Мёртвый феникс

Сердце воет как волк, видно, чувствует смерть.
Так уж лучше б свою. Увы! - Лучшего друга.
Он единственный друг. Лучше мне умереть.
Нет. Увы, не за мной в этот раз смерть-старуха.
Саффи

На краю леса стоял небольшой деревянный домик. На его пороге сидел человек.

Заходящее осеннее солнце ласкало листву деревьев своими лучами. Природа была по-своему красива. Она умирала. И день умирал, чтобы воскреснуть с новым утром. И год умирал, чтобы, как феникс, восстать из пепла с новой весной... А может быть, они уходят, чтобы никогда больше не вернуться? Может быть, только фениксы бессмертны, а на смену этому умирающему дню приходит совершенно другой день… Похожий, да, но другой…

Человек сидел, и жмурясь, смотрел на заходящее солнце. Ремусу (так его звали) не было и тридцати, на его лице кое-где уже проявлялись морщины, а русые волосы тронула седина. Он всегда казался старше своих ровесников. Но сейчас он стал выглядеть старше многих пожилых людей. Вся его и без того нерадостная жизнь теперь сломалась, как ломается молодой побег под ногой безразличного человека. Он потерял всё, что имел. А много ли он имел? Троих друзей… и мечту о лучшем будущем, за которое они все боролись. Ремус же боролся даже не для себя. Он не верил, что сможет быть счастлив. Он боролся за будущее своих друзей. Он по-братски радовался за Сохатого, когда друг женился. И за Червехвоста, когда тот устроился на работу в министерство. И за Бродягу, когда он крестил Гарри. Он радовался, когда другим мародёрам было хорошо, страдал, когда у них что-то не ладилось. Он жил их жизнью. И вот она кончилась. Червехвост, Сохатый и Лили убиты. Прошел уже год, как их нет рядом. Гарри – сирота, и живёт у родственников-магглов. А Бродяга? Он сейчас в Азкабане. Лучше бы он умер! Ровно год назад Ремус потерял всех своих друзей. Он часто спрашивал себя: почему он не поступил как Питер? Почему не настиг Блэка раньше авроров? И почему, почему умерли его друзья, а не он… никому ненужный оборотень...

Перед его глазами стояло лицо миссис Петтигрю – матери Питера. У неё были добрые серые глаза и пухленькие, как у маленькой девочки, щеки. На похоронах она не плакала, только стояла и смотрела куда-то вдаль. Она не хотела верить в смерть сына. Ещё бы. Ведь она даже тела не видела... Только палец. Рассудок ее серьёзно повредился, и теперь она доживала свои дни в специальном отделении клиники Святого Мунго. Еще одна невинная жертва Сириуса Блэка.

А Гарри… Летом Ремус ездил к его родственникам. Конечно, в дом он не заходил. Просто прогулялся по улице в надежде увидеть Поттера-младшего. Увидел.

На газоне, под пристальным присмотром какой-то женщины, играли два малыша. Один из них, маленький, черноволосый, худой, с ярко-зелеными глазами, потянул на себя какую-то игрушку; второй, полный и беловолосой, заплакал. Женщина локтём оттолкнула зелёноглазого в сторону так, что он ударился об изгородь, и взяла на руки полненького. Зелёноглазый мальчик потёр ушибленный бок и не по-детски вздохнул. Ремус ничего не сказал и прошёл мимо них. Но он сразу узнал Гарри. Зелёные глаза Лили, черные волосы Сохатого… и шрам – напоминание о предательстве Бродяги.

- Бродяга, - Ремус почти взвыл от боли и разочарования.

Каждый раз, когда он называл Блэка так, перед ним вставал образ не предателя и убийцы, а длинноволосого мальчишки-мародёра. Это Сириус придумал эти клички: Бродяга, Червехвост, Сохатый и Луни. Это Сириус когда-то направил Северуса Снэйпа на верную гибель. Если бы не Джеймс, то неизвестно, что бы с ним было. Тогда они думали, что у друга просто скверное чувство юмора. А что, если уже тогда он проявил своё истинное лицо? Ведь Блэки – далеко не светлые маги. Бродяга всегда убеждал их, что не хочет иметь что-то общее со своей семьёй. Но всё же…
Между тем солнце уже зашло за горизонт. Смеркалось. Ремус встал и вошел в дом. Как всегда перед полнолунием, он заперся на ключ в пустой кладовке, и сел на каменный пол, ожидая превращения.

- А ведь раньше это были довольно приятные моменты в твоей жизни, мистер Люпин, - подумал Ремус, и грустно улыбнулся своим мыслям.

На Англию опустилась тьма.
Где-то одиноко и тоскливо завыл волк.
И, совсем далеко от этого места, черный волкодав навострил уши, словно услышал…зов.
Но ответом на его немой вопрос стал только стон из соседней камеры.