5.

Грейнджер засыпает в коконе одеял, подобрав под себя ноги и укрывшись (почти) с головой. Малфою хочется разучиться дышать, ведь от каждого малейшего шороха девушка вздрагивает, как от выстрела.

Он с трудом и тяжестью уговорил её одеть его рубашку, ибо её вещи больше всего напоминали костюм аквалангиста.

Грейнджер долго-долго сопротивлялась, краснела и очень мило смущалась. Малфой же прятал улыбку за сарказмом.

Сейчас эта рубашка кончиком воротника видна ему вместе с полоской нежной кожи на шее. Тяжелые локоны разметались по подушке и одеялам (делая Грейнджер так трогательно похожей на ребёнка).

Она спит абсолютно тихо, незаметно.

Ощущение её присутствия постепенно исчезает из атмоферы его пустой квартиры.

Пустота и тишина разрывают его пополам, и Малфой находит только один выход – покурить.

Дым стелется прямо над полом, накрывает Грейнджер, а Малфой опять боится, что она проснется (но курить не перестает, нет).

За окном дождь по чуть-чуть сходит на нет, а до него только начинает доходить, что же он сегодня натворил.

.

Гарри всегда был твёрдо уверен, что Гермиона и безответственность – вещи несовместимые. Но сейчас, когда проходит раз-два-три часа (в он уже накрутил четыре полных круга по всему Штабу), Поттер готов основательно пересмотреть свою уверенность.

Поттер поминает весь род Мерлина до седьмого колена, а потом кидается расспрашивать тех, кто видел Гермину на поле боя.

Гриффиндорку видели все.

Куда она делась после, не видел никто.

Гарри психует по полной и даже умудряется нагрубить Чайке. Чайка говорит что-то о кретинах-друзьях и о том, что можно вызвать Патронуса.

Гарри стоит с открытым ртом и извиняющимся взглядом, пока дредастая блондинка обиженно покидает комнату.

- Экспекто Патронум! – шепчет выживший, вспоминая, как сидел с Чайкой у неё в комнате и смотрел Бонда.

.

Малфой понимает, что кто-то точно сегодня будет трупом, наблюдая за тем, как серебристый олень-патронус будит гриффиндорку трагическим голосом Поттера.

Рогатое животное обиженно рассказывает что-то о безответственности и лучших друзьях, но Грейнджер таращится на него непонимающе.

Вся эта картина до одури смешна.

Гриффиндорка заспанно моргает, олень продолжает распинаться, а Малфой вспоминает пароль от камина Нотта (тот как раз сейчас на работе в Мунго, а Драко бы не против подлечить голову).

- Чёрт, Мерлиновы кальсоны... - Грейнджер выдает тираду в несколько этажей, вскакивая с одеял.

Кажется, до нее потихонечку доходит ситуация.

До него доходит быстре

(Гермиона Грейнджер всего лишь спит в коконе из одеял в квартире своего худшего врага, пока лучший друг ищет её тело по всем маггловским моргам Лондона и Блэкпула)

Впервые, наверное, за всю свою сознательную жизнь, Малфой смеется (вслух и очень громко) так, что судорогой сводит живот.

.

Если бы Гермиона знала бы слизеринца хуже, она подумала бы, что он эпилептик.

В тот момент, когда Патронус Гарри закончил свою воспитательную речь, Малфой начал смеется так, что задребезжали стёкла.

Девушка даже начала всерьез начинает волноваться за его психическое здоровье, уж больно маниакально и истерически звучит этот смех.

Она стоит посреди комнаты секунду-вторую-третью, наблюдая за бывшим сокурсником.

Его рубашка доходит ей до середины бедра, и выглядит это чертовски неправильно. На столе около заварника стоит бутылка огневиски (вот чем отдавал её чай).

Гермиона будто бы смотрит на себя со стороны.

Театр абсурда закрывает занавес.

(от смеха Грейнджер у Малфоя закладывает уши)

.

Она стоит на пороге его квартиры в его рубашке (но в своих джинсах) и тянет на себя сверху куртку.

И куртка, и джинсы мокрые, потому Гермиона откровенно радуется тому, что слизеринец разрешил вернуть кофту позже.

Она еще раз обводит глазами квартиру, белые (девственные) стены, и в голове у неё зреет замечательный план.

Гермиона переводит взгляд на Малфоя. У него расслабленный вид и пафосная поза с сигаретой в зубах, но глаза у него постепенно тухнут (будто он просит: "не уходи")

(Грейнджер понимает, что и сама не против бы остаться. но принципы, чёртовы принципы. ну, а еще Гарри, который, кажется, уже сошел с ума от страха за неё)

- Спасибо за чай, Драко.

(звёзды не падают на Землю, планета не убыстряет бег, даже Грейнджер не давится. вот только в районе грудной клетки миниатюрный космический взрыв)

Гермиона кладёт руку на дверцу. Сейчас она уйдет, и этот день канет в Лету.

Ей кажется, что между ними звенит тонкая ниточка.

Гермиона не хочет её рвать.

- Завтра в девять вечера, сразу после дежурства, на Набережной. Там, где выход на пирс. С меня чай, - слова выходят на выдохе.

[миниатюрный космический взрыв выходит за пределы грудной клетки]