Чтобы ударить, нужно сжать кулак

Для того, чтобы ударить, нужно сжать кулак.

И вот – мы делаем шаг
На недостроенный мост
Мы поверили звёздам
И каждый кричит – я готов!
В.Р.Цой
Они медленно подходили к воротам Хогвардса – красивая женщина и полный сил мальчик. Они знали, что надо спешить, но им так хотелось пройтись рука об руку по зеленой лужайке.
- Тяжело терять друзей и любимых людей Гарри, когда столько лет был рука об руку с ними. Вдвойне тяжелее видеть все это издалека, хотеть помочь и не иметь такого счастья. Место, где я была… Лайза зябко поёжилась Я не могла покинуть его и быть с вами, пока не произошло то, что произошло с тобой сегодня, Гарри.
Он внимательно посмотрел на неё. Мальчик, на которого вдруг свалилась огромная сила, принеся с собой ещё большую ответственность. Что ж, нам не привыкать, подумал он.
Так, беседуя, они подходили к главным воротам великого замка Хогвардс, замка, где – они это знали, им предстоит собрать армию. Армию друзей, людей которым есть что защищать и во имя чего умирать.
У замка стояла толпа. Профессор Макгонагел, женщина с мудрыми глазами, стоящая впереди всех, не отрываясь смотрела на кресную Гарри.

- Здравствуй, Минерва!
- Здравствуй, Лайза!
- Время пришло.
- Да, сестра. Наше время.

Все посмотрели на Гарри. Мысли в его голове вдруг стали четкими, простыми и полными смысла.
- Портреты - спокойно сказал он- профессор Макгонагел, сейчас самое главное – портреты. Нам нужны все мастера, умеющие делать портреты.
- Да, Гари – с восхищением взглянула на него Макгонагел. Их не так уж много. И… она побледнела.
- Да – сказал Гарри – за каждым из них отправится мощная группа. Нельзя терять ни секунды. Давайте мне знания о них – сказал он и мягко посмотрел в глаза Макгонагел. Она чуть качнулась, но устояла.
- Спасибо – сказал Гарри через секунду. Простите, у нас мало времени. Где Хагрид?
- Недавно видели две фигуры: огромную и чуть меньше. Оба быстро бежали на Восток- мягко сказала, подходя к Гарри, Гермиона. И Рюмус Люпин…
- Спасибо, Гермиона, я понял. Они оба всегда действовали. Они начали действовать первыми. Люпин… ему не нужна ничья помощь. Леди Лайза, пожалуйста, сформируйте группы по сбору и охране Мастеров Портретов. Я беру на себя четырех из одиннацати. Со мною Гермиона, Рон, Лонгботтом. Они были со мной слишком долго. Они останутся со мной.
Он взглянул на людей, стоящих под стенами Хогвардса и неотрывно смотрящих на него. Поднял голову и громко, как под заклинанием "Сонарус" сказал: многие из вас были со мной в Дамблдоровой Армии. Что изменилось? Я стал сильнее, но сегодня с нами нет Дамблдора. Он погиб во имя того, чтобы наше время пришло. Теперь наша очередь прийти.
Подошел к своим троим друзьям, обнял их, хлопнуло громко в воздухе, и они исчезли.
Гермиона, Рон и Невил удивленно оглядывались. Где они? Что за странное место? Они стояли на вершине невысокого холма.
Внезапно на холм взбежали гигантский Гроп и Хагрид. На их лицах не было ничего, кроме решимости. Они бежали, как две машины, огромные машины в человеческих подобиях, только очень большие. Вот только Хагрид.. его волосы были белее снега, и черные, как жуки, глаза, особенно жутко смотрелись на фоне седых волос. Увидев ребят, он остановился, остановился и поднял руку. Остановился и Гроп. С минуту Гарри и Хагрид глядели друг другу в глаза. Потом Гарри достал свою волшебную палочку. Продолжая смотреть в черные, бездонные глаза Хагрида, полные боли и решимости, он уверенно сказал
- Хагрид, твое время тоже пришло. Однажды ты нашел меня, совсем маленького, глупого, испуганного мальчика, защитил от всех, взял в этот волшебный мир. Я бы никогда не подумал, что смогу сделать то, что сделаю сейчас
Когда у начинающего волшебника забирают волшебную палочку и торжественно преломляют её, у него нет больше шансов снова стать полноценным волшебником. Кроме одного: если кто-либо добровольно отдаст ему свою палочку…
- Хагрид, мне она больше не нужна. Мне кажется, я сам стал волшебной палочкой. С этими словами Гарри извлек свою волшебную палочку. Несколько мгновений он смотрел на неё.
- Ты верно служила мне. А сейчас выпало так, что ты нужнее другому. Я не отбрасываю тебя. Я делаю твою жизнь нужнее людям. И тепло от моих рук останется с тобою навсегда.
С этими словами он взял огромную руку Хагрида и вложил в неё свою палочку.
- У тебя самый давний счет к Тому Редлу. Еще со школы. Эта палочка хорошо знает ту, с которой ей придется встретиться, Рубеус.
Хагрид поднял свое лицо высоко к небу.
- Гарри, я уже не могу чувствовать ничего – ровным голосом сказал он. Все мои чувства сгорели. Осталось только действовать. Но я всегда знал, что тебе суждено быть великим. И ты им уже стал.
Рон, Гермиона, Невил стояли, пораженные увиденным.
Хагрид направил свою палочку на камень и камень вдруг превратился в большого желтого цыпленка. Хагрид кивнул головой – работает!
Гроп молчаливо взирал на разыгравшуюся сцену. За три дня, проведенные рядом с воющим от ужаса и безысходности братом, он как бы стал его частью, полностью слился с ним. Хагрид высоко вскинул руки. Седые длинные волосы развевались по ветру.
- За дело! – прокричал он. Две огромных фигуры, тяжело ступая, продолжили свой бег.

В поисках, метаниях, сборах прошло три дня. Три дня Гарри почти не спал. Из одиннадцати мастеров-портретистов удалось спасти девять. Двое были убиты на месте смертожерами. Группа Гарри потеряла одного из четырех. Когда они прибыли на место, он был уже мертв. Двоих пришлость отбивать: подоспели как раз вовремя. Третьего долго разыскивали: он скрывался, догадавшись об охоте на мастеров-портеретистов.
В сердце замка Хогвардс девять оставшихся портретистов писали портреты. Семь – портреты Дамблдора. Один – Сириуса Блэка. Один – родителей Гарри.
Лайза не спала три ночи. Спать было некогда. Вместо этого она собирала армию.
Она подошла к Гарри. С ней рядом стояли два человека. Один – пожилой, невысокий, лысоватый. Когда Гарри встретился с ним глазами, у него закружилась голова. Но он взял себя в руки и сила хлынула из него.
- Ну хватит! –сказал с сильным акцентом мужчина – не до игр. Меня зовут Гесер. Это – он кивнул на высокого худого молодого мужчину – Антон. Ночной дозор Москвы.
- Какой дозор?
- Знаешь, Гарри, существует другой мир волшебников. Мир, живущий по своим законам. Они не вмешиваются в наши игры, мы не вмешиваемся в их игры – сказала Лайза. Теперь пришло время нашим мирам соприкоснуться.
-Будем ближе к делу! –сказал Гесер. Времени осталось мало. Объясняться будем потом. Это ваша битва, она останется только вашей. Ни мы, ни тёмные в ней участия не примем. Но мы узнали, что ваши противники собираются нанести довольно необычный удар. Они замыслили создать и активировать особый, магический вирус в этом… как его … в Интернете. Это может причинить катастрофу в мировом масштабе. Слишком многое сейчас управляется электроникой. Мы обязаны защитить этот мир, мир неиных, которые ни о чем даже не подозревают.
- Мир кого? Гарри поднял на Гесера глаза
- Маглов, Гарри. – пояснила Лайза.
- Антон- сильный маг. Высший светлый иной. Правда, есть и посильнее. Но из магов такого уровня в компьютерах разбирается только он. Он возглавит специальный магический отряд по противодействию Чёрной Метке. Так называется вирус – ответил он на вопросительный взгляд Гарри.
Гарри повернулся к Антону.
- У каждого из нас – свое поле боя. Свои приемы в битве. – Гарри внимательно посмотрел в глаза Антона. – Но в любом случае я рад, что мы на одной стороне. Удачи тебе, маг!
- И тебе, волшебник!

Небо было прибито маленькими желтыми гвоздиками. Глупые люди считают их звёздами. Но это шляпки золотых гвоздиков, которые держат большое синее одеяло, чтобы оно не свалилось и не накрыло всё вокруг. И был в том небе тоненький серпик молодого месяца. Какое значение может иметь тоненький серпик для мохнатой серой стрелы, летящей через лес. Да, когда-то эта луна была всем. Потому что она была лицом великой волшебницы, поющей свою песню всем волкам на свете. И вот когда великая волшебница поворачивает к ним свою голову, тогда её песня становится особенно печальной и возвышенной. Тогда волк не хозяин себе. У него появляется другой хозяин – лицо в прибитом гвоздиками небе и песня.
Только теперь всё это значения не имеет. Потому что он уже не маг, не профессор, не оборотень и не волк. Он - стрела. Жизнь его – полет к цели. Разве имеет значение для стрелы что-то там, наверху? Да и внизу, сзади, вчера, завтра? Только горящие во тьме глаза и безумно прекрасный ритм работающих мышц, несущих его вперёд – к цели. Не каждой стреле дано знать свою цель. Он знал. Чтобы достичь её, ему надо было закончить одно старое дельце.
Он вылетел на поляну и остановился. Остановился, лёг на листья, положил голову на лапы. С другого конца поляны на него смотрели сорок пар горящих глаз. Было почти совсем темно, но запахи говорили ему все, чего не видели глаза. С другого конца поляны к нему расслабленной походкой шел Фенрир Грейбек. Оборотень, который когда-то укусил мальчика по имени Рюмус Люпин.
Всё произошло секунды за три. Никто не стал ничего говорить. Просто Грейбек сжался, как пружина и бросился на него. И время потекло медленно. Очень медленно. Застыл Грейбек в воздухе. Замер. Нет, он конечно летел на него. Яростно. Неистово. Разорвать, сожрать, уничтожить. Но для Рюмуса Люпина Грейбек замер в воздухе. Так получилось. А стальные пружины лап уже бросили его в сторону. Ненависти, злости, ярости – не было. Да и не могло быть. Разве может это быть у мохнатой серой стрелы, которая и есть – ярость, ненависть, беспощадность. Развернулось его тело в воздухе. И клацнул капкан челюстей, сомкнулся у пролетающего мимо Грейбека на шее. И залило весь рот густой солёной гадостью. И хрустнула шея.
Люпин прижал тело того, кто секунду назад был Грейбеком, лапой к земле и яростно дернул головой. И взлетела в ночном небе вверх откушенная голова со стеклянными глазами. И разлилась в ночном лесу непередаваемо красивая симфония волчьего воя. И вся стая, все сорок оборотней поняли, о чём этот вой.
Каждый оборотень может бросить вызов вожаку стаи. И погибнуть. Или убить вожака. И тогда кто будет вожаком у стаи? Тот, кто выйдет живым из этого круга. Живым и со страшной победной песней. Но теперь он – вожак. И каждый из стаи может бросить ему вызов. И погибнуть. Или убить вожака…
Погибать желающих не нашлось. Прошел медленно вожак мимо стаи. Каждому в глаза посмотрел. Запомнил взгляд у каждого. Похожи они друг на друга, глаза у оборотней, да только разные у всех. Но помнить надо все. И запахи – они для волка больше скажут, чем глаза. Всё запахи сказали. Желающих погибать – не будет. По крайней мере, сейчас.
Повернулся он, вздохнул и медленно, набирая скорость с каждой секундой, побежал на восток. И стая завыла и рванула вслед за ним. А как же? Куда стая без вожака. Ах, какое наслаждение – бежать по ночному лесу в стае за вожаком, быть частицей большого мохнатого организма, летящего через ночной лес.
Сорок стрел – лучше, чем одна.
***
Он говорил с портретом родителей. Говорил и не мог наговориться. Слезы текли по лицу его и он их не стыдился. Они так много сказали ему. О великой любви и безграничной гордости, бесконечной надежде и непоколебимой уверенности. Он отвечал им. О искренней благодарности и бескрайней любви. И не было конца тому разговору…
Он говорил с портретом Сириуса Блека.
- Моя смерть была правильней, чем моя жизнь, Гарри… Я погиб в бою. Не каждому удаётся погибнуть в бою.
- Вся твоя жизнь, Сириус, была схваткой. Но ни в одной ты не показал спину, не предал товарища, не сдался. Я буду счастлив, если в конце своей жизни смогу сказать такое про себя…
- У жизни великих нет конца, малыш! Я рад, что ты нашёл себя. Я рад, что ты стал тем, кем должен был стать.
Жаль только, что не смогу я быть рядом с тобой в той великой битве. Помни одно: у жизни великих нет конца!
И он говорил с портретом великого волшебника, директора школы магии и колдовства, кавалера ордена Мерлина, главы Верховного суда волшебников и Дамблдоровой Армии, Албусом Дамблдором.
-Я счастлив, Гарри. Как же я счастлив, мой мальчик. Как только может быть счастлив портрет старого мёртвого волшебника. Я безмерно рад, что ты нашёл себя.
- Но как же один? Без Вас?
- Ты не один, Гарри, ты же знаешь. А я… тебе, такому как ты стал, я бы только мешал. Путался бы под ногами.
- Разве мудрость может путаться под ногами у силы?
- Может, малыш, может. Теперь у тебя будет своя мудрость. Удачи тебе в бою. Кстати, ты знаешь, с кем тебе предстоит сразиться?
- Я всегда знал это, профессор. Я всегда ненавидел его.
- Ненависть – не то чувство, с которым ты должен выйти на бой. Только любовь. Любовь к этому миру, к своим друзьям, ко всему, что только есть в этом мире – только она поможет тебе. Итак, Северус Снейп…
- А Вы всё это время знали, что дело именно в нём?
- Дело не в нём, Гарри. Дело в нас. В тех, кто верит в нас. А про то, что именно он возглавляет тёмные силы – конечно же знал.
- Почему же Вы сразу не остановили его?
- Есть, Гарри, кто-то, что-то, не знаю даже, как назвать. И это управляет нами. Наша жизнь – игра для него. И, видимо, он хочет, чтобы игра была поинтересней.
- Значит, битва за жизнь?
- Значит, битва за жизнь.
- Только чтобы кого-то развлечь?
- Чтобы пройти свой путь.
- Профессор, но ведь осталось очень много дел, которые Вы не успели сделать. Кто доделает их за Вас, если не я?
- Любой путь бесконечен, Гарри. Поэтому всегда останутся недоделанные дела. А если пытаться прыгать между чужими дорогами, никогда не пройдешь свою.
Они верят в тебя, Гарри. И я верю. Теперь поговорим о битве.
У тебя есть Меч Гриффиндора. Тебе нужен еще один Великий Меч.
- Меча Гриффиндора будет мало?
- Во главе твоей армии должны стоять два рыцаря. Два, Гарри. Чтобы шансы на победу были высоки, тебе нужны два Великих Меча.
- А кто эти два рыцаря?
- А это, Гарри, решать тебе.
- Как мне найти второй меч? Подскажите…
- Лайза знает, малыш.
- И ещё, учитель… Остаётся еще Волдеморт..
- Ты правильно сделал, Гарри. Волдеморт – ширма, прикрытие. Его силу постоянно подпитывал Снейп. Я думаю, Рубеус справится со своей задачей.
Я знаю, о чём ты думаешь, Гарри. Твои родители.
Волдеморт был убийцей, но он ли убил их? Кто послал его туда? Кто дал ему силу? Много силы?
Делать два дела сразу – роскошь для нас в этой битве. Сделай своё, а Хагрид сделает своё. Тебя ждут, сынок.
Гарри Поттер не спросил у портрета великого мага и волшебника Албуса Дамблдора ответа на ещё одну очень важную вещь. Что значит быть Вершиной? Зачем?
Он решил понять это сам.