Часть №3

Ньюта выбросило из воронки на улице, заполненной людьми. От долгого головокружения к горлу подступила тошнота, он прислонился к какой-то стене. Саламандер попытался понять, где он находится. Это место не было похоже на Лондон, люди проходившие мимо говорили совсем с другим акцентом. У него, кажется не оставалось выбора… Ньют спросил у первого встречного прохожего, зная как это будет глупо звучать:
— Простите… не подскажете ли Вы… где я? — он покраснел, чувствуя на себе недоумённый взгляд магла в шляпе.
Пожилой человек, почти такого же роста как и Ньют, увидев смущение на его лице добродушно ответил:
— Самый центр Нью-Йорка, Америка.
— Америка? — Ньют с недоумением спросил незнакомца, но тот уже растворился в толпе. Саламандер снова огляделся. Он видел высокие дома, банк… Банк! Это место было ему до боли знакомо. Теперь Ньют мог поклясться: он знает, куда ему нужно!
Он трансгрессировал, и мягко улыбнулся, поняв, что пришёл по адресу. В доме Голдштейнов горел неяркий свет. Из дымовой трубы вырывались на свободу маленькие облачка дыма. Ньют подошёл ближе, поставил чемодан на землю и постучал. Дом отозвался движением в прихожей.
— Кто там? — спросил нежный женский голос. Голос Тины…
— Это… это я… — мягко ответил Ньют. Дверь распахнулась, на пороге и правда стояла Тина. Она почти не изменилась со дня их последней встречи, лишь волосы стали чуть длиннее.
— Ньют! — воскликнула она и бросилась ему на шею. Ньют смущённо улыбнулся. Тина отстранилась и посмотрела в глаза друга. С кухни раздался певучий голос:
— Тинни, кто там пришёл?
Тина взяла Ньюта за руку и повела на кухню.
— А вот кто! — она указала на Ньюта, входящего следом.
— Привет, Куинни… — улыбнулся ей Ньют.
— Здравствуй Ньют, мы очень рады видеть тебя!
Куинни тоже почти не поменялась. Всё те же золотистые волосы и голубые глаза, на алых губках читается радостная улыбка.
Гостя пригласили за стол. Время и правда близилось к ужину. Медленно наступал ноябрь, а поэтому за окном быстро стемнело. Ньют с неохотой ел. Его мысли снова были в чемодане. Сам чемодан слабо трепыхался, но Ньют не обращал на него внимания. Сёстры же странно посматривали то на него, то на чемодан. Куинни пристально смотрела на Ньюта, и, похоже читала его мысли, но вряд ли понимала что-нибудь.
Неловкую тишину разрушил поворот ключа в двери и голос Якоба:
— Куинни, детка, я дома!
— Иду, милый, — пропела Куинни и пошла встречать любимого. Якоб вошёл на кухню, увидел Ньюта и пожал ему руку.




Голдштейны предложили Ньюту остаться на ночь. Ньют согласился: ночевать-то негде. Ему выделили отдельную комнату, он сделал вид, что хочет спать, и Тина ушла. Как только дверь за ней затворилась, Ньют вскочил и открыл свой чемодан. Мгновенная неуверенность, и он уже внутри сарая. Стояла полная поразительная тишина. По спине Ньюта пробежал холодок…
Он вышел из сарая, боясь увидеть самое худшее. Его опасения сбылись. Он увидел разрытую землю, местами пятна крови… Деревья были поломаны и разбросаны по всей площади досягаемости. Палатки и столы опрокинуты. Он сделал шаг и увидел маленького мёртвого окками, родившегося вчера… Сердце Ньюта сжалось. Кто-то подошёл сзади и взял его за руку. Рука была тёплая, в отличие от его руки. Он обернулся и увидел Тину. Она смотрела на него полным грусти и сострадания взглядом, из глаз тихо текли слёзы.
— О, Ньют… мне… мне так жаль… — она обняла его. Ньюту самому хотелось плакать. В его глазах читалась глубокая грусть. Весь его мир умер… Ньют был опустошён…
Саламандер закрыл глаза. Тина взяла его за руку и медленно повела к сараю. Саламандер послушно последовал за ней, не открывая глаз. Он знал, куда она ведёт его, знал и послушно следовал за ней. Ньют больше не мог оставаться здесь. Когда они вышли из чемодана, то Тина выпустила его руку. Ньют стоял прямо перед ней, но не ощущал её присутствия так близко. Внезапно щекой он почувствовал тонкое и нежное прикосновение её губ.
Он открыл глаза, но в комнате уже никого не было. Ньют раздосадовано сел на кровать. Подождав, пока пройдёт немного времени после ухода Тины, он вышел из комнаты, прихватил пальто в прихожей и пошёл на улицу. Ночная свежесть отрезвляюще подействовала на него, и он облегчённо выдохнул, при этом из его рта вырвалось облачко пара.
Одинокий магозоолог мог часами бродить по ночной, освещённой фонарями улочке. В его голове сейчас творился кавардак, и одновременно не было ничего существенного.
«Пустая оболочка…» — подумал он и грустно усмехнулся. Ему не хотелось возвращаться, как маленькому мальчику не хочется идти домой после весёлой игры на улице. Но он-то далеко не маленький мальчик…
Ньют огляделся. Одиночество и холод стали наводить на него ещё большую тоску. Но против своей же воли он развернулся и трансгрессировал. Оказавшись на пороге дома Голдштейнов, он снова огляделся. Странное чувство, что за ним следят, не покидало его на протяжение всей «прогулки».
Он открыл дверь, которую и не запирал уходя. Тихо войдя, он повесил пальто обратно на место и скользнул в свою комнату. Посреди комнаты лежал чемодан. Ньютон задвинул его под кровать. От неприятных воспоминаний его передёрнуло. В комнате горел приятный ночник золотистого цвета. Саламандер зевнул. Немного сна сейчас не помешало бы… Он не раздеваясь лёг на кровать и закрыл глаза. Вскоре сквозь сон он слышал, как дверь приоткрылась и в комнату кто-то заглянул. Но затем его поглотило приятное ощущение, что голову наконец покинули все неприятные мысли и он заснул.