Разговоры о кофе

Когда Роза пришла в себя, солнце уже стояло высоко. Девушка хотела чуть-чуть повернуть голову, но было такое ощущение, будто данную часть тела залили свинцом и припечатали к подушке. Внезапно, чьи-то сильные руки приподняли ее голову и поднесли ко рту стакан с водой. Роза с удовольствием выпила предложенное и подняла глаза на своего спасителя.

- Где я? - хриплый голос показался каким-то чужим и странным.

- В больнице, - врач говорил с чуть слышимой искрой веселости, но больше с жалостью. - Ты, Роза, в аварию попала. Аккуратней на дороге надо.

- А откуда вы знаете мое имя? - ну не могла не задать этот вопрос девушка. Слишком удивительным для нее стало открытие, что незнакомый доселе врач может знать ее.

- Твоя мама рассказала, - доктор Бэддок придвинул стул к кровати, зацепив случайно рукой провода. - Ты ее очень сильно напугала.

Роза сжалась в комочек под одеялом. С тех пор, как умер отец, мама была самым близким человеком девушке. Пусть она не видела ее по девять-десять месяцев, пусть Гермиона работала с раннего утра и до поздней ночи, Роза все равно очень-очень сильно любила ее.

- Она не сильно испугалась?

- Очень сильно. Даже скажу - слишком сильно, - глаза доктора опасно блеснули. - Она испугалась за твою жизнь. Провела здесь почти всю ночь.

Говоря все это, Малькольм внимательно рассматривал девочку. С первого взгляда, она казалась совсем непохожей на маму. Рыжие кудрявые волосы, яркие голубые глаза, совсем хрупкая фигурка. Личико у Розы было острое, с чуть курносым носиком. В глазах светились ясные огоньки, что означало неординарный ум. Доктор был уверен, что Роза - девочка независимая. За левым ухом у нее была небольшая черная татуировка. Ох, и испугался он вчера этой картинки! Ему показалось, что картинка, в виде небольшого китайского дракончика... шевелилась. Конечно, это всё ему привиделось, такого просто не могло произойти, потому Малькольм нашел вполне логичное объяснение всему происходящему. Он уверял себя, что всего лишь натянул кожу шеи, а потом отпустил, что вызвало эффект движения.

Но смотрел он на Розу не затем, что бы решать загадку её татуировки. Ему было важно другое - хорошая дочь она, или нет. После того, как он увидел Гермиону вечером в парке, мужчина почувствовал необъяснимую тягу к этой сильной слабой женщине. Хотелось согреть, поделится силой. Это как быть связанным по рукам и ногам - смотреть со стороны на её страдания.

Малькольм поднялся со стула и, подойдя к двери, обернулся:

- У тебя прекрасная мама, Роза.

- Я знаю.

***


Гермиона устало потерла виски. День выдался безумно тяжелым. Несколько странных отравлений, а нужных противоядий в отделении не было. Ей пришлось варить зелье самой. Задание было сложным, требовало постоянной концентрации внимания. Но как могла женщина сконцентрироваться, когда ее дочь находилась в маггловской больнице? В итоге, помощница Гермионы, увидев в каком состоянии начальница, села доваривать противоядие сама, а Грейнджер отправилась к дочери в больницу.

Женщина завернула в ближайший безлюдный переулок, трансфигурировала зимнюю мантию в маггловское пальто и аппарировала практически к самой больнице, но так, чтобы простые люди её не увидели. Вечерний переулок освещали редкие фонари, а тяжелый снег скрывал дорогу. Гермиона тяжело вздохнула и ускорила шаг. В ней поднималась жуткая усталость. Она мечтала поскорее забрать дочь и порталом перенести их обеих домой. А там - пару зелий, пару заклинаний и Роза здорова. А в понедельник надо бы вернуть ее в школу, чтобы МакГонагалл перестала волноваться. Директор каждый час присылала сову, осведомится о самочувствие ученицы. Гермиона не винила бывшую свою учительницу за недосмотр. Она помнила, как шалили они втроем, с Гарри и Роном, и как сами улизывали из школы при любом удобном моменте. Нет, тут надо поговорить с самой Розой. А еще лучше, ограничить ее общение с Малфоем. Щенок такой же, как его дерьмовый папаша. Действует по правилу - "дуракам закон не писан". И еще Розу за собой тянет. Сама бы она до такого бы не додумалась.

С такими мыслями Гермиона поднялась к палате дочери. Дверь была приоткрыта. В палате на стуле сидел доктор Бэддок, и по виду хихикающей Розы, можно было понять, что мужчина рассказывал что-то смешное. Грейнджер прислонилась плечом к дверному косяку, наблюдая за ними. Картина показалась ей такой домашней, такой доброй, что в груди поднялся тугой комок. Гермиона сделала шаг, в направлении дочери, но земля поплыла у нее под ногами.

***


Дежурство Малькольма давно закончилось, но возвращаться домой, в пустую и одинокую квартиру ему не хотелось. Он не помнил, зачем зашел в палату к Розе. Может, посмотреть показатели, ведь Гермиона хотела забрать девочку. А может просто - поговорить. Но неожиданно даже для самого себя, он задал пациентке странный вопрос:

- А что любит твоя мама?

Роза усмехнулась. Умная девочка, которая любила и была любимой, она прочла эмоции врача на его лице.

- Розы. Белые розы. И кофе с корицей и двумя ложками сахара. Так любил мой папа, - на последнем слове голос дрогнул. Было видно, что она сказала запретное слово. Роза отвернулась на минутку, закусив губу, а когда повернулась назад - на лице снова сияла улыбка. Такая же сильная, как и мама, со смешанными чувствами подумал Малькольм.

Их разговор затянулся на несколько часов, а был прерван странным обмороком из неоткуда появившейся Гермионы.

Врач не растерялся, а легко подхватил женщину на руки и, кивнув Розе, понес Гермиону в свой кабинет. Случай был не первым в его практике, потому привести женщину в чувство не составляло большего труда. Переутомление, переживание - силы матери подрывались в волнении.

- И ты в таком состоянии будешь забирать дочь лечится домой? - это было первое, что услышала Гермиона очнувшись. - Тебя надо сначала саму подлечить. Ты когда в последний раз нормально отдыхала и высыпалась?

Женщина промолчала. Что правда - то правда. Когда Роза находилась в Хогвартсе, Гермиона работала по десять-двенадцать часов в сутки без выходных. Приходила домой, с трудом раздевалась и по-птичьи раскинув руки падала в кровать. Чтобы проснуться утром, механически собраться и до вечера на работе. А там еще кофе, вечные кофе, и глаза, хорошо хоть что не со спичками внутри.

- Так вот, о чем-то бишь я? Сейчас я тебя отвезу к тебе домой, а потом ты при мне позвонишь на работу и попросишь отгул на два дня. Будешь отдыхать, валятся, а Роза пока побудет у нас. Ей, я смотрю, здесь понравилось. А не понравиться, так я развлеку.

Гермиона попыталась что-то возражать, но сильные руки Малькольма подхватили ее под локоток и повели вниз. Женщине оставалось только подчинится.

Или, может быть, ей хотелось подчиниться?

***


Никогда еще дорога домой не была такой длинной, но такой увлекательной. Гермиону словила себя на мысли, что не помнит, когда в последний раз она каталась она обыкновенной маггловской машине. А тут хороший автомобиль, явно не из дешевых. Правда, она совсем в них не разбиралась.

На секунду она упрекнула себя в ненужном интересе, вспомнила дочь, но одного взгляда Малькольма хватило, чтобы загнать всё это назад в себя.

Ей просто хотелось отдохнуть. Разве можно было её в этом упрекнуть?

- И это ты смог заработать на это одной работой в больнице? Прости, - сразу же извинилась женщина.
- если вопрос не совсем корректный, - она прятала смущение под почти девичьим кокетством. А до этого ей казалось, что она разучилась флиртовать.

- Ничего, - усмехнулся Малькольм. - Просто у меня еще частная практика.

- И когда ты все успеваешь?

- С понедельника по четверг в клинике, а все остальные дни у себя.

- Без выходных? - округлила глаза Гермиона, напрочь забыв, что сама такая же. Доктор рассмеялся. И от этого смеха женщине стало теплее.

- Прости за еще один нетактичный вопрос. Ты холостяк? - на этих словах мисс Грейнджер жутко покраснела. Малькольм же потемнел.

- Нет, я вдовец.

- Про... - начала было женщина, но была прервана:

- Ничего. Прошло уже четыре года. У меня была и жена, и трое детей, и дом - полная чаша. А потом какой-то придурок убил мою жену и дочку Клару. Джим - мой старший сын, умер от туберкулеза два года назад, а Джейка сбила машина, прямо как твою Рози. Только, с более печальным исходом, - и снова эффект падающих в воду камней. Лицо Малькольма казалось каменным в сумерках, разбавленных лишь тускло-желтыми фонарями.

- Мне очень жаль, - искренне прошептала Гермиона.

Машина мягко затормозила около ее дома. Тягостное молчание, повисшее между ними разбила робкая фраза женщины:

- Зайдешь на кофе?

- С корицей и двумя ложками сахара? - снова улыбнулся Малькольм. - Кофе, как ты любишь. Роза сдала тебя с потрохами. Ну что же, я согласен.