Олень над Хогсмитом

Над живописной долиной восходило летнее солнце. Наступал потрясающей красоты рассвет. Он повернул голову в сторону солнца и подумал: "Дело приближается к развязке. Вот только какой ей суждено стать – этой развязке. И что же будет после? Сможет ли кто-нибудь жить, думать, соперничать, интриговать, бороться так , как это делали они?"
- Все состоится здесь – решил он. Вздохнул, развел руки в стороны, - и будто с треском разорвали огромную простыню от края до края в темно-синем небе.
Далеко от этого места мальчик по имени Гарри Поттер вздрогнул и поднял голову. Он сидел в мягком глубоком кресле в кабинете директора, один среди множества магических приборов, теней прошлого, отголосков былых споров , окруженный пустыми портретами. Все волшебники с портретов ушли. Почему-то ему совсем не хотелось знать, куда они ушли, зачем, и скоро ли вернутся в свои портреты.
- Что чувствует марионетка, когда умирает кукловод? Кто-то сверху управлял тобой, дергал за ниточки, двигал туда и сюда – и вдруг ушёл. Ты жил, пусть и ведомый кем-то, но двигался, жил , а теперь лежишь бесформенной грудой на полу, и твои верёвки с крестовиной лежат рядом, и совсем некому дергать за них. Но я не был марионеткой, а Албус Дамблдор….., не был кукловодом. Он всегда, сколько я себя помню, управлял моей жизнью, просчитывал наперед каждый мой шаг, заботился обо мне, а я до сих пор до конца не знаю, куда он хотел меня привести, и какого финала он ждал от этого спектакля. Но у тряпочной марионетки нет шансов встать и пойти самостоятельно. А у меня есть. И я встану. Вот только куда потом идти…
Он пришел сюда, чтобы попытаться понять хоть что-нибудь, попытаться уловить хоть след мыслей, которые, возможно, продолжают жить в кабинете великого Дамблдора… но ничего так и не почувствовал. Вместо этого – пустые портреты, тишина ,полумрак и усиливающееся чувство тревоги в душе.
" Не может быть, чтобы не было выхода. Выхода, а главное объяснения всему". Всё перепуталось в голове у Гарри. "Я всегда точно знал, что я должен делать. Когда я не знал или сомневался – Дамблдор мне говорил. Кто скажет теперь? Гарри попытался остановить поток мыслей, с сумасшедшей скоростью проносящихся в его голове, понимая, что он лишь вхолостую ворошит факты. Ничего путного в голову не приходило. "Если не знаешь с чего начать – начни с начала" – вспомнил он. Началом для него была ярко-зеленая вспышка и чувство ужаса, которое она принесла с собой. Он попытался очистить голову от всего-всего на свете. Потом извлёк из самих глубин своих воспоминаний это – самое первое и самое ужасающее в его жизни воспоминание. И попытался раствориться в нём, стать этим воспоминанием, превратить его в весь мир, и превратить весь мир в него.
В какой – то неуловимо-короткий миг весь мир стал пустотой, стал ничем! Потом все заполонил ослепительный зелёный свет, непередаваемая боль, радость победы и горечь поражения, материнская любовь и отцовское внимание, стремление понять и тяга всё скрыть, жажда жизни и вырвавшиеся на свободу инстинкты убийцы, словом весь мир . Весь мир и что-то такое, что – мальчик очень остро почувствовал это- что не могло принадлежать этому миру. Это было похоже на холодное любопытство ко всему на свете, которое продолжалось неисчислимое количество лет и вдруг обернулось острым вниманием, чем-то, что захватило и увлекло.
И пришли странные, непонятные слова:

Я ждал это время, и вот – это время пришло!
Те, кто молчал – перестали молчать…

Пришли странные, непонятные – и тут же стали ясными и понятными, более того – самыми понятными вещами в мире. И хлопнуло что-то громко в кабинете – перед Гарри возникла женщина. И в портретах снова появились их хозяева. И во всех подсвечниках, во всех факелах зажегся свет.
Свет зажегся и в глазах Гарри. " В Хогвардсе невозможно являться" – спокойно сказал он- "А кто вы?"
"Отвечаю на вопросы в порядке поступления " – ответила она. "Конечно, невозможно! Но не для того ли мы живём, чтобы время от времени делать невозможные вещи? Это я давным-давно накладывала большинство защитных чар в Хогвардсе. Да, слишком давным-давно… так вот, кому, как не мне преодолевать их. Теперь второй вопрос . Я твоя крестная мама, мальчик. Сказку про Золушку читал? Так вот, Гарри, пора на бал".Глаза Гарри Поттера блеснули. Свечки вспыхнули ярче. Несколько магов на портретах отлетели, будто отброшенные взрывной волной. Красивая женщина спокойно смотрела на мальчика.
"Да, Гарри, я вижу, что я не поспешила с прибытием. Остынь, мальчик, ещё немного и ты высадишь Хогвордс высоко в небеса. Тебе надо учиться контролировать свою ярость, ты пока даже не чувствуешь, насколько ты силён. Я не смогу тебя долго сдерживать"- выражение ёё лица менялось на глазах, на нём проступала боль и напряжение-"Не напрягайся понапрасну, тебе ещё предстоит слишком много …"
Гарри Поттер отвернулся к окну. То, что он увидел в окне, заставило его сердце биться намного чаще.
Над Хогсмитом поднимались чёрные метки…
Раздалось два хлопка – и кабинет опустел. Тишина нависла над старинной мебелью, тишина проникла в потреты, молчали умудрённые опытом бывшие директора Хогвордса. Лишь Финеас Нигелус покачал головой и сказал :"М-да"…
Гарри и его новоявленная крёсная стояли посреди Хогсмита, недалеко от Трёх мётел. Количество смертожеров вокруг них впечатляло. Ещё больше впечатляло спокойствие Гарри. Поздравляю, крёсный – с видимой иронией сказала она.
Десятки пар глаз уставились на Гарри. Злых, горящих, беспощадных. Но он увидел в этих глазах что-то, что ему понравилось. Что-то, отчего ему вдруг стало очень-очень спокойно. Он увидел страх.
Мальчик в темной мантии повернулся к толпе смертожеров. И пошел им на встречу. И воздух внезапно стал таким густым-густым, каким он бывает ночью поздним летом в Запретном лесу. И таким же пропитанным опасностью. Фигура мальчика вдруг слегка засветилась в вечерних сумерках. Начали раздаваться хлопки. Это лопались смертожеры. Лопались, как воздушные шарики. Разлетались в стороны какими-то оранжевыми брызгами. Очень скоро остались только Гарри, его крёсная и тот, кто был во главе этой кодлы. Луциус Малфой. Гарри стоял и смотрел на фигуру того, кого так ненавидел. Того, кто принес ему так много боли и страданий. Он не чувствовал ненависти. Ненависть ушла, уступила место холодной решительности, брезгливости и простому желанию – поразить цель.
Луциус Малфой взмахнул волшебной палочкой и визгливым голосом прокричал: "Авада Кедавра!". Зеленая молния метнулась в сторону Гарри. Метнулась и ушла в сторону. Мертвая ворона упала на землю. Гарри Поттер посмотрел на мертвую ворону, улыбнулся, и просто освободил какую-то часть силы. Силы, которая с некоторых пор появилась в нем. Силы, с которой он ещё не был до конца знаком, но очень хотел познакомиться.
Что громыхнуло высоко в небесах. Столб оранжевого света ударил в землю. Ударил в то место, где секунду назад стоял Луциус Малфой. Стало очень тихо. Гарри посмотрел наверх. Над Хогсмитом поднималась фигура оленя с густыми рогами. Олень наклонил голову вперед, всем видом выражая готовность к атаке. Черных меток уже не было в небе.
Он подошел к тому месту, где несколько мгновений назад стоял его враг. Отверстие в земле выглядело очень глубоким. Выглядело бесконечным. Края его были будто сделаны из стекла. Будто вздох прошел в вечернем небе. И стало легче дышать. Что-то неуловимое отступало от Хогсмита. Что-то темное и опасное. Но Гарри чувствовал – они отступают, чтобы атаковать снова.
-Меня зовут Лайза – сказала крёсная. Прийти к тебе раньше я не могла, хотя и очень хотела. Все было бы намного проще. Намного больше людей остались бы живы. Но…
- А что произошло теперь?
- А теперь, мой мальчик, к тебе пришло то, что должно было прийти. Не могло не прийти. Пришла твоя сила. Правда, никто не знал, как именно она придет. Ты сам сломал все границы и барьеры. И знаешь, наверное, даже если бы ты не был Вершиной, проделав такое, ты мог бы достичь невероятного.
Гарри даже не стал спрашивать, что означает быть Вершиной. Он думал, о том, что же он сделал.
Лайза посмотрела на него своими зелёными глазами с лёгким голубоватым оттенком. Глазами ленивой пантеры, в лени которой таится туго-натуго сжатая пружина.
- Ты применил сам к себе заклинание "Авада Кедавра" наоборот.
И последняя пелена упала над декорацией этой фатасмагорической пьесы.

Чтобы ударить, нужно сжать кулак

Для того, чтобы ударить, нужно сжать кулак.

И вот – мы делаем шаг
На недостроенный мост
Мы поверили звёздам
И каждый кричит – я готов!
В.Р.Цой
Они медленно подходили к воротам Хогвардса – красивая женщина и полный сил мальчик. Они знали, что надо спешить, но им так хотелось пройтись рука об руку по зеленой лужайке.
- Тяжело терять друзей и любимых людей Гарри, когда столько лет был рука об руку с ними. Вдвойне тяжелее видеть все это издалека, хотеть помочь и не иметь такого счастья. Место, где я была… Лайза зябко поёжилась Я не могла покинуть его и быть с вами, пока не произошло то, что произошло с тобой сегодня, Гарри.
Он внимательно посмотрел на неё. Мальчик, на которого вдруг свалилась огромная сила, принеся с собой ещё большую ответственность. Что ж, нам не привыкать, подумал он.
Так, беседуя, они подходили к главным воротам великого замка Хогвардс, замка, где – они это знали, им предстоит собрать армию. Армию друзей, людей которым есть что защищать и во имя чего умирать.
У замка стояла толпа. Профессор Макгонагел, женщина с мудрыми глазами, стоящая впереди всех, не отрываясь смотрела на кресную Гарри.

- Здравствуй, Минерва!
- Здравствуй, Лайза!
- Время пришло.
- Да, сестра. Наше время.

Все посмотрели на Гарри. Мысли в его голове вдруг стали четкими, простыми и полными смысла.
- Портреты - спокойно сказал он- профессор Макгонагел, сейчас самое главное – портреты. Нам нужны все мастера, умеющие делать портреты.
- Да, Гари – с восхищением взглянула на него Макгонагел. Их не так уж много. И… она побледнела.
- Да – сказал Гарри – за каждым из них отправится мощная группа. Нельзя терять ни секунды. Давайте мне знания о них – сказал он и мягко посмотрел в глаза Макгонагел. Она чуть качнулась, но устояла.
- Спасибо – сказал Гарри через секунду. Простите, у нас мало времени. Где Хагрид?
- Недавно видели две фигуры: огромную и чуть меньше. Оба быстро бежали на Восток- мягко сказала, подходя к Гарри, Гермиона. И Рюмус Люпин…
- Спасибо, Гермиона, я понял. Они оба всегда действовали. Они начали действовать первыми. Люпин… ему не нужна ничья помощь. Леди Лайза, пожалуйста, сформируйте группы по сбору и охране Мастеров Портретов. Я беру на себя четырех из одиннацати. Со мною Гермиона, Рон, Лонгботтом. Они были со мной слишком долго. Они останутся со мной.
Он взглянул на людей, стоящих под стенами Хогвардса и неотрывно смотрящих на него. Поднял голову и громко, как под заклинанием "Сонарус" сказал: многие из вас были со мной в Дамблдоровой Армии. Что изменилось? Я стал сильнее, но сегодня с нами нет Дамблдора. Он погиб во имя того, чтобы наше время пришло. Теперь наша очередь прийти.
Подошел к своим троим друзьям, обнял их, хлопнуло громко в воздухе, и они исчезли.
Гермиона, Рон и Невил удивленно оглядывались. Где они? Что за странное место? Они стояли на вершине невысокого холма.
Внезапно на холм взбежали гигантский Гроп и Хагрид. На их лицах не было ничего, кроме решимости. Они бежали, как две машины, огромные машины в человеческих подобиях, только очень большие. Вот только Хагрид.. его волосы были белее снега, и черные, как жуки, глаза, особенно жутко смотрелись на фоне седых волос. Увидев ребят, он остановился, остановился и поднял руку. Остановился и Гроп. С минуту Гарри и Хагрид глядели друг другу в глаза. Потом Гарри достал свою волшебную палочку. Продолжая смотреть в черные, бездонные глаза Хагрида, полные боли и решимости, он уверенно сказал
- Хагрид, твое время тоже пришло. Однажды ты нашел меня, совсем маленького, глупого, испуганного мальчика, защитил от всех, взял в этот волшебный мир. Я бы никогда не подумал, что смогу сделать то, что сделаю сейчас
Когда у начинающего волшебника забирают волшебную палочку и торжественно преломляют её, у него нет больше шансов снова стать полноценным волшебником. Кроме одного: если кто-либо добровольно отдаст ему свою палочку…
- Хагрид, мне она больше не нужна. Мне кажется, я сам стал волшебной палочкой. С этими словами Гарри извлек свою волшебную палочку. Несколько мгновений он смотрел на неё.
- Ты верно служила мне. А сейчас выпало так, что ты нужнее другому. Я не отбрасываю тебя. Я делаю твою жизнь нужнее людям. И тепло от моих рук останется с тобою навсегда.
С этими словами он взял огромную руку Хагрида и вложил в неё свою палочку.
- У тебя самый давний счет к Тому Редлу. Еще со школы. Эта палочка хорошо знает ту, с которой ей придется встретиться, Рубеус.
Хагрид поднял свое лицо высоко к небу.
- Гарри, я уже не могу чувствовать ничего – ровным голосом сказал он. Все мои чувства сгорели. Осталось только действовать. Но я всегда знал, что тебе суждено быть великим. И ты им уже стал.
Рон, Гермиона, Невил стояли, пораженные увиденным.
Хагрид направил свою палочку на камень и камень вдруг превратился в большого желтого цыпленка. Хагрид кивнул головой – работает!
Гроп молчаливо взирал на разыгравшуюся сцену. За три дня, проведенные рядом с воющим от ужаса и безысходности братом, он как бы стал его частью, полностью слился с ним. Хагрид высоко вскинул руки. Седые длинные волосы развевались по ветру.
- За дело! – прокричал он. Две огромных фигуры, тяжело ступая, продолжили свой бег.

В поисках, метаниях, сборах прошло три дня. Три дня Гарри почти не спал. Из одиннадцати мастеров-портретистов удалось спасти девять. Двое были убиты на месте смертожерами. Группа Гарри потеряла одного из четырех. Когда они прибыли на место, он был уже мертв. Двоих пришлость отбивать: подоспели как раз вовремя. Третьего долго разыскивали: он скрывался, догадавшись об охоте на мастеров-портеретистов.
В сердце замка Хогвардс девять оставшихся портретистов писали портреты. Семь – портреты Дамблдора. Один – Сириуса Блэка. Один – родителей Гарри.
Лайза не спала три ночи. Спать было некогда. Вместо этого она собирала армию.
Она подошла к Гарри. С ней рядом стояли два человека. Один – пожилой, невысокий, лысоватый. Когда Гарри встретился с ним глазами, у него закружилась голова. Но он взял себя в руки и сила хлынула из него.
- Ну хватит! –сказал с сильным акцентом мужчина – не до игр. Меня зовут Гесер. Это – он кивнул на высокого худого молодого мужчину – Антон. Ночной дозор Москвы.
- Какой дозор?
- Знаешь, Гарри, существует другой мир волшебников. Мир, живущий по своим законам. Они не вмешиваются в наши игры, мы не вмешиваемся в их игры – сказала Лайза. Теперь пришло время нашим мирам соприкоснуться.
-Будем ближе к делу! –сказал Гесер. Времени осталось мало. Объясняться будем потом. Это ваша битва, она останется только вашей. Ни мы, ни тёмные в ней участия не примем. Но мы узнали, что ваши противники собираются нанести довольно необычный удар. Они замыслили создать и активировать особый, магический вирус в этом… как его … в Интернете. Это может причинить катастрофу в мировом масштабе. Слишком многое сейчас управляется электроникой. Мы обязаны защитить этот мир, мир неиных, которые ни о чем даже не подозревают.
- Мир кого? Гарри поднял на Гесера глаза
- Маглов, Гарри. – пояснила Лайза.
- Антон- сильный маг. Высший светлый иной. Правда, есть и посильнее. Но из магов такого уровня в компьютерах разбирается только он. Он возглавит специальный магический отряд по противодействию Чёрной Метке. Так называется вирус – ответил он на вопросительный взгляд Гарри.
Гарри повернулся к Антону.
- У каждого из нас – свое поле боя. Свои приемы в битве. – Гарри внимательно посмотрел в глаза Антона. – Но в любом случае я рад, что мы на одной стороне. Удачи тебе, маг!
- И тебе, волшебник!

Небо было прибито маленькими желтыми гвоздиками. Глупые люди считают их звёздами. Но это шляпки золотых гвоздиков, которые держат большое синее одеяло, чтобы оно не свалилось и не накрыло всё вокруг. И был в том небе тоненький серпик молодого месяца. Какое значение может иметь тоненький серпик для мохнатой серой стрелы, летящей через лес. Да, когда-то эта луна была всем. Потому что она была лицом великой волшебницы, поющей свою песню всем волкам на свете. И вот когда великая волшебница поворачивает к ним свою голову, тогда её песня становится особенно печальной и возвышенной. Тогда волк не хозяин себе. У него появляется другой хозяин – лицо в прибитом гвоздиками небе и песня.
Только теперь всё это значения не имеет. Потому что он уже не маг, не профессор, не оборотень и не волк. Он - стрела. Жизнь его – полет к цели. Разве имеет значение для стрелы что-то там, наверху? Да и внизу, сзади, вчера, завтра? Только горящие во тьме глаза и безумно прекрасный ритм работающих мышц, несущих его вперёд – к цели. Не каждой стреле дано знать свою цель. Он знал. Чтобы достичь её, ему надо было закончить одно старое дельце.
Он вылетел на поляну и остановился. Остановился, лёг на листья, положил голову на лапы. С другого конца поляны на него смотрели сорок пар горящих глаз. Было почти совсем темно, но запахи говорили ему все, чего не видели глаза. С другого конца поляны к нему расслабленной походкой шел Фенрир Грейбек. Оборотень, который когда-то укусил мальчика по имени Рюмус Люпин.
Всё произошло секунды за три. Никто не стал ничего говорить. Просто Грейбек сжался, как пружина и бросился на него. И время потекло медленно. Очень медленно. Застыл Грейбек в воздухе. Замер. Нет, он конечно летел на него. Яростно. Неистово. Разорвать, сожрать, уничтожить. Но для Рюмуса Люпина Грейбек замер в воздухе. Так получилось. А стальные пружины лап уже бросили его в сторону. Ненависти, злости, ярости – не было. Да и не могло быть. Разве может это быть у мохнатой серой стрелы, которая и есть – ярость, ненависть, беспощадность. Развернулось его тело в воздухе. И клацнул капкан челюстей, сомкнулся у пролетающего мимо Грейбека на шее. И залило весь рот густой солёной гадостью. И хрустнула шея.
Люпин прижал тело того, кто секунду назад был Грейбеком, лапой к земле и яростно дернул головой. И взлетела в ночном небе вверх откушенная голова со стеклянными глазами. И разлилась в ночном лесу непередаваемо красивая симфония волчьего воя. И вся стая, все сорок оборотней поняли, о чём этот вой.
Каждый оборотень может бросить вызов вожаку стаи. И погибнуть. Или убить вожака. И тогда кто будет вожаком у стаи? Тот, кто выйдет живым из этого круга. Живым и со страшной победной песней. Но теперь он – вожак. И каждый из стаи может бросить ему вызов. И погибнуть. Или убить вожака…
Погибать желающих не нашлось. Прошел медленно вожак мимо стаи. Каждому в глаза посмотрел. Запомнил взгляд у каждого. Похожи они друг на друга, глаза у оборотней, да только разные у всех. Но помнить надо все. И запахи – они для волка больше скажут, чем глаза. Всё запахи сказали. Желающих погибать – не будет. По крайней мере, сейчас.
Повернулся он, вздохнул и медленно, набирая скорость с каждой секундой, побежал на восток. И стая завыла и рванула вслед за ним. А как же? Куда стая без вожака. Ах, какое наслаждение – бежать по ночному лесу в стае за вожаком, быть частицей большого мохнатого организма, летящего через ночной лес.
Сорок стрел – лучше, чем одна.
***
Он говорил с портретом родителей. Говорил и не мог наговориться. Слезы текли по лицу его и он их не стыдился. Они так много сказали ему. О великой любви и безграничной гордости, бесконечной надежде и непоколебимой уверенности. Он отвечал им. О искренней благодарности и бескрайней любви. И не было конца тому разговору…
Он говорил с портретом Сириуса Блека.
- Моя смерть была правильней, чем моя жизнь, Гарри… Я погиб в бою. Не каждому удаётся погибнуть в бою.
- Вся твоя жизнь, Сириус, была схваткой. Но ни в одной ты не показал спину, не предал товарища, не сдался. Я буду счастлив, если в конце своей жизни смогу сказать такое про себя…
- У жизни великих нет конца, малыш! Я рад, что ты нашёл себя. Я рад, что ты стал тем, кем должен был стать.
Жаль только, что не смогу я быть рядом с тобой в той великой битве. Помни одно: у жизни великих нет конца!
И он говорил с портретом великого волшебника, директора школы магии и колдовства, кавалера ордена Мерлина, главы Верховного суда волшебников и Дамблдоровой Армии, Албусом Дамблдором.
-Я счастлив, Гарри. Как же я счастлив, мой мальчик. Как только может быть счастлив портрет старого мёртвого волшебника. Я безмерно рад, что ты нашёл себя.
- Но как же один? Без Вас?
- Ты не один, Гарри, ты же знаешь. А я… тебе, такому как ты стал, я бы только мешал. Путался бы под ногами.
- Разве мудрость может путаться под ногами у силы?
- Может, малыш, может. Теперь у тебя будет своя мудрость. Удачи тебе в бою. Кстати, ты знаешь, с кем тебе предстоит сразиться?
- Я всегда знал это, профессор. Я всегда ненавидел его.
- Ненависть – не то чувство, с которым ты должен выйти на бой. Только любовь. Любовь к этому миру, к своим друзьям, ко всему, что только есть в этом мире – только она поможет тебе. Итак, Северус Снейп…
- А Вы всё это время знали, что дело именно в нём?
- Дело не в нём, Гарри. Дело в нас. В тех, кто верит в нас. А про то, что именно он возглавляет тёмные силы – конечно же знал.
- Почему же Вы сразу не остановили его?
- Есть, Гарри, кто-то, что-то, не знаю даже, как назвать. И это управляет нами. Наша жизнь – игра для него. И, видимо, он хочет, чтобы игра была поинтересней.
- Значит, битва за жизнь?
- Значит, битва за жизнь.
- Только чтобы кого-то развлечь?
- Чтобы пройти свой путь.
- Профессор, но ведь осталось очень много дел, которые Вы не успели сделать. Кто доделает их за Вас, если не я?
- Любой путь бесконечен, Гарри. Поэтому всегда останутся недоделанные дела. А если пытаться прыгать между чужими дорогами, никогда не пройдешь свою.
Они верят в тебя, Гарри. И я верю. Теперь поговорим о битве.
У тебя есть Меч Гриффиндора. Тебе нужен еще один Великий Меч.
- Меча Гриффиндора будет мало?
- Во главе твоей армии должны стоять два рыцаря. Два, Гарри. Чтобы шансы на победу были высоки, тебе нужны два Великих Меча.
- А кто эти два рыцаря?
- А это, Гарри, решать тебе.
- Как мне найти второй меч? Подскажите…
- Лайза знает, малыш.
- И ещё, учитель… Остаётся еще Волдеморт..
- Ты правильно сделал, Гарри. Волдеморт – ширма, прикрытие. Его силу постоянно подпитывал Снейп. Я думаю, Рубеус справится со своей задачей.
Я знаю, о чём ты думаешь, Гарри. Твои родители.
Волдеморт был убийцей, но он ли убил их? Кто послал его туда? Кто дал ему силу? Много силы?
Делать два дела сразу – роскошь для нас в этой битве. Сделай своё, а Хагрид сделает своё. Тебя ждут, сынок.
Гарри Поттер не спросил у портрета великого мага и волшебника Албуса Дамблдора ответа на ещё одну очень важную вещь. Что значит быть Вершиной? Зачем?
Он решил понять это сам.

Два меча

Два меча
Но неважно , кем были мы,
и кто мы теперь
Ведь это – не наша игра,
и не нам назначать масть
Но, мне кажется, стоит встать-
Даже если придется упасть…

К.Кинчев

- Ты должен встретиться с одним магглом, Гарри.
- Должен – встречусь.
- Он опасный и сильный человек. Конечно же, тебе он абсолютно ничего плохого не сможет сделать.
- Я понимаю. А зачем мне эта встреча.
- Нам нужен меч, Гарри. Точнее, два меча. Один у нас есть – это меч Годрика Гриффиндора. В этом мире есть еще несколько магических мечей подобной силы. Проще всего будет достать этот. Он называется Меч-кладенец. И сейчас им владеет один маггл, довольно влиятельный в мире магглов, хотя никакого официального поста он не занимает. Он возглавляет одну из мощных криминальных группировок. Его зовут Александр Белов. В своих кругах он известен под именем Саша Белый.
- Мы идем к нему уже сейчас?
- Да, мой милый крестник. Идем вместе.
Они оказались перед красивым домом на живописной лужайке.
- Где это мы? – спросил Гарри у Лайзы.
- Это в восточном Эссексе. Сам он родом из далёкой России. Но живёт здесь. Пойдём.
- Пойдём.
К ним навстречу твёрдой походкой шли двое в серых костюмах.
- Здравствуйте! – сказал один из них. Что привело вас к нам?
- Мы бы хотели поговорить с Сашей Белым.
- Это невозможно. Здесь нет и никогда не было никакого Саши Белого.
Гарри Поттер внимательно посмотрел на них. Потом негромко сказал:
- С этого момента вы будете всегда говорить только правду. А теперь будьте любезны, проведите нас к Саше Белому. Мы бы хотели с ним поговорить.
Двое в серых костюмах повернулись и пошли к дому. Лайза и Гарри последовали за ними. Снайпер на чердаке дома внезапно заснул крепким сном. Заснули в своих креслах также двое в холле. А за двумя джентльменами в серых костюмах по имени Игорь и Сергей впоследствии была замечена довольно странная особенность: они физически не могли соврать даже в мелочах, порой вызывая смех знакомых.
Они медленно поднялись наверх по старинной дубовой лестнице. Вошли в большой светлый кабинет. Навстречу им из-за стола поднялся невысокий, крепко сбитый мужчина. С минуту они с Гарри смотрели друг другу в глаза. Потом мужчина подошёл к ним и крепко пожал руку Гарри. Поцеловал руку Лайзы. Улыбнулся. Открыл бар, налил из странного вида пыльной бутылки вино в хрустальные бокалы.
- Это фалернское. Оно сделано из винограда того же сорта и тем же способом, как то фалернское, которое пил Понтий Пилат. Я не буду врать, что ему две тысячи лет. Но лет пятьсот точно.
Они пригубили вино. Хозяин медленно и с наслаждением выпил весь бокал.
- Итак, меня зовут Саша Белый. Я так понимаю, вам нужен меч?
- Откуда Вы знаете? – удивился Гарри.
- Такие люди, как вы, могли прийти только за ним. Человек, который подарил мне его когда-то, сказал, что рано или поздно за ним кто-нибудь придёт и попытается отнять. Он еще спросил, не боюсь ли я. Саша улыбнулся странной улыбкой.
- Что вы ему ответили? – спросила Лайза.
- Ответил, что тем, кто боится, не стоит жить в этом мире. Ну что, я так понимаю, вам очень нужен меч, но силой вы пока его отбирать не пытаетесь. Белый отвернулся и долго смотрел в окно.
Потом вдруг повернулся к ним, улыбнулся широкой открытой улыбкой.
- Как говорится, ставь могорычи и бери хоть все мечи.
- Что ставить? – переспросил Гарри.
Лайза наклонилась к его уху и что-то прошептала. Слышно было только последнее слово "традиция". Гарри нахмурился, и в углу комнаты вдруг появилось несколько ящиков с разномастными бутылками. Рядом с ними вдруг возникла сабля. Ножны были серебряными, а рукоять инкрустирована драгоценными камнями: зелёными изумрудами и ало-красными рубинами. Саша Белый взял саблю в руки и достал из ножен. По лезвию шла красивая надпись.
"Круче нас только горы. Саше Белому от Гарри Поттера".
Хозяин нажал кнопку на столе, и через полминуты в кабинет вошел один из честных джентльменов в сером костюме.
- Принеси меч. – сказал Саша Белый, улыбнулся одной стороной рта, помолчал и добавил серьёзно:
- Удачного боя, брат!

Всё в наших руках

Мне рассказывал утром сказки
Воробей, серый друг мой ветренный
Как идут Голубые Каски
Сапогами на град посеребренный

Я сказал - это так ужасно!
И не смог пристрелить свою лошадь
Но смотри, браток, липнет красное
Липнет красное по черной площади.
С.Трубаев

Что это? Зачем? Кто вращает этот сумасшедший калейдоскоп похмельным утром? В чьём безумном, воспалённом мозгу рисуются такие картины?
Иначе, куда так уверенно шагает этот мальчик в очках? Один в целом мире. Почему чёрная мантия его так похожа на кимоно самурая, идущего на последнюю битву?
Кто этот невысокий мужчина с сальными чёрными волосами? Он так радостно идёт навстречу мальчишке, наверное это его старый приятель. Боже, какая встреча.
Почему же так дика и безумна эта картина?
Не из-за того ли, что за спиной мальчишки черно от тысяч стоящих за ним, и не видно края этой армии, и два рыцаря в сверкающих латах стоят впереди , и рыжие волосы их полыхают ярче сверкающих лат. И напряглись все, как перед последним боем.
Не из за того ли, что за спиной странного и пронзительного мужчины черно от тысячи тысяч тех, кто уже готов впиться в горло и не отпустить никогда.
Не из-за черного ли леса, вечного как мир, молчаливого как торговки на субботнем базаре, загадочного, как прыжок в неизвестность?
Но подошли они друг к другу, два старых знакомых, одни в целом мире. Не было слов. Просто глаза смотрели в глаза. И мир закрутился безумной каруселью. И дыбом встали волосы у Снейпа. И дыбом встали волосы у Гарри Поттера. И сила встретилась с силой. Огромную долину, две армии от края мира до края мира накрыл синеватый сверкающий купол. А внутри этого купола перестала действовать любая магия. Только магия маленького мальчика и профессора Хогвардса Северуса Снейпа. И развёл Снейп руки в стороны. Рухнула куда-то вниз земля вокруг них. Остались они стоять на верху колонны посреди пропасти. Двое. Напряжение их магии достигло своего пика. И застыло на этом пике. Визгливый голос Снейпа пронёсся над долиной.
"Армагеддон!"
И армия его пришла в движение. Огромными крюками обходя пропасть посреди долины, кинулась армия тьмы на армию света. Но не дрогнул никто. Не побежал. А два огромных крюка, распадаясь на отдельные существа, жестокие и яростные, сомкнулась как раз на выдвинутом вперед острие Дамблдоровой армии. Засверкали мечи в руках Фреда и Джорджа Визли. Полетели в стороны головы и руки. Дрогнул поток, рассыпаясь. И стояли насмерть былинные богатыри и викинги из саг. Сегодня каждый обрёл свое настоящее лицо.
И туча стрел обрушилась на нападавших : это взялись за своё дело весёлые молодцы из шервудского леса в зелёном сукне.
А далеко-далеко маленький паучок в правом нижнем экране монитора вдруг стал большим-большим, на весь экран. И сказал худому носатому парню по имени Антон.
- Привет!
- "Сам привет!" – был ответ.
- Я паук!
- Я вижу!
- Нет, ты не понял. Подумай: если есть широкая паутина, значит где-то должен быть крутой паук! А зачем пауку ткать паутину?
- Надеешься наловить побольше мух, паучара?
- Я уже поймал в свою паутину всё, что только можно поймать. Я поймал этот мир. Те смешные ребята, которые выпустили меня думают, что смогут управлять мной, когда закончится их маленькая разборка… Вам ребята, как вы выражаетесь, кердык! Причём всем вам. Я тут такого сейчас наиграю вам с этой паутинкой…
А во всём мире в это время у сотен мониторов сотни рук с поразительной скоростью набирали заклинания на клавиатурах компьютеров – но паук с той же скоростью создавал новые. И мониторы кидались на сидящих за ними людей, и мыши охватывали шеи и душили, и пальцы прилипали к клавиатуре.
Паук встревожился. Паук почувствовал неладное. Слишком мощным было противодействие. Стало не до разговоров. А Антон Городецкий положил пальцы на клавиатуру компьютера – пальцы не двигались, но заклинания перетекали с рук его в этот загадочный, нереальный компьютерный мир, который настолько прочно сросся с реальным миром, что они стали напрямую зависимы друг от друга. И поскольку судьба одного из них повисла сейчас на волоске, в огромной опасности оказался и настоящий мир.
Антон оказался как раз тем недостающим звеном в цепи компьютерщиков – магов, противостоящих чудовищному компьютерному вирусу магического происхождения и сути. Паук не выдержал. Слишком мощной был удар Великого Иного – заклинания переведённые на компьютерный язык оказались эффективными. Паук исчез. Сотни людей, сидящие за компьютерами во всём мире, упали в изнеможении на пол. Откинулся назад на стуле Антон Городецкий, Великий Иной. Он спал. Вся его жизненная сила ушла на победу над вирусом.
А Гарри наблюдал за битвой. Краешком глаза. Потому что всё его внимание было приковано к глазам Снейпа. И звенящей тишине между ними. И к гудению синеватого магического купола вокруг них. И вся чудовищная, неизмеримая, безграничная сила, которую он чувствовал в себе все эти дни была направлена на одно- уничтожить Снейпа. Испепелить. Развеять. Уничтожить. Но эта безграничная, беспредельная сила наталкивалась на другую – встречную силу, не капли не уступающую. Результатом был синеватый купол над долиной, напряжённые лица, звенящая тишина, странная связь между двумя людьми, безгранично ненавидящими друг друга.
А в долине шёл бой. Левую колонну нападавших сильно прореживали лучники, осыпая градом стрел. Каждая стрела находила свою цель, тут же на тетиву ложилась новая стрела, и взлетала в небо навстречу очередной цели, но поток нечисти не иссякал. А вокруг Фреда и Джорджа Визли, казалось, образовались два магических круга, которые никто не мог преодолеть. Вот только магия здесь не работала. Кто бы ни пытался применить заклинание, удивительный купол, составленный из пылкой ярости маленького мальчика и холодной ярости опытного волшебника глушил его с еле слышным шипением, будто горящую спичку окунали в воду. Магию здесь создавал бешеный танец двух мечей. Сверху две ослепительно-рыжих головы походили на вершину волнолома, о который разбивались грозные штормовые волны.
И внезапно прямо с неба полыхнуло огнём. Огнём, сжигающим воинов Дамблдоровой армии десятками. Полыхнуло из разных мест. И из сизого марева неба один за одним вываливались огромные бронзово-золотые, зелёные, серые туши с горящими блюдцами глаз. Вываливались, ложились в воздухе на крыло, закладывая немыслимый вираж, взмывая вверх, чтобы вновь зайти сверху и полыхнуть огнём. Огромные, практически неуязвимые, летящие с удивительной скоростью. Теперь трудно узнать, как Снейпу удалось привлечь драконов на свою сторону, как удалось управлять ими.
На драконах, летящих спереди, виднелись крошечные башенки наездников. Остальные держались в их фарватере. И казалось внизу, что нет спасения от огненной смерти в чешуйчатой броне. Попытки поразить драконов стрелой или копьём разбивались о толстую чешую.
Спасение пришло сверху. Из тучи вывалились три чёрных точки. Вывалились, какое-то время продолжая падать, потом резко ушли в сторону, взяв курс на стаю драконов, как раз заходящую для очередной атаки. И увидев их, радостно вскрикнули воины армии Дамблдора. Два лучших квидиччиста выходили на свою самую великую игру. Виктор Крум. Анджелина Джонсон. Один из лучших драконоведов и укротителей драконов Чарли Визли выходил на свою великую схватку с драконами. Они пролетели, как метеоры, совсем рядом с драконами, оценив ситуацию, и ушли назад в тучи.
- Только в глаз – кричал Чарли, и ветер сносил его слова. И помните: самое главное – не бояться! Они это чувствуют. Вы должны чувствовать себя, как хозяева: драконы восстали, но вы скоро приведёте их в чувство- вот что вы должны ощущать. Они должны вас бояться. Иначе – всё! Каждый из вас должен рассказать своим.
И они разлетелись каждый в свою сторону, чтобы через минуту вылететь с трёх разных сторон каждый со своим отрядом. Как три роя мошкары. На лучших мётлах, которые только удалось собрать со всего мира.
Про магию пришлось забыть. Луки были бесполезны. Нужен был мощный бросок короткого копья в глаз. В ужасный, сверкающий, безумный глаз дракона. Они горели,как мотыльки на свечке. Но пока двое горели, третий наносил этот удар, и падали чешуйчатые туши вниз, давя своих и чужих.
Вспыхнула огненным факелом Анджелина Джонсон. Вспыхнула и сбила последним отчаянным броском своего второго дракона. Как комета, носился меж драконов Виктор Крум, выпустивший копьё из обожжённой руки, отвлекая драконов на себя, пока товарищи наносили удары.
Но с тех драконов, на которых были наездники, летели меткие стрелы, сбивая квиддичистов. И пять оставшихся драконов против десятка полуобожженых смельчаков оставались реальной силой. Пока не раздался жуткий клёкот в небе. Пока откуда-то сбоку не возникли три гиппогрифа. Им не нужны были наездники. Их вёл Клювокрыл.
Кто не видел, как гиппогриф, подвижный и ловкий как ветер на огромной скорости откусывает острым как сабля клювом бронзово-золотую голову дракона, оглашая окресности жутким триумфальным криком, тот вряд ли сможет себе это представить. Кто не видел, как догоняют три гиппогрифа двоих скрывающихся в далёких облаках драконов, тот не видел триумфа.
И продолжался бой, и смотрели глаза Гарри в глаза Снейпа, и все заклинания были забыты, помнилось лишь об одном: не отступить. Не сдаться.
И будто страшная мутная волна хлынула из-за холмов. Орки. Ужасные создания верхом на ужасных четвероногих Гхолах. Казалось, ничто не сможет остановить этот жуткий, холодящий кровь бег яростных, чудовищных созданий.
Но повернулись весёлые парни из шервудского леса в зелёном сукне, стали плечом к плечу. И залпы стрел вырывали из этой страшной волны одного орка за другим.
Но сверкнула серая молния из края чёрного леса. Сверкнула, рассыпалась на летящих с чудовищным воем оборотней. Стрела летит в цель. Стрелу не остановить.
Летит, подвывая, впереди стаи волков-оборотней Рюмус Люпин, летят они с жутким воем за ним, навстречу мутной волне орков. Без страха. Откуда у оборотней страх? Слюна с оскаленных клыков брызжет. Ветер в ушах свистит. А цель четко видна. Каждый видит горло, в которое вцепится. На лету. Смыкаются зубы на горле Гхолов, падают орки в траву. А стрелы лучников всё находят своих жертв, довершая работу. Страшные серые стрелы-оборотни. Поющие стрелы ребят Робина Гуда.
Взлетают в воздух серые тела, подброшенные страшными когтистыми лапами Гхолов. Но другие летят дальше, перекусывая глотки, откусывая головы орков, останавливая жуткую волну. А стрелы добивают тех, кто пытается подняться.
А с другой стороны приближаются к армии Дамблдора, мерно покачиваясь, огромные тролли с дубинками в руках. Глаза их безумны. Они не спешат. Они идут молча. Кто их остановит. Это от их поступи так дрожит земля? Или от мерного бега великанов, появившихся на горизонте. Великаны бегут плотной группой, а впереди – Гроп и Хагрид. Только сила может заставить великанов подчинится и выполнять приказы. Только нечеловеческая ярость и устремлённость потерявшего всё даёт такую силу.
И хрустят кости в жутких объятьях – будто старые друзья встретились, будто горы обнимаются. А Хагрид не спешит с троллями обниматься. У него – другая задача. Он другого старого знакомого ищет. Чтобы поздороваться. Но что-то не видно Томаса Редла в толпе нападающих. Силен Лорд Волдеморт в магии. Вот только неожиданная штука приключилась. Перестала вдруг магия действовать над некогда красивой, а теперь обожжённой, покрытой телами, залитой кровью долиной. Со стороны жуткий Лорд на битву смотрит. Вдруг поменяется расклад. Вот тогда…
А силы поменьше у него стало. Не подпитывает Снейп его больше. Самого бы подпитал кто. Тонет Снейп в глазах маленького но очень сердитого мальчика. В глазах, полных решимости, гнева и печали. Не то, чтобы слабел Снейп. Есть еще сила. Много силы. Только ситуация всё больше на патовую смахивает. Не может он с мальчишкой ничего поделать. И мальчишка с ним. Застыли они: чёрное в белом, белое в чёрном.
И нечеловеческий крик пронёсся над долиной. Из самого острия Дамблдоровой армии. Упал Фред, в спину поразил его ужасный топор палача Макнейра. А Джорджу ещё больнее чем брату, оттого и крик такой – леденящий душу, останавливающий сердце. Ухмыляется Макнейр, для нового удара топор заносит. Так, ухмыляясь, голова и отлетела.
А от крика этого Гарри как бы очнулся, со стороны на всё это посмотрел. Равны силы со Снейпом, никто победить не может. Вздохнул глубоко, кинулся на Снейпа и впился зубами в глотку. Так просто всё оказалось. Липкая дрянь заполнила рот, полилась на рубашку. Но не отпустил Гарри Поттер ненавистной глотки. А купол над долиной исчез.
Вот и самое время Томасу Редлу показать, кто здесь настоящий волшебник. Взмахнул он палочкой волшебной и наткнулся взглядом на жутковатые чёрные глаза. В обрамлении поседевших в одночасье волос. И пока открывался рот великого чёрного мага, лорда Волдеморта, для ужасного заклинания, нечему стало открываться. У скорпионов рта нету. А он вдруг превратился в большого чёрного скорпиона. А скорпионы волшебных палочек держать не умеют. Нечем. Накрыл стеклянным колпаком его Рубеус Хагрид , наложил заклинание на тот колпак, не спеша подошел к валяющейся на земле волшебной палочке, сел на землю и заплакал. Ну вот и всё.
А лучшие боевые маги Дамблдоровой армии, в схватку до тех пор вступать не спешившие, уже работали. Быстро-быстро трансфигурировали врагов стоящие рядом Макгонагел и Гермиона. В ёжиков и фламинго, в кроликов, бобров и козлов. Будто волна катилась по атакующему воинству. И трансфигурировалось воинство в дичайшее стадо из безумного набора зверюшек. И всё покрывал леденящий, останавливающий кровь, непрекращающийся крик Джорджа, и продолжает рубить ужасный меч Гриффиндора всё, до чего мог достать.
Но вспыхивали зелёные молнии где-то сбоку, и поражали воинов Дамблдоровой армии насмерть. Мощные заклинания Авада Кедавра умеет создавать Белатрикс Лестранж. Пожалуй, наиболее сильным магом осталась она в армии Снейпа. Вот только Лайза уже рядом. Тронула она тихонько метавшую страшные заклятия направо и налево Белатрикс за плечо. И встретилась с ней взглядом. И улыбнулась: загадочно так, мечтательно.
- Ну, здравствуйте, дамочка. Вы, значит, кума моего уработали?!
Исказила злоба лицо Белатрикс, выкрикнула она смертельное заклятие , метнулась зелёная молния. Метнулась, да и ушла в сторону.
Магия у Лайзы поставлена хорошо. Можно даже сказать, очень хорошо. Да только магия штука хорошая, а если быстро так взять за волосы, да и головой об коленку, да и ещё раз - оно тоже помогает. И колдовать чего-то совсем не хочется. А хочется исчезнуть. Убежать от тупой боли. Потому что больно головой об коленку, особенно если с чувством. А чувства было много.
Ах как красиво смотрится: вроде обнимаются две подружки старинных, посреди крови и ужаса. Разве важно, что подружка Белатрикс на ногах тяжеловато стоит, даже вроде и совсем не стоит, на подружке своей висит. А подружка Лайза как-то странно так обняла её, вроде голову отвертеть собралась резким рывком.
Застыла сюрреалистичная картина, замерла.

"Вот такая вот развязка… И всё-таки, что же будет после?" Пора решать. Закончилось представление. Дальше будет неинтересно совсем. Но у каждой пьесы должен быть финал и эпилог. Уж они – то этого заслужили"
Огромную долину, заваленную трупами, залитую кровью, подёрнула странная рябь, воздух начал как-то странно складываться, искажаться. А потом все, кто остался жив, оказались в гигантской аудитории. А за столом преподавателя сидела тёмная фигура в чём-то вроде монашеской рясы. И пронёсся голос над аудиторией:
- Вы играли на славу. Я благодарен вам всем, без исключения. Каждый из вас выложился на полную.
Он поднял голову, два горящих глаза блеснули из тёмной глубины капюшона.
Мальчик по имени Гарри Поттер поднялся. Он просто привык подниматься во весь рост навстречу опасности. Сейчас опасности вроде и не было, но показалось ему, что нужно подняться.
- Так это ты всё устроил?
- Я.
- И как зовут тебя?
- Нет у меня имени. Это я всё вокруг создал. Я всем и имена дал. А мне имени некому дать. Тысячи имён у меня, и ни одно не моё.
- И что теперь?
- Интересный вопрос. Своевременный.
Смертей больше не будет. Достаточно. Вам придётся научиться жить. Естественно, две команды ваших придется разделить. Совместно проживать вам тяжеловато будет. В этой коммуналке будет слишком много скандалов.
- Уж не сомневайтесь- буркнула под нос Лайза.
- Ну, это сами уже организуете. Вот у него спросите- темная фигура указала рукой на мага по имени Гесер, сидевшего чуть поодаль от всех. Фигура Гесера чуть подсветилась.
- У них опыт в этом деле большой. Теперь далее. Должен быть приз. Приз будет. Он поднял голову и повернулся к Гарри Поттеру. Ты можешь выбрать одного из ваших, которого я прямо сейчас верну в этот мир.
Зал замер. Гарри Поттер замер и задумался.
"Дамблдор" – было написано у всех на лицах. "Дамблдор" – шептали уста.
- Фред Визли – спокойно сказал мальчик. Джордж, до того сидевший, уткнувшись головой в стол, поднял голову.
- Я хочу, чтобы вернулся к жизни Фред Визли, убитый в спину топором Макнейра. Так будет правильно. Я думаю, и Дамблдор, и мои родители согласились бы со мной.
- Я согласен с тобой, малыш- сказал профессор магии, директор Хогвардса, кавалер Ордена Мерлина, глава Верховного Магического Суда Албус Дамблдор с портрета на стене. Так должно было быть и так будет.
- Нет большего счастья в этом мире, чем видеть величие своего сына. Величие во всём. – в один голос сказали с другого портрета родители Гарри.
Вздох прокатился по залу. В полном молчании обнялись Фред и Джордж Визли. Обняли их Артур Визли и Молли, обняли Чарли и Билл. Перси тоже был рядом. В этой битве все стояли плечом к плечу. Только Рон остался около Гарри. Он нервно кусал губы. Нехорошие предчувствия терзали его. Рону почему-то хотелось побольше побыть рядом со своим другом.
- Продолжим. – изрекла фигура в капюшоне. Ну, проигравшая команда может быть свободна. Думаю, с дальнейшим устройством своей жизни вы разберётесь. Фигура повела рукой. Левая сторона аудитории опустела.
- Ну, и у нас осталось несколько, так сказать, вакантных должностей. Я думаю, никто не будет возражать, если я их распределю. По делам, так сказать.
Начнём с министра магии. Я думаю, многих удивит мой выбор. Но на то мы и люди, чтобы удивлять и удивляться. Но будем ближе к делу. Итак, министром магии будет… Артур Визли. Сейчас, как никогда, необходимо сотрудничество с магглами, коренное переустройство всей вашей системы, реорганизация. Артур прямо как для этой цели создан.
- Следующей должностью, о которой я хотел бы подумать, будет должность директора Хогвардса. Я думаю, это место могла бы занять Минерва Макгонагел. Она рассудительна и отважна, кроме того, у неё великое сердце. Да, я думаю, от нынешнего дня директор Хогвардс не будет подчиняться министерству магии. Я думаю, уважаемая Макгонаггел в состоянии справиться со школой без чьей-либо помощи. Удачи Вам! Да, и думаю , более подходящей кандидатуры на место профессора трансфигурации, чем девочка по имени Гермиона Грейнджер, вам не сыскать. Если вас смущает её молодость…
- Меня не смущает! – перебила Макгонагел. - Тем больше она успеет сделать!
- Думаю, с остальным разберетесь сами. Осталось ещё два момента. Среди вас есть два человека, которых я просто не могу просто так оставить среди вас. Это будет непозволительно нарушать баланс сил в этом мире, и может привести к непредсказуемым последствиям. Лайза, Вам придется какое-то время побыть в моём обществе. Я думаю, я буду интересен Вам в качестве собеседника.
- Лайза вздохнула – что ж, мне не привыкать. Но, я думаю, у нас найдётся, о чём поговорить.
- Ну и напоследок… Мальчик по имени Гарри. Ты заслуживаешь другой судьбы, простой и спокойной, Гарри. Слишком много тебе пришлось перенести в этой жизни.
- А хочу ли я такой судьбы? Откуда Вы знаете? Да кто Вы, в конце концов?! Почему Вы решаете за нас?
- Кто я? До сих пор не могу ответить на этот вопрос. Я рассвет и закат, я разум и безумие, я добро и зло. Я – это ты, Гарри. И он, и она , я – это все, и при этом я – это я. Но одно я знаю точно: сейчас я могу и должен решать за тебя, Гарри. Итак, завтра утром ты проснёшься в далёкой стране, которая называется Украина. Тебя будут звать Игорь Кондратюк. А чтобы тебе было веселее жить, ты будешь вести некую развлекательную передачу, где люди поют извесные песни под музыку.
- Но ведь у меня нету ни слуха, ни голоса.
- Вот в этом-то и всё веселье.
- Поверьте, мне было интересно с вами. Занавес!
И занавес упал, опустился над этой фантасмагорической аудиторией, и стало непонятно, было ли реальностью эта аудитория, или предрассветной частью беспокойного, кошмарного сна кого-то, кто спал на долине Великой Битвы за Жизнь.
Теперь нам уже не понять. Всё растворилось в давних, невесть откуда пришедших строках:

И горел погребальным костром закат
И волками смотрели звёзды из облаков
Как раскинув руки, лежали ушедшие в ночь
И как спали вповалку живые, не видя снов

А жизнь – только слово,
Есть лишь любовь и есть смерть.
- Эй, а кто будет петь,
Если все будут спать?!

Смерть стоит того, чтобы жить.
А Любовь – стоит того,
Чтобы ждать

Была ли эта песня на самом деле, или это часть чьего-то сна , или беспокойное воспоминание… Разве в этом суть. А в чём же? – спросишь меня ты, мой друг. Не проиграть свою битву за жизнь? Быть может, быть может. Но, пожалуй, ещё важнее – не забыть её начать.

Львов, июль 2007