет затылок.

— И такой найдется.

Поддерживать беседу с Забини Гермионе даже не приходится. Он сам практически час рассказывает ей о своей работе, новом доме, про бывшую подружку, которая оказалась оборотнем.

Все это время Гермиона с любопытством разглядывает Блейза. В школе его плечи были не такими широкими, а на руках не было столько шрамов. Последний раз они виделись в Хогвартсе в самый ужасный день в жизни Гермионы. Она отчетливо помнит, как Грегори чуть было не заавадил её. Но Драко подоспел вовремя и просто ударил бывшего друга кулаком в лицо. Блейз тогда еще не мог определиться, на чьей он стороне, поэтому выглядел неважно. Но когда Волдеморт предложил студентам и учителям присоединиться к его армии, Гермиона не сводила глаз именно с Блейза. Драко сильно сжимал ее ладонь, но она не чувствовала боли. Она знала, если Блейз присоединится к Тёмному Лорду, Драко никогда себе этого не простит.

— Теперь она каждое полнолуние приходит к моему дому и воет. Спать невозможно. Раньше я ночевал в гостиницах Лондона, чтобы она уж точно меня не нашла с её-то нюхом. Ты хорошо себя чувствуешь?

Гермиона возвращается из омута воспоминаний и понимает, что не слышала и половины из того, что ей говорил Забини. Он с интересом рассматривает потолок, посуду и скатерть, видимо, переводя дух после продолжительного рассказа о своей послевоенной жизни.

— Все в порядке, — с улыбкой говорит она. — Очень интересная история.

— Не такая интересная, как вчерашняя ночь, — Блейз делает последний глоток и добавляет: — Что ж, благодарю за ночлег, думаю, теперь мы будем видеться чаще.

Он поспешно встает, забирает мантию и, не дав Гермионе спросить о том, что же было вчера ночью, испаряется. Ей ничего не остается, кроме как убрать простынь и оранжевую подушку в шкаф.

И Блейз не солгал, сказав, что теперь они будут видеться чаще. Каждый день после обеда он аппарировал у калитки, и они с Драко молча поднимались в библиотеку, пока Гермиона поливала цветы на заднем дворе. Почему-то именно на заднем дворе розаритки не спешили распускаться, но Гермиона объясняла это тенью, которая падает от дома. Сидя в гостиной с книгой, Гермиона слышала обрывки фраз, отдельные слова и возгласы, доносящиеся из библиотеки. Но порой на час с небольшим наступала полная тишина. В солнечные дни Гермиона ходила на берег озера, чтобы полюбоваться лесом и подумать. Она была уверена, что Драко и Блейз готовят что-то выдающееся. Может, какой-то научный проект или закон, а может, панацею от всех болезней. Гермионе нравилось представлять Драко героем. Ведь им он и являлся. Сколько мужества и сил понадобилось ему, чтобы восстановить фамилию Малфоев. Его семья никогда не ассоциировалась с добротой, смелостью или честностью. Но Драко изо всех сил старался, чтобы его заметили и оценили. Он трудился в Министерстве сверх нормы, чтобы его фамилия стала синонимом справедливости и правды.

Гермиона не заметила, как уснула под величавым дубом. Проснулась она уже утром в постели. В ту же секунду в спальню зашел Драко.

— Доброе утро, — он, улыбаясь, садится на большой деревянный сундук.

— Я уснула на улице? — спрашивает Гермиона, поправляя волосы.

— Да, — Драко перебирает бахрому на оранжевой накидке, на которой сейчас сидит, — когда я провожал Блейза, увидел тебя. Я больше не разрешаю ему бесцеремонно аппарировать прямо из дома.

— Как продвигается ваш проект?

— О! — он возвел руки к потолку, — все отлично! Совсем скоро мы закончим. Может, через неделю. Я уверен, что после этого жизнь всего магического мира изменится. Ты себе не представляешь, как мы близки к победе. Но нас, конечно, ждет финальное испытание, и его нельзя проиграть.

— Ты ничего мне не рассказываешь, — Гермиона опустила глаза, — а ведь я много читаю, могла бы вам помочь.

— Прости, но это только наше дело.

— Скажи только одно, Драко, это не опасно?

Он колебался ровно секунду, а потом подошел к кровати, накрыл своими ладонями колени Гермионы и прошептал:

— А в чем смысл жизни без риска и опасности? Мы все рано или поздно устаем от размеренной жизни и стараемся привнести в повседневность немного опасности. Все будет хорошо.

Он поцеловал Гермиону в макушку и добавил:

— Мне пора на работу. Я приготовил тебе завтрак.

Поздно вечером в «Подсолнухе» снова появляется Блейз. Он выглядит напряженным, но старается улыбаться и не показывать свое волнение. Драко еще не вернулся из Министерства, поэтому Блейз ждет его в библиотеке, пока Гермиона готовит ужин.

— Блейз, ты будешь что-нибудь? — Гермиона приоткрывает дверь, не решаясь зайти и помешать ему.

— Нет, я не голоден, — бросает он, и Гермиона сразу же захлопывает дверь.

Она слышит, как Блейз недовольно бурчит: «Давай уже быстрей, у нас почти все готово, а ты попусту тратишь время». Гермиона не знает, обращается ли Блейз сам к себе или репетирует приветствие для Драко, который уже на четверть часа опаздывает к ужину. Когда Гермиона выходит из душа, то из библиотеки уже слышатся два спорящих голоса. Она облегченно вздыхает, и спускается на кухню, чтобы накрыть на стол, но видит, что раковина полна посуды, а еды осталось только на одну порцию. Этот вечер ей снова скрашивает книга.

— Прости меня, прости, прости, — шепчет Драко, забираясь под одеяло.

Но Гермиона молчит и не отзывается на его поцелуи.

— Прости, — повторяет Драко, — я был так голоден, что не дождался тебя, а Блейз на меня накричал, я должен был тебя дождаться. Прости меня, прости.

— У тебя проблемы на работе? — осторожно спрашивает Гермиона.

— Оливер перепутал два отчета, в итоге я выглядел полным идиотом. Пришлось самому выступать на совещании. Прости меня.

Драко гладил Гермиону по волосам и осыпал ее плечи и ключицы поцелуями.

— Я знаю, как заработать прощение, — лукаво прошептал он и поцеловал Гермиону в шею.

— Ты знаешь, — ответила Гермиона, направляя руки Драко к низу живота.

Глава 3

Ручка двери до сих пор заедает. Он расценивает это как знак — домой лучше не возвращаться. Кто-то рылся в его личных вещах, за последний год ни одного любезного слова в его сторону, даже домовик и тот смотрит с презрением. А уж после истории с девушкой-оборотнем все встало на свои места. В Поместье ему больше нет места. Он берет с собой только самое необходимое — волшебную палочку. Любая вещь, взятая им с собой, будет напоминать о матери и ее новом муже. Блейзу не нужны его деньги, но верить ему никто не собирается.

Человек за стойкой регистрации в гостинице приветливо кивает и без слов протягивает Блейзу ключ. Номер несравним с его комнатой в Поместье, но именно это спасает от очередного приступа ненависти ко всему, к чему прикасался его теперешний отчим. Однако больше часа в маггловской гостинице кого угодно могут свести с ума. Эти накрахмаленные простыни как дома. Этот светильник, шторы, комод. Телевизор в углу комнаты, который должен расслаблять поздним вечером своих зрителей, действует на нервы. Блейз накидывает на плечи мантию и отправляется в единственное место, которое считает вторым домом – Косой Переулок. Именно здесь последние два года он находил утешение после регулярных ссор с матерью. Бары, забегаловки, улица. Компания находила его всегда. Порой даже встречались старые друзья, бывшие сторонники Темного Лорда, такие же потерянные в новом мире без войны. За кружкой пива или виски все чувствовали себя свободно и говорили все, что придет в голову. Но Блейз никогда не говорил лишнего, он больше слушал все сплетни и домыслы, ходящие среди волшебников. Совать нос в чужие дела никогда не доставляло ему удовольствия, поэтому все слухи для него оставались на уровне слухов. Всегда было приятно отвлечься от личных переживаний, забыться и послушать пьяных товарищей или случайных знакомых.

Главной проблемой Блейз всегда считал свое нежелание напиваться до беспамятства. Он никогда не пил больше трех бокалов, поэтому растягивал их как можно дольше. Но когда выпивка заканчивалась, в голову снова влезали мысли об одиночестве. Таких, как он, больше не приглашали на званые ужины. Такие, как он, были обречены закончить свою жизнь в однообразной рутине.

Кроме ежедневных перепалок с отчимом, Блейза тяготила работа. Косые взгляды коллег, шепот за спиной, презрение начальства. Несколько дней назад Блейз решил отомстить начальнику, но его план с самого начала был обречен на провал, поэтому он уволился без лишних слов и прощаний. Он четко решил для себя, что несчастлив. После пересмотра его дела Блейз был обязан каждый месяц являться в Министерство и отвечать на вопросы, находясь под действием сыворотки правды. И этого не изменить, все уже случилось.

Поздним вечером проулки почти пусты, только из баров порой слышатся пьяные крики. Вот она — арка, пройдя через которую попадаешь в Лютный переулок. Блейз никогда не боялся там гулять, но сейчас у него перехватило дыхание. Он не слышал ни шорохов, ни кашля прохожих. Он будто остался один на этой улице. После Войны Блейз боялся только одного — тишины. Она пугала своей неизвестностью, коварством и ложью, которую хранила. Может, именно сейчас за этим поворотом затаился преступник, поджидая случайную жертву. Может, за одной из бочек прячется вор. После подозрительных разговоров, которые он слышал в Министерстве, стало понятно, что над магическим миром снова нависла угроза. Но никто не собирается трясти стеклянный рождественский шарик, чтобы вызвать снежную бурю. Внимательно рассмотрев арку и малую часть переулка, он резко развернулся, чтобы в одном из баров залить алкоголем свой страх перед неизвестностью.

Но вдруг до него доносится приглушенный вскрик по ту сторону арки. Недолго думая, он крепче сжимает палочку в руке и направляется в Лютный. Слышится еще один вскрик и чей-то довольный смех. Блейз в несколько шагов преодолевает груду деревянных бочек и сворачивает за угол.

— Она пищит, как школьница.

— Удачный день, я же тебе говорил!

Блейз замечает двух мужчин в мантиях. Они стоят лицом к каменной стене и смотрят вниз.

— Пожалуйста, — доносится снизу жалобный женский всхлип.

— Да мы с тобой будем покруче самого Лорда!

— Да, — тот, что повыше сгибается от смеха, — мы его превзошли!

Блейз судорожно ищет что-то в карманах брюк. Он достает пузырек и делает большой глоток. Надвинув на лицо капюшон, он выходит на свет.

— Эй! Что это вы тут устроили?

— Папаша, — тот, что пониже, наставляет на него палочку, — это не ваше дело. Идите домой. В этом переулке небезопасно гулять в вашем возрасте.

— Трев, нам нельзя отклоняться от задания.

— Да брось, это же всего лишь старичок. Он даже без палочки, а я контролирую ситуацию.

— Ребята, шли бы вы отсюда, — Блейз приближается к ним без малейшего страха.

— Ты начинаешь мне надоедать, старик.

— Неужели? Неужели я похож на старика?

Блейз разводит руками, и Трев замахивается, чтобы запустить в него заклятием. Но Блейз наклоняется и бьет его в пах. Выпрямившись, он хватает второго за шею и бьет коленом в нос. Достав палочку из кармана, он связывает их заклинанием, отбрасывая их палочки подальше.

— В следующий раз смотрите внимательней, — Блейз проводит ладонью по волосам, понимая, что действие Оборотного уже заканчивается.

Он наклоняется к девушке, которая все еще лежит связанная.

— Сейчас я тебя освобожу. Не бойся, подумай о доме.

Через секунду Блейз приземляется на желтый коврик.

— Что?

— Вы сказали подумать о доме. Последнее время я часто аппарирую случайно.

Он узнал ее голос, но решил повременить с тем, чтобы открывать себя. Нужно было как можно быстрее покинуть ее дом, чтобы не создавать лишних проблем. Когда-нибудь, через много лет, он встретит ее в Косом переулке или в Министерстве и просто улыбнется. А она его не поймет и отведет взгляд. Но Блейз всегда будет помнить, что спас Гермиону Грейнджер от Детей Пожирателей. Но только не сейчас. Конечно, в его мыслях тут же родилась идея рассказать о спасении Грейнджер в Министерстве. Ведь тогда его могут освободить от ежемесячных проверок. Но Блейз тут же отгоняет эти мысли подальше. Пусть он хоть до конца жизни будет обязан проходить допрос, но он никогда не втянет Грейнджер в свою историю. Гермиона успевает освободиться от всех веревок, когда Блейз уже стоит к ней спиной, готовый попрощаться и аппарировать ближе к отелю.

— Пожалуйста, — она утирает слезы рукавом, — не оставляй меня, Блейз.

— Как ты меня назвала? — он поворачивается, но не сходит с места.

— Блейз. А ты успел поменять имя?

— Как ты… Как ты меня узнала? — он делает нерешительный шаг вперед, боясь напугать Гермиону.

Она смотрит на него так, будто не верит, что выжила. А еще больше она не верит в то, что ее спас Блейз Забини.

— Я проучилась с тобой в одной школе несколько лет, — она говорит медленно, все еще всхлипывая. — Мы вместе прошли войну, хоть и по разные стороны баррикад. Но я все еще помню, что если добавить в Оборотное Зелье шкуру бумсланга моложе трех лет, голос не изменится.

Блейз пристально рассматривает Гермиону, пытаясь понять, как ведут себя жертвы нападений после неожиданного спасения. Видимо, именно так. Разбито, потерянно, даже если они сидят на полу в собственном доме, и им уже ничего не угрожает. Она узнала его по голосу, а он даже представить не мог, что Грейнджер способна попасть в руки Детей Пожирателей. Не могла же она растерять все свои навыки за эти годы. Блейз наблюдает, как Гермиона утирает слезы и рассматривает свои ладони.

— Останься, прошу.

Эти слова действуют на него словно магнит, и он не может отказать. Он всего лишь посидит рядом, пока Гермиона не заснет. Сидя в ее спальне, Блейз не может ухватиться ни за один предмет, на который можно смотреть, лишь бы не видеть глаза Гермионы.

— Кто это был? Ты знаешь? — она сидела на кровати, прижав колени к груди.

— Это Дети Пожирателей. Я мало знаю о них, но суть уловил. Как-то я встретил Нотта, он мне все про них и выложил. Но я не знал, чем именно они занимаются. Думал, что просто клуб по интересам.

— А чем они занимаются?

— Я не думаю, что ты захочешь это знать именно сейчас, — он потер переносицу и посмотрел в окно.

— Блейз, мы вместе прошли войну. Ты знаешь, я все выдержу.

Она солгала, но у Блейза не было выбора. Он видел, как слезы ручьем стекали по щекам, как тряслись ее руки.

— Это похоже на ваш Орден Феникса, но наоборот. Они делают ужасные вещи, я не знаю, почему ты о них не слышала. Конечно, в Министерстве стараются всё скрыть, но в Отделе Безопасности обязаны знать. Я бываю там, — он кашлянул, — по делам. Их никто не может выследить, а заметать следы они умеют. Поэтому, даже зная что-либо о них, ничего нельзя сделать.

Гермиона попросила его остаться. Блейз вспомнил о доме и номере в отеле и решил разнообразить свои ночи. Он лег на диване в гостиной.

Глава 4

— Итак, давайте начинать, — Луна окинула взглядом свою комнату, проверив, все ли собрались.

— Все собрались уже давно, — ворчит Симус. — Ждали только, когда выветрится этот противный запах чайного дерева.

— Чайное дерево благоприятно сказывается на умственной деятельности, — поясняет Луна. — Сегодня понедельник, и многие еще не могут влиться в рабочий процесс.

Джордж подавил смешок и посмотрел на Невилла.

— Я в порядке! — вскочил тот. — Просто вчера был День Рождения бабушки!

Теперь засмеялись абсолютно все.

— Давайте будем серьезны, — Джордж встал с места и подошел к Луне. — Сегодня у нас слишком много дел, чтобы отвлекаться на чье-то похмелье.

Так начинался каждый понедельник Армии Дамблдора. Симус был недоволен опозданием кого-нибудь из участников, Луна зажигала ароматические палочки, от чего вся Армия тут же оказывалась во дворе. Джордж, как глава Армии, порой отчитывал кого-нибудь за невыполненное задание на тренировках, Парвати и Падма всегда сидели вместе и порой даже отвечали хором. Настроение Джорджа после их синхронных ответов всегда падало, ведь он вспоминал о брате. Невилл, единственный семейный человек из всей Армии Дамблдора, не уставал рассказывать о сыновьях и их новых проделках. Девушки с умилением рассматривали колдографии малышей, а Джордж и Симус притворялись, что обсуждают что-то важное.

Сразу же после назначения нового Министра Магии, Перси начал замечать, что многие документы пропадают, а несколько работников Отдела Тайн одновременно уволились без объяснения причин. Однажды Перси заглянул к Джорджу в магазин и рассказал о своих подозрениях. Слухи распространились слишком быстро, и Джордж решил вновь собрать Армию Дамблдора, которая была основана Гарри, Роном и Гермионой еще в школе. Но большинство членов Армии тут же отказывались, опасаясь за свои семьи. Джордж нашел Симуса в Хогсмите перед самым Рождеством, и он тут же согласился помочь. Луна работала вместе с бывшим профессором Трелони в «Лавке Предсказаний» недалеко от магазина Джорджа, поэтому её найти было не трудно. А Невилл почти каждую неделю писал Луне письма. Падма и Парватти откликнулись на письмо Луны не сразу, но были рады помочь и встретиться с давними друзьями. Ксенофилиус Лавгуд любезно согласился предоставить свой дом в качестве Штаба.

— Дела, видимо, подождут, — перебил его Симус, смотрящий все это время в окно.

Все проследили за его взглядом, и увидели приближающуюся сову с письмом.

— Это явно не свежий выпуск Пророка, — Джордж почесал подбородок. — Поздновато.

Луна забрала письмо и угостила сову сухариком, но та оставалась на месте.

— Значит, придется писать ответ, — хором сказали Парвати и Падма.

Луна развернула конверт:

— «Уважаемые члены АД, меня зовут Джулиетт Бинглз, я случайно узнала, что вы помогаете тем, кому отказало Министерство. Три дня назад пропала моя дочь. Пожалуйста, вы моя последняя надежда, мне больше не к кому обратиться». И ниже адрес. Нужно ее навестить.

— И узнать, откуда она о нас узнала.

— Симус, уже половина магического Лондона в курсе, чем мы занимаемся. Нас не трогают только потому, что Перси нам помогает.

— Не доверяю я этому скунсу, — буркнул Симус.

— Даже если он и скунс, он мой брат, — Джордж сдвинул брови. — Сейчас не имеет значения, откуда Джулиетт о нас узнала, главное найти её дочь. Луна, ты как?

— Я готова. Невилл?

Он кивнул.

— Тогда решено. Луна и Невилл отправляются к миссис Бинглз, а мы все на тренировку! Парвати, сегодня ты в паре со мной.

Сестры синхронно кивнули и отправились в поле, пока Луна писала ответ миссис Бинглз.

Двухэтажный домик стоял в самом центре проулка, привлекая внимание прохожих. Луна постучалась и вопросительно посмотрела на Невилла. Он вновь кивнул, и Луна облегченно вздохнула.

Она беспокоилась, что визит к миссис Бинглз может пробудить в Невилле воспоминания о родителях, и понимала, что он не сможет держать себя в руках, но не подала вида.

Миссис Бинглз оказалась женщиной лет тридцати на вид, но оказалось, что ей уже за пятьдесят. Она пригласила Луну и Невилла в гостиную.

— Вы готовы отвечать на все наши вопросы? — Луна покосилась на Невилла, который держался уверенно.

— Конечно, — Джулиетт присела напротив, поправив накидку на плече, — все, что угодно, лишь бы вы нашли Кэтти.

— Расскажите о ней, — Луна достала пергамент и перо. — Почему вы обратились к нам, а не в Отдел Розыска?

— Мы с мужем не можем иметь детей, все из-за Первой Магической Войны. Нас держали в заложниках и пытали Круциатусом. Рудольфус Лестрейндж думал, что мы знаем, где скрываются Поттеры. Моя сестра училась с Лили на одном курсе.

В глазах Джулиетт проступили слезы.

— Простите, до сих пор не могу спокойно об этом говорить. Мой муж, Скотт, любит читать маггловские газеты. Однажды он наткнулся на объявление об удочерении. Родители Кэтти отказались от нее, когда ей было пять лет. Её родители — магглы. А в детском доме у Кэтти начали проявляться магические способности, дети её боялись. Когда нам рассказали о том, что с девочкой что-то не так, мы сразу поняли, что она волшебница, и забрали её.

— То есть, Кэтти магглорожденная? — уточнила Луна.

— Да. Но я слышала, что Министерство теперь не занимается пропажей таких, как моя дочь. Это моя вина! Как я могла не уследить за ней!

— Миссис Бинглз, — Луна взяла ее за руку, — мы поможем вам и найдем Кэтти. Я обещаю.

Она посмотрела на Невилла. Он встал с дивана и принялся мерить гостиную шагами. «Воспоминания», — подумала Луна.

Вечером в штабе снова собрались все. Луна и Невилл медленно пересказали присутствующим слова миссис Бинглз.

— Но ведь она ребенок! — воскликнула Парвати.

— Да, — Джордж встал и подошел к Луне, — до этого были только совершеннолетние. Но снова магглорожденная.

— Ты уверен, что это они? — голос Невилла задрожал.

— Кэтти пропала, а значит, есть надежда, что она жива. Совершеннолетних жертв находили убитыми. Мне нужно поговорить с Перси: он может расспросить людей в Отделе Документаций.

— Нам нельзя светиться, — прервал его Симус. — Пусть о нас и знают многие маги, но это не значит, что нужно выходить на площади и кричать о нашей работе. Мы и так сильно рискуем.

— Симус! — закричал Невилл. — Пропала маленькая девочка! Я понимаю, ты еще не испытал счастья отцовства, но у меня есть дети, и я готов в кого угодно пустить Аваду, если тронут моих детей! Мне наплевать, что мы рискуем быть схваченными. Законы можно переписать. И я не собираюсь подчиняться Министерству, которое умалчивает об убийствах магглорожденных. Если нас посадят в Азкабан за создание непроверенной организации, то только вместе с теми, кто, возможно, в данный момент пытает ребенка! Мы возродили Армию Дамблдора только потому, что не согласны с действиями Министерства. И мы готовы защищать людей!

Джордж покидал дом Лавгудов последним.

— Луна, как там наше самое важное задание? — шепотом спрашивает он.

— Мозгошмыгов нет, я проверила. Но у меня есть еще одна догадка.

— Я не могу спокойно об этом думать, — он садится на диван и закрывает лицо руками. — Нельзя было оставлять всё, как было. Нужна была охрана, заколдованные монеты, хоть что-то!

— Не вини себя, — Луна садится рядом. — Я уверена, мы справимся. Если это не проклятье и не добровольный Обливиэйт, значит, все не так плохо.

Джордж не двигается несколько минут, потом извиняется и выходит во двор, чтобы аппарировать.

Луна до поздней ночи читает письма Гермионы. Их совсем не много, но Луна любит перечитывать их перед сном.

«Луна, я в полной растерянности. Я не знаю, что происходит в Министерстве. Завтра же потребую у Министра встречи. Я добилась, чтобы домовиков силой не принуждали прислуживать, значит, я смогу сделать и это. Прости, что до сих пор не приглашаю тебя в гости, нужно купить обеденный стол и новую раковину. Надеюсь успеть завтра на собрание».

«Здравствуй, Луна. Все настолько неправильно, что я уже не знаю, что и думать. Нам нужно поговорить. Ты всегда умела найти правильные слова. Давай встретимся в среду в «Единороге». Министр отверг мою поправку к закону. Я не могу в это поверить. Нам обязательно нужно поговорить».

Это были последние два письма, которые Гермиона написала Луне. После этого они каждую среду встречаются в баре, но Гермиона ни разу не пригласила Луну в гости.

Глава 5

Абсолютно не вовремя зарядивший дождь заставил прохожих спрятаться в ближайших барах и магазинах. Гермиона и Драко, закрываясь пиджаком, зашли в мебельный магазин мистера Ноубла.

— Драко! – воскликнула Гермиона, оглядывая мебель, — смотри, сколько здесь всего! Давай поищем шкаф для книг. Я планировала покупать его на следующей неделе, но раз все так складывается…

— Давай-давай, — улыбнулся Драко, подталкивая Гермиону вперед.

Тут же к ним подошел высокий мужчина в комбинезоне поверх просторной рубахи. Он поглаживал свои рыжие усы и широко улыбался.

— Желаете чего-нибудь, мисс? – обратился он к Гермионе.

— Нужен шкаф для книг. Или два. Мы хотим, чтобы в гостиной вкусно пахло сосной. В кабинете шкафы из дуба…

— Дуб! Прекрасный выбор. Но почему сосна? Я могу предложить вам замечательный двойной шкаф из ели. Он прослужит вам не одну сотню лет!

Гермиона обернулась и увидела, что Драко с интересом рассматривает каминные полки. Но вид у него был такой, будто он наблюдает за каким-то насекомым, карабкающимся по травинке. Драко внимательно всматривался в каждую прожилку, медленно проводил рукой по полке и резным орнаментам камина.

— Ель! – мистер Ноубл хлопнул в ладоши, и Гермиона, вздрогнув, повернулась к нему.

— А кроме ели вы можете мне что-нибудь предложить?

Он оглядел ее с ног до головы, снова поглаживая усы.

— Я вижу, вы девушка упорная. Не хотите ель, будет вам сосна. Так же наши рабочие могут изготовить шкаф по вашему желанию. Но у нас есть потрясающие старинные шкафы, принадлежавшие нескольким влиятельным и богатым семействам Англии.

— Нет, я хочу именно новый шкаф. Никакой истории.

— Хорошо, ждите здесь, — мистер Ноубл сунул руки в карманы и скрылся за множеством рядов из мебели.

Гермиона медленно подошла к Драко, который так и не двинулся с места.

— Тебе это что-нибудь напоминает? – спросил он.

— Каминная полка? Нет, я ее раньше никогда не видела, — Гермиона взяла Драко за руку.

— Это 19 век, французский мастер Даронье проектировал каминные ходы, лестницы, оконные рамы, дверные проемы из массива вишни в стиле Ренессанса. В наши годы появилось множество копий его работ. В том числе и эта.

— Откуда ты это знаешь?

Драко медленно повернулся к Гермионе и погладил ее руки.

— Такой камин и полка над ним — копия камина из моего дома. Такой стоял в гостиной.

Гермиона заметила, что глаза Драко наполнились слезами. Она не видела его плачущим с тех пор, как кончилась Вторая Магическая Война. Она дотронулась до его щеки, но Драко быстро смахнул ее руку, и вышел из магазина под дождь и аппарировал.

— Я нашел то, что вам нужно! — прокричал мистер Ноубл из глубины стеллажей.

— Простите, в следующий раз! — крикнула в ответ Гермиона и вышла на улицу.

Дождь не прекращался, а в проулке не было ни души. Но тут из-за поворота показались двое в темных плащах. Они шли медленно, не обращая внимания на стихию. Гермиона стояла под козырьком дома, и наблюдала за ними. Один из них, тот, что выше, снял капюшон, но из-за дождя нельзя было разглядеть лица. Он был широкоплечий, немного сутулый. Его спутником оказалась девушка. Она бросила взгляд в сторону Гермионы и показала на нее рукой. Гермиона вздрогнула и аппарировала.

Она заварила крепкий чай, зажгла свечи в новых подсвечниках, включила радио и устроилась в кресле с книгой. Но чтение ей давалось с трудом. Даже зная, где сейчас Драко, она не могла не беспокоиться о нем. Но следовать за ним в госпиталь Св. Мунго она не стала. Последний раз, когда они там были, у Нарциссы случился приступ, когда Гермиона подошла к ней. Драко клялся, что она не виновата, но более там находиться Гермиона не могла.

Вдруг она вспомнила то, что произошло в переулке. Кажется, та девушка что-то крикнула, но Гермиона не хотела быть замеченной и тут же испарилась. Последнее время ее пугали странные прохожие. И гулять по улицам одной ей совсем не хотелось. Рядом всегда были либо Луна, либо Драко.

Ближе к полуночи, когда Гермиона все же смогла дочитать второй том Истории магии, наверно, в восьмой раз, снаружи раздался хлопок. Но Драко не спешил заходить. Из окна было видно, что он стоит спиной к дому, и его тело сотрясается от слез. Оставив свечи гореть, Гермиона тихо поднялась в спальню.

Блейз не мог уснуть и долго ворочался из стороны в сторону. Он вспомнил, как он свалился с дивана в "Подхсолнухе", но там было в несколько раз уютней, чем в холодной и неприветливой гостинице. Он бросил взгляд на фотографию в рамке и улыбнулся.

— Не спится, дорогая? — Ксено Лавгуд присел за стол.

— Прости, я тебя разбудила? Сегодня полнолуние, не могу уснуть. Решила заварить себе чай с семью лепестками красной сонницы. Хочешь?

— Нет, спасибо. Ты меня не разбудила, я рисовал в мастерской и услышал, что ты ставишь чайник.

Луна улыбнулась отцу и достала тарелку с печеньем.

— Как работа? Ребята давно не приходили, — Ксено взял печенье и раскрошил его.

Луна сделала глоток и села напротив.

— Папа, ты не представляешь, как я устала. Скорее бы все разрешилось. Я боюсь, что не справлюсь. Я храню слишком много секретов. И я слишком сильно влюблена, чтобы держать в себе все тайны. Я боюсь подвергать опасности Гермиону, я боюсь за Джорджа, Парватти, Падму, Невилла...

— И Симуса, — улыбнулся Ксено.

Луна опустила глаза и снова отпила из кружки. Ксено открыл окно и бросил крошки в сторону. Послышалось шуршание и довольное чавканье.

— Скоро созреет новый урожай слив-цепелин, — довольно сказал он и закрыл окно.

— Откуда ты узнал? — не поднимая глаз спросила Луна. – Про Симуса.

— О, Луна, я ведь твой отец. Мне положено знать такие вещи, — он погладил ее по голове и обнял. — Мне нужно закончить картину, дорогая.

— Конечно-конечно, иди. Я посижу еще немного. Нужно проверить этот оберег от ночных мозгошмыгов.

— Только смотри не усни прямо здесь. Красная сонница сильное снотворное.

С этими словами Ксено спустился вниз по лестнице. Луна допила свой чай, но не спешила возвращаться в спальню. Она перебирала в руке бусы, размышляя обо всем, что происходит сейчас с ней, Армией, Гермионой и вообще со всем миром.

Если магическая Британия с облегчением выдохнула, когда закончилась Война, когда Хогвартс был восстановлен, когда дети перестали бояться засыпать по ночам, то Луна была единственной, кто все так же тревожился. И не потому, что не верила в падение Темного Лорда. Она с замиранием сердца ждала того, что должно было произойти.

В один из дней в Лавке Предсказаний не было посетителей. Даже Трелони решила не спускаться из своей комнатки, а сославшись на головную боль, вызванную восходом Третей Лунной Звезды, оставила Луну одну. Ее же не пугали никакие восходы, она просто любила и умела делать предсказания. И одно из них запомнилось ей навсегда. Она расстелила пурпурную ткань на круглом столике, зажгла благовония, заварила кофе и принесла большой стеклянный шар, чтобы погадать. Шар изнутри наполнился синеватым дымом, а из дыма показалась картина. Луна не на шутку перепугалась и поспешила позвать Себиллу. С тех пор Луна чувствует себя ответственной за все, что происходит с ее друзьями и близкими. Даже отцу она так и не решилась рассказать о том, что видела.

Гермиона не могла уснуть, потому что не чувствовала рядом тепла и бьющегося сердца Драко. Она перебирала оборки на шторах и наблюдала за звездами. В мыслях переплетались воспоминания о последних месяцах, встречах и разговорах. Что-то бесследно исчезало, а что-то врезалось в память. Например, взгляды прохожих и шепот за спиной. Гермиона старалась этого не замечать, но иногда думала, что теперь ее отождествляют с Войной. И где бы она ни появилась, все будут думать и вспоминать только о тех страшных событиях в мире, а в частности в Хогвартсе.

Глава 6

Утром Блейз первым делом отправился в Министерство, чтобы пройти очередной тест. Никогда до этого он не был так взволнован перед проверкой. Ведь теперь ему было, что скрывать. Но утешением была мысль, что его не спросят, занимается ли он какой-либо незаконной деятельностью в паре с кем-то, скрывая это от Министерства. Обычно его спрашивали лишь о том, замышляет ли он правительственный переворот и хранит ли где-то планы по уничтожению кого-либо из министерских работников. На эти вопросы он с легкостью готов был ответить только правду, и никакая сыворотка не сможет проникнуть в его сознание, чтобы открыть всем, о чем он думает последние две недели.

Прошло около двух месяцев, но подобные мысли стали появляться совсем недавно. Блейз не знал, как реагировать, нравится ли ему об этом думать или нет, стоит ли кому-нибудь об этом рассказывать. В конце концов, он мог завуалировано посвятить в эту историю кого-либо из случайных знакомых из бара, не прибегая к излишним деталям. Сейчас ему был бы полезен любой совет. Но его не было. Блейз одиноко шагал в сторону кинотеатра, через который был проложен путь в Министерство.


* * *
Драко долго смотрит на новые подсвечники и ничего не говорит.

— Тебе не нравится? — Гермиона берет его за руку.

— Они очень похожи на те, что стояли в моем доме в детстве. Ты правда нашла их в магловском магазине?

— Да, мы зашли туда с Луной, чтобы купить краску, но они попались мне на глаза, и я не смогла не купить их. Но если они напоминают тебе о чем-то плохом, их можно убрать.

— Нет! — Драко сжимает её руку. — Не надо убирать, мне нравится, что они стоят именно так. Ты купила краску? Это намек на то, что сегодня мы не будем устраивать день безделья?

Гермиона смеется и вручает Драко большую кисть. Они вместе накрывают столик, диван и кресло старыми выпусками Пророка, снимают со стены единственную картину и приступают к покраске. Но через некоторое время Гермиона понимает, что одна бы справилась гораздо быстрее.

— Я весь в краске! — Драко смотрит на себя в зеркало.

— Это всё потому, что ты никогда не красил стены! — кричит из коридора Гермиона. — Хорошо, стену с окном я покрашу сама.

— Это потому, что мои руки созданы, чтобы обнимать тебя. А ты используешь их в своих целях!

Драко слышит смех в её голосе и отправляется в ванную. Во дворе раздается хлопок.

— Это, наверно, Блейз, — кричит Гермиона, но понимает, что Драко её уже не слышит, и идет открывать дверь.

— Грейнджер! — восклицает Блейз. — Что с тобой?

— Ремонт, Блейз. Стены крашу. Слышал когда-нибудь о таком? — Гермиона пропускает его в комнату.

— Да, слышал, но всегда думал, что это можно делать…

— Погоди минуту, я сейчас, — Гермиона скрывается в кухне.

Помыв руки, она видит, что Драко спускается в коридор.

— Грейнджер! — кричит Блейз. — Я бы не отказался от кофе.

Драко останавливается и прикладывает палец к губам. Гермиона непонимающе смотрит на него, пока он жестами пытается ей что-то объяснить. Однако по её лицу Драко понимает, что жестами ему не обойтись и произносит одними губами: «Не говори ему, что я здесь!» и зажимает шею руками, изображая виселицу.

— Грейнджер!

— Я слышу, Блейз! Кофе. Ты как всегда любезен со мной!

Драко тихо поднимается обратно в спальню, пока Гермиона заваривает кофе.

— Сегодня вроде как воскресенье, — Гермиона протягивает Блейзу чашку, потому что столик накрыт газетами.

— Знаю, но это первое в моей жизни скучное воскресенье, — хитро отвечает Блейз, явно чего-то ожидая. — Поэтому, гуляя по Лондону, я вспомнил, что есть замечательное место, — он ёрзает на месте, — где можно выпить кофе. И насладиться едким запахом краски.

— Ты можешь посидеть, пока я закончу вот эту стену.

Блейз залпом выпивает всё и чешет нос.

— Нет, раз уж ты так занята своим маггловским занятием, я лучше приду завтра ближе к обеду.

Гермиона открывает рот, чтобы сказать, что передаст Драко привет, но просто встает, чтобы проводить Забини до двери.

— Драко, — Гермиона снова берет в руку кисть, — что это было?

— Я должен был кое-что сделать сегодня, поэтому он и приходил…

— Но я тебя отвлекла, — виновато перебивает его Гермиона.

— Нет-нет! Я могу это сделать и завтра перед работой. Просто когда Блейз злится, он обычно переворачивает все, что видит перед собой. А я только вчера разложил все бумаги по алфавиту.

— Ты меняешься в лице, когда говоришь о вашей работе. Надеюсь, ваша тайна скоро перестанет быть тайной.

Гермионе кажется забавным, что Драко боится разочаровывать друга. Она наблюдает, как Драко неумело проводит кистью по стене, стараясь ей угодить. На его спине остался след от её кисти. Когда Гермиона пыталась дотянуться до потолка, Драко резко подхватил ее за талию и принялся кружить по комнате. С кисточки капала на пол краска, Гермиона визжала то ли от радости, то ли от боли в боках и шлепала Драко кистью по спине. Он поставил Гермиону на пол и крепко-крепко поцеловал.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Именно таких минут единения с Драко ей в последнее время так не хватало.

В отличие от Джинни, которая уже устала от чрезмерного внимания со стороны своего мужа, гостей, домовиков. Она закрылась в спальне, чтобы посидеть хотя бы несколько минут в тишине. Германия была ей совсем незнакома, поэтому выходить из замка одной совсем не хотелось. За окном открывался прекрасный вид на сад, а вдалеке виднелся город. Джинни вспоминала о Лондоне, но каждое воспоминание отдавалось болью в груди, и она приучала себя как можно меньше вспоминать о Норе, родителях и братьях.

— Хозяйка Джинни, — в комнате появился домовик.

— Во имя Мерлина, могу я хотя бы несколько минут побыть одна? — она вскакивает с кресла и замахивается газетой на домовика.

— Хозяйка Джинни, Вилли не хотел вас разозлить, Вилли хотел сказать, что хозяин ждет вас внизу. Сегодня хозяйка и хозяин отправляются в Англию.

— Уйди с глаз моих! — бросает Джинни, и домовик тут же испаряется.

Она совсем забыла, что именно сегодня они возвращаются в Лондон. Боль в груди отдавалась и в ушах, но Джинни отпила из графина с виски и постаралась скрыть боль за маской улыбки. Все равно родителей ей увидеть не удастся, останется только гулять по Косой Аллее в сопровождении туповатого телохранителя.

Каждую ночь Джинни задумывалась об ином исходе её судьбы. Если бы она не пожертвовала собой, если бы осталась с семьей. Они бы все жили под ближайшим деревом. Но ничего уже нельзя изменить, и последние полгода она была счастлива засыпать и просыпаться в Германии, вдалеке от её прошлой жизни. Хоть всевозможные приемы, встречи, званые обеды и надоедали, а лицо уже болело от улыбок, Джинни верила, что с годами придет смирение, а возможно, и любовь. Вот только последнее было невозможным. Невозможно было полюбить человека, отец которого доставил ей и её семье столько боли.

Может, он её и любил, а может, и нет. Они никогда не говорили о любви. Разговоры вообще были редкостью в их доме. Чаще всего она слышала от мужа только одно слово: «Империо». Он не знал, что даже без заклятия Джинни делала бы все возможное, чтобы угодить ему. В противном случае, её семья тут же лишилась бы дома. Джинни ненавидела деньги и людей, у которых их так много, что девать некуда. Обычно, чем больше денег, тем изощренней фантазии. Вот и отцу её мужа как-то взбрело купить землю, на которой стояла Нора и еще несколько нежилых коттеджей. Уизли стояли на краю пропасти, и Джинни, привыкшая принимать решения самостоятельно, спасла родных от той пропасти.

Джинни не любила людей, у которых много денег, но она уважала тех, кто чтит традиции своих семей. Поэтому теперь она с высоко поднятой головой спускалась в холл особняка, чтобы присоединиться к мужу и отправиться в Англию.

За короткое время она научилась кричать на домовиков, которых и так недолюбливала, ходить на высоких каблуках, медленно разговаривать и высоко задирать подбородок. Джинни не любила смотреть на себя такую в зеркало. Несмотря на смирение, она тосковала по простой одежде, туфлям без каблуков, обычной еде и непринужденных беседах с друзьями. Вся замужняя жизнь казалась ей искусственной.

Такой же искусственной, как и цветы, которые держала в руках Луна.

— Это же пластик! — возмущалась она. — Пластик приносит огромный негатив в дом.

— Луна, зато они не вянут, — Симус отходит назад, чтобы Луна не кинула в него букетом.

— Нет, это исключено, — она кладет искусственные розы на тумбочку, — нужно купить настоящие. Где ты вообще их взял? Не припомню, чтобы в Косой Аллее кто-то торговал пластиковыми цветами.

— Не важно, где я их взял, если они тебе так не нравятся, — буркнул Симус.

Луна завязала на шее шелковый шарф и посмотрела на часы.

— У нас еще есть десять минут, — вздохнула она, показывая свое нежелание обсуждать с Симусом её задание.

— Почему ты не доверяешь мне? — Симус снова подошел ближе.

— Потому что ты несерьезно относишься к нашей работе. И отказываешься, когда я предлагаю тебе почистить твою ауру.

— Давай без твоих штучек. Я знал, что работа с Трелони до добра не доведет.

— Моя работа довела нас до того, что никто не пострадал тогда.

Симус вздохнул.

— Знаешь, — он посмотрел на часы, — не думаю, что Невилл и Реджина обидятся, если мы придем на пару минут пораньше. Может, даже застанем малышей не спящими.

— Но у нас нет цветов, — Луна виновато прихлопнула в ладоши.

— Наколдуй. Наколдованные цветы тоже стоят дольше обычных, — Симус не собирался сдаваться, и Луна согласилась с ним.

Гермиона же не собиралась соглашаться с Драко и вешать картину на прежнее место.

— Совсем скоро мы купим новые занавески, и картину все равно придется перевесить, — в который раз уверяла она.

— Ну, вот когда купим, тогда и перевесим, — Драко развел руками.

— По-моему это бессмысленный спор, — вздохнула Гермиона, и поставила картину на пол.

— Споры никогда не бывают бессмысленными. Каждый из участников спора всегда выносит какой-либо урок даже из небольшого непонимания.

— И что ты вынес из него сейчас? — Гермиона скрестила руки на груди.

— То, что мне абсолютно неважно, где будет висеть картина. Я живу не с ней, а с тобой. И люблю я тебя. Порой мы становимся заложниками своих желаний, даже таких незначительных. Закрывшись в раковине, мы можем забыть, чего на самом деле стоит желать. Сейчас я желаю, чтобы ты была счастлива в нашем доме, и никакая картина не помешает мне забыть об этом.

Гермиона покраснела от таких откровений, взяла картину за раму и повесила на прежнее место. В первый раз она сдалась и проиграла в споре, но не чувствовала ни капли сожаления. Ведь они провели этот день вместе. Драко не умеючи красил, Гермиона поправляла неровности, которые оставляла кисть Драко. В школе они никогда не соперничали в учебе, но теперь Гермиона понимала, что если бы она исправляла все ошибки Драко в тестах по ЗОТИ, она навсегда потеряла бы свой титул самой умной ученицы Хогвартса своего времени. Диплом об окончании Хогвартса стоял в рамке на книжной полке.

Рамка с колдографией упала и разбилась. Блейз чертыхнулся и топнул ногой. Он взял эту колдографию несколько дней назад, надеясь, что пропажа останется незамеченной. Он аккуратно взял её, стараясь не порезаться об осколки. Края уже изрядно потрепались, поэтому рамка была необходима. Блейз положил колдографию в карман и отправился в Косую Аллею.

Приближался День Всех Святых, и на улице было не протолкнуться. Но он заметил темную фигуру, выделяющуюся из общего потока волшебников. Блейз проследовал в бар.

— Следишь за мной? — послышалось сзади, когда закрылась дверь.

— Забини, у тебя паранойя.

Панси повернулась к нему и заправила выбившуюся прядь волос за ухо. Она села за ближайший столик, жестом пригласив Блейза присоединиться.

— Я слишком часто вижу тебя там, где тебя быть не должно, — он придвинулся ближе, надеясь напугать бывшую подругу.

— Не знала, что ты стал моим личным биографом. И кто же за кем следит? — она манерно закинула ногу на ногу.

— Я слишком долго знаю тебя, твои уловки на меня не действуют.

— Жаль, на него всегда действуют. Даже сейчас, — она улыбнулась, и перед ней появился бокал с разноцветным коктейлем.

— Ты с ним видишься? — Блейз постарался скрыть удивление, но Панси знала его столько же, сколько и он её. Поэтому скрывать эмоции оказалось бесполезно.

— Скоро увижусь, — она сделала глоток. — А ты, как вижу, боишься его?

— Я никого не боюсь. Я пытаюсь понять, почему ты до сих пор не сдаешься.

Панси моментально изменилась в лице. Брови опустились, а губы напряглись. Блейз знал, что это значит. Он задел её за живое.

— Потому что я люблю бархат, расшитый золотой нитью, — прошептала она, едва двигая губами.

Блейз широко улыбнулся и откинулся на стуле.

— Ты пьешь какую-то гадость, — он указал на коктейль. — И пахнет это, как протухшая тыква. Надеюсь больше никогда не встретить тебя.

Уже в гостинице Блейз вспомнил, что так и не купил рамку. Но маленькая, хоть и неочевидная победа придала сил и хорошего настроения. Он решил тут же поделиться этой новостью и аппарировал, оставив колдографию на подушке.

Глава 7

Среди величавых деревьев возвышался особняк. Несмотря на то, что за лесом открывалась живописная поляна, усыпанная цветами и кустарниками, лес казался отстраненным. Он будто служил оградой между красочной, живой поляной и мрачным, холодным особняком. В сказках такие дома служили пристанищем призраков, злых волшебников и чудовищ.

Когда на пустырь опускалась ночь, в огромных окнах особняка зажигался свет и не гас до самого рассвета. Люди внутри часто спорили между собой, пролетали вспышки заклятий, слышался детский крик. Но никто не знал, что на самом деле там происходит. Ведь даже самый любопытный путник никогда бы не смог найти этот дом. Секрет расположения был известен лишь нескольким волшебникам. Но если тайна известна одному, то она последует за ним в могилу. Если же она открыта двум, рано или поздно о ней узнает и третий.

— Почему он опаздывает?

— Твое какое дело? Ты здесь не главный, сиди и жди.

— Ненавижу, что теперь мы словно слуги, — Грегори ударил кулаком по столу и резко встал.

— Мне бы понравилось ему прислуживать, — вальяжно протянула Панси.

— Ты и так этим занималась, когда он был здесь в прошлый раз, — отрезал Теодор.

В такие моменты Панси напоминала ему Беллатрису. Такая же сумасшедшая, прыгающая из угла в угол, шипящая змея. Но если Беллатриса внушала ужас, Панси была похожа на домовика. Действительно, в прошлый раз она разве что тапочки ему не приносила. Но каждое утро свежий кофе и каша. Отвратительная пресная каша с комочками, которая однажды полетела в стену. Его семейное положение совершенно не смущало Панси, как и не смущали постоянные замечания Нотта, который всеми силами старался поставить Панси на место. Но ей нравилось чувствовать себя домашним эльфом. Теодору стало противно вспоминать прошлый месяц, и он резко отвернулся от Панси к Элизабет.

— Ты хотя бы сегодня скажешь ему? — прошептал он, когда Грегори отошел к камину.

Лишние уши ему сейчас совсем были не нужны. Когда разговор касался Элизабет, Теодор превращался в подобие рыцаря, защищая её от остальных.

— Ты думаешь, ему это так важно? Перестань всех сравнивать. Он не Тёмный Лорд. Что-то я ни разу не слышала, чтобы он кричал направо и налево, что здесь имеют право находиться только Дети Пожирателей. Я племянница Пожирателей — думаю, ему этого достаточно.

— Элизабет, если он узнает это не от тебя, будет еще хуже. Если узнает Гойл, узнают все. Я не хочу, чтобы ты…

Нотт не успел закончить, так как двери зала открылись, и все встали, приветствуя хозяина особняка.


* * *
Невилл сидел в кресле-качалке рядом с кроватками близнецов. Он не мог прогнать беспокойные мысли даже с помощью интересной книги. Поэтому просто сидел и смотрел в потолок. За окном поднялся сильный ветер, прогремел гром. Невилл посмотрел, не разбудил ли шум малышей и, убедившись в их спокойном сне, присел обратно. Конечно, он скучал. И даже Реджина всё чаще замечала резкие перемены его настроения, когда какая-нибудь мелочь напоминала о событиях годовой давности. Война унесла многих его друзей, но потеря еще одного близкого друга оказалась больнее. Ударила молния, и в комнату тут же зашла Реджина.

— Все в порядке?

— Конечно, — улыбнулся Невилл, — их никакой шум разбудить не в силах.

— Это заслуга Симуса, — Реджина подошла к кроваткам. — Сколько зелий он взрывал в лаборатории, пока я была беременна?

— Зачем ты его вообще туда пускала?

Невилл поймал ее взгляд.

— Ты похож на старика в этом кресле. На богатого и щедрого старика. А я твоя молодая и красивая жена.

Реджина на самом деле была хороша собой. Никто даже подумать не мог, что она старше Невилла на пять лет. Её густые чёрные волосы красиво обрамляли румяное лицо, оттеняя глубокий цвет зелёных глаз. Именно такой впервые она привиделась Луне в шаре предсказаний. Невилл, не до конца доверяющий магии предсказаний, не сразу согласился встретиться с Реджиной, считая это глупой затеей. Но Луна аргументировала это тем, что он спас её от заклятия Алекто Кэрроу, и теперь она должна вернуть долг.

— Они вернут её? — тихо спросила Реджина, сев Невиллу на колени.

— Ты не представляешь, как сильно я этого хочу. Вот только сделать ничего не могу. Луна придумала особый план, который, кажется, обречен на провал. Но вся Армия полностью ей доверяет. Меня же вообще ни во что практически не посвящают. Остается ходить на тренировки и отвечать на почту.

— Я уверена, что все обойдется. Я тоже полностью доверяю Луне. Ведь это она нашла меня в лаборатории Министерства и привела к тебе. У нее счастливая рука.

Реджина положила голову Невиллу на плечо и закрыла глаза. За окном бушевала буря, но семья Лонгботтом будто находилась за тысячи километров от нее, там, где царит спокойствие и умиротворение.


* * *
Вдалеке, за противоположным берегом виднелись тяжелые свинцовые тучи. Гермиона туго повязала шарф и отправилась в библиотеку. Для нее стало полной неожиданностью, что в ее коллекции книг не хватает одной книги из серии «Волшебный котёл Зелёной ведьмы». Эта серия историй в последнее время так увлекла Гермиону, что она забывала кормить Живоглота. Но вчера оказалось, что третий том заканчивается на самом интересном месте. Теперь Гермиона спешила в библиотеку, чтобы там удобно устроиться в кресле и почитать о продолжении приключений Зелёной ведьмы. Даже необоснованная боязнь ходить по улицам одной не остановила ее. Мгновенно оказавшись в одном из проулков Косой Аллеи, Гермиона решила немного пройтись до самого здания библиотеки. В воздухе пахло дождем, и Гермиона вспомнила тот день, когда они с Драко заходили в магазинчик мебели. Совсем скоро закончится обустройство «Подсолнуха», и они пригласят в гости Луну и Блейза.

В читальном зале было пусто, и Гермиона выбрала для себя большое синее кресло у окна. Книга оказалась довольно увесистой, поэтому Гермиона облокотилась на спинку кресла, согнула ноги в коленях и открыла первую страницу. Собрание историй о приключениях Зелёной ведьмы полностью уносило Гермиону прочь от реальности и погружало в мир говорящих драконов, высоких холмов и вечно голубом небе. Зелёная ведьма по имени Юджина стала для Гермионы путеводителем по миру, который виделся ей во снах. Пение птиц, журчание рек, монологи Юджины о цветах и их магических свойствах пробуждали в душе то, что мирно дремало все эти годы, а именно любовь к природе. Не просто к магии, как смысла жизни, не просто к цветам, травам и рептилиям, как компонентам зелий, а ко всему, что существовало вокруг, но оставалось незамеченным.

Гермиона с трепетом перелистывала страницы, мечтая попасть в тот мир и помогать Юджине собирать верхние листочки мяты на рассвете. В каждом коротком рассказе у Зелёной ведьмы были ученики, которых она наделяла знаниями. Она путешествовала по миру, находила людей, наделенных даром общения с природой, и помогала им принять его и научиться помогать людям с его помощью. Гермиона в глубине души верила, что когда-нибудь Юджина посетит Англию и найдет её. Тогда Гермиона поразит ведьму своими знаниями о лечебных травах, о разговорах с цветами и деревьями. Она расскажет всё, что знает о красной соннице, белладонне и зеленых розах. Покажет, что умеет превосходно готовить зелье «Сна без сновидений», добавляя туда не две, а одну щепотку листьев ромашки.

Прочитав половину книги, Гермиона заметила, что скоро начнет темнеть и пора бы отправляться домой.


* * *
После общего собрания Грегори и Оуэн не спешили покидать зал гостиной. Они громко обсуждали давний провал операции.

— Почему ты именно сейчас об этом вспомнил? — Оуэн повышал голос все больше.

— Я намеревался напоминать тебе об этом каждый день, но потом решил повременить, чтобы тебе было трудней уйти от ответа.

— Вообще-то я там был не один!

К ним подошла Панси и грозно попросила говорить тише. Но Грегори не послушал и закричал:

— Ты понимаешь, что теперь твой долг — исправить ошибку?

— Тупости тебе не занимать, Гойл, — теперь к ним подошел Нотт. — Мы только что это обсуждали. Проблема решится сама, я уверен. Еще не знаю как, но второй раз атаковать будет опасно, мы не знаем, есть ли охрана.

— Да нет у нее никого! — Оуэн вознес руки к потолку.

— Сейчас же прекратите!

Этот голос подействовал даже на тех, кто не участвовал в споре. Все по очереди поклонились и поспешили покинуть особняк.

Теодор не спешил аппарировать и просто шел в сторону поляны через лес. Он не боялся волков или медведей, ему было все равно, умрет он сегодня, завтра или через месяц. Даже теплое чувство к Элизабет не помогало справиться с апатией. Поэтому каждую ночь он проделывал этот долгий путь через тьму, чтобы привести мысли в порядок и не позволить жажде смерти окончательно его победить.


* * *
Вернувшись домой, Гермиона нашла Драко на кухне, сидящим за накрытым столом. Она ахнула и счастливо улыбнулась.

— Сегодня наш с тобой день, — Драко встал, чтобы отодвинуть для Гермионы стул.

— Ты помнишь!

— Конечно, я помню, — он поцеловал ее в макушку и сел напротив.

Это был замечательный вечер, о котором Гермиона мечтала уже давно. Никаких ночных вызовов на работу, никаких мимолетных записок, только они вдвоем в «Подсолнухе» и замечательный ужин, который продлился недолго, потому что Гермиона поняла, как сильно соскучилась по Драко. Но в глубине души она благодарила Блейза за то, что он появился в их жизни. Они так сильно скучали друг по другу, что когда оставались наедине, то не могли просидеть спокойно и десяти минут.

И вот Гермиона уже сидела на кухонном столе, сметая ложки, полотенца и коробки со своего пути. Драко судорожно раздевал ее, успевая покрывать ее шею поцелуями. Как они добрались до кровати, Гермиона плохо помнила, но уснула она, уже лежа на подушке, в объятьях Драко. На кухне остался остывший ужин и дорожка из одежды, ведущая в спальню.


* * *
Джинни сидела на кровати и смотрела на огонь в камине. Мыслей было слишком много, и придумать выход она не могла. Оставалось лишь подчиняться заклятию «Империо». Но сердце с каждым разом билось все сильней, когда она задумывалась о предстоящих днях. Она уже потеряла всех, кто был ей дорог, поэтому еще одна потеря не казалась ей такой уж ужасной. Несколько лет назад она могла бы придумать план, обхитрить всех и спасти невинных людей, но сейчас ей это было уже не под силу. Джинни честно призналась себе, что смирилась со своей новой жизнью и готова смириться с любым исходом. Смахнув рукой случайную слезу, она поднялась с кровати и подошла к большому круглому зеркалу. Может, именно сейчас пора стать той, кем она должна быть. Может, это её шанс забыть прошлое, которое нередко тревожит память. Конечно, лучше было бы не знать и жить затворницей. Всё равно мир для неё больше никогда не заиграет прежними красками, и никто теперь не сможет заставить её улыбнуться.

— Империо! — послышалось сзади.

И ничего больше не важно. Лишь исполнять его приказы, не проронить больше ни одной слезы, но остаться сильной, будучи в его власти. Не самый плохой исход: ведь он никому не позволяет оскорблять Джинни, нежен в постели, а использует заклятие уже по привычке. Вот только она боится сказать ему, что готова делать всё, что он скажет, и без заклятия. Она боится за своих родных, поэтому терпит боль в висках и непрекращающийся гул в ушах от действия Империо. Все только ради благополучия родителей и братьев, только ради них она останется тем, кем является сейчас — верной и послушной женой.

Глава 8

Сложнее всего оказалось принять эту боль и научиться жить с огромной дырой в душе. Как будто и не было всех этих лет. Один короткий день, растянувшийся на годы вперед, стёр с лица земли десятки жизней. Но он не стёр их из памяти тех, кто остался жив. И этот день все никак не мог закончиться, потому что тревожные сны не покидали сознание, и все труднее было сдерживать слёзы. С каждым новым рассветом приходила надежда, что все страхи и потери остались в кошмарном сне. И невозможно было найти замену. Никто больше не говорил, что все будет хорошо, потому что верить в это отказались абсолютно все. Ничего больше не могло быть хорошо.


* * *
Гермиона проснулась в прекрасном настроении, потому что чувствовала под боком тепло любимого человека. Она вспомнила вчерашний вечер и улыбнулась. Драко мирно сопел, а Гермиона лениво потянулась к часам.

— Драко! — она вскочила с кровати. — Уже десять часов! Ты опоздал на работу!

Гермиона мгновенно замерла, глядя на кровать. Под одеялом, уже проснувшись, потягивался Живоглот.

— Как ты меня напугал! — Гермиона рассмеялась и погладила кота за ухом.

Драко снова оставил короткую записку, в которой извинился несколько раз. Гермиона решила порадовать его сегодня и испечь торт, но как назло, кончилась мука. Одевшись как можно теплее, Гермиона аппарировала в Косую Аллею.

Гуляя по тропинке, она вспоминала сон, который приснился ей прошлой ночью: последнее время ей вообще не снилось ничего, но этот сон хоть и стремительно ускользал из ее памяти, все равно оставил неприятный осадок. Гермиона на мгновение отвлеклась от своих мыслей и увидела Луну за столиком в «Единороге». Она с кем-то оживленно беседовала, но Гермиона не могла рассмотреть этого человека. Войдя в бар, Гермиона сначала глубоко вдохнула теплого воздуха, а уже потом направилась к столику.

— Привет, Луна, — поздоровалась она.

Луна вздрогнула и задержала дыхание, будто испугалась чего-то.

— Представляешь, решила испечь торт, а мука закончилась, — продолжала Гермиона, расстегивая пальто и снимая шарф. — Непривычно встретиться с тобой не в среду.

Луна бросила мимолетный взгляд на фигуру, что сидела напротив нее. Гермиона стояла сзади, поэтому не могла увидеть лица.

— О, прости, — Гермиона засмеялась, — я отвлекаю тебя.

— Нет-нет, — поперхнулась Луна, привстав. — Совсем нет.

— Здравствуй, Гермиона.

Соседка Луны поднялась и повернулась к Гермионе. Луна снова задержала дыхание и села. Вдруг все будто замерло, вокруг не было ни души, за окном не шумели прохожее, в баре не звенели стаканы, а ветер не играл с вывесками. Гермиона пожала руку в ответ, но совершенно не понимала, как реагировать. Это было всего лишь рукопожатие. Холодное, как лед, без нотки радости или счастья. В один миг все вокруг окрасилось в серый цвет, а на сердце стало тяжело и неспокойно. Но знакомый с детства голос, хоть и изменившийся за годы, вдруг перебил всю ту тишину и забвение, которые будто вакуум, накрыли Гермиону на несколько секунд.

— Ты так изменилась. И правда, совпадений не бывает. Я тоже гуляла по Косой Аллее и случайно встретила Луну в лавке Трелони. Ты знала, что она теперь провидица? Предсказывает будущее, гадает на кофейной гуще и тому подобное? Я с трудом увела оттуда Луну, чтобы пообщаться с ней, вспомнить школу, поговорить о настоящем. Присоединяйся, будет весело. А то мне надоело второй день гулять без дела, да еще и в компании телохранителя. Так хотя бы с близкими людьми побуду. Как же я соскучилась по непринужденным разговорам! В замке и поговорить-то не с кем. А на приемах все такие скучные, приходилось тоже изображать важную и гордую особу, чтобы не выделяться из толпы.

Джинни остановилась, чтобы перевести дыхание. Изображать радость оказалось гораздо труднее, чем она думала.

— Джинни? — Гермиона готова была сесть мимо стула, но Луна вовремя успела ее поймать за руки и усадить на стул. — Это ты?

— Конечно, я. Вчера прибыла из Германии. Прости, что не писала. Совсем не было времени. Все эти званые обеды, балы, приемы. Хвала Мерлину, я пью зелье для похудания. Иначе весила бы сейчас тонну.

Джинни увлеченно рассказывала о том, что она ела на званых обедах, а Гермиона никак не могла отвести от нее взгляд и поверить, что это на самом деле Джинни Уизли, ее лучшая подруга. Ведь Джинни ненавидит высокие каблуки, собранные волосы, крупные украшения. Ее голос стал звонче, жесты сдержанней, но это никак не вязалось с ее увлекательным рассказом о Германии и о том, как там красиво. Казалось, Джинни сама не верила в то, что говорила. Она время от времени пожимала плечом и закусывала губу.

Луна все это время перемешивала сахар в чашке, будто не слушая, что говорит Джинни. Ей как никогда хотелось бы оказаться сейчас дома, рассказать Джорджу, что его единственная сестра вернулась, но теперь нужно быть еще более осторожными. Мысли путались между собой, Луна вдруг вспомнила, что Джордж ведь сейчас в магазине, который совсем рядом. Нужно лишь завернуть за угол и пройти прямо мимо магазина мадам Малкин. Следующая мысль не заставила себя ждать и ударила в самое сердце. Луна вспомнила, что Джинни нельзя видеться с семьей. Голова начинала гудеть от такого количества переживаний. Вот почему ей так хотелось сейчас оказаться дома, рядом с отцом, который выслушает, крепко обнимет и даст дельный совет. Луна с самого начала готовилась к тому, что она будет вынуждена сделать больно Гермионе, но так и не смогла подготовиться правильно.

— Я вижу, тебе и правда понравилось жить в Германии, — вдруг Луна отложила ложку и перебила Джинни. Было очень больно продолжать этот разговор, но Себилла предсказала ей, что время пришло, и дороги назад нет. Поэтому нужно действовать именно сейчас. К горлу подступили слезы, ведь она знала, что ответит Джинни. Луна мысленно несколько раз попросила прощения у Гермионы и продолжила: — А зачем вернулась в Англию?

Гермиона удивленно взглянула на Луну, осуждая ее за такой бестактный вопрос, но не стала вмешиваться.

— Мы решили продать дом в Германии. Да и не дается мне немецкий язык. Пока что поживем в доме родителей. Но вряд ли останемся здесь надолго. Я очень хочу жить во Франции или в Дании. А Норвегия была бы самым лучшим вариантом. Там живут несколько древнейших магических семей, и было бы неплохо завести с ними дружбу.

— Ты будешь жить в Норе? — спросила Гермиона. — Это ведь совсем недалеко от моего дома. Сможем чаще видеться!

Джинни непонимающе взглянула на Гермиону. У Луны бешено забилось сердце. Ведь она единственная понимает, что сейчас должно произойти. Если бы дрались две пикси, Луна тут же расцепила их и посадила бы в разные банки, одну поставила бы на полку, а другую на подоконник, чтобы они не могли даже видеть друг друга. Но перед ней сидели две подруги, которых даже при большом желании нельзя было посадить по банкам. За дверью дежурил телохранитель Джинни, а Луна понятия не имеет, на что он способен, если Джинни начнет кричать.

— Что ты такое говоришь, Гермиона? — Джинни сдвинула брови. — Мы будем жить в Малфой-Мэноре. Пока родители Драко в Италии, мы поживем там.

На этот раз гробовая тишина наступила в сознании Луны. Она наблюдала за реакцией Гермионы, затаив дыхание.

— Джинни, это шутка такая? — рассмеялась Гермиона.

— С чего ты взяла, что я шучу? Мы с Драко муж и жена, поэтому будем жить в доме его родителей, это абсолютно понятное решение.

— Как муж и жена, Джинни, ты о чем? — Гермиона непроизвольно затрясла рукой.

— Гермиона, послушай, — Луна решила обратить на себя внимание, но это оказалось бесполезно.

— Мы с Драко поженились три года назад, Гермиона, ты что, газет не читаешь?

Гермиона выглядела так, будто ее окатили ледяной водой. Она прерывисто дышала и сжимала кулаки все сильнее, отказываясь верить в услышанное. Так значит, Драко сейчас в Малфой-Мэноре, а не на работе, и каждый раз, когда он поздно возвращался, он аппарировал в Германию к Джинни? Гермиона судорожно замотала головой, сдерживая подступающие слезы.

— Гермиона, что с тобой? — Джинни коснулась ее плеча, но Гермиона тут же дернулась и вскочила с места. Такой реакции она никак не ожидала. Если только шока, но от того, что Джинни до сих пор живет с Малфоем, ведь он противный, мерзкий и грубый. Но Гермиона смотрела прожигающим взглядом, готовая вытащить палочку и выкрикнуть любое заклинание, наносящее вред здоровью.

— Ты знала? — она повернулась к Луне. — Ты знала об этом и молчала все это время? Почему?

— Гермиона, сядь, прошу тебя, — Луна потянулась к ней, но Гермиона отошла еще дальше.

— Нет! Я не могу в это поверить! — она схватилась за голову и принялась судорожно повторять: — Драко мой! Он мой! Мы любим друг друга! Это все злой розыгрыш, я не верю этому, не верю ни единому слову.

Джинни открыла рот от удивления, забыв о своих манерах. В её памяти жила Гермиона Грейнджер, ненавидящая Малфоя за все земные грехи, считающая его самодовольным папенькиным сынком.

— Ты с ума сошла, Гермиона? Драко — мой муж! Как только мы поженились, то уехали в Германию. Он никак не мог быть с тобой! Ты давно была у врача?

— Пожалуйста, сядь, — Луна посмотрела на Гермиону с сожалением и чувством вины. — Я должна сказать тебе кое-что важное.

— Нет! Я не собираюсь все это слушать! Это какое-то безумие. Я люблю Драко, а он любит меня!

— Посмотри сюда, — Джинни протянула Гермионе левую руку. На безымянном пальце красовалось серебряное кольцо в виде змеи. — Это мое обручальное кольцо. И все мы знаем, что это фамильное кольцо Малфоев.

Не видя ничего перед собой, Гермиона выбежала на улицу. В лицо дул пронзительный ветер, мешающий надеть шарф, поэтому Гермиона бросила его в сумку и аппарировала в «Подсолнух».

Глава 9

Коттедж вмиг показался таким ненастоящим и фальшивым, что Гермиона взяла первое, что попалось под руку – пустой глиняный горшок – и хотела швырнуть в дверь. Она задержала взгляд на мирно покачивающихся на ветру розаритках. В памяти промелькнуло воспоминание, когда она доставала семена из банки, и рука застряла внутри. Драко тут же оказался рядом, крепко поцеловал Гермиону в губы, а когда отстранился, то ее рука уже была на свободе.

Он всегда оказывался рядом, когда был нужен. И это случалось довольно часто; Гермиона сама не заметила, как стала рассеянной и неуклюжей. Может, так на нее действовала жизнь вдалеке от людей. Намеренное желание постоянно жить в «Подсолнухе» пришло в голову сразу же, как они переступили его порог. Конечно, сейчас он выглядел совсем не так. Уже не было той старой мебели, пыльных плотных штор на окнах, и узкая лестница не скрипела каждый раз, когда Гермиона спускалась и поднималась. Однажды она чуть было не упала, оступившись на самой верхней ступеньке. Драко мгновенно поймал ее, не дав сломать несколько костей сразу. Только рядом с Драко Гермиона чувствовала себя защищенной. Но теперь она осталась одна. Обман окутал ее и вонзил в кожу острые иглы. В голове, не переставая, звучал голос Джинни, а перед глазами стояла четкая картина – ее рука с фамильным кольцом Малфоев на безымянном пальце. К горлу подступил комок. Гермиона, что оставалось сил, замахнулась горшком, но хлопок сзади ее остановил.

— Грейнджер, — раздался голос Блейза, — ты в порядке?

Она резко повернулась, все еще держа горшок над головой.

— Нет!

И горшок разбился о землю.

— Что-то случилось?

Он хотел подойти ближе, но он не знал, как общаться со злой Гермионой. За все это время он видел ее разной: веселой, расстроенной, напуганной, заинтересованной, растерянной. Но злой – никогда.

Гермиона внимательно посмотрела на Блейза глазами, полными слез. Наверняка, он знал об этом обмане. Но даже если Драко обманывал и его, то Джинни, наверно, уже с ним встретилась и рассказала о встрече в Косой Аллее. Вот только зачем Блейз пришел, Гермиона понять не могла. Они никогда не говорили дольше трех минут, обычно Блейз просто заказывал кофе или чай и уходил в кабинет к Драко, чтобы работать. Драко не только обманывал Гермиону: он попросил Блейза не распространяться об их странном плане. От количества мыслей у Гермионы закружилась голова.

— С меня хватит! Я не могу так жить! С этой минуты все кончено, я больше ничего не хочу знать! Все кончено!

Блейз постоял минуту, наблюдая, как Гермиона вытирает слезы и поправляет растрепавшиеся волосы, и с хлопком испарился. Теперь он знал, как вести себя со злой Гермионой. Нужно просто делать так, как говорит она. Если она более не желает продолжать, нужно просто уйти и закончить все самому. Она очень устала, и это неудивительно. Не каждая даже самая умная и храбрая ведьма выдержит такое. Блейз и сам удивлялся, как они смогли все это проделать. Он никогда не отличался храбростью, просто бил тогда, когда надо было бить. Но храбрость Гермионы оказалась гораздо глубже. Она всегда сначала разговаривала, а уже потом била. И всегда руками, что определенно удивляло Блейза. Однако после того как Гермиона проводила непродолжительные беседы, результат превосходил все ожидания.

Блейз с каждым новым днем поражался Гермионе все больше, и это его нисколько не пугало, а наоборот — радовало. Она никогда не смотрела на него как на мужчину, а только как на друга, что еще больше подогревало его интерес. Она могла быть абсолютно разной. Во время слежки Гермиона была похожа на гримма, выслеживающего жертву. А дома была мягкой и обходительной, даже когда читала очередное досье. Со временем Блейз начал замечать, как Гермиона поправляет волосы, один раз даже пытался сосчитать, сколько раз она заправит выбившуюся прядь за ухо, но после тридцать второго сбился и сдался. Она даже выучила, какой чай и в какое время пьет Блейз, а он запомнил, в какие дни Гермиона читает книги по истории, в какие по зельям, а в какие по уходу за магическими растениями. Он не учел лишь того, что Гермиона может сломаться в какой-то момент. Если его закаляло ее упорство и вера в их общий план, то со своей стороны он не делал практически ничего. Казалось бы, он помогал переписывать досье, искал нужную информацию в старинных книгах и даже пробирался в засекреченные отделы Магической Библиотеки. Но он никогда не говорил Гермионе подбадривающих слов. Никогда не приближался к ней ближе, чем на два шага, никогда не смотрел в глаза дольше трех секунд.

Сначала это было лишь из вежливости. К тому же, Блейз боялся лишний раз напугать Гермиону и напомнить ей о том страшном вечере, когда они встретились в Лютном Переулке. Потом это вошло в привычку, плохую привычку, как теперь понял Блейз.

Гермиона присела, чтобы собрать осколки. Внутри нее кипела злоба, но слезы будто испарились. Обиду и боль подпитывало желание мстить. Слишком сильно сжав в ладони осколок горшка, Гермиона порезалась. Капли крови ритмично капали на траву, смешиваясь с землей. Бросив ненавистный взгляд в сторону коттеджа, Гермиона поднялась с колен и направилась внутрь. Драко больше не придет, он больше не спасет и не поможет ей. Изнутри её прожигал интерес, знал ли Блейз о том, что Драко её обманывает. Но в то же время ей не хотелось портить своё впечатление о Забини. Конечно, он не всегда был любезен, но он и не был обязан. Вот только что-то в его взгляде заставляло проникнуться и начать доверять. В уголках его глаз больше не было морщин, потому что смотрел он всегда по-доброму. В Хогвартсе же Гермиона помнила его всегда хмурым и отталкивающим. Теперь же перед ней всегда появлялся жизнерадостный, немного ироничный Блейз. Если бы она так сильно не любила Драко, может, между ними что-нибудь получилось, по крайней мере, Гермионе нравилось думать, что после стольких лет и Блейз посмотрит на нее иными глазами. Но к тому времени, когда они с ним случайно встретятся в переулке или магазине, Гермионе уже будет всё равно.

Она бегом поднялась в спальню, чтобы перевязать рану. Подходя к шкафу, она запнулась за острый угол и чуть не упала. На деревянном полу остался след от окровавленной ладони. Гермиона поднялась, опираясь на кровать, чтобы увидеть, за что она запнулась. Вот теперь она готова была расплакаться. Под подоконником стоял внушительных размеров сундук, прикрытый хлопковой накидкой. Гермиона помотала головой в надежде, что сундук ей всего лишь привиделся. Но как бы сильно она не трясла головой, сундук не исчезал. Мысль о нем даже притупила боль от пореза. В окно пробивался яркий солнечный свет, от чего сундук казался размытым. Виски начали больно пульсировать, и Гермиона опустилась на колени перед сундуком. Никто кроме нее и Драко не знает, где находится «Подсолнух», поэтому кроме Драко его сюда никто не мог затащить. «Блейз, — раздалось в голове у Гермионы, — наверно, он приходил именно за ним. Может, внутри находится что-то, что помогает Драко и Блейзу в их работе. Но они ни разу не упоминали о том, над чем работают». Любопытство словно надоедливая муха кружило вокруг. Гермиона осмотрела крышку и не увидела замка, который бы оказался серьезным препятствием. Она убрала кружевную голубую накидку в сторону и обхватила крышку с двух сторон. Вспомнив Драко, она отмела последние мысли, останавливающие её, и открыла сундук. Аккуратно сложенная одежда, чистый пергамент, тонкий альбом для колдографий, свертки, несколько книг и газет и продолговатая синяя коробочка были разложены очень аккуратно. Сверху лежал старый выпуск "Ежедневного Пророка". Дрожащими руками Гермиона взяла его и развернула. С главной страницы на нее смотрели двое.

"САМАЯ КРАСИВАЯ СВАДЬБА ДЕСЯТИЛЕТИЯ.

Торжественно спешим объявить, что сегодня пополудни Драко Люциус Малфой и Джиневра Молли Уизли стали мужем и женой.

Я, Маргарет Боунш, корреспондент газеты «Ежедневный пророк», присутствовала на церемонии и готова рассказать о, возможно, самом дорогом празднестве за последние годы.

Несмотря на то, что семья Малфоев потеряла большую часть своего состояния в связи с недавними трагическими событиями, Люциус и Нарцисса не поскупились и устроили для своего сына роскошную свадьбу. Ходят слухи, что подклад его костюма – это кожа Красного Дракона. Отдельно, конечно, стоит отметить наряд невесты. Платье Джиневры совмещает в себе сразу несколько тканей и белую кожу питона. Длинный шлейф расшит жемчугом. К сожалению, на официальную церемонию были допущены лишь родственники. Однако из семьи Уизли присутствовали лишь Артур и Молли, родители невесты. По-видимому, братья счастливой невесты были против этого союза. Отмечу же, что этот факт ни капли не расстроил Джинни. Она не переставала улыбаться и не отпускала руку Драко.

В заключение хотелось бы напомнить, что Джинни потеряла двоих братьев на Второй Магической Войне. И, несмотря на весь шик и пестроту, свадьба и счастливые лица молодоженов выглядят странно, ведь прошло всего полгода после Финальной Битвы, унесшей десятки жизней.

Тем не менее, редакция ЕП желает молодоженам счастья и бесконечной любви".

Луна тихо вошла в спальню, Гермиона сидела лицом к окну и была похожа на статую. Казалось, она даже не дышала. По полу были аккуратно разложены колбочки, бусы, несколько толстых книг, одежда, письма, колдографии, а на кровати аккуратно лежала школьная мантия и несколько газетных вырезок. Луна медленно подошла к Гермионе, чтобы увидеть ее лицо. В руках Гермиона крепко сжимала палочку.

— Я все забыла? – спросила она.

Луна помедлила немного в надежде, что Гермиона посмотрит на нее, но она продолжала сидеть без движения.

— Не совсем так, — тихо ответила Луна, отступив немного назад. Полами мантии она задела несколько колдографий.

— Почему? – голос Гермионы был громким и немного грубым. Луна вспомнила, что давно не слышала настоящий голос подруги.

Сейчас Луне больше всего хотелось сесть рядом с Гермионой, обнять ее и ответить на все вопросы. Но она продолжала стоять в стороне, сжимая свою палочку за спиной. Гермиона выглядела беспомощной и потерянной, но безопасность прежде всего. Тем более, что пару раз Гермиона таким образом вводила в заблуждение многих.

— Ты помнишь, откуда у тебя эта палочка? – все же Луна решила начать издалека, чтобы понять вспомнила ли сама Гермиона что-нибудь.

— Древесина грецкого ореха, 12¾ дюйма, сердечная жила дракона, — скороговоркой проговорила Гермиона и тут же закрыла рот рукой. Луна стояла в ожидании продолжения, но Гермиона не спешила продолжать. Она согнулась к полу и заплакала.

— Эта палочка досталась тебе от Беллатрисы, — закончила за нее Луна, сделав шаг вперед.

— Где Драко? – не разгибаясь, спросила Гермиона, будто забыв обо всем.

— Драко? Малфой?

— Какой же еще? Где он, я должна с ним поговорить, — Гермиона встала и положила палочку в карман.

— Подожди, о чем ты хочешь с ним поговорить? – Луна преградила Гермионе путь.

— Наверно, я случайно перепутала колбочки, и взяла ту, что с экстрактом маковой розы, когда заваривала чай. Вот и мерещится всякое. Какие-то сундуки, непонятные списки, ночные слежки, Дети Пожирателей, альбомы с колдографиями и эти вещи, которые неясно откуда взялись. Просто фантазия разыгралась.

Вдруг Гермиона схватилась за голову и снова согнулась. Глаза закрыла пелена, а к горлу подступила тошнота. Луна успела подхватить Гермиону под руки и усадить на кровать среди вырезок из «Ежедневного Пророка».

— Луна, что со мной? Как ты тут оказалась? Нет, сначала ответь на первый вопрос, — Гермиона все еще держалась за голову и говорила очень быстро.

— Сначала ответь, откуда у тебя эта палочка.

— Это палочка Беллатрисы, мы забрали ее вместе с остальными палочками, когда аппарировали в «Ракушку», — Гермиона говорила все быстрее, чтобы слова не так сильно отдавали болью в висках.

— Хорошо, значит, ты готова выслушать меня, — Луна спокойно выдохнула, надеясь, что Гермиона больше не вспомнит о Драко.

— Но сначала скажи, как ты узнала, где я живу, — монотонно проговорила Гермиона, будто произнося длинное заклинание над котлом с пахучим варевом.

Луна глубоко вздохнула и немного отодвинулась от Гермионы.

— Я всегда знала, где ты живешь. Мы не могли оставаться в неведении, когда это началось.

— Что началось? – Гермиона наконец-то подняла глаза и посмотрела на Луну.

Глава 10

В окна единственной спальни на третьем этаже никогда не заглядывало солнце. Приняв предложение жить здесь, Ривэнда первым делом повесила на окна длинные плотные шторы. По утрам её будили либо Панси, либо Элизабет. Панси всегда приносила завтрак, сопровождая это громкими комментариями о предстоящем дне, погоде и своих очередных покупках. Элизабет же всего лишь настежь открывала дверь и уходила. Громкие голоса, доносящиеся снизу, врывались в комнату, и Ривэнда сразу же просыпалась. Собрав густые русые волосы в высокий хвост, надев брюки и просторную рубашку, она спускалась вниз, приветствуя сидящих за столом. Каждое утро проходило будто по отрепетированному сценарию, но вечера всегда оставались интригой. Самым большим потрясением для всех стало появление в особняке маленькой девочки. Оуэн и Грегори притащили её в гостиную с грязным мешком на голове.

— Что это такое? – Ривэнда не могла поверить своим глазам.

— Мы это… ошиблись… точнее…

— Это случайность! – Оуэн сделал шаг вперед, но тут же отскочил назад, когда Ривэнда замахнулась палочкой в его сторону.

Теодор, Элизабет, Панси и Лорен стояли за Ривэндой, переводя взгляды с нее на девочку, а с девочки на Оуэна. Тэодор крепко сжал руку Элизабет, стараясь отодвинуть её за свою спину. Ему лишь однажды не посчастливилось увидеть Ривэнду в ярости. «Ещё раз назовешь меня Кафф, я тебя убью!» — выкрикнула она, заглушив своим голосом раскаты грома. Её большие карие глаза в мгновение налились кровью, а на шее запульсировала вена. Ривэнда уже была готова наставить на него палочку, но осеклась и вытащила руку из кармана мантии. Теодор готов был провалиться сквозь землю, но на его счастье Ривэнда отвлеклась, увидев кого-то на противоположной стороне улицы. Сквозь проливной дождь ему не удалось разглядеть в размытой фигуре кого-то знакомого, но по трясущейся руке Ривэнды он понял, кто это был. Нотт в тот же вечер рассказал Элизабет об этом случае.

Оказалось, что Ривэнда ненавидела свою мать Варнаву Кафф, которая отлучила её от отца еще в детстве. Но когда Ривэнде исполнилось восемнадцать, она сбежала из дома матери и нашла отца. Это оказалось несложно, потому что фамилия Лестрейндж была знакома очень многим. Узнав, кем является её отец, Ривэнда с гордостью взяла его фамилию и всем представлялась как мисс Лестрейндж. Страх и неверие в глазах людей подпитывали её внутреннее самолюбие. В рекордные сроки улыбчивая и миловидная Рив превратилась в жестокую и холодную мисс Лестрейндж, каждым своим появлением напоминая прохожим, что у темной магии есть последователи.

— Зачем вы приволокли её сюда? – не унималась Ривэнда, прожигая взглядом Оуэна, пока Грегори стоял поодаль и крепко держал девочку за плечи.

В крепких руках Гойла девочка казалась тряпичной куклой. Нотту оставалось только догадываться, оглушили ли они её или замучили Круциатусом.

— А что нам было делать? Она ребенок, у меня не поднимется рука на ребенка, даже маглорожденного, — Оуэн сплюнул в сторону, а Нотт облегченно выдохнул.

— Чего ты встал, Грег, быстро тащи ее в подвал и запри там!

Когда Грегори скрылся в дверном проеме, Ривэнда смерила Оуэна холодным взглядом и ушла наверх.

Опасения остальных по поводу девочки оказались напрасными, потому что ей сразу же нашли занятие: она потеснила Панси и теперь подносила еду, мантии, вытирала пыль. Холли, так она назвалась, через некоторое время освоилась в особняке, перестала бояться Ривэнду и Грегори, а однажды даже села вместе с ними за стол. Теодор не знал, кто поговорил с девочкой, но на собрании всем было велено относиться к ней как к прислуге, однако не прибегать к насилию. Только несколько раз Холли оказывалась там, где пролетали непростительные заклятья, и звонко визжала, чем раздражала всех, кроме Ривэнды. По началу она старалась относиться к Холли как к домовому эльфу, но что-то внутри неё не позволяло повышать на неё голос или бить, тем более, что Холли ни разу не плакала, не пыталась сбежать, и всегда делала то, что ей говорят. На долю Элизабет выпало объяснить девочке, что её родители в отъезде и какое-то время она поживет в особняке.

Единственным, у кого Холли вызывала подозрения, оставался Теодор, но Элизабет как могла уверяла его, что даже если это уловки, магглорожденная девочка все равно не сумеет справиться ни с кем из них. В тот момент Нотт посмотрел на Лорена и Грегори. Они всегда напоминали ему потомков троллей, ума у которых было не так много, но силы достаточно, чтобы пригвоздить к полу с одного удара. Впервые Теодор перешагнул порог особняка, когда там уже обосновались Элизабет, Лорен и Панси. Он сам позвал с собой Гойла, который сразу согласился. О Лорене Робстене и Оуэне Хёрте Теодор знал меньше всего, но если им доверяла Ривэнда, значит, доверял и он. Тем более, они выполняли лишь физическую и грязную работу.

Элизабет первая заговорила с Ноттом, когда он впервые пришел на собрание. Она рассказала о хозяине особняка, о том, что он появляется редко и говорит всегда мало. Сама Элизабет примкнула к рядам Ривэнды одной из первых, когда встретилась с ней в Министерстве. Дочь нового Министра Магии, Питера Виктимора, высокая, с длинными тонкими пальцами и пухлыми губами, она сразу понравилась Теодору. Он до последнего думал, что Ривэнда использует Элизабет, потому что она дочь Министра. Но все его опасения испарились, когда Элизабет самолично предложила наложить на отца Империо.

— Так гораздо проще, — заверила она с хищной улыбкой.

Панси пришла самой первой, как рассказывала Ривэнда, и в мгновение ока оказалась в первых рядах. Теодор всегда недолюбливал Панси, а её вечные колкие замечания в сторону Элизабет и её сомнительного происхождения выводили его из себя.

— Я ведь ненастоящая.

— Зомби что ли? – засмеялся Нотт, но Элизабет было не до шуток.

Она отвела его к подвалу, чтобы никто не услышал:

— Я не ребенок Пожирателей. Моя мать – Сьюзен Кэрроу – сестра Амикуса и Алекто, но она не Пожирательница. Я племянница, а не ребенок Пожирателей.

У Элизабет затряслись руки, но Теодор крепко прижал её к себе, дав понять, что никому не скажет. Но чем дальше заходили их дела, тем больше Теодор переживал. В какой-то момент он сам начал подбивать Элизабет признаться в происхождении.

Теодор как мог, старался забыть тот день, когда ему повстречалась Ривэнда. Несмотря на то, что в особняке он чувствовал себя защищенным не меньше, чем в первые годы в Хогвартсе, он проклинал всё, что было связано с Пожирателями. Именно из-за них его отец угодил в Азкабан, где скончался после года заключения. Пожиратели оставили его круглым сиротой, обрекая на скитания. Поместье пришлось продать, а деньги быстро ушли на оплату долгов. Мечтая умереть в ближайшей канаве, Теодор скитался по злачным местам Лондона, не обращая внимания на косые взгляды магглов. Он лишь плевал им вслед, не забывая выше задирать подбородок. Чувство собственного достоинства не позволяло ему появиться в приличном заведении Косой Аллеи. Поэтому случайную встречу с Лестрейндж он сначала посчитал подарком судьбы. Быстро вникнув в их деятельность, Нотт решил остаться как можно менее осведомленным. Его обеспечили теплой кроватью, новой чистой одеждой и едой, попросив взамен союзничества. Такой исход польстил ему, но он быстро стер радостную улыбку с лица, сухо проговорив «согласен», будто разрешая Ривэнде и остальным принять его к себе. Рутиной такую жизнь назвать не поворачивался язык. Несколько раз в неделю приходилось залечивать раны Элизабет, Панси и Оуэну. Они в отличие от Грегори и Лорена не могли похвастаться крепким телосложением, а обучаться новым заклинаниям не было времени. Вскоре Элизабет перестала участвовать в набегах, и они сблизились. Не так, как ожидал Теодор, но все же это было лучше, чем ничего. Под теплым крылом Министерства магии в лице отца Элизабет было комфортно, и страх тюрьмы постепенно притупился. Теодор ненавидел каждого Пожирателя Смерти в отдельности, но та компания, в которой он оказался, представилась ему менее жестокой. Показательным моментом было появление Холли. Беллатриса или Алекто, конечно, в мгновение ока прикончили бы девочку, не моргнув глазом.

Но пришел тот день, когда Теодору пришлось подняться с теплого нагретого места рядом с Элизабет.

— Панси еще слишком слаба, пойдешь ты, — Ривэнда смотрела на него как-то по-матерински.

Будучи самой старшей из всех, она порой чувствовала некую ответственность за каждого в этом доме, не будучи даже предводительницей Детей Пожирателей.

— Я знаю, что если что-то пойдет не так, мы потеряем отличного колдомедика в твоем лице, — продолжила Ривэнда, потому что Нотт молча изучал ее лицо, будто видя её первый раз в жизни. – Нам необходимо сегодня выйти. Послезавтра День Основателей, и возможности поймать кого-то одного не будет.

— День Основателей! – Панси хлопнула в ладоши.

Все кроме Ривэнды и Теодора устало посмотрели на неё и изобразили безразличие.

— Такое чувство, что у нас особое расписание по истреблению магглорожденных, — недовольно вздохнул Теодор.

Он, конечно, знал, что они выходят на охоту, когда заживают последние раны от предыдущих нападений. Рука Панси же периодически кровоточила, и Теодор расслабился, а оказалось, что зря.

— У нас нет расписания, Тео, у нас обязательства, — немного громче заключила Ривэнда и села, не дав возможности Теодору возразить.

Первый раз Теодор засыпал с трудом, ворочаясь на мягкой простынке. Даже прогулка в лесу не смогла бы помочь ему отделаться от беспокойства. В голове уже рисовались картинки предстоящей охоты, и он молился, не зная кому, чтобы именно в этот раз ничего не вышло, и они вернулись в особняк с поражением. Зная, что их в любом случае не смогут ни в чем обвинить, он съеживался от одной мысли, что его гладкую ровную кожу может поразить режущее заклятие. Мечты унесли его, перепрыгнув завтрашний день, сразу в День Основателей. Если завтра удастся избежать глубоких ран, может, он впервые за долгое время выйдет в люди. Единственный раз он совершил ошибку и появился в «Дырявом котле» уже после того, как примкнул к Детям Пожиратлей. Память предательски отказывалась раскрывать ему подробности той ночи, и единственное, что он помнит, это пробуждение в одном из десятков проулков Лондона.

Глава 11

В груди все болезненно сжималось, но кричать не было сил. Голые стены вокруг создавали иллюзию тюрьмы, из которой не хотелось выходить. Лишь закрыть глаза и сидеть неподвижно, как статуя. Чтобы все мысли, воспоминания и желания превратились в пепел. Мысль об Обливиэйте пришла в голову мгновенно, и Гермиона уже потянулась за палочкой. Но тут она увидела большой сундук, стоящий за шкафом. Она не имеет права стирать память о них. Но если нельзя уничтожить, то можно очень надежно спрятать. Вмиг управившись со всеми вещами, одним заклинанием поместив их в сундук, Гермиона присела на корточки и захлопнула крышку.

Луна медленно начала свой рассказ, делая паузы после каждой фразы, чтобы Гермиона не запуталась. И начала с самого страшного.

Война закончилась так, как не мог ожидать никто. Во всей суматохе и панике невозможно было узнать, на чьей стороне находится удача. Когда Пожиратели прорвались в Хогвартс, было уже не до расчетов. Уничтожить два последних крестража оказалось не так-то просто, но в итоге на поле боя остались только Гарри и Волдеморт. Прозвучали финальные заклятия, а за ними тишина, и в этой тишине звонкий женский крик.

— Гарри мертв!

Среди обломков замка лежали два бледных тела, но тело Волдеморта таковым назвать можно было с трудом. Увидев это, студенты, преподаватели, родители остановились у главных дверей. Хагрид медленно прошел вперед и взял Гарри на руки во второй раз за это длинное утро. Мистер Уизли изо всех сил обнимал Джинни, чтобы она не бросилась вперед. Она уткнулась лицом ему в грудь и горько плакала.

Каждый, кто находился в то утро в Хогвартсе, подходил к Гарри, которого положили на длинный стол полуразрушенного Большого зала, чтобы проститься. Только семья Уизли недвижно сидела рядом, оплакивая невосполнимую потерю. К ним тоже подходили, чтобы просто молча погладить по плечу и посмотреть в глаза. Хагрид поставил рядом еще один стол и положил на него тело Рона. Два лучших друга будто бы просто заснули после увлекательной поездки в Хогсмид. Никто не знал, где в это время была Гермиона, но Луна видела, как та вышла из замка и направилась к Запретному лесу.

Под ногами хрустела трава, холод пронзал до костей, но ноги не спешили поворачивать. Холодное и мокрое от слез лицо покрылось румянцем, Гермиона уже не смахивала слезы с щек. Пройдя еще дальше вглубь леса, она упала на колени и закрыла лицо руками. В голове мелькали самые счастливые воспоминания в ее жизни, и все они были связаны с Гарри и Роном. Вся жизнь разделилась на до и после, но где-то между образовалась глубокая пропасть, куда и угодила Гермиона. Ноги онемели, пальцы замерзли, а в душе воцарилась пустота. Если бы через несколько минут ее не обнаружили, кто знает, может, Хагрид поставил бы еще один стол рядом с Гарри и Роном.

Несколько следующих месяцев пролетели, словно в тумане. Гермиона, Луна, Невилл, Симус и остальные ученики встречались каждый день в Министерстве по любому поводу. Слушания по делам Пожирателей, похороны, вручения наград — все смешалось в один непрекращающийся поток. Вот только в голове намертво закрепилась сцена прощания с Гарри, Роном, Фредом, Лавандой и другими погибшими. Всё окрасилось в черный цвет.

Когда закончилась вся суматоха в Министерстве и Гермионе уже не нужно было каждый день надевать одну и ту же одежду, пить противный кофе, который продавали в закусочной рядом с кинотеатром, где находился вход в Министерство, здороваться с каждым, кто проходит мимо, наступило затишье. Только Гермиона никак не могла смириться с утратой. Бессонные ночи, звон в ушах, неконтролируемые приступы паники стали для нее обыденностью. Еды хватало на неделю, а в деревушке неподалеку был замечательный магазинчик. Гермиона и сама не поняла, как превратилась в затворницу. Перед сном она перечитывала письма друзей и школьные учебники. Министерство щедро одарило героев Войны, поэтому о работе можно было не задумываться ближайшие лет семь. Гермиона также получила несколько сотен книг самых разных веков и жанров, поэтому отстраненность от мира ее не пугала. Каждое утро она ужасалась своему отражению в зеркале и каждый раз убеждалась, что появляться в таком виде в публичном месте не стоит. Друзья не писали ей писем, поэтому и она решила не навязываться. Тем более, любая встреча с Луной или Джинни отдавалась звонкой болью в ушах и сердце, а на глазах выступали слезы.

Но никакое затворничество, плохой внешний вид не смогли удержать Гермиону, когда в одном из выпусков «Ежедневного пророка» значились погибшими несколько выпускников Хогвартса, троих из них Гермиона знала лично. Все погибшие были магглорожденными, но никаких подробностей их смертей не значилось. Тем же утром Гермиона направилась в Министерство, но во встрече ей отказали. Министр, увидев её, просто махнул рукой, а его секретарь пояснил, что расследование уже закрыто, так как никаких следов убийц не было обнаружено.

— Самоубийство вследствие послевоенной травмы.

Гермиона мерила кухню дома Лавгудов широкими шагами и разводила руками. Её неухоженные волосы будто электризовались от возмущения.

— Ты в это не веришь? – спокойно спросила Луна, в глубине души скрывая беспокойство за Гермиону.

— Конечно, нет! Послевоенная травма, придумали тоже! Это полная чушь! Все участники Войны, включая учителей и родителей, прошли курсы реабилитации. Некоторые до сих пор находятся в Мунго, потому что не до конца вылечились. Я знала Эми, Кайла и Майка! Они закончили обследование в один день со мной, все было прекрасно. Я напишу Министру письмо, а если надо, то и два. С этим нужно разбираться, как жаль, что Кингсли покинул свой пост.

— Сейчас ты так похожа на Гарри, — Луна налила в чашки горячий чай и протянула одну Гермионе. — У него были такие же глаза, когда Амбридж назначили директором.

Гермиона не успела сделать глоток и резко поставила чашку на столик, ошпарив кипятком ладонь, но боли не почувствовала. Улыбка впервые за долгое время просияла на её бледном лице.

— Я приложу подорожник! – с этими словами Луна убежала во двор.

— Ты гений, ты знаешь это? – придерживая лепесток, улыбнулась Гермиона. – Именно это нам и нужно!

Луна непонимающе посмотрела на Гермиону, которую практически трясло от пришедшей в её голову идеи.

— Мы возродим Армию Дамблдора!

Всё начиналось прекрасно, ведь у Гермионы был чёткий план. Они с Луной нашли своих друзей, возродив Армию. Штабом назначили дом Лавгудов, потому что именно там Луна подарила Гермионе блестящую идею, и Ксенофилиус не стал возражать. Письма в Министерство уходили каждый вечер, но уже наутро приходил отказ; ссылались на поправки в законе. Гермиона думала, что уже выучила его наизусть, потому и не могла понять, о каких поправках шла речь. Через какое-то время ответы и вовсе перестали приходить.

Джордж возглавил тренировки и всегда командовал, пока Гермиона штудировала документы и газеты. Число погибших увеличивалось каждые несколько недель. Все готовились к рейду, зная, что все нападения происходят в Лютном Переулке. Но за два года кто-то забыл движения палочкой при заклинании, кто-то часто отлучался, и у Гермионы уже пропадала надежда на то, что они смогут кого-нибудь спасти.

На целую неделю они прервали собрания, потому что жена Невилла готовилась рожать, у Джорджа назревал конец сезона продаж, у Луны нахлынули клиенты в лавку предсказаний. Гермиона же не унималась и занималась дома в одиночку, читала книги по заклинаниям. Воспоминания о погибших друзьях только закаляли её, и она решила прогуляться по Косой Аллее в обед. Она отправила очередное письмо в Министерство, сложила книги и поднялась в спальню. Надев чёрную мантию и чёрный свитер, она аппарировала. Это была её повседневная одежда с тех самых пор, как похоронили Гарри, Рона, Фреда, Лаванду и других. Тем самым Гермиона чтила память своих друзей.

Впервые за долгое время ей захотелось выйти в люди, пообщаться с мадам Малкин, встретить кого-то из знакомых, поговорить о Войне, о Гарри и Роне, может, поплакать или подать платок кому-то, кто расплачется, вспоминая Лаванду и её забавные банты в волосах. Во время собраний Армии она, как могла, сдерживалась, чтобы не напомнить кому-то о Войне, чтобы не выбить из общей боевой колеи. Внутри жила уверенность, что все вновь собрались в память о школьных временах, когда Гарри обучал всех сложным заклинаниям. Гермиона повторяла себе, что горе объединило всех очень крепко. Так же крепко, как её и Луну, Симуса, Джорджа и Парватти. Отправляясь в Косую Аллею, она ожидала увидеть что-то вроде памятника погибшим, мемориал или памятный знак. И каждый, кто по нескольку раз проходил мимо, ронял слезу в память о Войне.

Первое, что бросилось Гермионе в глаза — яркая вывеска «Единорог». Большие окна открывали вид на просторный светлый зал, заполненный людьми в мантиях. Откуда-то доносилась веселая мелодия скрипки. Всегда шумная, наполненная смехом и разговорами Аллея осталась такой же, как и в первое появление здесь Гермионы. Добавились новые цветные вывески магазинов, ровная каменная дорожка и ни малейшего напоминания о недавно минувших трагических днях. «Нужно обязательно написать об этом упущении в Министерство. Хотя бы в этот раз они должны меня выслушать!» — подумала Гермиона.

Кто-то громко её окликнул, и она повернулась на месте.

— Мег’лин милостивый, Гег’миона! Каг’ давно я тебя не видела, вот так встг’еча!

За годы, проведенные Флер в доме Уизли, французский говорок слился с узнаваемыми выражениями Молли.

— Флер, что ты тут делаешь? – медленно спросила Гермиона, опустив голову.

— Билл вот-вот выйдет на перерыв, мы договорились пообедать в этом новом заведении, — Флер указала на вывеску «Единорог». – Хочешь присоединиться? Я так хочу с тобой поговорить!

— О Гарри и Роне, да? Можем вспомнить Турнир Трех, точнее Четырех волшебников… Или то, как Амбридж наказала Гарри…

Голос Гермионы задрожал, и она замолчала. Флер непонимающе смотрела на нее, не зная, что сказать.

— Я… хотела рассказать тебе, что Мари-Виктуар уже делает свои первые шаги, — при упоминании дочери Флер снова повеселела. — У нас часто гостят Перси и Анна. Анна такая красивая, ты не представляешь! А какой у них чудный сын!

— Я ведь так толком и не была знакома с Лавандой, — тихо продолжила Гермиона, будто не слыша Флер. — Я помню только, как Джинни критиковала её внешний вид. Конечно, этим она подбадривала меня, ведь я люблю Рона. Любила…

— А вот и Билл! — Флер помахала мужу рукой.

— Гермиона, какая встреча, — поравнявшись с ними, Билл радостно прихлопнул в ладоши.

— Здравствуй, Билл, прости, я расплакалась…

— Я рассказала Гермионе о нашей прекрасной дочке! — Флер старалась оставаться улыбчивой, но на фоне мрачной Гермионы выглядела неестественно.

— Я вспомнила Рона, прости, Билл… он ведь был твоим братом, такая потеря… и Фред… боже, мне так жаль.

Билл и Флер переглянулись.

— Гермиона, ну что ты, не плачь, все хорошо, пойдем с нами, отобедаем, — Билл обнял улыбающуюся Флер и зажмурился, когда солнечный луч ударил ему в глаза.

У Гермионы пересохло в горле, она огляделась. Вокруг сновали маги, говорили о чем-то и смеялись. Смех эхом отдавался в её голове, и она снова посмотрела на Флер и Билла. Флер в приталенной голубой мантии и с белым цветком в волосах, словно только что вернулась с какого-то праздника. Билл, волосы которого перевязаны фиолетовой лентой, в бархатном костюме, тоже напоминал героя торжества. Ни капли скорби на лице, лишь открытые улыбки. Солнечный свет давил на макушку, а от черных одежд становилось еще жарче. Ожидания всеобщего горя и скорби разбились, как выпавшая из рук колба. Гермиона закрыла рот рукой, содрогаясь от рыданий, и аппарировала домой.

«Это просто немыслимо. В любой книге по истории магии сказано, что героям Войны ставятся памятники. Не могу поверить, что им всем безразлично, а ведь они живут и дышат именно благодаря Гарри! Невозможно жить в мире, где не помнят своих героев. Я не смогу, не смогу так жить».

Луна с трудом прочитала ту часть письма Гермионы, где чернила не были размыты слезами.

— Мы всегда их помнили, Гермиона, и будем помнить всегда. Во многом благодаря твоим стараниям.

Глава 12

Элизабет сегодня не спустилась к обеду, и Теодор решил зайти к ней перед уходом. Её маленькая комната, словно кокон, окутывала теплом и светом. Каждый раз, заходя в нее, Элизабет пыталась забыть, где находится. Любое другое укрытие, даже самый старинный деревянный сарай сгодился бы, но только не этот дом. Потолки были слишком высокими, стулья слишком низкие, стол слишком длинным. Всё здесь было не так, как в родном доме Элизабет.

— Ты в порядке? — Теодор присел рядом с Элизабет на корточки, когда та рассматривала свое отражение в трельяже.

— Я ненавижу своего отца, — прошептала она, — но очень скучаю по маме. Мама для меня всегда была самым близким и родным человеком. А теперь я боюсь, что и ты стал мне близок. Поэтому я боюсь. Нам всегда везло на охоте, но ты ведь даже не успел потренироваться.

Элизабет повернулась к Нотту лицом и погладила его по щеке. Теперь они будто говорили без слов. Потому что не могли выразить словами то, что зарождалось в их душе. Чужие в этом доме, попавшие сюда случайно, нашли друг в друге утешение и смысл впредь не лезть на рожон. Теодор поцеловал Элизабет в щеку и спешно вышел. В холле Лорен, Оуэн и Грегори ждали только его.

— Сегодня у нас больше шансов, чем раньше, — Лорен достал из кармана листок пергамента. — Кристина Честейн, Роберт Престон, Джим Холл, Эрика Миллиган. Если я все правильно рассчитал, то именно в таком порядке они появятся у «Бейкон Пирс». Нотт, поясняю для тебя: это заведение находится в проулке, ведущем в Лютный переулок. Кроме него на квадрате еще «Обувь от Мэгги» и комната, которую сдает старая миссис Уоллес. Мэгги мы убили неделю назад, к нашему счастью она оказалась магглорожденной, а комнату мы сняли за такую цену в месяц, что миссис Уоллес чуть нам её не продала, думала, что покупаем. Итак, схема старая, кончаем их по одному и оттаскиваем в правый угол от бочек, чтобы видно не было. Потом Оуэн идет в почтовый отдел и отправляет письма следующим жертвам. Только прошу тебя, придумай что-нибудь более убедительное, чем продажа серебряных ложек, которыми пользовался Мерлин.

Лорен еще несколько минут пояснял детали, после чего в холл вышла Ривэнда, держа Холли за руку.

— Холли, попрощайся с нашими доблестными рыцарями! Они вновь отправляются сражаться с осквернителями нашей крови.

Холли помахала им рукой. Оуэн непонимающе посмотрел на Ривэнду.

— Ты знаешь, кто такие осквернители крови? — осторожно спросил Теодор.

— Это те, кто портят кровь в наших венах, — по слогам произнесла Холли, будто рассказывая стих, — это неверные, считающие себя волшебниками. Они плохие, им нельзя быть среди нас — чистокровных.

Оуэн на мгновение замер, но по взгляду Ривэнды понял, что над Холли проведена большая работа, и если Панси и Ривэнда дальше будут заниматься с девочкой, то вырастят подобную себе. Он поймал себя на мысли, что ждет возвращения хозяина, и непременно будет присутствовать при сцене, когда Ривэнда объяснит ему появление Холли в особняке.

В Лютном переулке Теодор внимательно слушал все, что говорил Лорен. Они выбрали пустой тупик, заставленный пустыми бочками.

— Я его помню, — с ненавистью проговорил Оуэн.

Гойл пошел к «Бейкон Пирс», давно заброшенной кондитерской, чтобы дать знак остальным, когда жертва прибудет на место. Следующие два часа сжались до минуты. В голове Теодора звучали лишь женские вскрики, смех Лорена, а перед глазами пролетали вспышки. Джим Холл оказался крепышом, даже умудрился ударить Оуэна, когда Гойл вырвал из его рук палочку. Лорен поразил Джима режущим заклятием, тот упал на колени, жалобно поскуливая. Гойл собирался отшвырнуть его палочку ногой, но Джим резко прыгнул в сторону, и ранил Теодора в руку. Самый страшный сон сбылся. Боль пронзила все тело, а кровь испачкала рубашку и брюки. Нотт зарычал от боли, но это не отвлекло Гойла, который ударил Джима в челюсть, и тот потерял сознание.

— Нет! — вскричал Лорен. — Я хочу, чтобы он был в сознании, когда встретит свою жалкую смерть!

Оуэн и Грегори оттащили Джима в угол к уже покойным Кристине и Роберту, связав его по рукам и ногам. Последней оставалась Эрика Миллиган, девушка с большими и светлыми глазами, маленького роста, в несуразной одежде. Гойл заломил ей руки сзади и держал, сдавливая ей кости.

— Ну, Тео, твой ход, — Оуэн сплюнул и отошел назад, предоставляя Нотту честь самому расправиться с Эрикой.

Она жалобно просила о пощаде, но Теодор её не слышал. Он вспоминал о том, что еще никого в жизни не убивал, предпочитая помалкивать об этом в кругу Детей Пожирателей. Боль в руке пульсировала, а заживить уже было нечем. Теодор всматривался в глаза Эрики и пытался найти в ней что-то, что он мог бы возненавидеть. Ведь для убийства нужна причина. Ненавистью к магглорожденным он никогда не отличался, считая их всего лишь ошибкой природы, но никогда не желал им смерти. Лорен подталкивал его произнести заклинание, но Теодор продолжал неподвижно стоять. Невинная магглорожденная, провинившаяся лишь своим происхождением, не могла разбудить в нем ненависть. По щеке медленно стекала слеза.

— Убей ее уже, Нотт! — Лорен подтолкнул его вперед, как вдруг Теодор развернулся и направил палочку на него.

— Эй! — Оуэн нацелился на Нотта в следующую секунду.

— Скажи мне, Лорен, почему она должна умереть? — медленно спросил Теодор, не обращая внимания на Оуэна. — Здесь только мы, их нет, и девчонки тоже нет. Мы стоим в пустом переулке. Ответь на мой вопрос, почему она должна умирать за свое происхождение?

— Сильно болит? — Лорен указал на перевязанную руку, и Тео едва уловимо кивнул. — Перестань терпеть эту боль. Сорви с себя маску самовлюбленного слепца. Почувствуй боль от заклятья того мерзавца, который несколько минут назад позволял себе называться волшебником. Они не волшебники, они мусор, грязь, неудачный эксперимент. Посмотри на эту девку не как на волшебницу, а как на обертку от метлы. Она не нужна, её принято выбрасывать. Мы погрязли в мусоре, Тео, мы призваны очищать улицы от них. Ведь если мы не избавимся от них, они избавятся от нас. Нельзя позволять мусору править над нами. Ты ведь не хочешь, чтобы Элизабет предпочла тебя какому-то грязному магглорожденному? Чтобы он прикасался к ней своими грязными руками?

Последние слова Лорена подействовали, как щелчок. Теодор развернулся, последний раз взглянул в глаза Эрике, не увидев в них ничего светлого, а лишь отметку «непригодна для жизни».

— Авада Кедавра!


* * *
Свист чайника выдернул Гермиону из нахлынувших воспоминаний. Луна принялась разливать кипяток по чашкам, осторожно поглядывая на Гермиону. Наконец-то всё прояснилось, и больше не нужно изображать равнодушие. Луне не терпелось написать письмо Джорджу или Симусу, чтобы рассказать о том, что Гермиона в порядке, но тем не менее, она медлила, продолжая наблюдать за поведением Гермионы. В её глазах еще остался след ненастоящей жизни.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила Луна, сделав глоток.

— Странно. Как будто кто-то проник в мою голову и надругался над моей памятью.

— Это скоро пройдет, тебе нужно отдохнуть. Воображение — наше самое сильное заклинание. Нельзя в один миг все понять, нужно время.

— Мне понадобится жизнь, чтобы разобраться в том, что произошло. Одного сундука с письмами и альбомом не хватит, мне нужна помощь, Луна. Это не просто добровольное прощание с воспоминаниями, этому что-то поспособствовало. В истории известны единичные случаи добровольного Обливиэйта. И ни один человек, отважившийся на это, не смог вернуть свои воспоминания, а я смогла.

— Ты очень сильная ведьма, Гермиона.

— Нет, здесь есть что-то еще. Что-то, что ждет меня, я должна вспомнить.

Луна вспомнила видение в шаре предсказаний и невольно вздрогнула, опрокинув чайную ложку.

— Библиотека! — воскликнула Гермиона.

И пока Луна поднимала ложку, она убежала наверх. Письмо нужно было писать прямо сейчас, и лучше сразу в госпиталь. Луна не желала быть виновной в смерти Гермионы. Она и так во многом винила именно себя, несмотря на то, что вся Армия Дамблдора её поддержала. Поспешив за Гермионой, Луна нашла её за письменным столом, заваленным папками и книгами. Гермиона держала в руках папку с надписью «Краткое содержание» и внимательно пробегала взглядом по тексту. Выражение её лица менялось с каждым прочитанным предложением, а Луна не решалась её прерывать.

— Я должна спасти Блейза! Мерлин, какая я глупая, он ведь пришел сегодня, чтобы мы вместе отправились в логово Детей Пожирателей, а я накричала на него ни за что. Мы… мы работали вместе. Но как я могла одновременно работать с Блейзом и жить с Малфоем? Я… я думала, что Блейз и Малфой сотрудничают, разрабатывают что-то, но Малфой мне не рассказывал. Как он мог не рассказать мне, если я его… выдумала?

— Твоё подсознание все равно защищало тебя, твою беззащитную личность. Ты ведь даже магией не пользовалась, только аппарацией, — не сводя с Гермионы глаз, Луна присела на стул.

— То есть все это, — Гермиона обвела руками комнатку, — я сделала одна? Крашеные стены, новая мебель, отвратительные цветы в саду — это все я сделала без помощи магии?

— Твоя палочка хранилась в сундуке, видимо, с ней ты сложила туда свою силу.

— Да я даже не думала о палочках, заклинаниях… Даже когда Блейз стирал память…

Гермиона резко замолчала и захлопнула папку. Будет лучше, если Луна ничего не узнает. Она и так очень помогла, а с Детьми Пожирателей Гермиона и сама справится. Они с Блейзом справятся.

— Мне пора, Луна. Я должна ему помочь, — сложив все папки вместе, Гермиона одним взмахом палочки заставила их исчезнуть. – Так будет безопаснее. Луна, спасибо тебе огромное за помощь. Теперь и я должна помочь Блейзу, прежде всего, извиниться перед ним.

Глава 13

Уснуть удалось сразу же. Несмотря на то, что диван оказался безумно узким и неудобным. Но ночь выдалась слишком тяжелой, поэтому, как только голова Блейза коснулась подушки, он провалился в сон. Это был самый приятный и долгий сон за последнее время. Колючее одеяло оказалось приятнее скользких простыней отеля. И пахло здесь как-то по-волшебному: смесью корицы, жасмина и полыни. Завтра все будет уже не так, как раньше, ведь он спас Грейнджер. Пусть об этом никто и никогда не узнает, Блейз будет помнить о своем, пожалуй, единственном за долгое время храбром и добром поступке всю жизнь.

Блейз не мог вспомнить, когда он в последний раз спал дольше трех часов. Именно столько ему удалось поспать и в этот раз, потому что сквозь пелену сна вдруг стал пробиваться шепот, медленно переходящий в громкий голос. Его кто-то упорно звал из темноты. Когда сон практически пропал, он открыл глаза и увидел рядом Гермиону. Она сидела на полу рядом с диваном и монотонно звала его по имени.

— Грейнджер, ты чего? – прохрипел Блейз, открыв один глаз.

— Прости, что разбудила, но я не могу ждать утра, ты мне нужен прямо сейчас, — поняв, что Блейз проснулся, она поднялась и взяла с тумбочки кипу исписанного пергамента.

— Боюсь спросить, в качестве кого я понадобился тебе в три часа ночи. Ты в порядке? – он с трудом сел и попытался пригладить волосы на затылке.

Гермиона в нетерпении ждала, когда Блейз окончательно проснется и выслушает её. Она трясла перед ним исписанной стопкой пергамента и топала ногой. Именно это заставило Блейза широко открыть глаза, чтобы только Гермиона перестала назойливо трястись, как бывало с ней нередко в школе. Может, ему это на самом деле снится? Когда он укладывал Гермиону спать, она выглядела напуганной и беззащитной, но теперь весь страх испарился, и перед ним стояла уверенная в своих силах Гермиона Грейнджер. Такой Блейз видел её на Войне. Она зажгла лампу и присела напротив, пододвинув тумбочку поближе к Блейзу.

— Может, налить тебе кофе, чтобы ты быстрее взбодрился?

— Нет, — Блейз покачал головой, — пить кофе ночью – кощунство. Дай мне минуту, и я тебя выслушаю.

— Я не смогла спокойно спать, поэтому перебрала с десяток книг в своей библиотеке, и нашла много нужной информации. У меня сложился чёткий план, я знаю, что нужно делать! Ну, почти знаю, но я уверена, что эти знания и факты нам тоже пригодятся, ведь нужно с чего-то начинать! – она достала откуда-то толстую книгу и принялась показывать различные изображения заклинаний, рецепты зелий, карикатуры на пикси, соплохвостов и драконов.

В сонном сознании Блейза все смешалось в один большой ком, и тут Гермиона щелкнула перед ним пальцами.

— Ты слышишь? Я знаю, что делать, чтобы найти Детей Пожирателей и помешать им!

— Грейнджер, иди проспись, у тебя, наверно, какой-нибудь болевой шок или что-то типа того. Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. С чего ты взяла, что сможешь их остановить? Если даже Министерство закрывает глаза на происходящее, твои действия вряд ли к чему-то приведут.

— С того, что ты мне в этом поможешь. Все складывается очень удачно! Ведь не зря ты оказался этим вечером в Лютном переулке. Я хочу помешать им, ведь прошло уже столько времени, но никто не бросил силы на их поиски.

Боль от недавних воспоминаний звонко отдалась в висках и ребрах, Гермиона сглотнула, чтобы слёзы не успели проступить, и продолжила:

— Я хочу сделать это. Я хочу найти их штаб, убежище или что там у них, найти каждого из них и посадить в Азкабан. Блейз, кроме тебя мне никто не сможет помочь, прошу тебя. В этом замешан кто-то из Министерства, я уверена. Мне сразу не понравился новый Министр, какой-то он странный, не похож на своих предшественников. Говорит неуверенно, взгляд абсолютно пустой. Возможно, это всё связано. Ты сам говоришь, что есть связь.

— У тебя же есть твои верные друзья, попроси их, — вздохнул Блейз, взяв в руки исписанный различными терминами и идеями пергамент.

Он до последнего мечтал, чтобы это был просто сон. Где-то внутри него таилось прожигающее душу чувство, вот только Блейз как мог, старался его заглушить. С другой стороны, какая разница, от чьего оружия он погибнет. Будь то осколок бутылки в руках пьяного бездомного, или заклятие одного из Детей Пожирателей. Второе хотя бы гарантирует смерть с дальнейшими почестями в том случае, если Гермионе удастся их остановить.

— Я не хочу, чтобы они снова подвергали себя опасности. У многих из них есть уже свои семьи, Луна заботится об отце, Джорджу приходится очень нелегко, а мне нечего терять, тебе тоже, — Гермиона резко замолчала и опустила голову.

— Ты права, мне нечего терять, — вздохнул Блейз и потер глаза. – Наверно, поэтому мы с тобой и встретились. Я шёл в бар, чтобы залить одиночество бутылкой огневиски.

— А я направила в Министерство ворох писем с прошением направить группу Авроров в Лютный переулок, потому что за последние недели там было убито шесть человек, это самое большое число за два месяца. Но ответных действий не последовало, и я решила сама разведать обстановку. Прости, что сказала, что тебе нечего…

— Какая же ты глупая! Отправиться поздним вечером в Лютный одной… Ты в тот день решила весь свой ум оставить дома? – Блейз покачал головой и, немного помолчав, продолжил: — Ты лучше, чем я. Ты борешься за справедливость, у тебя есть цель, а я скитаюсь по улицам. Еще и с работы ушел. Вот только все же надо было воплотить свой план. Но я истратил Оборотное зелье в переулке, теперь уже всё равно.

— Помоги мне, Блейз. Кроме тебя у меня нет никого. Я знаю, что и Луна, и Невилл, и Билл с Джорджем без разговоров согласились бы помочь, но…

— Но ты не хочешь рушить их жизни, а у меня жизни нет, — ухмыльнувшись, вздохнул Блейз.

Он посмотрел в её большие глаза, которые вот-вот могли наполниться слезами, и сдался. Он поможет ей, подвергнет себя смертельной опасности. Ведь она права, терять ему нечего.

— Нет, я не это хотела…

— Да все я понял, Грейнджер, — он взял из ее рук книгу. – Не паникуй, попробуем. Если уж мне суждено умереть, то хотя бы не в одиночестве в маггловском отеле, а на глазах изумленных магов. А потом меня посмертно наградят орденом храбрости, а ты прикрепишь его на мой пиджак перед тем, как закроется крышка гроба.

— Блейз…

— Я хочу умереть, Грейнджер. Пора уже набраться храбрости и признаться самому себе в этом. Уже давно я только об этом и мечтаю, вот только все никак не представится возможности. Одна была, этим вечером, но оказалось, я живучий.

— Если ты мечтаешь погибнуть героем, я устрою тебе это в лучшем виде, — Гермиона резко вырвала книгу у него из рук и выпрямилась. – Утром у меня есть дела, так что после завтрака проваливай. Я сообщу тебе в письме о днях встреч.

Блейз схватил её за руку, не дав сделать шаг. Книга с глухим хлопком упала на ковер, от чего проснулся мирно дремавший на стуле Живоглот.

— Я помогу тебе, Грейнджер, но при одном условии – ты не станешь читать мне нотации о том, как прекрасна жизнь, какие меня ждут замечательные перспективы и прочее. Я не ищу гибели, но очень её жду, потому что давно разочаровался в жизни. И никто, даже ты с твоим блестящим мозгом, не сможет переубедить меня. Днем я улыбаюсь и острю, но это лишь маска. Прошу, не срывай её с меня.

Следующие два дня были похожи один на другой. Грейнджер за письменным столом в небольшой библиотеке с тремя книжными шкафами, Блейз измазанный чернилами, и никакого ожидаемого продвижения.

— Нужно что-то действенное, — закрыв очередную энциклопедию, Гермиона села на пол рядом с Блейзом. – Мы ищем не там.

— А где искать? – Блейз снова капнул чернилами на руку и потянулся за палочкой, чтобы избавиться от пятна.

— Ты говорил, что услышал о Детях Пожирателей в баре Косой Аллеи, вот туда нам и нужно идти. Я уже достаточно прочитала о возможных средствах защиты, о том, где они могут скрываться. Не в первый раз в истории образуется группа последователей погибшего Волдеморта.

Гермиона с такой легкостью произнесла его имя вслух, что Блейз не мог не заметить промелькнувшую искру грядущей мести.

— Я единственный раз встретил там Теодора, он был просто мертвецки пьян, поэтому у него и развязался язык. Я уверен, в трезвом уме он бы слова не сказал. Никогда я не видел его настолько разбитым. Всё, что он мне рассказал тогда, я передал тебе и написал. Вон там, — он указал в сторону стола, — в той папке все подробности.

— Решено, начнем с Косой Аллеи, а там посмотрим, куда нас приведут болтливые волшебники, — Гермиона поднялась с пола и вернулась к книгам.

Блейз поймал себя на мысли, что нигде Гермиона не смотрится так гармонично, как среди пыльных старинных книг. Она всегда бережно перелистывает страницы, аккуратно водит по витиеватым строчкам, бережно делает закладки, а книгу всегда ставит на прежнее место. Всегда по алфавиту, по тематике и даже цвету корешка.

Несколько раз они наведывались в Косую Аллею по вечерам, выискивая старых друзей Блейза по выпивке. Однако выведать у них что-либо о Детях Пожирателей оказывалось непросто. Только после точного удара в нос или пах от Гермионы удавалось узнать хоть что-то. За Блейзом оставалось лишь стереть память пьяному случайному знакомому.

Так по кусочкам они собирали паззл, ведущий их к убежищу Детей Пожирателей.

Глава 14

Холодный ветер ударил в лицо, вдалеке послышался шум дождя. Гермиона аппарировала на поляну, усеянную разноцветными цветами. Она достала из кармана куртки свернутые листы пергамента с четкими указаниями Блейза о местонахождении логова Детей Пожирателей. Мысли в голове до сих пор путались, но дни, которые Гермиона проводила с Драко, один за другим ускользали, как сон.

«Сначала поляна покажется широкой, — Гермиона бегло читала с листа. – Нужно отбросить все сомнения, представить перед собой густой лес. Смотреть нужно строго на запад».

Не думать ни о чем оказалось сложнее, чем думала Гермиона. Образу леса то и дело мешали вспышки из прошлых воспоминаний. Сначала Драко, пытающийся справиться с галстуком, потом магазин мебели, встречи с Луной, покраска стен. Голоса Луны и Драко переплетались, не давая сосредоточиться.

— Ты сегодня в красном!

— Я Драко Малфой, и никакой день не в праве мне указывать, когда я соизволю встретить его.

— Магглы такие интересные.

— Я приготовил тебе завтрак.

— В Лондоне же есть красивый парк?

— Споры никогда не бывают бессмысленными.

— Мемория Репонере!

Гермиона широко распахнула глаза и от боли в висках упала на траву. Прогремел гром, в воздухе еще сильней запахло дождем. Свинцовые тучи заволокли небо, и разноцветная поляна вмиг стала отдавать серыми красками. Гермиона крепко прижала к себе пергамент, чтобы спасти от начинающегося дождя. Она даже не сразу заметила, что стоит на коленях напротив леса.

В её голове все быстрее складывался паззл из кусочков прожитых ею последних трех лет.

— Гарри Поттер мертв!

— Нет! – закричала что было сил Гермиона.

Кто-то сзади накрыл её плащом.

— Пойдем скорее, там нет дождя.

Не видя, куда ее ведут, Гермиона что-то шептала, не разжимая ладоней. В лесу стояла звенящая тишина, будто за спиной закрылись врата, оберегающие от стихии.

— Грейнджер, — знакомая ладонь легла на её плечо, — что с тобой?

— Блейз, — выдохнула она и потеряла сознание.

Запах сырости ударил в нос, Гермиона открыла глаза готовясь вскрикнуть, но Блейз зажал её рот рукой.

— Тише, — шепнул он, оглядываясь через плечо. – Мы почти пришли. Что ты тут делаешь?

— Блейз, мне столько нужно тебе рассказать, — вздохнула Гермиона. – Прости, что накричала на тебя. Я почти не помню за что, но четко помню свои слова.

— Я решил, что ты устала, — Блейз сжал в руке палочку, будто бы готовясь атаковать, — это я во многом виноват, нужно было чаще говорить тебе подбадривающие слова.

Их окружал туман, в глубине которого виднелся особняк.

— У меня проблемы с памятью, Блейз, но я помню, что никто за последнее время так часто, как ты, не интересовался, в порядке ли я, — Гермиона мимолетно улыбнулась и продолжила: — Я не могу вспомнить, что было. Сначала я знала, что живу правильно, но теперь мне трудно разобраться, где правда, а где иллюзия. Блейз, мне заменили воспоминания, – Гермиона попыталась подняться, но ноги её не слушались.

Услышав это, Блейз опустился перед Гермионой на колени и убрал палочку в карман.

— Заменили воспоминания? Кто?

— Луна. Я не знаю, почему она это сделала. По закону замена воспоминаний попадает под юрисдикцию Отдела Тайн и должна быть зарегистрирована, в противном случае…

— Азкабан, — закончил за неё Блейз.

— Да. Но с этим я разберусь после того, как мы разделаемся с ними, — Гермиона указала пальцем в сторону особняка. – Скажи, как ты их нашел? Мы ведь зашли в тупик, никаких следов они не оставили.

— Будем считать удачным совпадением то, что я учился на Слизерине. Я случайно встретил Панси накануне Хэллоуина. Ты проделала блестящую работу с книгами, ну а у меня оказалось блестящая память на детали. У Панси замечательная способность, говоря загадками, выдавать тайны.

— Что ты от нее узнал? – головную боль Гермионы как рукой сняло, и она уже полностью погрузилась в рассказ Блейза.

— Не много, — Блейз решил вовремя остановиться. – Как ты себя чувствуешь? Судя по твоим обморокам тебе туда лучше не соваться.

— Нет, — твердо сказала Гермиона, достав палочку из кармана, — с моей памятью что-то не так, но я четко помню наш план. Сейчас или никогда.

Они медленно пробирались к особняку — вокруг было спокойно и слишком тихо. Преодолев туман, они вышли на пустырь, и перед ними возник Малфой Мэнор. Гермиона закрыла рот рукой, чтобы не закричать.

— Это… это…

— Особняк Малфоев, — прошептал Блейз, толкнув Гермиону к ровно подстриженному кусту. – Нужно обойти слева. Я помню, там меньше всего окон, есть низкое, ведущее в холл… там есть ниша, можно пробраться на второй этаж, если никого не будет в проходе к гостиной. Потом стоит зайти в третью дверь справа, там пустая комната, раньше там…

— Ты исписал с десяток страниц о том, как добраться до особняка, как его материализовать, как пробраться через двойника чертового Запретного леса, чтобы не стать ужином какого-нибудь медведя, но по чистой случайности забыл упомянуть, что это Малфой-Мэнор?? – Гермиона говорила шепотом, но Блейз будто снова слышал её оглушительный крик.

— Я… Грейнджер, что с тобой?

Блейз успел поймать Гермиону, когда она почти опустилась на колени. Он крепко обнял её, не зная как помочь. Аппарировать из леса нельзя, и выхода уже нет. Блейз корил себя за то, что привел Гермиону в лес, когда нужно было тут же уводить её домой, забрать все сведения об их работе, уложить её спать, как в ту ночь, а самому вернуться и в одиночку со всем разобраться.

— Гермиона, — шептал он, — прошу тебя, не оставляй меня, Гермиона.

Он судорожно гладил её по волосам и еще сильнее прижимал к себе, стараясь согреть.

— Как ты меня назвал?

— Гермиона, — Блейз резко отстранился, услышав сдавленный голос, — а ты успела поменять имя?

Блейз тихо рассмеялся, обнимая Гермиону, как тут послышались шаги, а за ними противный смех и яркая вспышка заклинания.


* * *
— Никогда не думал, что ум может соединяться со слабоумием, — голос эхом отдавался в ушах. – Забини, как ты мог променять подобных тебе на это существо?

Блейз дернулся, отчего Гермиона завалилась на бок. Они были связаны спина к спине. Небольшое помещение освещалось двумя лампами, за решетчатой дверью находилась узкая лестница. Кроме скомканных в углу простыней и пары стульев здесь ничего не было.

— Не смей, Нотт, слышишь, не смей! – Блейз снова дернулся, но Гермиона удержалась, чтобы не завалиться снова, свободные ноги помогали удержать равновесие.

Гермиона повернулась, чтобы увидеть, с кем говорит Блейз. Но Нотт прошел к ней и встал напротив. Блеклый свет от лампы упал на его лицо. Теодор был похож на похоронного агента, именно так на нем сидел черный костюм. Постоянно выбивающиеся кудрявые волосы были зачесаны назад.

— Грейнджер, ты не представляешь, как может поменять человека убийство. Если бы я еще раньше одумался, и пошел на охоту, то тебя бы я выбрал второй жертвой. Знай, теперь тебе наконец-то повезет, и я собственными руками сотру тебя с лица земли! – он противно рассмеялся и направился к выходу из чулана.

— Даже не мечтай, — бросил ему вслед Блейз.

Нотт, продолжая смеяться, запер дверь и медленно поднялся по лестнице, скрывшись от глаз.

Глава 15

В просторном кабинете горел камин и несколько свечей. Джинни тихо вошла, заметив темную фигуру у окна.

— Здесь твоя подруга, — услышала она мягкий голос, который, несмотря на мягкость, вселял в нее страх.

— И твой друг. Ривэнда сказала мне. Ты сегодня решил отойти от традиции и не накладывать на меня Империо? – Джинни медленно подошла ближе.

— Считай это проверкой. Будем считать, что ты ее прошла, — Драко повернулся к Джинни лицом. – Я думал, ты тут же побежишь спасать свою дорогую подругу.

— Я твоя жена, Драко. И не смею идти против твоих приказов, — она сделала глубокий вдох и посмотрела ему в глаза.

— Глупости, ты просто боишься за свою семью, — он отошел к камину и взял стакан с прозрачной жидкостью.

— Ты никогда не поверишь, что я смирилась со своей судьбой? Первый раз за годы нашей семейной жизни зашел разговор про мою семью, и начал его именно ты.

— Ты можешь смиряться с чем угодно, но я знаю точно, что никогда не услышу от тебя слов любви без принуждения, — Драко осушил стакан одним глотком.

— Так же как и я, — Джинни села в кресло. – Между нами никогда не будет любви, а лишь принуждение, пока ты не поймешь, что со мной можно обращаться чуть лучше, чем как с наложницей. Я никогда ничего не просила от тебя, но раз сейчас я не под действием Империо, я могу искренне попросить тебя больше не накладывать его на меня. Если ты на самом деле хочешь, чтобы я полюбила тебя через день, месяц или десять лет, дай мне возможность дышать. Ведь я прошла проверку.

— Я хочу, чтобы с сегодняшнего дня ты начала интересоваться деятельностью Детей Пожирателей. Я хочу, чтобы ты общалась с Элизабет и Ноттом, Ривэндой и Оуэном. Твой муж строит новый мир, и он хочет, чтобы его жена разделяла его интересы. Мы вершим историю, Джинни. Мы очищаем магический мир от грязи. Я тоже хочу дышать полной грудью, как и ты. Поэтому я и собрал их здесь.

Драко указал в сторону двери и сел напротив. Если раньше Джинни старалась не замечать в нем сходства с Волдемортом, то эта речь перевернула её представление. Но перед алтарем она поклялась быть с мужем в горе и радости, в мире и на войне. Она опустилась перед ним на колени и медленно прикоснулась к его щеке. Сделав глубокий вдох, она поцеловала Драко в губы.


Гермиона долго думала, как начать свой рассказ. Блейз тихо чертыхался, сосредоточиться не получалось.

— Я жила иллюзией, — начала Гермиона. – Не знаю, по вине Луны, или сама придумала такую жизнь, но это была иллюзия, сон. Я была уверена, что ты работаешь с Драко над каким-то проектом.

— Я помню, у тебя пару раз было странное поведение, но потом ты практически сразу приходила в себя, не думая ни о какой иллюзии. Мне казалось, это просто отголоски шока от нападения в Лютном.

— Даже того нападения я не помню. А ведь несколько минут назад перед глазами стояла та страшная картина. Я помню, как аппарировала абсолютно случайно, задумавшись о каком-то месте. Это единственное, что меня волновало, но до колдомедика я дойти не успела. Первое, что я помню сразу после Войны, это библиотеку; ты сидел на полу, а я читала о Пожирателях. Я потерялась в собственных воспоминаниях.

— Если кто и был потерян, так это я. В ту ночь после нападения я сказал, что мне нечего терять, и я жду смерти. Но теперь все изменилось. Гермиона, я боюсь потерять тебя.

Вдруг наверху послышались крики, вспышки заклятий и взрывы. Кто-то бежал вниз по лестнице.

— Джордж! – крикнула Гермиона.

— Сейчас я вам помогу, — он выбил дверь и помог Блейзу и Гермионе освободиться от веревок.

— У нас нет палочек, — Блейз отряхнул одежду.

— Их забрал Теодор.

В ту же секунду к ним спустилась Парватти и вручила палочки.

— Гермиона, ты уверена, что сможешь? – Блейз даже не пытался скрыть беспокойство.

— Сейчас или никогда. И, Блейз, даже не думай умирать!

Они бегом поднялись наверх. Из зала доносились крики и удары. Джордж побежал вперед, выставив палочку перед собой, Гермиона же обогнала его и закричала «Петрификус Тоталус!», направив палочку куда-то вправо. Ривэнда отразила заклятие, Гермиона отпрыгнула за широкое кресло. Оттуда лучше всего было видно место сражения. В Мэнор прибыли все из Армии Дамблдора, и Гермиона мимолетно улыбнулась. Но когда она встретилась глазами с Луной, улыбка сменилась гримасой непонимания. Блейз обезоружил Гойла, но тот кулаком ударил его в челюсть.

— Из-за тебя погиб Тревор! – закричал Оуэн. – Это ты был в Лютном переулке!

Сверху прибежала Панси и виртуозно отражала заклятия зажившей рукой, пробираясь в середину зала. Гермиона заметила, что она приближается к Луне, которая стоит спиной.

— Луна! – Гермиона выбежала из укрытия и направила палочку на Панси.

— Авада Кедавра! – послышалось откуда-то сверху.

Луна резко развернулась и заметила Гермиону с выставленной палочкой, «Как в предсказании из Шара, — вспомнила Луна». Панси уже лежала мертвая, когда Гермиона обернулась и увидела Джинни, стоящую на лестнице.

— Встречайте мою дорогую жену, — за ней появился Драко.

Все Дети Пожирателей тут же остановились, а Джордж направил на Драко палочку. Драко схватил Джинни за шею и приставил палочку к её шее.

— Только попробуйте дернуться, и я её убью! – крикнул он, а шепотом добавил: — Прости, дорогая.

— Зачем же твоя жена убила Панси? – Джордж намерено не называл Джинни по имени, потому что не мог узнать в ней свою любимую младшую сестру.

— Она метилась в грязнокровку, — последнее слово Драко произнес с особым отвращением. – Простим ей маленькую оплошность в первый раз.

— Джордж, прошу, — Джинни посмотрела на брата, — опусти.

Джордж медленно опустил палочку дрожащей рукой, а за ним и все остальные.

— Драко, — жалобно позвала Гермиона, — что ты делаешь? Ведь это не ты. Пойдем домой, в «Подсолнух». Ты помнишь, мы делаем ремонт? Драко, прошу тебя, пойдем домой.

По её щекам побежали слезы. Никто, кроме Луны, не мог понять, что происходит. Она взяла Гермиону за руку и сказала:

— Прости меня. Это всё моя вина. Я должна признаться перед вами всеми, — она окинула взглядом зал, — я заменила Гермионе воспоминания, но вас и её заставила поверить, что она сама это сделала. Ты умирала, Гермиона, это был единственный выход. Колдомедики не смогли тебе помочь, и я забрала тебя домой, надеясь, что все пройдет. Но тебе становилось все хуже. Думая о Гарри и Роне, ты аппарировала на Площадь Гриммо, кричала на меня и Джорджа, однажды чуть не погубила Невилла, у меня не осталось выхода.

Глаза Гермионы медленно просветлели, она пришла в себя.

— Но почему Малфой? Из всех, кого я знаю, ты выбрала Малфоя, почему?

— Не я его выбрала. В тот вечер ты много говорила о войне, кричала на меня, и последнее, что ты сказала, было: «Моя жизнь может стать еще хуже, только если я полюблю Драко Малфоя, и начну с ним жить прямо здесь, в моем собственном доме!». Но твой замечательный мозг не дал тебе сойти с ума и превратил отвращение к Драко в любовь. Я знаю, что мне грозит Азкабан, но после всего, что я пережила, он кажется мне не таким уж ужасным. С дементорами можно разговаривать телепатически, и нарглов в Азкабане нет. Раньше я не могла себе позволить признаться, но теперь, когда у тебя есть Блейз, мне стало гораздо спокойней.

— Я? – Блейз покосился на Драко и не решился подойти к Гермионе.

— А вы еще не догадались? – удивилась Луна. – Вы встретились не случайно. Посмотрите на ваши правые ладони. Видите маленький знак в виде четырехконечной звезды? Это ваш знак. Гермиона, благодаря Блейзу твои перепады настроения и изменение личности перестали быть спонтанными. Блейз, Гермиона помогла тебе найти смысл жить и любить. Ты был потерян…

— Я знаю, — Блейз перебил её, — и Гермиона спасла мне жизнь, дав надежду на то, что я смогу существовать.

— Ты спас её от смерти, — закончила Луна и отошла в сторону.

Мгновение молчания прервали аплодисменты. Драко медленно спускался вниз, аплодируя.

— Восхитительное воссоединение. Но спешу вас разочаровать, — он посмотрел на Блейза, — вашему счастью осталось недолго. Дело в том, что из-за вас обоих погибли два лучших моих человека. Такого я не прощаю. Особенно грязнокровкам.

— Не смей так…

— Экспеллиармус!

Палочка Невилла отскочила в сторону.

— Оуэн, насколько я помню, эта, — Драко указал на Гермиону, — твоё задание.

Оуэн едва заметно кивнул, выставляя палочку.

— Авада…

— Петрификус Тоталус!

Раздался звук разбивающегося стекла, и Оуэн отлетел в окно, задев стоявшую за ним Луну.

— Нет! – вскричал Симус, пробегая по осколкам.

Луна и Оуэн лежали в луже смешавшейся крови. Гермиона краем глаза увидела, как Ривэнда скрылась в коридоре, и увидела, что Джордж последовал за ней. Лестница уже была пуста, и Гермиона не знала, куда делась Джинни. Тихо пробираясь по коридору, они услышали разговор из кухни.

— Холли, нам нужно сейчас же уйти, — Ривэнда повторила это несколько раз.

— Никуда вы не пойдете! – Джордж заскочил в кухню, держа палочку наготове. – Кэтти!

— Её зовут Холли, — твердо сказала Ривэнда, закрыв собой девочку.

— Нет, это Кэтти Бинглз. Вы украли её у родителей Джулиетт и Скотта.

— Мама Джулиетт заберет меня? – послышался звонкий голос Кэтти.

— Нет, мама тебя не заберет, — Ривэнда пропустила мимо ушей то, что Кэтти назвалась не своим именем.

Для нее было важнее увести девочку в безопасное место, чтобы потом забрать её оттуда, как бы ни закончился сегодняшний вечер.

— Кэтти, ты только не беспокойся и не делай резких движений, — Джордж выставил руки вперед. – Все будет хорошо, я обещаю, что отведу тебя к маме и папе.

За Гермионой проследовали Парватти и Невилл, и она решила, что девочке ничего не угрожает, поэтому убежала в зал.

Симус размахивал палочкой, посылая различные заклятья, Гойл лежал без сознания, но было видно, что он жив. Падма сражалась с Лореном. Гермиона увидела, что к ней приближается Нотт, и была готова послать в него любое пришедшее на ум заклятие, но тут к ней сзади подбежал Драко, и заломил ей руки за спиной.

— Отпусти её! – крикнул Блейз. — Сектумсемпра!

В мгновение улыбка Теодора сменилась гримасой боли.

— Нет! – Элизабет в этот момент спускалась вниз и потянулась за палочкой.

— Импедимента! – Симус в один прыжок оказался рядом с Гермионой и Драко. – Ты остался почти один. Отпусти её.

— Не могу, это дело чести, — ядовито усмехнулся Малфой. – Грязнокровкам не жить в моем мире.

— Это не твой мир, — послышалось из темноты. – Авада Кедавра!

Гермиона резко согнулась, чтобы не стать жертвой заклятия. Симус побежал в коридор и нашел там Луну, издающую свой последний вздох с улыбкой на губах. Раздался оглушительный взрыв, от чего вышибло все стекла, осыпался потолок. Осколок стены попал в Гермиону, и она потеряла сознание, успев услышать только:

— Бросайте палочки, это Министерство Магии! Всем Детям Пожирателей бросить палочки!


* * *
Яркий свет озарил палату, в нос ударил терпкий запах медикаментов. Тело отказывалось двигаться, удалось лишь открыть глаза. Рядом кто-то сидел, и Гермиона жалобно застонала.

— Она пришла в себя! – Джордж подозвал Парватти и Невила с Реджиной.

— Пить…

Пока медсестра наливала Гермионе стакан воды, Невилл и Парватти наперебой пересказывали исход битвы. Из обрывков фраз Гермиона услышала лишь несколько важных фраз:

— Ты тут уже несколько дней!

— Малфой мертв, все выжившие Дети Пожирателей отправлены в Азкабан.

— Кэтти вернули родителям.

— Похороны через три дня.

— Твоей памяти больше ничего не угрожает.

С довольной улыбкой Гермиона провалилась обратно в сон.

Глава 16. Эпилог

— Простите меня, — Гермиона не пыталась сдерживать слез, это было бы неправильно.

Дул пронзительный ветер, совсем несвойственный для тёплого весеннего дня. Гермиона стояла в тени развесистого дуба и ёжилась от холода. Вдалеке шли люди в одинаковых костюмах, но Гермиона не замечала не людей, не ветра. Она прислушивалась к шелесту листьев, к шорохам, к кличу птиц, чтобы услышать прощение. Она готова была поклясться, что не сдвинется с места, пока не услышит в ответ: «Мы не держим на тебя зла». От этой мысли стало еще холодней не только снаружи, но и внутри. В какой-то момент Гермиона подумала, что сможет приехать в Хогвартс, пойти в лес и найти то, что поможет ей получить прощение.

Среди шороха листвы и собственных всхлипов она услышала хлопок. Но обернуться не было сил. Ноги будто вросли в землю, и Гермиона уже готова была смириться, что до конца жизни будет так стоять.

— Они никогда не держали на тебя зла, — послышалось сзади. – Я уверен, что и сейчас они любят тебя больше всего на свете.

— Как я могла позволить себе забыть?

— Даже если ты и забыла на какое-то время, то сейчас вспомнила. Стоя сейчас здесь, ты сделаешь себе только хуже. Для начала тебе нужно простить себя. Представь, что бы они сказали сейчас? Вот стоишь ты на ветру без мантии, покрылась гусиной кожей, готовая подхватить простуду, плачешь.

Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула. Каждое слово, которое она собиралась сказать, давалось ей с большим трудом.

— Рон бы почесал затылок и сказал: «Черт возьми, Гермиона, тебе же холодно! Нужно что-то делать, ты ведь можешь заболеть!» — наконец, она пошевелилась и вытерла нос. – А Гарри просто подошел бы и обнял меня крепко-крепко, как настоящий друг, чтобы согреть, и не дать околеть окончательно. А потом улыбнулся бы и сказал: «Как ты могла подумать, что мы разозлились? Ведь мы всегда рядом с тобой, где бы ты ни была». Мальчики мои!

Она упала на колени и закрыла лицо руками. Блейз медленно подошел и накинул ей на плечи свою мантию.

— Ведь это твои слова на надгробии, — он сделал еще один шаг вперед, но не убрал руку с плеча Гермионы. – «Героям Второй Магической Войны. Вы никогда не будете забыты. Даже смерть не сможет разрушить нашу дружбу». Тебе незачем тратить время на безуспешные поиски Воскрешающего камня, чтобы узнать, как сильно Рон и Гарри любят тебя.

Гермиона вытерла слезы платком, и Блейз помог ей подняться с земли.

— Грейнджер, у тебя уже руки посинели от холода! – он принялся стягивать с пальцев перчатки.

— Здесь в любое время года очень холодно. Сейчас выйдем к солнцу, и я согреюсь.

— Совсем с ума сошла! – Блейз покачал головой.

— Придумала себе любящего Малфоя, чуть было не убила тебя и себя, подвергла опасности всю Армию Дамблдора, — Гермиона хмыкнула. – Не вижу смысла с тобой спорить!

Блейз улыбнулся, но тут же стер улыбку с лица, считая неуместным веселиться на кладбище.

— Я закончила ремонт, — Гермиона теребила платок в руках, стараясь перевести тему. – Получилось очень красиво. Особенно нравится каменная дорожка от калитки к двери и новый шкаф. Не могу поверить, что я всё это сделала сама. Но наверно, это и правильно. Сложно, тяжело, но очень правильно. Сложнее всего оказалось принять эту боль и научиться жить с огромной дырой в душе. Я хочу научиться жить без иллюзий. Но мне нужна помощь.

— Ты знаешь, — Блейз посмотрел на небо, подыскивая слова, — я не знаю, уместно ли говорить об этом здесь и сейчас, но я никогда не прощу себе, если упущу такую возможность. Правда, я буду жалеть всю оставшуюся жизнь, ведь не уверен, что когда-либо буду снова готов это сказать, — он прерывисто задышал. – Грейнджер, я знаю тебя гораздо дольше, чем ты меня, хотя по сути это не так, ведь когда ты была той… Не важно, важно то, что сейчас ты мне ответишь. Если откажешь, может, больше и не увидишь меня. Потому что, я не собираюсь доблестно служить правде, защищать невинных, вступать в Армию Дамблдора и работать бок о бок с твоими друзьями.… Но если согласишься, возможно, я стану добропорядочным, не стану мстить отчиму, не буду встречаться с бывшими Пожирателями по выходным, все зависит от тебя!

Он выдохнул и сжал ладонь Гермионы. Она все это время пристально смотрела в его глаза, с трудом понимая суть его просьбы. Неужели, он попросит быть его адвокатом, защищать его интересы перед судом и отозвать решение о его ежемесячных допросах. А может, он попросит пожить у нее немного, ведь его бывшая девушка-оборотень может все еще его искать. Тем более что теперь в гостиной «Подсолнуха» стоит новый широкий диван. Гермиона запуталась в своих мыслях, которых всегда было на порядок больше, чем надо. «Какой суд, какая бывшая девушка? – спросила Гермиона сама у себя. – Он ведь говорит совсем о другом!» И в этот момент она первый раз за долгое время широко улыбнулась.

— Давай попробуем.

— Что? – Блейз явно ожидал либо отказа, либо снова слез в ее глазах, хоть и боялся этих двух реакций больше всего.

— Ты ведь хочешь пригласить меня куда-нибудь на ужин? – с нескрываемым волнением спросила Гермиона.

Блейз помедлил всего секунду, но Гермиона уже успела провалиться под землю от стыда, отрепетировать в голове момент, когда она, шутя, хлопнет его по плечу, покраснеть до корней волос и распрощаться с единственным на данный момент понимающим ее человеком из-за своей же собственной уверенности.

— Да, — выпалил Блейз и тут же закашлял, — конечно! Я имел в виду именно это!

Гермиона уткнулась носом в фиолетовый шарф Блейза и они вместе аппарировали в «Подсолнух».