Глава первая.

Просто игрушка в чужих руках, безвольная кукла, выставленная на продажу. Ее рассматривали и показывали со всех сторон, но никто из присутствующих в акционерном зале никогда не пытался купить ее. Гермиона Грейнджер, гордая гриффиндорка с карими глазами, полными безудержного огня и праведного гнева, в прошлом подружка знаменитого Гарри Поттера… Этакая «забава» стоит очень дорого, пожалуй, даже бесценна...

Гермиону вновь и вновь кидали в сырую камеру, где девушка забивалась в дальний угол, глядя, как ее подруг по несчастью - грязнокровок, тех, кто с самого начала был за Мальчика-Который-Выжил, вытаскивали туда, на сцену, где их покупали чистокровные волшебники, убийцы, извращенцы...

Теперь, когда Волдеморт начал править этим миром, стало модным держать у себя в повиновении не только домовиков, что было само собой разумеющеюся, но одну, а, может, и парочку грязнокровок. Для собственной потехи и удовлетворения похоти.

После смерти Гарри Поттера Гермиону захватили в плен. Что случилось с Джинни, Роном и остальными, Гермиона не знала. Одно из заклинаний, почти что в самом начале битвы за Хогвартс, сильно ударило ее прямо в грудь. Девушка пришла в себя только тогда, когда Пожиратели Смерти громко праздновали свою победу, глумясь над бездыханным телом Гарри. Она тогда попыталась спасти его от позора...

Безмозглая идиотка, куда она полезла без волшебной палочки? На что надеялась? Или от горя у нее помутился рассудок?..

Непростительное заклинание одного из Пожирателей неумолимо настигло Гермиону. Ее тело упало на сырую почву, пропитанную кровью умерших, выкручивалось наизнанку, словно кто-то методично удалял все жилы, снимал кожу с живой, еще дышащей девушки, изо всех сил цеплявшейся за ниточку жизни... Боль была настолько сильной, что Гермиона, захлебываясь в собственной крови, под одобрительные возгласы остальных Пожирателей Смерти вновь потеряла сознание. Очнулась Гермиона под методичный стук колёс - ее и еще каких-то незнакомых девушек везли на поезде неизвестно куда.

Именно там она познакомилась с Евой. Это была женщина лет сорока пяти, моложаво выглядевшая даже с синяками и ссадинами на теле, с растрепанными волосами и покрасневшими глазами. Разорванное платье (последствия встречи один на один в чистокровным магом), перевязанное веревкой, окутывало ее фигуру. Тогда на лице Гермионы все еще чернели следы засохшей крови. Женщина заботливо стирала их, чувствуя, как тело девушки сотрясала крупная дрожь. Она хотела плакать. Хотела, но не могла. Слезы кончились уже давным-давно. И Гермиона Грейнджер просто потеряла способность плакать. Не могла, просто не могла... Ева оказалась полукровкой. Жестокие безрассудные законы, которые объявил Волдеморт, заняв Министерство Магии, предусматривали относительно мирное существование полукровок. Но Ева была замужем. За маглом. И имела почти совершеннолетнюю дочь с мальчишеским именем Джонни. Она не дожила до восемнадцати лет лишь двух с половиной месяцев.

В один из дней в их домик ворвались несколько Пожирателей Смерти. Мужа Евы убили сразу, он даже не успел ничего понять. Только яркая зеленая вспышка мелькнула перед его изумленными глазами, и бесчувственное тело с силой ударилось о стену и упало на пол. Ева попыталась спасти свою дочь. Метко пущенное заклинание буквально снесло голову с плеч одному из Пожирателей. В то время, как все остальные тупо смотрели на то, как из под его трупа медленно расползалась густая черная кровь, Ева подтолкнула насмерть перепуганную Джонни к двери, ведущей на задний дворик дома. Но было поздно. Там уже стоял один Пожиратель. Он бездействовал. Женщина прижала дочь к кирпичной стене дома, закрыв её своим телом. В то время к ним подтянулись остальные Пожиратели. Они окружили насмерть перепуганных женщин.

Гермиона Грейнджер сидела тогда, молча слушая несчастную женщину, ее жуткий рассказ. Ева продолжала, хотя слова давались ей с трудом. Рассказывала она не для себя, не для собственного успокоения, не для того, чтобы выговориться… Она рассказывала это для всех тех девушек, кто ехал с ней в грязном вонючем вагоне поезда. Чтобы они знали, что предстояло им... И не позволяли себе ложных надежд. Никогда.

И тогда тот Пожиратель предложил отчаявшейся женщине пари. Дуэль. Если она выигрывала, то они отпускали ее дочь. У Евы попросту не было другого выбора. Напоследок она крепко обняла свою дочь, чувствуя, что щеки Джонни были мокрыми от слез. Это был последний раз, когда она могла обнять, приласкать свою малышку.

Пожиратели обступили кольцом дуэлянтов. В глазах Пожирателя, которые фанатично поблескивали сквозь прорези в серебристой маске, Ева прочла приговор. Свой приговор. Мужчина атаковал ее прежде, чем она смогла поднять палочку. Дикая боль пронзила все тело женщины, но отступила довольно-таки быстро. Пожиратели захохотали. Женщина лежала на земле, тяжело дыша, плотно прижимая к себе волшебную палочку. С самого начала у нее мастерски получалось лишь одно заклинание. То самое, настигшее одного из Пожирателей и лишившее его жизни. Она, пошатываясь, поднялась, взгляд Пожирателя смеялся. Это привело женщину в ярость. Она подняла палочку и с силой послала заклинание прямо ему в лицо. Мужчина небрежно взмахнул палочкой, отражая его, но этого оказалось недостаточно: ярко-красная молния достигла его правой щеки. На его лице навсегда остался шрам. Страшный кривой шрам.

А дальше... Ева горько усмехнулась. Дальше все Пожиратели обезумели. Их главарь больно схватил Еву за локоть и потащил упирающуюся женщину в дом. А Джонни осталась снаружи с толпой убийц и безумцев.
Он грубо разорвал ее платье, швырнув Еву на кровать. Боль, пронзившая тело женщины была ужасной. Она кричала, извивалась под тяжелым весом его тела. Но он все сильнее и сильнее входил в нее, заставляя буквально кричать от боли. А Рядом на тумбочке стояла семейная фотография... Джонни, Алекс и она сама. Все трое были счастливы и беззаботно улыбались ей. Ева перестала различать действительность, не чувствуя, как горячие мужские руки требовательно скользили по телу, жесткие губы жадно прикусывали сладкую плоть... И женщина, уйдя от реальности, погрузилась в прошлое.

Вторая глава

А потом акционерное общество по продаже грязнокровок прочно осело в Лондоне. Покупатели лились широкой полноводной рекой, и вскоре почти все несчастные девушки, с которыми Гермиона успела вкусить все тяготы невольной жизни, были проданы. А Гермиона Грейнджер по-прежнему оставалась в этом постыдном обществе, и его хозяин, толстый лысый пройда, потихоньку начал называть гордую гриффиндорку своим крестом по жизни. Впрочем, девушка была не единственным «залежалым товаром».

Ева неразрывно оставалась с Гермионой почти несколько месяцев, с того самого момента, как они познакомились в поезде, но однажды… Назревали крупные торги. Очень выгодные, по всей видимости, поскольку владелец «живого товара» не на шутку засуетился. Сразу стало ясно, что намечалось нечто феерическое, особенное, грозящее ему крупной наживой. В тот самый день Еву терзали смутные волнения, но женщина благоразумно молчала о них, дабы лишний раз не беспокоить Гермиону. За долгое время, проведенное вместе, девушка стала ей кем-то наподобие очень близкой подруги. Нет, даже не подруги. Дочери...

Дверь в темницу открылась, впустив жалкий лучик солнечного света в темное царство печали и страданий. Один из работников акционерного общества по продаже грязнокровок, верно преданный своему делу, поманил Еву пальцем, подзывая подойти к себе. В его небрежном жесте было что-то настолько гадливое, что девушки вцепились в Еву не на шутку, решив ни за что не отдавать этим похотливым и бесчеловечным извергам свою подругу, заменившую мать. Поднялся визг, девушки неистово царапались и кусались. Но что могли сделать эти несчастные, никогда не видевшие волшебства, против колдуна с волшебной палочкой? Он безжалостно взмахнул палочкой, и одна из невольниц осела на грязный пол. Ее глаза были широко раскрыты, по щеке медленно сползла маленькая прозрачная слезинка, словно она увидела что-то жуткое и шокирующее. Два смертельно опасных слова потонули во всеобщем визге.

Ева вырвалась из круга испуганных девушек и смиренно подошла к мужчине. Тот усмехнулся и указал на дверь. Уходя, Ева кинула последний ободряющий взгляд на Гермиону, и железная дверь захлопнулась. Загремели многочисленные засовы, и перепуганные, удрученные девушки снова остались одни.
В глубине души Гермионы теплилась надежда, что Еву забрали не насовсем, что ее никто не купит... Но торги закончились, а женщина не вернулась. Кому она досталась? Кто получил право унижать эту стойкую, сильную женщину, на глазах которой убили мужа и дочь столь бессмысленно и жестоко? Еву купили, и Гермиона Грейнджер осталась одна. Одна среди невольниц. Ах, если бы у нее была ее волшебная палочка, которую она потеряла еще тогда, в Хогвартсе! Или добрый волшебник помог снять с хрупких запястий тяжелые браслеты, не дававшие ей трансгрессировать! Она бы отдала все, что угодно, чтобы хоть как-то заполучить шанс выбраться из того ада.

Время шло, а этого шанса все не представлялось. Гермиону никто не мог купить, настолько дорого стоила девушка, а продать за меньшую цену знаменитую «подружку» самого Гарри Поттера не хотело само акционерное общество. Вот и получилась подобная безвыходная ситуация.

Скорее всего, Гермиона Грейнджер сгнила бы от старости в той вонючей камере, если бы одним зимним морозным вечером ее не вызвал к себе Хьюго, владелец сего дрянного общества.

Гермиона мысленно ухмыльнулась: вызывал к себе этот воняющий потом пивной бочонок лишь для одной цели. Чтобы позабавиться с очередной наивной дурочкой, которой он бы пообещал свободу, на мягком диване у себя в кабинете. Скольких она видела! Блондинки, брюнетки, рыженькие... С наивно распахнутыми глазами, почти не оформившимися мальчишескими фигурками. Они все, как одна, действительно думали, что их отпустят после того, как они раздвинут свои ножки перед Хьюго! Сколько раз Ева твердила им, что пути назад нет, что если их вызывали «туда», то ни в коем случае нельзя было пытаться выкупить себя при помощи своего юного тела! Отработанный материал не был нужен никому, и все эти юные прелестницы исчезали из камер необъяснимым способом. Вот и сейчас Хьюго решил позабавиться... Не выйдет. Гермиона не была такой дурой, чтобы поверить в фальшивые речи этого жалкого ничтожества. А уж если он попытается взять ее силой, то костей не соберет. Уж это она могла ему гарантировать!

Девушка вошла в богато обставленную комнату. От яркого света у нее заслепило в глазах, и девушка, прикрыв глаза рукой, начала оглядываться по сторонам. Хьюго нигде не было видно. Гермиона еще раз опасливо оглядела все углы комнаты, куда мог добраться взор ее шоколадных глаз. Кто мог знать, что было на уме у этого идиота? Он мог попросту шарахнуть ее по голове сзади чем-нибудь очень тяжелым, а потом девушка оказалась бы в его власти. Владелец акционерного общества по продаже грязнокровок с самого своего рождения был сквибом, а им что полено в руке, что волшебная палочка – все без разницы.

На столе, который был сервирован на одну персону, стоял прибор с едой и стакан красного вина. Неужели для нее? Романтично-романтично... Гермиона быстро отщипнула виноградную ягоду с блюда и отправила в рот. Поистине божественный вкус. Девушка не заметила, как взяла еще одну ягоду. Когда она в последний раз ела виноград? Да что там виноград! Когда она с последний раз нормально ела?

Шорох сзади заставил ее резко обернуться. Рука сама собой схватила острый нож для разделки мяса. Мистер Хьюго вошел в комнате через другую дверь и окинул взглядом насторожившуюся Гермиону, сжимавшую в руке серебряную ручку ножа. Толстяк криво усмехнулся.

- Сядь, - приказал он и прошел мимо. Гермиона несколько успокоилась, заметив, что в болотных глазенках Хьюго не было ни малейшего следа похоти, лишь смертельная усталость. Несколько промедлив, чтобы не давать ему уверенности, что она всегда будет исполнять его приказы, Гермиона опустилась на мягкий стул. Нож она по-прежнему крепко сжимала в правой руке. Хьюго поморщился, - положи нож на стол. И ешь.

- Последний ужин перед расстрелом? – съязвила Гермиона и, взяв руками кусок мяса, жадно откусила от него кусок.

- «Растерлом»? – недоуменно переспросил Хьюго, - опять эти магловские штучки! Нет уж, моя дорогая, этого твоего «растерла» тебе не дождаться. Завтра торги, последние торги в этом месяце, милая... И если тебя не купят, то мы приспособим твое юное тело на другой лад... – его рот изогнулся в издевательской усмешке, а в глазах мелькнули знакомые огоньки. – На другой лад, - повторил он и облизнул пересохшие губы.

Гермиона похолодела.

- А там уж видно будет, - подытожил Хьюго, - ты ведь у нас еще девственница? А мы... – он не успел договорить последнюю фразу. Тяжелое блюдо врезалось ему в лицо и сбило на пол. Толстяк ощерился, чувствуя, как из поломанного носа толчками выливалась кровь.

- Дрянная грязнокровка! Подлая шлюшка, – зло выпалил он, подняв свое бренное тело с пола, - ты мне еще за это заплатишь!! Увести ее!!

Гермиона схватила со стола кубок с вином и с силой швырнула им в Хьюго. Цель была достигнута, и теперь у торгаша назревал ещё и огромный синяк на лбу. Бугай, ворвавшийся в кабинет на крики хозяина, наотмашь ударил девушку по лицу. Гермиона свалилась к его ногам. Задравшаяся юбка оголила стройные ноги Грейнджер, лежавшей без сознания. Бугай усмехнулся и провел загрубевшей рукой по нежной коже внутренней стороны бедра. Мистер Хьюго, придя в себя после удара кубком, рявкнул:

- Еще не время! Отнеси ее в отдельную камеру, да вылечи с лица синяк, чтобы завтра все было гладко. А уж если ее никто не купит, то она будет нашей... – он произнес последние слова с нескрываемым злорадством, - нашей...


По заполненному магами залу пролетел неясный шепот. На сцену вывели хрупкую темноволосую девушку в грязном помятом платье. Ее бледное измученное лицо ничего не выражало, но глаза по-прежнему светились презрением ко всем людям, сидящим в зале. Торги начались. Начальной ценой за девушку были две с половиной тысячи галеонов. Шумок, стихийно возникший в зале, выразил недовольство магов по поводу столь завышенной цены за грязнокровку, пусть когда-то и водившую дружбу с самим Гарри Поттером.

- А вы оцените ее тело! – бугай с силой нагнул девушку вниз, чтобы каждый, кто желал, мог коснуться ее светлой кожи. Девушка вырвалась и отошла подальше от края. – Так что решайтесь, не прогадаете! Стартовая цена: две с половиной тысячи.

Неприятного вида волшебник с маленькими щелочками-глазами и темными прилизанными волосами, больше похожий на смесь поросенка и человека, медленно поднял руку.

- Две с половиной тысячи – раз! – прокричал Хьюго. Девушка затравленно огляделась по сторонам. Пусть кто угодно, но только не этот... Да у него на лбу написано, что если он заполучить ее в качестве своей невольницы, то до утра она не доживет!
– Две с половиной тысячи – два!
Неожиданно высокий молодой человек с механическим лицом и жесткими волосами поднял руку. На лице Хьюго появились капельки пота. Похоже, игра началась!
– Три тысячи за грязнокровку!

Помесь поросенка и человека разумного подняла короткопалую руку, повысив ставку. Молодой человек вновь повысил цену, даже не взглянув на своего конкурента. Цена за Гермиону возросла до четырех тысяч галеонов. «Поросенок» все не успокаивался, все, повышая и повышая ставку. Мужчина с жесткими волосами на мгновение нагнулся куда-то вниз и, распрямившись, заявил.

- Семь тысяч галеонов за эту грязнокровку.

В зале поднялся шум. Глаза Хьюго практически выкатились из орбит. Тусклым голосом, лишенным привычной уверенности, торговец проговорил.

- Семь тысяч – раз, семь тысяч – два... семь тысяч – три. Продано!

Гермиона испуганно взглянула на молодого человека, но тот едва ли проявил интерес к своей дорогой покупке. Неожиданно из-за портьеры медленно вышел другой мужчина, облаченный в темно-зеленую бархатную мантию с высоким воротником. Старик с длинными седыми волосами, убранными в затейливую прическу, и почти прозрачными глазами царственно спустился вниз. На вид ему было лет семьдесят, а возможно, и больше. Выглядел старик иссохшим, словно скелет. Он что-то тихо сказал своему спутнику, и тот поманил Гермиону к себе.
Они вышли на улицу. Гермиона вдохнула морозный воздух и почувствовала, как ночной ветерок взъерошил грязные спутавшиеся волосы, забрался под прохудившееся платье. Девушке стало холодно, и она подула на ладони, пытаясь согреть их. Гермиона еле успевала за двумя магами, которые пересекли дорогу и остановились около темной кареты без лошадей и каких-либо признаков колес. Старик с помощью парня забрался внутрь салона и только тогда обратил свое внимание на девушку, одиноко стоящую рядом.

Конечно же, у Гермионы была мысль сбежать. Но куда было бежать здесь? Здесь, где темнели очертания трущоб, и в лесу выли оборотни. Без палочки и с тяжелыми браслетами на запястьях она бы далеко не убежала. Гермиона поежилась, заметив, что маг в упор смотрел на нее.

- Помоги ей забраться внутрь, - наконец проронил он и откинулся на мягкую спинку сидения. Молодой человек, не брезгуя, как это бывало у чистокровных волшебников, подал руку девушке и буквально закинул ее в карету. Дверцы захлопнулись. И Гермиона Грейнджер осталась наедине со стариком, который невозмутимо откупорил запотевшую бутылку вина. Из ниоткуда возникли два бокала. Маг по очереди наполнил каждый темно-красным вином до половины. Один из них он передал девушке.
– Здоровье Темного Лорда. – Он осушил свой бокал, в то время как Гермиона даже не притронулась к своему.

Старик усмехнулся, отчего его сморщенное лицо стало еще более устрашающим. Гермионе вспомнился текст из одной книги, которую держали в Особой секции под неусыпным надзором библиотекарши. Однажды, улучив удобный момент, Гермионе удалось прочесть несколько страниц про страшные проклятия. Одним из самых ужасающих было – сушение человека живьем. С каждым прожитым днем он становился все более и более истомлённым, пока жизнь не покидала совсем измученное тело. У девушки возникло стойкое ощущение, что сидящий перед ней маг был гораздо моложе своих лет, просто когда-то находился под действием этого проклятия.

- Вы ведь Гермиона Грейнджер, та самая грязнокровка, подруга Гарри Поттера... Признаться, я был удивлен, увидев вас на том сборище. – Медленно с расстановками проговорил маг, словно Гермиона была умалишённой и туго соображала. – Крайне удивлен...

- И вы заплатили семь тысяч, чтобы сообщить мне это? Не боитесь ли разориться? – с издевкой поинтересовалась Гермиона, продолжая держать бокал в руках.

- Не волнуйтесь, я не обеднею. Семь тысяч для меня малость... А вот вы, многоуважаемая Гермиона, мне пригодитесь... – маг мягко усмехнулся, заметив, как Гермиона скептически прищурилась. – Только не подумайте, что вы мне нужны в качестве той, что будет ублажать меня по ночами. Сердце пошаливает, в моем возрасте мне противопоказаны утехи подобного рода.

- Тогда для чего?..

- Не перебивайте меня. – Резко ответил маг, и его доселе мутные глаза оживились, прожигая насквозь Гермиону, словно выискивая в ее душе нечто, что могло заинтересовать его, - вы будете жить в моем имении на правах прислуги до тех пор, пока я окончательно не решу, что с вами делать. Вам все ясно?

- Нет, - честно проговорила Гермиона. Старый маг насмешливо закатил глаза.

- Не волнуйтесь, осталась лишь пара дней. И мы навсегда сможем распрощаться друг с другом. – Маг замолчал. - Осталась пара дней.

Гермиона уставилась в темное окно, где мелькали силуэты деревьев. Вскоре они поднялись в облака.

Третья глава (О.О)

Скинув с себя грязные тряпки, когда-то бывшие вполне приличным платьем, Гермиона осторожно забралась в теплую ванну. Горячая вода мягко омывала измученное тело девушки, ранки на теле щипали, но Гермиона, закусив губу, опустилась ниже, почти полностью погрузившись под воду. «Мерлин, как хорошо», - пронеслось у неё в голове. Слишком долго она была лишена всего самого необходимого, слишком долго ей приходилось терпеть лишения и грубость своих «хозяев». Хозяев... Кстати, о них. Она до сих пор не была свободна, а принадлежала тому странному старику, который как только привез ее к себе, сразу отправил привести себя в порядок. Солгал по поводу больного сердца?

Девушка удручено обхватила колени руками. Не столько старый маг пугал её, сколько его волшебная палочка и умение пользоваться ею. А то, что он виртуозно владел своим волшебством, не оставляло никаких сомнений. А ещё его слуга. Он был здоров как бык. Девушка совершенно не представляла, что ждёт её впереди. От горячей ванны её немного разморило, и Грейнджер погрузилась в воспоминания. Рон, Джинни, Невилл, Луна, Гарри… Гарри. Сколько пережил он за те 17 лет, которые были ему даны! По щеке Гермионы соскользнула прозрачная капля и упала куда-то вниз, слившись с общим потоком. Одна соленая капелька среди бурного, шипящего водоворота пресной воды. Чем-то эта слезинка напоминала саму Гермиону. Девушку точно также закинуло в этот жестокий мир без друзей, которые могли бы помочь, без тех, кого она когда-то любила. Никого не было, лишь безразличные лица людей, презирающих ее за её магловское происхождение, лишь за то, что в ее жилах текла «грязная» кровь. А между тем, Гермиона была намного нравственнее тех волшебников и колдуний, кто гордо называл себя чистокровными.

В дверь раздался стук. «Неужели началось?» Но в ванную комнату вошел домовик, одетый в нечто, смутно напоминавшее лохмотья Гермионы. Он, низко пригнув голову, просеменил к столику и положил полотенце и нежно-розовый сверток на гладко отполированную столешницу. Не проронив ни слова, домовик исчез с громким хлопком. Гермиона вытянула руку и подтянула к себе махровое полотенце. Обмотав его вокруг себя, девушка изучающе осмотрела сверток. Там оказалось нежное шелковое платье розового цвета с тоненьким пояском цвета морской пены. Оно пришлось точно по фигуре, словно изначально было сшито на Гермиону. Жаль, что только не грело. Тонкая материя не могла защитить девушку от царившего вокруг нее холода.

Гермиона прошла в спальню. На кровати стоял поднос с кружечкой дымящегося кофе и маленькой сдобной булочкой. От них исходил приятный аромат. Только тогда Гермиона поняла, насколько была голодна.
Присев на краешек кровати, девушка поднесла к губам горячий напиток. Теплой волной кофе скользнул внутрь Гермионы. На смену секундному блаженству пришла усталость, чашка выскользнула из ослабевших пальцев девушки, с жалобным звоном разбившись о каменный пол. Лицо Гермионы побледнело, к горлу подступила тошнота, и обессиленная девушка сползла с кровати, чувствуя, как окружающие ее предметы расплывались перед глазами, превращаясь в сплошное пятно. «Вот и твой конец пришел, Гермиона Грейнджер...»

Но это был не конец. Погруженная в беспамятство девушка могла припомнить лишь легкий свист ветерка, словно она быстро-быстро летела через пространство, и мягкие прикосновения чьих-то рук. А потом стало тихо, нереально тихо, словно Гермиону поместили в вакуум. Но это было не так. Она просто заснула. Погрузилась туда, где не было ни страданий, ни жестокости, ни любви, ни дружбы. Ничего кроме обволакивающей темноты, которая милостиво приняла в свои широкие объятия ослабленную девушку, скрыв ее от внешнего мира пусть на небольшой срок. До тех пор, пока Гермиона не проснулась.

А произошло это скоро. В спальне было темно, когда Гермиона сонно приоткрыла глаза и попыталась подняться. Руки были ватными и совсем не желали слушаться свою хозяйку. Наконец Гермионе удалось совладать со своим телом и сесть в кровати. В комнате, где она проснулась, доминировали темные оттенки, а над изголовьем массивной кровати висело изображение серебряной змеи на темно-зеленом фоне. Девушка огляделась по сторонам в поисках своей одежды, но ни малейшего намека на платье в спальне не оказалось. Гермиона стащила с кровати шелковое покрывало и обмоталась им, придерживая на груди. Все же это было лучше, чем ничего.

Девушка, осторожно переступая голыми ногами, приоткрыла дверь в коридор. Откуда-то снизу звучали глухие звуки вальса. Портреты незнакомых людей в большом количестве украшали стены коридора. Гермиона пошла вперед, слыша, как ей в спину несся их неодобрительный шепот, среди которого было слышно лишь одно слово: грязнокровка. Коридор неожиданно закончился, и её нос уперся в твердую стену. Девушка приложила ладони к холодному камню, нажав на него, но тот не поддался. И ей пришлось повернуть назад. Однако впереди ее ждал опять-таки тупик. Вернувшись обратно, Гермиона стала по очереди пробовать открыть двери, но ни одна из них не открывалась.

Послышался сухой щелчок, и одна из дубовых дверей тихо приотворилась. Гермиона неуверенно застыла на пороге, перед тем как последовать дальше, но все же вошла, едва не прищемив кусок шелковой материи, тянувшейся за ней по пятам. Это был кабинет, исполненный в том же мрачном стиле с массивной дубовой мебелью, освещавшийся лишь огнем, тускло догоравшем в камине. Поэтому Гермиона не сразу заметила человека, сидевшего за письменным столом, но зато он прекрасно видел каждое движение девушки.

- Здравствуй, Грейнджер.

Гермиона застыла, заслышав свою фамилию, резко повернулась на звук голоса. В густой тени у противоположной стены от камина сидел человек. Она могла видеть лишь его руки, небрежно вращавшие павлинье перо. Говорил он со знакомыми интонациями, лениво растягивая слова.
Гермиона судорожно сжала правой рукой простыню, когда зажглась настольная лампа, и неровный свет озарил усмехающееся бледное лицо Драко Малфоя. За время, прошедшее с момента их последней встречи, он почти не изменился, только черты его лица стали менее острыми, а глаза приобрели стальной оттенок. Тонкие губы Малфоя растянулись в улыбке, но серые глаза по-прежнему прожигали гриффиндорку насквозь. Она невольно попятилась назад, заметив, как усмешка, возникшая на лице Малфоя, стала несколько шире.

- А я уж было начал беспокоиться, что Макмайр дал тебе излишнюю дозу наркотика. Тошнота и легкое головокружение, которые ты сейчас чувствуешь, лишь последствия этого сильного снотворного.

- Макмайр?

- Да-да, - подтвердил Малфой, по-прежнему продолжая улыбаться, - тот самый старик, выкупивший тебя из акционерного общества по продаже грязнокровок. Ты, верно, удивлена, насколько он изменился? Твой драгоценный Уизли постарался...

Гермиона напряглась, услышав такое родное имя.

- Где Рон? – Гермиона постаралась не выдавать своего беспокойства. Но голос предательски подрагивал. Девушка судорожно сжала кулаки, попытавшись унять внутреннюю дрожь, но ее тело продолжало неравно сотрясаться. – Где он? – Гермиона повторила свой вопрос, увидев, как глаза Малфоя зло блеснули в колеблющемся свете огня.

- Волнуешься за своего старинного дружка? – сказал блондин с издевкой, и павлинье перо само собой испарилось из его рук, уступив место волшебной палочке, от которой Гермиона не отрывала своего напряженного взора, - могу тебя успокоить. Он в полнейшей безопасности, Грейнджер. Там, где ему и надлежит быть – в Азкабане. Со своей драгоценной семейкой... – Малфой продолжал говорить, небрежно покручивая свою волшебную палочку. – Я потратил много времени, чтобы отыскать тебя, Грейнджер, так что ты должна быть благодарной, что оказалась тут.

- Благодарной? – девушка вскинула голову, - благодарной тебе? Ты, случаем, ничего не напутал, Малфой?

- Ну, отчего же... – он усмехнулся, - а я-то думал, что гриффиндорцы более благодарный народец, а оказывается, нет. Ты стоила мне почти восемь тысяч, Грейнджер, и тебе придется их отработать... – его взгляд скользнул по испуганному лицу Гермионы, опустившись ниже к гладкому узлу, который придерживала девушка, чтобы скрыть свое обнаженное тело шелковым покрывалом. – Так что, - кончик волшебной палочки указал на Гермиону, но та не стала дожидаться конца фразы и буквально вылетела из кабинета.
Ветер свистел в ушах, дыхание сбилось, но Гермиона, не разбирая дороги, неслась вперед. Куда она бежала? Ей было все равно, лишь бы подальше от Малфоя. Вслед девушке звучал недовольный гул потревоженных шумом портретов. Перед Гермионой показалась лестница, и она, буквально, перепрыгивая через несколько ступеней, сбежала в холл первого этажа замка Малфоев.

- Грейнджер... – послышался откуда-то голос Малфоя, похожий на тихое шипение. Страх придал силы уже было изнемогавшей девушке, и она в мгновение ока очутилась на улице. Трансгрессировать... Не получилось, Гермиону с силой ударило о каменный пол, боль толчками разлилась по телу. Кое-как поднявшись, девушка кинула быстрый взгляд в сторону дверей замка. В светящемся проеме никого не было видно. Девушка начала пятиться назад, как на полоску света упала косая тень. Гермиона невольно вскрикнула и, не обращая на острую боль в ногах, когда она спускалась на дорожку, усыпанную мелкими камешками, помчалась прочь от замка туда, где темнели спасительные вершины деревьев.

«Добраться до леса, добраться до леса», - бешено колотилось в голове у девушки. Лес немилостиво принял девушку в свое царство: тонкие веточки больно хлестали Гермиону по лицу, оставляя на нем алые полоски, когда та продиралась дальше в чащу, ноги Гермионы были все в крови от острых камней и сосновых иголок, впивавшихся в нежную кожу стоп. Девушка в изнеможении опустилась около высокого дуба и закрыла глаза, ей надо было перевести дыхание. Сердце почти выпрыгивало из груди, голова кружилась от быстрого и продолжительного бега. Девушка кинула озабоченный взгляд по направлению к замку и прислушалась.

Ничего не было слышно. Ни звука шагов, ни пения птиц… Вообще ни звука не раздавалось в снежном лесу. Гермиона потерла свои руки, чувствуя, как начинала замерзать. Глупо - она одна, в лесу, без волшебной палочки, без возможности трансгрессировать. В ловушке...

Где-то раздался шорох, и на оголенное плечо Гермионы упало несколько снежинок. Они мгновенно растаяли, едва соприкоснувшись с ее кожей. Шорох вновь повторился, став более отчетливым. Девушка поднялась с земли, напряженно оглядываясь по сторонам. На небе, почти полностью затянутом мрачными тучами, светила полная луна.

Кто-то явно приближался к девушке. К звуку осторожных шагов прибавилось еще тяжелое дыхание, Гермиона вжалась сильнее в ствол дерева, когда из тьмы леса показались желтые зрачки и морда волка. Он был тощ настолько, что девушка даже издалека могла легко сосчитать его ребра, туго обтянутые кожей. Клочковатая шерсть окутывала тело хищника, который замер в нескольких метрах от девушки.

Лесной хищник нервно втянул черным блестящим носом морозный воздух, и его голодный взгляд вперился в одинокую фигуру девушки. Несколько секунд волк молча смотрел на Гермиону, не делая никаких попыток напасть, затем он низко пригнул голову к земле так, что Гермионе стали видны лишь его яркие глаза и широкий лоб. Шерсть на загривке поднялась дыбом, и из горла вырвалось рычание. Зверь начал медленно подбираться к побелевшей от страха девушке.

Гермиона подхватила с заснеженной земли отломанную палку, взяв ее на манер бейсбольной биты. Она взмахнула ею разок, со свистом рассекая воздух, но волк продолжал медленно приближаться к ней. Будь перед Гермионой Грейнджер человек, то у нее еще оставался бы шанс запугать его. Но зверь не ведал страха перед девушкой, судорожно сжимавшей в руках бесполезный кусок деревяшки. В его глазах светилась лишь жажда крови.

Резко мотнув головой, волк вырвал из онемевших от холода рук Гермионы палку. Та отлетела в сторону, и хищник яростно набросился прямо на нее, словно кусок деревяшки был одушевленным предметом. Гермионе было достаточно предоставленного времени, чтобы отбежать на безопасное расстояние от волка, но недостаточно, чтобы спастись. Зубы волка в мгновение ока с легкостью раздробили деревяшку, оставив от нее лишь жалкие щепки, и хищник с выступившей пеной у пасти повернулся к Гермионе.

Неужели этот хищник и есть ее смерть? Гермиона медленно закрыла глаза. Сколько раз она могла подохнуть в тех камерах! Сколько раз ее могли купить, чтобы потом замучить! И вот, когда у нее появился хоть один малейший шанс на спасение, перед ней возникло животное, не ведавшее жалости, движимое лишь инстинктами. Для волка Гермиона Грейнджер являлась лишь пищей... Почему он не нападает? Гермиона приоткрыла глаза: волк стоял на том же самом месте, где «расправился» с сухой веткой, но почему его тело столь сильно сотрясалось? Уши были прижаты к светлой макушке, взгляд прояснённый, уже не затуманенный жаждой крови. Волк, поджав хвост, трусливо скрылся в чаще леса.

Спасение. Гермиона едва перевела дыхание, как ее волос коснулось что-то живое. Или даже кто-то. Волшебная палочка Малфоя больно уперлась своим концом под ребра девушки.

- Не двигайся, Грейнджер, - голос Слизеринского принца был безмятежен. Он легко обогнул ее и остановился напротив, при этом палочка молодого человека совершила полукруг вместе с хозяином, уперевшись в живот Гермионы. Она сделала непроизвольное движение, словно хотела ускользнуть куда-то, но голос Малфоя - младшего привел девушку в чувство, - даже и не думай. Право, мне стоило не заступаться за тебя, но раз уж я нашел тебя первым... Сейчас мы вернемся в замок, – он приблизил свои губы к уху девушки и шепнул, - но перед этим я преподам тебе урок, чтобы он навсегда впечатался в твою память...

Гермиона крепко стиснула зубы, но крик вырвался против воли из ее уст, поднявшись почти до верхушек самых высоких деревьев в лесу. Она безвольно, словно кукла, сползла вниз к ногам Малфоя. Драко же лишь усмехнулся, спрятав в карман волшебную палочку, и, подхватив извивающуюся от боли девушку, направился в замок. Круциатус покорял даже самых непокорных, и случай Гермионы Грейнджер также не будет исключением.