Глава 6. Сказки бывают для взрослых.

Использовать достижения науки может, фактически, любой человек. Нравственный урод наравне со святым. Путь Посвящения не признает такого равенства и предоставляет человеку только те возможности, до которых он «дорос», а если он хочет большего -- показывает, как «дорасти» до этого «большего».
Из учебника Великих Учителей.

Я помню свет. Мягкий, дражайший, хрупкий. Он обнял меня, словно ребенка в колыбели. И даже совсем не обжигал, не разрушал ту тьму, что окутывала меня. Она просто блекла и отступала.
Ласковые объятия были приятны. Мне казалось, что я лечу сквозь запахи полевых цветов. Правда, я их никогда не нюхал прежде. Delphinium, Iris, Matricaria -- но неведомый разум нашептал мне названия.
Жаль, что нельзя наслаждаться этим каждый день. Остроух (как он достал своим ранними пробуждениями) говорит, что проводить обряд Энергии часто нельзя. Можно стать вампиром. Эх, а так приятно засыпается после него. Даже кошмары не мучают в эту ночь.
Да… Мой милый кот уверяет, что в конце этого пути меня ждет ритуал Смерти, когда я обрету способность общаться с потусторонним миром. Я начинаю догадываться, почему предания дьякотов нарекают полутонниками.

***

-- Почему не получается? -- неизвестно в какой раз Гарри задал этот вопрос. И «ровно в такой же раз» услышал:
-- Не знаю, м-р-р.
-- У меня болят пальцы. Я еле придумал объяснение для мисс Фигг, откуда взялись у меня на руках синяки.
-- Р-р-р, я предупреждал, что ты уже большой мальчик, чтобы учить свои пальцы. Кости твои уже не такие эластичные.
-- Но мне удается сложить правильные знаки, причина тогда не в этом.
-- Не в этом, -- не стал спорить Остроух.
Все как всегда. Но сегодня его настроение испортилось, как никогда. Приятная пора каникул его ужасающе истаяла. Месяц канул в небытие, а значит, настало время возвращаться Дурслям из путешествия.
-- Ты очень мрачен сегодня. Нельзя в таком настроении познавать прикосновение Любви. М-я-я-у, отложим?
-- Нет.
Гарри не мог объяснить для себя, что изменила в нем, как в волшебнике, дружба с дьякотом. Ничего магического он так и не смог познать, потому что наука, коей владел Остроух, оказалась весьма твердой на зуб для Гарри. Да, и всасывать ее не получалось.
Это одинаково касалось как силы Знаков, так и магии Жестов. Врожденная мощь не высвобождалась по воле Гарри, хотя была заключена в нем она не маленькая -- в это приходилось верить уже на слово Остроуху.
Барьеры невежества и только стояли на пути познания, -- изо дня в день талдычил дьякот.
Однако, энергетические обряды, коих было не с честь, весьма легко осваивались парнем. Даже больше, они приносили ему наслаждение и покой. Теперь Гарри легче удавалось контролировать свой разум и мысли, даже удавалось отгораживаться от тех эмоциональных всплесков Волдеморта, кои давали о себе знать по боли в шраме; терзающие душу и разум кошмары перестали посещать.
Например, обряд Воды. Теперь достаточно было потянуться к ней, и чувствуешь, как она внутри переливается, наполняет пространство. Приятно и щекотно. Это сосуд энергии, сосуд жизни.
А вот обряд Пространства. Стоит посмотреть на ночное небо и пропустить сквозь себя свечение звезд и планет, как ощущаешь бесконечность. Понимаешь, насколько ты мал и ничтожен в этом мире. Страшно. Но этот страх полезен, ибо дает он познать границы сил и влияния твоих.
Лучше всего у Гарри получался обряд Огня. Легче всего он представлял, как с ног до головы облачается в огонь. В эти минуты он даже физически ощущал жар. Думал, что дай ему сейчас в руки волшебную палочку, и он способен будет вызвать такой огненный вихрь, который способен осушить океан или растопить полярные льды.
Палочка была рядом, но, увы, министерские директивы о применении волшебства несовершеннолетними, которые Остроух назвал самым тупым и убогим проявлением власти нового мира. Другие законы этого мира ему были неизвестны.
А вот сегодня настала очередь познать Гарри прикосновение Любви. Волнительно, не правда ли?
Но парень был настроен с мрачной решительностью, так что месту волнения и смущения пока не нашлось. А точнее, пока время к делу не подошло.
-- Давай, остроухий, а то скоро нагрянут мои родственнички. И уж тогда нам будет с тобой не до обрядов. Где уж там, выжить бы и не помереть с голоду.
-- Со мной не пропадешь, м-я-я-у. Ты уже выбрал киску для своего обряда?
-- Чего? -- очень по-Роновски промычал Гарри.
-- М-м-м, -- как-то особенно издевательски замурлыкал дьякот, -- любимую девушку свою, темнота.
-- У меня нет… -- на щеках проступил румянец.
Остроух вздернул морду к верху, и Гарри испугался, что тот сейчас завоет прямо в доме на радость мисс Фигг. А он умел. Но обошлось.
-- А просто девушка, которая дорога тебе?
-- Гермиона, -- еще больше краснея, промолвил он.
-- Ты другие имена знаешь? -- искренний вздох вырвался у Остроуха. -- Я за этот месяц от тебя о других людях ничего и не слышал. Ладно, балбес, Гермиона так Гермиона. Раздеть ее мысленно сможешь?
-- Я… я…
-- Не договаривай, ни один блок не скроет это, -- тихо засмеялся, иногда не в меру наглый, зверь. -- М-м-мяу, придется мне тебе помочь. Открывай свой разум, буду рядом с тобой в фантазиях, странный мальчик.
Весьма деликатный обряд, который столкнулся с непросвещенностью Гарри и иронией Остроуха (особенно ярко она проявилась, когда он объяснял стеснительному мальчишке, что тому требуется сотворить в обряде), все-таки вступал в свои права. То ли природа, то ли другие силы тут помогли, сейчас это неизвестно. Да и было неважным для конечного результата.
Гарри подумал о Гермионе, какой запомнил ее на вокзале. Встревоженной, обеспокоенной. Карие глаза, наполненные грустью, -- и все из-за него. Из-за глупого мальчишки, играющего со смертью.
Гарри зажмурился. И тут подсобил Остроух. А как прикажете понимать, что воображение парня нарисовало девушку настолько подробно и ярко, да еще в коротеньком и голубом платье, в котором он ее никогда не видел? Правда и не знал, что платья-то такие бывают.
Гарри залюбовался образом девушки, замерев в нерешительности.
«Ш-ш-ш, долго будешь глазеть?»
Пальцы, полные дрожи, потянулись к застежке, нервно нащупали ползунок и потянули молнию вниз. Платье неторопливо, в такт его замирающему сердцу, упало на пол.
Теперь Гарри начал ощущать то, ради чего выполнялся ритуал. Его тело начало подавать сигналы. Его охватил жар, жидкий огонь растекался по венам.
Как-то незаметно с нее исчез бюстгальтер, обнажая груди. И теперь руки постепенно спускались ниже, изучая каждый сантиметр тела.
«Мерлин, как я посмотрю после в ее глаза…»
«М-м-м, не отвлекайся».
Вот они дотронулись до трусиков, и в его голове все восприятие смешалось в один сплошной поток света и энергии. Ему казалось, что вот сейчас-то он всесилен, сейчас его Патронус растопчет Хогвартс…
Гарри открыл глаза. Он тяжело дышал, задыхался. Чувство стыда накрыло его с головы до пят.
-- Молодец, Г-а-а-ри. Ух, истинная ведьма.
Но Гарри не понимал слов, борясь с позывами тела и успокаивая сладостное неистовство, словно яд растекшееся по крови. И, наверное, к лучшему для Остроуха, что не понимал.
-- Так, у нас гости, -- быстро посерьезнел дьякот, как только послышались шаги. Он спрыгнул с кровати, исчезая прямо в прыжке. -- Ты быстрее утихомирь свое возбуждение, р-р-р, -- напоследок посоветовал он.
В дверь постучали.
-- Да-да, -- справляясь с волнением в голосе, Гарри подошел к двери и открыл ее.
-- Гарри, -- конечно же, это была мисс Фигг, -- машина Дурслей только что проехала. Думаю, тебе пора собираться. Не думаю, чтобы Дурсли будут больше рады, если ты к ним придешь под вечер. -- Старая женщина сочувственно улыбнулась.
-- Конечно, через полчаса я буду готов.
Сказке настал конец.