Побег бродяги

Большой Зал был украшен сотнями тыкв. Ремус сидел за учительским столом и старался выглядеть бодрым. Чувствовал он себя ужасно. Дело было не только в страшной боли, от которой хотелось выть, но и в глухой стене, отделяющей его от остального мира.

Стол полон праздничных блюд, но разве ему хочется сейчас есть?
Северус Снэйп бросает косые взгляды в сторону коллеги. Неужели думает, что Ремус сейчас обернётся волком и бросится на учеников? Дамблдор о чем-то разговаривает со Спраут. Гарри недоверчиво посматривает то на Люпина, то на Снэйпа; видно, мальчишка не доверяет зельевару. Но разве объяснишь ему, от какой болезни это зелье? Всё равно не поймёт. А может быть поймёт? Ведь поняли же его родители. Нет! Не за тем Ремус вновь вернулся в Хогвартс, что бы изливать душу перед учениками.

Интересно, ведь Гарри не может не знать, что произошло в этот день двенадцать лет назад; неужели он не чувствует сегодня то же, что и Люпин? Неужели волчье сердце (а на данный момент оно точно волчье, его уже не сможет изменить не одно зелье) тоскует больше, чем человеческое? Вряд ли. Скорее всего, Гарри просто устал тосковать. Это Луни, вот уже ровно двенадцать лет, каждый день вспоминает проделки друзей, а Гарри-то и вспомнить нечего… Хотя, видимо, есть, раз он так болезненно реагирует на дементоров. Бедняга. Наверное, он вспоминает ту ночь.

Ремус опять подумал о Сириусе. Надо же, двенадцать лет прошло, а боль не утихает! Люпин поймал себя на мысли, что отчасти даже рад побегу Бродяги. Странно, но если бы не предательство Блэка, возможно, Волдеморт до сих пор бы убивал людей. И что тогда? Десятки родителей каждый месяц запирали бы своих искусанных оборотнями детей. Сотни Лили и Джеймсов погибли бы от его клыков, тысячи родителей по всему миру боялись бы за своих детей… Нет, это конечно не оправдывало Блэка, ведь он добивался не мира, а как раз обратного, но этим Луни оправдывал себя. Он ведь так и не сказал Дамблдору, что Сириус – анимаг. Мерлин, какие юношеские секреты, когда речь идёт о жизни и смерти? Но он не сказал, и от этого чувствовал себя еще хуже. Какого понимания он мог требовать от Гарри и Северуса, если сам до конца не был откровенен?! С одной стороны, Сириус Блэк – опасный преступник, убивший дюжину магглов (это – всё, что о нём знает Гарри); с другой – Бродяга, мародёр, и…друг.

Люпин почему-то вспомнил, как мародёры узнали о его болезни. Питер, он был тогда маленьким, по его виду ни за что нельзя было догадаться, что ему уже одиннадцать, отскочил от Ремуса как от прокаженного. Джеймс просто стоял и как-то странно смотрел на Рема. В семьях волшебников маленьких детей частенько пугают сказками об оборотнях, наверное, и он тогда вспомнил одну из этих жутких историй и пытался оценить обстановку. А Сириус улыбнулся и, к удивлению Ремуса, сказал:

- Здорово! Ты можешь бродить ночью по замку, и никакой Филч тебя не остановит. Хи, хотел бы я посмотреть, как он это сделает! А еще можно искусать какого-нибудь слизеринца.

Может быть, Сириус и был немного жесток, но он не допускал даже мысли, что Ремус им больше не друг. Может быть, Блэк не отнёсся к этому серьёзно, но он ценил их дружбу выше каких-то обстоятельств. Именно этим в последнее время и оправдывал себя профессор Люпин. Питер и Джеймс мертвы, а ему так одиноко и тоскливо... Может быть, он сможет понять Бродягу? Может даже простить? Ведь ему так не хватает общества мародёров!

~*~*~*~

- Ремус, я должен поговорить с тобой, - Дамблдор, как всегда, говорил мягко и спокойно.

- Конечно. Проходите.

Ремус закрыл за директором дверь. Оба сели.

- Во время праздника Сириус Блэк пытался пробраться в гостиную Гриффиндора. Он порезал портрет Полной Дамы, но ему не удалось проникнуть внутрь. Мы считаем, что он покинул замок, но я всё же послал учителей патрулировать коридоры. Нет, нет, ты не сможешь нам помочь, - добавил директор, видя, что Ремус собирается встать. – Я просто хотел, что бы ты бы в курсе. Что ж, я думаю, тебе стоит как следует отдохнуть перед завтрашними уроками. Если будешь себя плохо чувствовать, скажи мне. Северус будет рад тебе помочь и заменить тебя на уроках, - Дамблдор сверкнул своими очками и встал.- Не смею тебя больше задерживать.

- Профессор, я хотел сказать Вам…

Директор посмотрел на оборотня своими голубыми глазами. Ремус замялся. Как сказать человеку, что он столько лет обманывал его доверие?

- Я… Я хотел спросить: с Гарри всё в порядке?

- Да с ним всё хорошо. Эту ночь все ученики проведут в Большом Зале, а завтра мы найдем другой портрет для гриффиндорской башни.

- Спокойной ночи, директор.

- Спокойной ночи. Хотя у меня она будет не намного спокойнее, чем у тебя.

Дамблдор вышел.

- Нет. Никто не заслужил таких страданий, - прошептал Ремус,- ни один человек. Ни Сириус, ни Беллатрикс Лестрэйндж, ни Долорес Амбридж (даже при всей её ненависти к оборотням). Разве что Волдеморт, но он уже не человек.

Он сам не знал почему, но эта мысль так ясно прозвучала в его голове, будто кто-то её туда вложил. У Ремуса больше не оставалось сомнений. Конечно, он не прав, но он не позволит отнять у него последнего друга. Он не сдаст Сириуса демендорам, даже если это будет стоить ему жизни.

~*~*~*~

Что ж, может, теперь Ремусу будет спокойнее. Дамблдор не мог поручиться, что Снэйп рано или поздно не узнает секрет Ремуса. Сам он знал об этом ещё с тех пор, как мародёры учились в Хогвартсе. Ремус только и думал об этом, и проницательному директору стоило лишь слегка задержать взгляд на «проблемном ученике», чтобы понять, как прошло его последнее полнолуние. Нет, Блэк мучался в Азкабане двенадцать лет не затем, чтобы вдруг затеять убийство крестника. Не от скуки ведь он устроил побег. Но что же ему нужно в гриффиндорской башне? Вот в чём вопрос…