Часть 17.

Сижу на кухне. Абсолютно злой и совершенно невыспавшийся. Кофе хлещу литрами, запивая горечью напитка горечь от недотраха. И снова сны снились, такие яркие и возбуждающие, что аж прям готов в них навсегда остаться. На кухню впорхнул довольный Люцик. Нет, ну, серьёзно впорхнул! Даже крылышки за спиной прорезались, которых я давно уже не видел!

— С добрым утром! — усевшись напротив меня, он широко улыбнулся. Вот это я понимаю, рот с улыбкой до ушей, хоть завязочки пришей.

— Как известно, бобры добры, добротою бобры полны. Если хочешь себе добра, надо просто позвать бобра. Лишь подумай, дружок, о бобре, будешь по уши ты в добре. Если ты без бобра добр, значит сам ты в душе бобр! — вот как ему удаётся быть таким позитивным с утра?

— Эм… Что? — кажется, я ввёл его в ступор. Сидит, глазами хлопает, на внешнего раздражителя, меня то бишь, не реагирует. Я аж прям вижу, как у него мыслительные процессы идут. Пар, вон, из ушей повалил.

— Бобр ты, говорю, добрый. Вот скажи, Люцик, тебя эротические сны не мучают? — только сморозив глупость, ты понимаешь, что язык — враг. Я более чем уверен, что его подобные сны обходят стороной, боясь поломаться о нежную детскую психику.

— Ну, почему же сразу мучают? — и снова лыбу давит, мечтательно уставившись куда-то в никуда. Не понял. Это что, цветочек мой нетронутый во сне наслаждается порнушкой, а в жизни ко мне даже прикасаться не хочет?! Измена!

— Чем займёмся? — ох, не зря ты вздрогнул под моим взглядом, любимый, ох не зря. Я хищно улыбнулся.

— Люцик, а ты в карты играть умеешь?

— Д-да…

— Отлично, пупсичек мой, отлично!

***

Шёл второй час игры. И играли мы на раздевание! Когда я задумывал эту пакость, то считал, что меня ему ни за что не обыграть — да я чемпион по стоклеточным шашкам! А уж в карты вообще всех всухую разделываю! Но почему-то именно я сейчас сидел в одних трусах, несмотря на то, что изначально на мне было больше одежды. Знаю, нечестно это, но вот такой я хитрый майский жук. Я про то, что день рождения у меня в мае.

Но, видимо, удача любит поиздеваться, и сейчас медленно, но верно и невероятно эротишно обнажался демон. И вот, сидим мы, оба с хитрющими улыбками. У обоих в глазах плещется азарт, а в голове бьётся одна мысль: кто же проиграет?

— Твою мать! — вот что за подстава? Мне предоставился такой шанс впервые увидеть его без одежды, и я так бездарно его профукал, отвлёкшись на созерцание прекрасного тела.

— Карточный долг — святое, — мне показалось, или он в предвкушении? А я что? А я не стесняюсь! Встав, одним движением снял бельё и зашвырнул куда-то подальше в угол. Под оценивающим взглядом, прошедшимся по моему телу, я ничуть не стушевался, но вот когда Люц дёрнул меня за руку к себе и завалил на пол, нависая сверху и страстно целуя — вот тут я опешил! Его руки блуждали по моему телу, хвост тоже не остался в стороне, лаская внутреннюю часть бедра. Язычок прошёлся по моей губе, скользнул в глубины рта, по-хозяйски изучая новую территорию. Я громко застонал и изогнулся в его руках, притягивая демона ещё ближе к себе и поглаживая его спину.

— Это сон? — едва простонал я, когда Люцифер оторвался от моих губ.

— Нет, — его губы коснулись моего соска. Я снова застонал. Неужели? Сейчас?

— Чувак, я вернулся! ТВОЮ МАТЬ, КТО ЭТО?

Я убью тебя, лодочник!