Глава XXXIX.

Облака скользили по голубому небу.
Вдалеке безмолвно застыла роща…
Амадзава Тайдзиро.

***
- А этих заклинаний в билетах нет! И мы их не учили, кажется…
- Конечно, не учили, Флинт! Ты прочитай примечания: Протецио Домус - устаревшие формы Защитных чар. Они уже не применяются давным-давно.
- Интересно почему? Вроде должны быть очень надежными…
- Они и есть надежные, только слишком капризные. Много дополнительных условий надо соблюдать.
- Все-таки странно. Они же простейшие, ребенок может наложить. А действуют мощно.
- Флинт, ты бы читал учебник внимательно! Вот же написано – чары накладываются на родовое поместье. Если в момент опасности один из членов семьи решит покинуть его, то происходит взрыв защитной магической оболочки. Последствия – смерть всех, кто находился в данный момент внутри поместья, локальные смерчи, пожар.
- Все равно. Можно же не допустить, чтоб кто-то вышел, зато никто гарантированно не войдет…

***
Ладони скользили по мокрому кафелю, но Марк крепко удерживал его, не давая упасть. Смуглые руки на светлой розовой коже. И хриплые негромкие стоны, усиленные акустикой душевой. А потом вскрики, в отрывистом ритме движений Флинта: «О, боже! Марк! Да! Давай! Еще! Марк!» Маркусу казалось, что кровь закипает от немыслимого жара, в ушах шумело, но крик Оливера, впервые настоящий крик, он слышал. И от сознания того, что это он заставил Вуда кричать от наслаждения, окончательно срывало крышу.
«Сильнее! Давай сильнее, Марк!» И он давал сильнее, хотя за мгновение до того не представлял, куда ж еще сильней.
«Давай! Да! Да!! Даааааа!!!» Крик еще звенел в ушах, когда они сползли по стене душевой. Маркус притянул к себе обмякшее тело Оливера, и Вуд тут же обнял его, уткнув лицо в шею.
- Господи, как же я люблю тебя! – прошептал Маркус и поцеловал Вуда в плечо, покрытое бледными веснушками.
- Так господа или меня? – спросил Оливер, поднимая голову и неуверенно улыбаясь.
- Тебя, конечно! – засмеялся Марк. И вдруг увидел, что глаза Вуда наполняются слезами. – Эй! Ты что?
- Ты… ты раньше… ты никогда…
- Не ври, я сто раз…
- Нет. Ты всегда говорил: «Я тоже». И всё. А сегодня впервые…
- Ну, ты раньше тоже никогда так не орал! – Маркус так смутился, что предпочел перевести все в шутку.
- Это твоя заслуга, меня твое рычание завело! – со смехом парировал Оливер.
- Я рычал? Не ври, ничего я не рычал! – возмутился Марк.
- Еще как рычал! Вылитая мантикора! – заржал Вуд, отбиваясь от шутливых тычков под ребра.
- Ты нарвался! – грозно прорычал Флинт, нависая над Оливером. – Сейчас будет тебе мантикора…

***
Малфой закончил размазывать овсянку по тарелке и поднял глаза. Взгляд привычно выхватил две рыжие встрепанные шевелюры за гриффиндорским столом. Драко скривился и снова уткнулся носом в тарелку. Мерзкая каша и то была приятней, чем эти Уизли.
С одной стороны Малфой был рад, что его больше не преследуют по всему Хогвартсу. С другой стороны, эта спокойная жизнь настораживала. И то, что братья, казалось, совершенно утратили к нему интерес, почему-то обижало неимоверно. И то, что Драко прекрасно понимал причины этого, только еще больше подливало масла в огонь его обиды.
«Конечно, - думал Малфой, бросая полные ненависти взгляды на стол Гриффиндора, - пока я был вам нужен, чтобы поссорить вашего драгоценного капитана с Флинтом, вы бегали за мной как собачки… - то, что близнецы меньше всего напоминали собачек, Драко совершенно не смущало, - а сейчас матч выиграли, и все, выкинули Малфоя, как старую игрушку»…
В носу защекотало, в горле появился комок, к глазам подкатили жгучие слезы. Какой ужас! Не хватало еще разреветься прямо в Большом Зале. Драко запихнул в рот большую ложку овсянки и сделал вид, что выражение его лица относится исключительно к кулинарным способностям хогвартских эльфов. Но тут он вдруг заметил, что между двумя рыжими макушками Уизли за гриффиндорским столом склоняется к тарелке черноволосая лохматая голова его извечного раздражителя, этого всеобщего любимца Поттера. А за плечи его обнимает рука Фреда. Это стало последней каплей. С трудом проглотив кашу, Драко поднялся из-за стола и, нацепив на лицо надменное выражение, неторопливо направился к выходу.

***
Оливер смотрел в окно, как седьмой курс Слизерина разрозненными группками направляется к теплицам. Флинт шел один. В какой-то момент он обернулся и посмотрел назад, на здание школы. Вуду показалось, что Маркус видит его, но это, конечно, было не так. Солнце слепило Оливеру глаза, а значит все, что мог видеть Флинт – яркие блики в окнах. Но, тем не менее, Вуд едва удержался, чтоб не помахать ему рукой. От необдуманного поступка его спас громкий голос профессора МакГонагал, призывавшей к порядку разомлевших от весеннего тепла учеников и вернувшей его в реальность.
Целую минуту Оливер пытался сосредоточиться на трансформации крупногабаритных предметов в жидкой среде, но мысли упорно вращались вокруг Флинта, его крупногабаритной фигуры в жидкой среде, хлещущей из душа воды. В последнее время они не раз использовали не по назначению квиддичные раздевалки. Но, к сожалению, чаще они бывали такими уставшими к вечеру, что полетав немного, просто валялись в траве под рэйвенкловской трибуной. Но и эти спокойные минуты были так хороши…
- Мистер Вуд! Мистер Вуд! Вернитесь же, наконец, в класс! Я все еще жду вашего ответа!
Оливер вскочил и растерянно заозирался. Его сосед по парте подвинул ему свой конспект и указал пальцем нужную строчку. Профессор МакГонагал возмущенно прокашлялась, но сделала вид, что ничего не заметила.

***
Декан уже второй раз за занятие посмотрел на Маркуса. Причем это был не обычный, беглый и придирчивый взгляд, а наоборот, какой-то долгий и задумчивый, Флинту от этого становилось очень не по себе, хотелось извиниться и выйти из класса.
Причин для такого пристального внимания со стороны профессора Марк мог придумать только две: Вуд и отец. Возможно, что-то стало известно об их связи с Оливером, но это показалось Маркусу маловероятным. Тем более, Снейп не такой человек, чтобы воспринимать подобные вещи слишком серьезно. Все восемь лет общения с деканом убеждали Флинта, что максимальной реакцией с его стороны была бы язвительная усмешка и пожелание не афишировать свои гриффиндорские привязанности и не позорить этим факультет. Значит, что-то случилось с отцом.
После урока Марк, не дожидаясь приглашения, сам подошел к учительскому столу. Профессор Снейп кивнул ему и, когда все студенты покинули кабинет, наложил запирающие и заглушающие чары.

***
- Ты уверен, что стоит? Ведь профессор Снейп запретил тебе.
- Оливер, я ненадолго. Постараюсь. Сам бы как на моем месте поступил?
Вуд пожал плечами и грустно улыбнулся:
- Не знаю, Марк.
- Зато я знаю. Рванул бы к семье, даже про меня бы забыл, – хмыкнул Маркус. – Пойми, он уже два дня сопротивляется зову Метки. А перед этим его еще и пытали. Представляешь, каково ему сейчас? И никого рядом…
- Да я все понимаю. Отец – это отец. Возьми тогда моего ворона. Напишешь мне, чтоб я был в курсе.
Оливер пересадил Профессора со своего плеча на плечо Флинта. Птица молча переводила взгляд с одного парня на другого.
- Я напишу, Лив. Постараюсь прямо завтра. Ну что ты совсем раскис?
- У меня дурные предчувствия.
Марк сделал круглые глаза.
- Профессор Трелони?! А где делся Вуд? - но Оливер даже не улыбнулся. – Ну ладно дуться, Лив! Все со мной будет хорошо. Я только гляну, как там отец, и назад. Главное, чтобы меня не хватились раньше времени.
- Мааарк…
- Всё, мне пора!
Быстрый крепкий поцелуй на прощанье. Вуда хлестнуло по лицу взметнувшейся от ветра мантией. Волоски на затылке еще торчали, взъерошенные пальцами Марка, а его самого уже не было видно.