Глава 12. Кабанья голова

По субботам Скорпиус привык просыпаться поздно, но сегодня Альбус, как и было условлено, разбудил его раньше обычного. Альбус всегда вставал ни свет ни заря и имел привычку читать либо ночью, либо с раннего утра, часов с пяти. Малфой всегда немного завидовал его целеустремленности - сам он всегда с трудом заставлял себя делать необходимые, но скучные вещи вроде арифмантики или травологии. Может быть, поэтому, а скорее из-за его злоязычия, значок старосты в прошлом году получил именно Альбус, чему его друг был несказанно рад - ему всегда были неприятные официальные должности и знаки отличия.
Бенни Берк и толстяк Карл тоже только что проснулись. Пока Скорпиус одевался, до него донесся голос Берка:
- Ну как вчера визит к Порриджу, Малфой?
- Знаешь, Бенни, у меня такое хорошее настроение, что мне даже не хочется запирать тебя в туалете с Плаксой Миртл.
- И что же празднуем? - Берк старался выглядеть спокойным и язвительным, но его выдали сжатые кулаки и бегающий взгляд.
- Ну как бы тебе сказать... Не твоего ума дело. Тебя ведь все равно никуда никто не пригласит, так что смысл тебе рассказывать?
- И помолчи, если не хочешь отрыгивать слизней, Бенни, - вставил Альбус. - Рецепт детский, но для сопляков вроде тебя как раз.
Друзья поднялись в общую гостиную, Альбус устроился в кресле, Скорпиус - на диване. Гостиная понемногу заполнялась народом, и наконец вприпрыжку выбежала Патриция Гэмп в праздничном платье.
- О, Гэмпи, да ты здорово выглядишь! - Скорпиус галантно улыбнулся и взял Патрицию за руку, - прошу, мисс.
Девушка удивилась, но тут же с энтузиазмом обняла Скорпиуса за шею:
- Вот видишь, Малфой, и ты можешь быть нормальным человеком, когда не задаешься!
- Разве я начинал? - Скорпиус принял крайне потрясенный вид.
- Ой, ты все время из себя невесть что изображаешь, Скорпи.
- Скорпи? И давно ты меня так называешь?
- Ну ты же придумал мне кличку, - надула губки Патриция.
- Хорошо, хорошо. Вижу, ты готова к празднику?
- Ну конечно! А там все такие умные, как ты?
- Ну что ты, у нас такие светочи, что мне и не снилось. Уизли, например...
- Ну какие они светочи, если вы с Алом всегда первые в успеваемости?
- А зачем тогда жаловаться на нас преподавателям, раз мы такие умные, а, Гэмпи?
- Да еще добрые, списывать даем, - вставил Альбус.
- Ты сердишься на меня? - Патрисия опустила голову, став похожей на нашкодившего ребенка.
- Да как тебе сказать, Пэт....Как тебе сказать...
- Ну это...
- Ладно, сегодня мы вроде как не ссориться собираемся...
- Ой, правда?- Патриция тут же подняла голову и обняла Скорпиуса.
- Какой напор, - покачал головой Альбус.
Скорпиус, оглянувшись, заметил Берка, на чьем лице было написано явственное желание разбить кулаком стену, или кого-то более конкретного, нежели просто стена.
- В чем дело, Бенни? Ты проглотил флоббер-червя? - спросил Альбус.
Патрисия захихикала, и Берк, резко развернувшись, вышел из гостиной.
- Правильно, иди поплачь, Миртл тебя всегда примет, - крикнул вслед Альбус, и почти все, кто находился в гостиной, дружно захохотали.

...Разумеется, Патрисия Скорпиусу не нравилась - трудно представить человека, который был бы в восторге от этой недалекой и капризной ябеды - Патрисия воображала себя невероятно красивой и одаренной, хотя подтверждения этому найти было негде - и Скорпиуса она ненавидела давно, с первого еще курса. Он не отказывал себе в удовольствии ее высмеивать, отпускать иронические замечания, и вышло так, что та к третьему курсу делала все, чтобы обратить на себя его внимание. Это развлекало, но и злило - с одной стороны Скорпиусу льстила ее откровенная ненависть и, очевидно, неравнодушие, с другой - она была однообразна и утомительная. В прошлом году он стал встречаться с другой однокурсницей, Авророй Литтлтон, самой, пожалуй, разумной и симпатичной девочкой с их потока. Не сказать, чтобы он был сильно тогда влюблен, но встречи их были невинными и романтическими, правда, СОВ, загрузив всех пятикурсников работой, постепенно свели роман на нет - собственно, с Авророй они хоть и перестали встречаться, но сохранили приятельские отношения до сих пор.
Патрисия в тот год была то злой, то истеричной, то печальной. Как-то она облила всю сумку Авроры чернилами, и Скорпиусу пришлось намылить Патрисию пеной, после чего та закатила жуткую истерику и стала искать все возможности для того, чтобы ему отомстить.
В другой раз он неожиданно стал с ней вежлив и предупредителен, и Пати растаяла как мороженое, щебетала часами о том, какие платья ей купили прошлым летом в Италии и как она сыграла какое-то музыкальное произведение на пианино - Скорпиус старался не забивать себе этим голову.
Ее сплетни и рассказы его быстро утомили, и он стал избегать общения под любым предлогом. Патрисия ревновала, и когда однажды заметила, что Скорпиус болтал на перемене с Авророй, видимо, выпила какую-то дрянь, потому что два дня пролежала в больничном крыле. Было противно, но он понимал, что надо держать оборону, чтобы она наконец оставила его в покое - навестить ее означало подать ненужную надежду.
Однако, он недооценил мстительность Гэмп - две с небольшим недели назад она, приняв оборотное зелье с волосом Авроры, напала в ее облике на младшекурсницу с Гриффиндора. Зная, что Аврора обычно гуляла в предместьях Хогвартса и вряд ли ее много кто мог видеть и подтвердить алиби, Патрисия действовала наверняка и ее план удался - Аврору приговорили к тридцати розгам.
Скорпиус, хотел было отомстить похожим образом, но Патрисия держалась с тех пор вместе с другими членами министерского отряда, справедливо опасаясь мести. Скорпиус понял, что надо действовать тоньше.

***
Трактир «Кабанья голова» - место для новейшей истории британского магического сообщества необыкновенно значимое – после смерти Аберфорта Дамблдора пришел было в полный упадок. Коз местные жители разобрали, и их загончик быстро порос травой; стены трактира покосились; крыша грозила вот-вот рухнуть, а знаменитую вывеску унес ураган. Так и стояла развалюха, покуда пять лет назад не вышел на свободу Мартин Дэвис – тот самый несчастный владелец паба, чью судьбу искалечил неправедный судья Фергюссон.
Идти бедняге было некуда, и он заночевал в заброшенном трактире. Наутро рассудил, что хибарка все равно никому не нужна, а ему другого жилья не найти – и занялся ремонтом. Когда же после процесса над самим Фергюссоном пострадавшим от взяточника была выплачена компенсация, Дэвис рискнул, вложив доставшиеся галеоны в возрождение «Кабаньей головы» – и не прогадал. Дело пошло, и бойчее, чем при Аберфорте.
…Сложно сказать, почему именно «Кабанью голову» облюбовали для посиделок с компанией Скорпиус Малфой и Альбус Поттер. Быть может, им нравилось, что хозяин без слов выделял им часть зала, отделенную ткаными перегородками: наложишь заглушающие, и поди пойми, чем за занавесками занимаются. Или же они находили некую романтику в близости Запретного леса… Словом, именно в «Кабанью голову» приводили они друзей.
Бывали люди случайные, но основной состав оставался неизменен: сами Альбус и Скорпиус, Роза Уизли, Северус Принц и семикурсники – рейвенкловка Ребекка Гольдштейн, отличница по рунам, бойкая и красивая брюнетка, и Роджер Макмиллан, хаффлпаффец, белокурый богатырь. На сей раз, правда, Северус гостил с матерью у родственников, Роза от переживаний за парня залезла с головой в задачи по арифмантике (они ей помогали лучше успокоительной настойки), так что пришлось заменить их малышней. Лили Поттер напросилась вместо кузины, а за ней увязался Хьюго Уизли. Из «случайных» - Флора Эспин и Патрисия Гэмп.
- Ты с ума сошел? – шептала Ребекка Малфою. – Гэмп - из министерского отряда. Тебе мало наказания за маггловедение?
- Бекки, не нервничай, - усмехался Малфой. – Пей сливочное пиво и получай от жизни удовольствие. И позволь наконец Роджеру до тебя дотронуться.
Роджер, между тем, разглагольствовал красивым баритоном:
- Я тут читаю биографию Дамблдора…
Патрисия навострила ушки. Альбус фыркнул:
-Не знал, что кому-то еще нравится писанина Скитер.
- Причем тут Скитер? Недавно вышла хорошая, серьезная и подробная биография, под редакцией Денниса Криви и Сьюзен Боунс…
- Иными словами, Скитер переписали набело, сгладив острые углы и смягчив выражения, - закончил Альбус за него. – И что же в биографии великого директора тебе понравилось или не понравилось?
- Во времена его молодости, когда он чуть не примкнул к Гриндевальду… Можно ли его винить в этом? Можно ли упрекать парня, который не власти хотел, не денег – блага для всех?
- А почему, дамы и господа, у нас принято считать, что нужно и необходимо преследовать вообще это самое "общее благо"? - Спросил Скорпиус и предвкушающе откинулся на спинку кресла, легко проведя рукой по спине Патрисии.
Лили стиснула зубы и часто задышала.
Патрисия, разнежившись, промурлыкала:
- Думаю, несчастный человек никого не сможет сделать счастливым, так что заботиться надо прежде всего о себе, правда?
- Проблема в том, что слизеринцы заботятся только себе и ни о ком больше, - прошептала Лили, пепеля Малфоя взглядом.
Роджер отвлекся от созерцания коленок Ребекки, мелькнувших из-под синей юбки - То есть, господа, официозной точке зрения, принудительному добру, которое уже не добро, можно противопоставить лишь шкурничество?
- Браво, Роджер! - серьезно ответил Скорпиус. - Но подумай сам, разве общее, то есть по определению принудительное добро не будет ли всегда таковым, коль скоро инициатива его исходит от государства, а не от людей?
Роджер вновь задумался, и Ребекка выручила его:
- Но если люди не захотят проявлять инициативу? Мы с тобой знаем людей, Скорпиус. В числе главных их пороков - эгоизм и лень. Если дать им волю, они сожрут друг друга.
- Конечно, сожрут! Как же не сожрать...Но это ведь еще вопрос, предотвращает государство или способствует этому пожиранию, растягивая обед хищника, как сказать, на королевский пир с церемониями и сменами блюд... Ладно, скажу понятнее. Если люди организуются снизу и выбирают себе органы власти, они получают механизмы сдерживания властителей. А это как раз таки не позволит кому-то одному преследовать свои интересы, или хуже того, больные идеи.
- А по-твоему, идей не должно быть вовсе, - Лили покраснела уже в цвет волос, наблюдая, как Скорпиус поглаживает запястье Патрисии.
- Конечно, в политике и не придумаешь зла худшего, чем идея. По мне так, пусть уж воруют, но с пустой головой. Сравните того же Фаджа с тем же Гриндевальдом.
То есть ты за оболванивание? - вскинулся Роджер. - Пусть будет тупое стадо, умеющее только жрать?
И все невольно посмотрели на Хьюго, флегматично наворачивающего стейк.
- Скажем так, Роджер, я за меньшее из зол. Я иду от противного - политика должна иметь негативный характер, то есть цели ее пусть говорят нам о том, от чего мы хотим отойти, но не куда. Мы можем идти от бедности, от несправедливости или от рабства, но упаси Боже идти к всеобщему процветанию!
- А по-моему, мы идем из дымных пещер через смрад аутодафе в болотные топи, - мрачно сказала Ребекка. - Вся история человечества - выражение его горячего желания утонуть в болоте погрязнее. Роджер, милый, ты уже совершеннолетний, может, тебе нальют стаканчик медовухи?
Роджер насупился, но подчинился. Флора наконец отвела глаза от сумрачной фигуры листающего книжку Альбуса. Казалось, что резкий тон Ребекки лично оскорбил её, что она готова заплакать.
- Незачем так плохо говорить о людях, - пролепетала она наконец. – Если так думать, то как же можно жить? Нельзя отчаиваться, надо верить в лучшее.
- Скажи это своему декану, когда она вернется на работу, - Ребекка откинулась на спинку стула. – Спроси, верит ли она в лучшее теперь, после того, как её мужа по кусочкам собрали с рельсов.
Флора сморщилась и замахала руками. Рейвенкловка только покачала головой.
- Ты не думай, я не смеюсь ни над чьим горем. Но верить в лучшее можно только до определенной черты, пока не пережил от людей дикой боли. Каждый, поверь, переживает её, а если с ним такого не случалось – значит, он примитивная толстокожая свинья. Некоторых эта боль просто дробит на куски. Взгляни на нашего декана. Говорят, он не был таким. Его искалечили люди. Его жену во «Флориш и Блоттс» вместе с другими женщинами, вместе с детьми, взорвали люди. Тогда был детский праздник! Мы с мамой, милостью Мерлина, опоздали на пять минут. Мы прибыли через пять минут после того, как прогремел взрыв. Мама от испуга потеряла ребенка – она была беременна второй раз. И ты мне будешь запрещать говорить плохо о людях?
- Я не запрещаю, я… - Флора сморгнула слезы. – Но не все же такие.
- Конечно, вовсе не все, - уверенно встряла Лили. - Это были выродки. Тетя Гермиона их называет "террористы". Фанатики. Они еще надеялись, что смогут вернуть прежний порядок, власть чистокровных и все прочее.
- Да, индукция неполная - пробормотал Альбус, - что там, что тут.
- Индукция? - переспросила Патриция.
- Обобщение, Гэмпи, - улыбнулся Скорпиус, - медовухи?
- Пожалуй.
- Так все-таки, Скорпиус? - спросил Роджер, сцепи в пальцы в замок.
- Да?
- Ты, как мне кажется, одну вещь упускаешь. Вот у человека, преследующего свою выгоду, ведь если встанет выбор, себе взять или отдать обществу, он ведь себе возьмет. Ведь ради большой прибыли на любые преступления идут! Тогда получается, все же нужен патриотизм, потому что патриот-то как раз и может пожертвовать своими интересами для общего блага. Я не говорю, чтобы там дом или детей отдать, но ведь мы все-таки не одни живем, так что разве интересы коллектива не выше отдельных? Это как если бы отдельные органы сказали, что их права выше прав организма!
- Да, наверное, в нас живут патриотичные клетки, - фыркнул Альбус, - каждое утро гимн организма поют.
- Я отвечу, конечно, Роджер, но сначала подумай, во-первых, не тогда ли поднимается речь о патриотизме, когда правителю срочно понадобилось пушечное мясо для каких-то завоеваний?
- Ну так есть и иммунные клетки, если уж брать эту аналогию...
- А во-вторых, если люди - члены организма-страны, то тогда и страны - члены организма-человечества. Тогда может, есть смысл уничтожить страну, которая вредит другим? Если уж есть люди - раковые клетки, так может есть и страны раковые?
Роджер покраснел, а Скорпиус продолжал:
- Но к счастью, мы от этих аналогий можем совершенно избавиться, потому как мы не клетки и не органы, а единственные в мире мыслящие существа. А что касается патриотизма и выгоды...Знаешь, маггловские ученые не так давно открыли любопытный ген в эволюции - человеку именно что выгодно получить меньше теперь, чтобы получать дольше, ведь это сохраняет баланс группы. И здесь не нужно никакого патриотизма, ведь это и есть элементарная индивидуальная выгода - получу чуть меньше сегодня, зато не сдохну завтра, а буду иметь стабильно всю жизнь. И не нужно лозунгов. В одном, конечно, соглашусь - таких, кто слишком близорук для такого расчета, нужно отправлять в карантин, ибо развращают окружающих.
Лили слушала с обостренным вниманием, поджав губы, глядя то в лицо Скорпиуса, то на его руку, лежащую на плече Патрисии. Наконец обратилась к брату:
- Ал, а ты что все отмалчиваешься, только остришь? А нам, может, тоже интересно, что ты об этом скажешь?
- А что тут сказать-то? Человечество умрет, люди спасутся. Отсюда и пляшем.
Все, дружно кашлянув, притихли. У Ребекки сделалось такое лицо, будто она сожалела о том, что заказала медовуху.
- Что? - Альбус, казалось, был удивлен всеобщим молчанием. - Что-то неясное? Человечество как муравейник есть ярмарка тщеславия, и обречено на полную и безоговорочную смерть. Всмотритесь в людей, и вы не увидите ничего, кроме гордыни и похоти. И кто-то надеется, что как-то все вместе доползут до процветания? Помилуйте! ем дальше в историю, тем хуже войны. Хотя войны - это ерунда, меня больше мир пугает.
- Ну так и мы об этом, Ал, - даже Скорпиусу стало неловко. - Если не пытаться гнаться за химерами, а наоборот, бежать от них куда подальше, есть шанс удержаться от падения в никуда.
- Да ты идеалист просто. Удержаться, неужели ты думаешь, что они не предпочтут твоим логичным и ясным выводам громкие лозунги про рай на земле? Чепуха. Человечество - смертно, и это все, что меня в нем интересует. Другое дело человек....Я вам так скажу, плюньте на все и ищите одного - бессмертия. Все равно никому из вас ничего лучше этого в голову не придет.
- Но Альбус! - хором вскричали Лили и Флора. - Ведь этого же искал....
- Волдеморт был умнее большинства современников, но как я и предвидел, нет смысла об этом говорить, потому что штампы не дают вам мыслить ясно и воспринимать именно то, что сказано.
- Ладно, господа, надеюсь, никто не забыл, что у нас еще в плане танцы? - разрядил обстановку Скорпиус.
- Точно, пора размяться, - поддержала Ребекка.
Патрисия радостно вскочила и потянула Скорпиуса в центр комнаты. За ними закружились Ребекка и Роджер, и Лили, со злым личиком потащившая за собой Хьюго. Только Альбус демонстративно остался за столом, Да Флора постеснялась своей неловкости.
Рождер взмахнул палочкой, и из старого граммофона полилась музыка.
- Ну что скажешь, Гэмпи? - спросил Скорпиус, обнимая Патрицию за талию и кружа в вальсе, - где умнее и интереснее, - у нас или на ваших унылых собраниях?
- Спрашиваешь, Скорпи? Правда, род наш разорен, и приходится...
- Слушать образцово-патриотическую речь энтузиастов вроде Бенни, да?
Девушка рассмеялась.
- Каждый выживает как может, ты об этом?
- Так ведь ты сам об этом сейчас говорил.
- Ну, не совсем...
- Роджер, поставь чардаш, - простонала Ребекка. – Чем топтаться под эту тягомотину, лучше сидеть.
Взмах палочкой – и обманчиво-лениво закачались скрипичные ноты. Ребекка сразу подобралась, синими туфельками прихотливо выводя узор. Скорпиус и Патрисия не успели перестроиться и в растерянности остановились. И тут запястье Скорпиуса стиснули горячие пальцы.
- Ты же обещал, - и Лили повлекла его за собой. Незадачливого партнера она оставила наедине с пирожными.
Патрисия даже удивиться не успела, а Лили уже пошла прищелкивать пальцами и дробить каблучкам , подражая Ребекке.
- И что ты в ней нашел? – спрашивала она потом, во время медленных моментов. – Сколько раз она с этим крысенком Берком подставляла тебя? А теперь, стало быть, все забыто, - ритм ускорился, и девчонка пустилась кружиться, раздувая юбку колоколом. Патрисия, вскинув голову, отошла.
- Ну что ты, Лили, у меня отличная память - улыбнулся Скорпиус. - Можно сказать, что я, например, вербую агента во вражеском лагере.
- Агента? Она же круглая дура и к тому же беспринципная.
- - Со вторым согласен, с первым нет, - пробормотал Скорпиус.
- А ты уверен, что она перейдет к тебе со стороны тех, кто сильней? И что не сдаст нас всех за сегодняшние разговоры? Особенно моего братца, который, сам знаешь, всегда такое отмочит, что хоть стой хоть падай.
- В первом ты права, во втором - нет, - все также спокойно ответил Малфой.
- И кто же ей помешает сегодня рассказать все Баттеру?
- Мне кажется, ей будет не до этого...
Мелодия затянулась на последней петле, и Ребекка, взглянув на часы, объявила, что не желает сегодня попадаться завхозу. Роджер завозился, встряхивая её помятый плащ. Флора с минутной надеждой поглядела на Альбуса, но потом, вздохнув, оделась сама. Хьюго потянулся за своей курткой.
- Проводишь меня до гриффиндорской гостиной, Скорпиус? – прожурчала Лили, но, заметив, что он сморит на молча застегивавшую плащ Патрисию, развернулась и первой покинула комнату. Довольный Малфой направился к однокурснице.
- Гэмпи, все в порядке? - спросил Малфой все тем же ровным голосом?
Он положил ей руку на плечо, но девушка раздраженно ее скинула
- Я не могу потанцевать с сестрой друга? Она и мне как сестра, - Скорпиус принял старательное недоуменное выражение.
- Зато она на тебя не как на братца смотрит!
- Ну так я-то здесь при чем... - Скорпиус снова положил Патрисии руку на плечо. Та развернулась и с сомнением спросила:
- Значит, как сестра?
Скорпиус кивнул и вдруг резко притянул девушку к себе. Почти все разошлись, и Альбус, прервав своим появлением из-за занавесок поцелуй, бросил:
- Скорп, уже никого, так что нам пора, засиделись.
Втроем они молча вышли. Едва Патрисия взглянула на черную зубчатую стену, которой казался Запретный лес в темноте, она заструсила страшно; ей захотелось немедленно попасть в слизеринскую гостиную, а еще лучше – к себе домой, под охрану отца. В то же время она заметила, что мальчишки направились явно не по нужной дороге. Стало любопытно.
- Ой, мальчики, а вы куда?
- Прогуляемся, проверим кое-что...Ничего интересного, по учебе.
Дорожка уже стала плутать меж деревьев.
- По учебе? В Запретном лесу? Темнишь, Скорпи…
- Там же полно всякого…
В душе что-то затрепетало.
- Можно мне с вами? Я никому не скажу, честно!
-Только веди себя спокойнее - ответил Альбус. -И смотри, чтобы ни одна живая душа…
- Конечно, я же обещала!
В лесу снег еще не сошел, лежал белыми клочьями, казавшимися в темноте кусками савана.
- Мантию не забыл, Ал?
- Обижаешь.
- Книга?
- Со мной.
Ночные птицы галдели. Метались какие-то звери. Становилось жутко.
- Так что вы собрались делать-то? – Патрисия уже пожалела, что напросилась.
- Ты что, никогда не была в Запретном лесу? - вместо ответа спросил Скорпиус.
- Ты что, он же Запретный!
- Ах да, а ты у нас правильная девочка. Хотя уже начала портиться. - ухмыльнулся Скорпиус.- Ну как, нравится нарушать правила?
- Зачем вы меня сюда привели? - Патрисию начинало трясти.
- А мы уже близко, Ал?
- Еще пару минут, и на месте.
Им открылась маленькая круглая полянка, окруженная пихтами.
- Вот и пришли! - Альбус внезапно оживился, пропал сонный, отсутствующий вид, глаза загорелись. Как по команде, парни достали из рукавов волшебные палочки.
Тревога колотилась в горло едва сдерживаемым визгом. Патрисия предчувствовала что-то недоброе, и ей было так страшно, что хоть на дерево лезь.
- Что вам нужно? Вы меня нарочно сюда заманили? Зачем?
- Тебя сюда заманило твое любопытство! - назидательно сказал Альбус.
- И желание донести и разнюхать для начальства - поддержал Скорпиус.
Патрисия разрыдалась и осела в снег.
- Я не шпионила! Честное слово, я не шпионила! - она вскочила и, не решаясь еще бежать, завопила. - Помогите! На помощь! Убивают!
- Ты думала, мы так просто простили и забыли, как по твоим доносам нас вызывали к Порриджу?
- Ты сам виноват! Ты не обращал на меня внимания! И вообще это Нотт с Бэрком...Я только раз или два...а ты меня дразнил...не замечал, - всхлипывала Патрисия.
- Ладно, за себя мы бы так мстить не стали. Но неужели ты думаешь, что мы бы спустили тебе с рук эту мерзкую подставу с Авророй?
- Я ее ненавижу! - выкрикнула Патрисия, - она, она... Мерзкая, тупая!
- Да не скажи, с ней мне было о чем поговорить, кроме дурацких сплетен и платьев. Предупреждаю - больше таких выходок с твоей стороны не повторится, ясно? Или ты хочешь, чтобы тебя вообще не нашли?
- Н-нет, нет-нет-нет, пожалуйста, умоляю! - она зарыдала, и Скорпиусу стало жалко и противно, и он незаметно кивнул Альбусу.
- А чего ты, собственно, испугалась? - спросил Альбус.
Патрисия остолбенела, растопырив руки и открыв рот. Она, собственно, только сейчас поняла, что ничего пугающего пока не происходит, и тем не менее, чувствовала себя бессильной и растоптанной, беспомощной жертвой.
- Ты что, решила, что мы будем тебя насиловать? - недоуменно спросил Скорпиус. - Мы что, вонючие гриффиндорцы? Иди сюда! Ты просто послужишь науке и прогрессу!
Когда девушка не отреагировала, он схватил ее за шиворот и подтащил к центру поляны.
- Начинай, Ал.
Альбус с минуту постоял, скрестив руки и бормоча что-то под нос, затем взял палочку, и начал чертить на земле руны, обходя поляну кругом. "Egressus est autem spiritus, et nihil in cuiusque" - доносились до слуха Патриции обрывочные фразы.
- Что... Что это?- прошептала Патрисия, и ей вспомнился почему-то сегодняшний разговор. Бессмертие... Альбус хочет бессмертия. Неужели она станет жертвой для этого? "Еt revertere in circulo vozzmi nomen". Она застонала, забилась, но забилась от испуга слабо, и её не выпустили. "Рrincipio et in fine, per alpha et omega".
- Что это, Скорпиус, что?
- Ты разве не слушала наш разговор? - ухмыльнулся Скорпиус.
- Да! Отозвался Альбус, закончивший рунический круг.
- Не надо, - захрипела она, цепляясь за мантию Малфоя и пытаясь целовать ему руки. - Не надо, не надо...
Альбус направил на не палочку, и девушка упала, не в силах подняться на ноги.
- Мы же сказали, это эксперимент, - объяснил Скорпиус.
- Вызов духов. Мы еще не пробовали, для этого нужен человек - пояснил Альбус. - Да, как временный носитель тела. Скорее всего, ты останешься в живых. По крайней мере, нигде не сказано, что используемый умирает. Хотя конечно духи непредсказуемые, особенно обитатели лимба.
Он говорил очень спокойно и воодушевленно, как бы сам с собой. Альбус взмахнул палочкой, и темные руны засияли мертвым белым светом, образовав купол вокруг Патриции.
- Conjuro te per spiritus, voluntas defuncti venire vivorum atque hortatur praesentis…
Девушка, погруженная в транс, левитировала над землей, руки раскинулись в разные стороны.
-Nomino memoriam vos accipere terram…
Темная дымка поднялась, закружившись в неясную фигуру, тело Патриции изгибалось, издавая рычащие звуки. Наконец, что-то дрогнуло, и из глаз, рта, ушей Патриции изошла субстанция, переливающаяся мертвенно-белым и черным светом, по виду напоминавшая мысли для думосброса.
- Дух Тома Марволо Риддла, ответь на зов Некроманта! - голос Альбуса отдавался странным эхом.

Черно-белый дымок начал было сливаться в нечеткую фигуру, как вдруг с пронзительным свистом и шипением неясные, воющие, хохочущие тени рванулись во все стороны, ударившись в купол, пытаясь прогрызть и расцарапать его.
- Альбус, не получилось, заканчивай! - настороженно вскрикнул Скорпиус
- Sequens exorcismus recitaripotest ab Episcopis, nec non a Sacerdotibus, qui ab Ordinariis suis ad idauctoritatem habeant! - вскричал Альбус, и руны померкли, рассеяв зловещие тени.
- Похоже, неудача.
-Видимо, я не удержал контроль, и вслед за ним уцепились бесы.
- Кажется, ее чуть не сожрали. Она цела?
Патриция лежала без чувств, бледная, словно покойник.
- Ennervate, - указал Альбус, и та очнулась.
Испуганный, затравленный взгляд, засохшие на щеках слезы.
- Вы убьете меня?
- Ты глупая? Зачем? Ну выпила с непривычки слишком много огневиски. Ты ведь не пила раньше? Ну вот. Аж память бедняжке отшибло, говорят, бывает по первости.
- Точно, Ал! Obliviate!
- Stupefy! - Альбус и Скорпиус взвалили обмякшее тело на себя, укрылись мантией-невидимкой и поспешили к Хогвартсу.