Глава 5. Созданная для него

Георг и Драко вбежали в комнату и застыли. Перед ними разворачивалась такая картина. Обнажённый мужчина, с торчащим из груди огромным кухонным ножом стоял перед Гермионой, прижимая её к стене. Он был весь в крови, а длинная рука душила в своих грязных пальцах хрупкую шейку кареглазой девушки. Гермиона старалась отцепить от себя кровавую ладонь, но всё бесполезно. Живой мертвец держал свою добычу надёжно, не давая ей даже сделать пару лишних движений.
Труп, стоявший полубоком повернул лицо к ним. В глубине глазниц ещё копошились склизкие белые черви. Малфоя как током ударило, сходство с Георгом было просто поразительно, но живой Георг стоял всего в шаге от него и смотрел на монстра также, как и сам Драко, с ужасом.
Мужчина знал, что черномагическая семейка Помьер не одно столетие ставило ловушки и проклятия в замке, да и Георг внёс свою лепту.
Мать Георга нарекла, что все служанки отныне работающие в замке станут живыми зомби и только за час до полуночи они смогут удовлетворять свой животный голод. Они смогут нападать на беззащитных спящих, да и в запасе у них один лишь час. Так она спаслась от необходимости платить наложницам. С тех пор никто не рискует засыпать до полуночи.
Но довольно много людей умерли, зная это проклятие. Одни, под действием сонного зелья, другие под слакой дрёмой. Но то что стояло перед ними определённо было далеко от зомби. Это был настоящий ходячий труп. Труп одного из предков Георга, но что ему сделала Грейнджер и как он оказался здесь?!
Где-то внутри у Георга похолодело. Это его прадед. Но внимание его было приковано не к самому мертвецу, а той девушке, которая извивалась в его руках всё слабее и слабее. Гермиона была похожа на белую лилию, цветок смерти. Так прекрасна...
На него будто вылили ведро холодной воды, а сверху ещё и посыпали ледяной стужкой. В голову ударили отрезвляющие мысли, весь желанный хмель от алкоголя, пропал, если бы его вовсе и не было. Он влюбился, даже не влюбился, а полюбил, полюбил из тысячи одну. Ту, которая не отвечала почти никаким стандартам по красоте. Зато, она отвечала тёплым сердцем и жаждой жить.
- Ступефай! - прокричали оба, не медля болше ни секунды.
От двойного оглушающего заклинания труп пошатнулся, а после отошёл от Гермионы на несколько шагов. Секунду он смотрел в никуда, затем его губы прошептали: "Миона, не жди пощады! Я тебя слишком сильно любил." И мертвец рассыпался на множество червей. Ещё секунду этот рой находился в комнате, а затем все они полетели в открытую форточку, заслоняя своими мерзкими тельцами свет яркой луны.
Все стояли в полной тишине, ожидая, когда стихнет жужжание дьявольского роя.
Одна, сидевшая на коленях, девушка ничего не слышала и не видела. Было настолько больно не только от грубых прикосновений мертвеца, но и в глубине души что-то сильно давило на неё, с прикосновением этого существа. Там, внутри, осталась вмятина в нежную материю.
Так бывает, когда ты ничего не совершал, а над тобой свершился неправедный самосуд. Гермиона спрашивала всё в себе: "За что?". Что она сделала? Этому мертвецу, либо кому-другому?
К ней подошёл Георг и поднял на руки. Она обхватила его шею и прижалась к нему всем своим телом, вдыхая успокаивающий запах дорогого французского одеколона. Девушка шептала многие бесполезные, бессвязные фразы, но лишь несколько слов можно было угадать в неясном шёпоте пухлых, алых губ:
"Я никого не убивала, никого, он лжёт, не верь ему..." по щекам стекали крупные солёные слёзы, а на безупречной рубашке уже было большое мокрое пятно.

***
- Может стоит устроить перекур, - спрошу я у тебя.
- Ок, - ответишь ты, протягивая мне пачку сигарет.
- Ты забыл, я не курю... - спокойно улыбнусь я.
Ты равнодушно пожмёшь плечами и сам закуришь, я пододвину к тебе пепельницу и решу продолжить рассказ...
***

Мужчина понёс её к себе в кабинет, где полчаса назад сам распивал с Драко бутыль старого-доброго английского огневиски. Напитком французев считался коньяк. В подземельях его замка были большие запасы вин и коньяка, но со смертью отца он почти не жил в замке.
Малфой остался в комнате Гермионы, он подозревал, что здесь сможет найти зацепки, которые помогут понять, кто их полуночный гость, и зачем он приходил к ним. А самое главное, как он связан с Гермионой. Ведь сомнений не было, он действительно появлялся у неё в судьбе, но где и при каких обстоятельствах.
Осмотр помещения начался с самого порога. Пытаясь проследить продвижение Грейнджер по комнате, он стал осматривать чемодан девушки. Ничего, кроме обилия одежды и нижнего белья, он там не нашёл.
Дальше должна быть ванная. И правда, на стенках бассейна застыли водные капельки, а под шампунем красовалась маленькая мыльная лужица. Здесь, он обратил внимание только на зеркало, которое по-видимому было волшебным, но ничего не говорило.
"Под заклятием," - промелькнула мысль у Драко.
Во многих замках женщины высшего общества заколдовывали свои отражения, потому что те им сильно надоедали. Это уже давно не было диковинкой, до Гермионы в комнате поспала не одна строптивая волшебница...
Добиться, чтобы зеркало заговорило, Малфою так и не удалось, даже самого маленького словечка оно не вымолвило... Двойник в нём ожесточённо жестикулировал, но Драко был не из тех, кто может понять мысли неживого зеркального духа. В конце-концов, он бросил эти попытки и продвинулся к двери, взгляд нечаянно упал на зеркальную поверхность одого из золотых краников. Там красовалась руна сна, начерченная кровью, но не смытая водой.
"Кто-то чертил её после того, как Грейнджер помылась."
Мужчина несколько секунд смотрел на знак, но после лишь отметил, что для зомби руна выведена слишком чётко. Значит, вариант со служанками отбрасывается.
Ещё минуту поглазев на ванную комнату, Драко вышел, решив, что всё возможное он в этом помещении уже нашёл. В спальне Малфой включил ночник и комната озарилась тёплым, но неясным светом. По потолку побежали в неизвестном танце непонятные, мрачные тени.
Мужчина сжал палочку в ладони сильнее, костяшки пальцев побледнели. Драко напрягся, что-то насторажило его в этой полутёмной комнатке.
"Спокойно, Драко, ты уже давно не маленький мальчик. Все монстры давно ушли обратно в шкаф..." успокаивал он себя. Мягкая тень злости на себя ещё пылилась в глубине души из-за длительного замешательства перед монстром.
Сейчас, он решил, что лучше не оставаться в спальне больше. Он проверит эту комнату вместе с Георгом и Гермионой завтра, утром, когда детские страхи опять забудуться и уступят место холодному Малфоевскому благоразумию.
"Кажется, нет даже смысла помогать Георгу с Грейнджер. Сам справится, не маленький. Самое время пойти поспать..." подумал Малфой, нервно выключая ночник и выходя из тёмной, зловещей комнаты.
Хоть мужчина и пытался успокоить себя, но детские кошмары ещё целую ночь не давали Драко спокойно уснуть. Жар раскалённых углей, холодное лезвие гальотины и ещё огромное количество пыток, придуманных отцом для издевательства над людьми. Всё так и представало перед глазами, мешая успокоить взбесившееся воображение. Смех, да и только, взрослый мужчина не может заснуть, пугаясь страхов из детства. А Драко было, чего бояться. Он сам знал, что все убитые в его замке преследуют его в ночных снах и дневных тенях. Замученные души никогда не забывают своих убийц, они будут ещё долго снится и издеваться над своим мучителем. Пока он сам не станет жертвой...
Малфой так и не заснул ночью, промучвшись в холодном поту до самого утра. Все мёртвые по его вине и на его глазах звали Драко... к себе... в пугающую бездну... преисподнеи.

***
Я тяжёло вдохну. Ничто так не въедается в память, как ужасы придуманные тобой...
***

А в то время, как Драко Малфой стражался с муками детства, проведённого в логове Пожирателя Смерти. В кабинете Георга Помьера... Девушка лежала на руках у мужчины и пыталась забыться в горячих и тесных объятиях. Настолько теплота души человека рядом согревала её, что даже боль в сердце казалась мелким пустяком.
Гермиона уже успокоилась от бессвязных речей, а сознание происходящего вновь возвращалось к ней. Картинки борьбы с чудовищем не так страшно вспыхивали перед глазами. Теперь они были лишь недавним прошлым, а не горьким настоящим. Одно слово, вырвавшееся из уст живого мертвяца не давало девушке покоя. Её имя... Откуда он мог узнать о ней. Они нигде не пересекались. И никто, и никогда не называл её так, ласкательно - Миона.
Сходство с Георгом было, конечно, просто поразительным, но одно отличие, не смотря на страх, она смогла учесть. Как бы они не были похожи, они были разными. Тот голос, что впервые так приласкал её, у трупа он был глухим и низким, она бы даже назвала его басистым. Неприятным, для нежного женского слуха.
Сейчас мягкий баритон шептал ей на разные лады её имя, а руки поглаживали голову и шею, подбирая кончиками пальцев тонкие прядки каштановых волос. Георг начинал понимать, что сейчас разливается в нём горячительным теплом, под слоем кожи и плоти. Простое желание...? Нет! Он никогда бы не перепутал похоть с чем-то ещё. Это была любовь. Он так себе её представлял и думал о ей. Хотя, когда же он в последний раз о ней думал? Пять лет назад, десять? Никогда? Вероятно, он действительно почти никогда и не задумывался об этом всерьёз, но это чувство француз ни с чем похожим не спутал, когда оно пришло.
Многие женщины бросили бы своих мужей и детей ради него, ради нескольких ночей с ним. Но он чувствовал, что Гермиона не из них. Она верна своему жениху, как никая другая девушка, которых он встречал прежде. Для них слова "муж", "семья", "дети" - были просто звуками, произнесёнными в порыве напышенности. Обещания верности - просто фразами, спустившимися с губ в порыве страсти. Нет, она была другая. Она была та, которую он искал. Он чувствовал это.
С этими размышлениями Георг приподнял её подбородок, так чтобы видеть лицо. Щёки и веки распухли от слёз, из нижней губы сочилась кровь, она её прикусила, когда кричала. Даже в таком виде он мог бы смело назвать её самой красивой из всех женщин мира. Мужчина медленно стал сцеловывать солёные капельки, скользящие по шекам, а после перешёл на губы, чувствуя вкус крови. Рука скользнула по оголённому ночнушкой бедру вверх, по тронутой золотистым загаром коже.
Девушка напряглась и маленькие ручки упёрлись в твёрдую, как скала, грудь. Георг почувствовал сопротивление и сам отступил, отрываясь от губ Гермионы и кладя руки на подлокотник кресла. Глаза он чуть приопустил вниз, чтобы Гермиона увидела, что ему стыдно. На самом деле он ни чувствовал ни капли стыда за содеянное им минуту назад. Наоборот, он был безумно доволен собой.
Гермиона вначале немного оторопела от такого натиска, но после, когда её глаза прошлись по комнате и заметили два полупустых стакана огневиски и бутыль, она поняла, что француз пьян и, вероятно просто не контролирует свои действия.
"Ничего, завтра он даже и не вспомнит о том, что пытался сделать."
Девушка перевела взгляд на мужчину и встретилась с этим пьянящим взором синих глаз. Он смотрел так, будто они не целовались и она не сидела сейчас у него на коленях. Где-то внутри у Гермионы всколыхнулась обида за это, но секунду спустя она снова удобно расположилась в руках у Георга.
- Кто это был? - услышал мелодичный высокий голос. Георг не сразу понял, кто это сказал. Раньше её голос казался другим, более грубым.
В её речи что-то ему показалось отдалённо знакомым.
- Мой прадед, Жюль Помьер. - проговорил мужской баритон в своей обычной гладящей манере.
- Я хочу спать, но я не пойду в ту комнату. - твёрдо сказала Гермиона, поворачивая голову к огню камина.
Каштановая копна оказалась прямо перед лицом Георга и он с удовольствием вдохнул запах её волос.
"Странно, обычно у девушек волосы пахнул всякими кондиционерами, масками и шампунями, а у неё запах осенней листвы."
- Конечно, не пойдёшь, да я тебя и не отпущу, - усмехнулся француз.
- Где же я тогда буду спать? - спросила Гермиона, снова опуская голову на плечо мужчине.
- У меня в комнате, - улыбнулся Георг и чувствуя, как девушка встрепенулась добавил. - Не волнуйся, я посплю там на диванчике.
- Хорошо. - прошептала она уже сонным голосом. Девушка попыталась встать с колен мужчины, но он только усадил её поудобнее, а после поднял на руки.
"Я раньше времени стала женой, меня уже таскают по дому на руках."
Поднявшись на второй этаж, он пинком открыл третью налево дверь. Оказавшись в своих аппартаментах, он положил драгоценную ношу на кровать и укрыл одеялом.
Гермиона уже сладко спала. Она лишь пробурчала что-то похожее на "Спокойной ночи" и перекатилась к стене, прижавшись к ней спиной, три четверти кровать остались свободными.
- Спокойной ночи, Гермиона! - прошептал он и чмокнул её в щёку.
Сам Георг расстегнул рубашку и присел на кожаный диван, стоящий в комнате, напротив кровати. Спать хотелось безумно, но как он не ворочался, на маленькой, двухместной софе было трудно заснуть.
"Она спит, я ей не помешаю, только прилягу с краю." - подумал он, перебираясь на кровать.
Француз действительно лёг с краю, только вот ночью, во сне, он проводил горячую ночь именно с девушкой, лежащей рядом и неудивительно, что Гермиона проснулась на груди у Георга...

***
Я достано маленькую диванную подушку и немного поверчу её в руках, думая, как будет удобнее.
И ты устройтесь поудобнее, ведь роман уже придуман до конца, осталась лишь маленькая, ничего не значащая деталь - рассказать его...
***