глава 2

Кажется, я мог бы стать заслуженным сидельцем Азкабана. Хотя эти несколько месяцев явно пошли мне на пользу: я почти разобрался с кретинизмом, так не вовремя посетившим меня.
Выводы были не утешительные, но у меня хватило сил признаться себе, что игры, которые я вел всю свою сознательную жизнь, в результате отказались, по большому счету, никому не нужны. Много дней и ночей (а в тюрьме, в одиночке, они неразличимы) я уговаривал себя смириться с тем, что быть понятым и оцененным - не моя судьба.
Я доказывал себе, что я лучший – но не смог доказать этого окружающим; причем теперь я понимал, что амбициозные люди делятся на две категории: созданные для признания и восторгов толпы и обреченные всегда пребывать в тени и забвении. Когда все, ради чего было выстроено мое существование, закончилось, закончился и я; нужно было начинать новую жизнь, в новых обстоятельствах - и, что характерно для моей судьбы, новую страницу я начал писать не где-нибудь, а в тюремных стенах.
Никогда никто ничего не докажет – я все-таки мастер-зельедел, к тому же изучивший массу полезных и никому пока не известных ингредиентов… Ха-ха-ха! Приветствуйте Северуса Снейпа – нового, но со старыми «тараканами»: теперь - вдовец!
Самое прискорбное, что расставание с безвременно почившей супругой никак не отразилось на моем существовании – складывалось впечатление, что просто еще одна страница перевернута и забыта; миссис Снейп была бы в ярости, узнав, как мало задели меня ее интриги и предательство.
Предательство… обожаю это слово.
Размер трагедии я понял только когда вернулся в особняк: стоило открыть дверь, как к моим ногам выкатился ком орущих и дерущихся детенышей. Сказать, что я растерялся, - значит ничего не сказать.
С трудом удерживаясь на ножках, дети расцепились и уставились на дядьку, вошедшего в дом. Теперь я знал, как чувствует себя человек в первой стадии «круцио» (магглы называют это электричеством): изумрудные, потрясающе красивые глаза, к тому же в утроенном варианте, вопросительно уставились на меня… Оказывается, в моем положении можно еще больше сдвинуться! А я и не знал!
Последний раз эти глаза шокировали меня почти три года назад - в подземельях Темного Лорда. Мальчишка был уверен, что я своим телом закрыл его от непростительного заклятья; разуверить его и объяснить, что споткнулся о чей-то труп, я не успел…хотя мне так часто приходилось вытаскивать его из всяких заварушек - особенно в последнее, перед Большой битвой, время - что я не уверен, не стало ли это моим безусловным рефлексом: Поттер в опасности – фас! Причем потом, когда мы вдвоем выбирались из разрушающихся на наших глазах коридоров, он все смотрел и смотрел на меня. Тогда я был взбешен: мало того, что я был вынужден тащить на себе Победителя Волдеморта, так он еще и пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь.
А сейчас, когда глазастое трио вытаращилось на меня, в их зрачках я увидел то же выражение, что тогда у Поттера: непонимание, удивление, детскую затаенную обиду на что-то не понятное мне…
В холле раздались шаги, и я услышал громкий голос, взывающий к совести расшалившейся детворы. Перед моими глазами возникла миссис Уизли.<br>- Поговорим?
Присмиревшие дети синхронно опустились на четвереньки и направились в сторону моего кабинета - то есть, своей детской.
В библиотеке ничего не изменилось; предчувствуя долгий разговор, я последовал примеру миссис Уизли и опустился в кресло.
- Северус…ты позволишь мне так тебя называть?...ты достаточно редко последний год бывал дома, в связи с чем я должна объяснить…
В общем-то, я приблизительно так себе все и представлял: Молли, у которой погиб муж, а дети выросли и вьют свои гнезда, с неистовым рвением впряглась в воз моей семьи. Причем удивительно, что она и моя покойная супруга нашли общий язык. Миссис Уизли сначала приходила иногда, только когда жене требовалась помощь…а после ее неожиданной кончины и моего заключения в Азкабан взяла на себя все обязанности по присмотру за детьми.
- Я никогда не заблуждалась на твой счет, Северус, и внутренние разборки с твоей супругой меня не касаются, - я знаю только одно: детям нужна семья; эта семья - ты, и пока ты не примешь иного решения, я могу продолжать ухаживать за ребятами.
Нужно ли говорить, как я был благодарен миссис Уизли…Молли…за то, что она отложила на прекрасное потом решение вопроса, который тяготил мое сознание: сдать детей в приют было бы заманчивым вариантом - но, к сожалению, воспоминания собственного весьма безрадостного детства тормозили желание закончить все и сразу, несмотря на то, что вопрос относился к судьбе, в сущности, не родных мне людей.
Через пару месяцев я окончательно обжился в своем особняке; спальня, ванная и библиотека получили отдельный вход и приятный моему глазу интерьер; в другую часть дома я не совался.
В Хогвардс тоже возвращаться не хотелось: несмотря на очередной оправдательный приговор, я понимал, что вопросов избежать не удастся; до начала учебного года еще было время, и я с удовольствием уединился в своем новом логове.
Хотя должен сказать, что Миневра меня поразила: я был уверен, что преподаватель с уже двумя несостоявшимися судимостями ей не подойдет. Наверное, место директора школы как-то странно отражается на восприятии окружающей действительности.
Я жил. Я просто жил так, как всегда мечтал: занимался изучением древних рукописей, начал писать учебник для шестого курса по зельеварению, приводил в порядок записи, сделанные мной в амазонской сельве.
Иногда, сидя у окна, я курил сигареты – одна из милых привычек, перекочевавших в мою жизнь из мира магглов, где я скрывался от рассвирепевших мстителей за смерть старого директора.
В эти моменты я мог видеть детей, копошащихся во дворе. Я сам не заметил, как научился их отличать, наблюдая за ними, как за диковинными зверьками.
Девочка, Рэмма, была вся в папашу: вечно куда-то попадала, где-то застревала, повисала - а миссис Уизли с терпением, достойным лучшего применения, вынимала, вытаскивала и снимала ее отовсюду. Мало того: малявка умудрялась нанести такой ущерб любовно взращенному ее мамашей саду, что мне пришлось взять на себя обязанность вечерами восстанавливать разрушенное: Молли просто не успевала везде.
Сириус был самым крупным из детенышей; он отличался вальяжностью и, как мне казалось, самомнением - но, несмотря на это, именно он был зачинщиком всех междоусобных конфликтов.
Как ни забавно, Джеймс почему-то напоминал мне меня самого в детстве: он мог часами разглядывать какие-то одному ему видные события, происходившие в траве и листьях, или сосредоточенно заниматься каким-то важным делом – например, самозабвенно тыкать игрушечной волшебной палочкой в маленький фонтан и серьезно наблюдать за кругами, расходящимися по воде в его чаше.
Приблизительно за неделю до начала учебного года, когда я уже закончил всю подготовительную возню, мне пришла в голову замечательная мысль о развлечениях.
Спасибо Молли: ее забота о моей нерешаемой проблеме позволила мне существовать так, будто проблем не было вовсе.
Я бездумно валялся в ванной, наполненной какой-то мерзкой ароматной пеной, и вспоминал о пребывании в моей жизни супруги… Супруга…. Да, секс с ней смахивал на приятное раздвоение личности…хотя, по моему скромному мнению, зеленые глаза ей подошли бы больше… Тут-то и пришла мысль, что действительно пора развеяться.
Прекрасный бардак, роскошный клоповник, инвестором которого в свое время была чета Лестриджей, находился в самом конце Лютного переулка.
Дорогу туда мне показал Люциус Малфой еще когда я учился на последних курсах: старый подлец обожал просвещать неофитов; ходили слухи, что против него не устоит даже конченый гомофоб - не то что неопределившийся мальчишка.
К сожалению, романа не получилось: Люц относился к сексу только как к средству, а у меня с детства был выработан нюх на искренность - иначе я вряд ли смог бы стать двойным агентом - и прочая, и прочая… Старик Малфой добился только того, что я определенно понял: люди, в принципе, и так-то все одинаковые - так еще мужчины и женщины тоже мало чем отличаются друг от друга – я имею в виду физиологические реакции на удовольствие. С тех пор к сексу я стал относиться как к еде и сну, а на тему пола партнера вообще не заморачивался – объективно говоря, мы же не спрашиваем пол у понравившегося антикварного столика или сочного бифштекса?
Как и следовало ожидать, волшебное заведение стояло на месте и даже было открыто – такие вещи существуют при любых режимах и обстоятельствах. Меня там знали, и мадам относилась ко мне достаточно приветливо: в самые лихие годы после моих посещений не приходилось прятать трупы.
Войдя, я окинул взглядом представленный в полумраке факелов ассортимент - и вдруг почувствовал, как мои брови устремились в район затылка: в самом углу, на цветных пушистых пуфах, явно ожидая клиента, сидел молодой человек с потрясающей красоты волосами.
- Здравствуйте, Драко! - кажется, мой голос был в меру удивленный.
- А, профессор…
Похоже, он на меня разозлился? Очевидно, да: мне пришлось выслушать гневную тираду на тему того, что я подлый предатель и убийца его отца…
- Это вы виноваты в том, что последний из древнего рода вынужден заниматься грязным делом!..
Поздравляю, мальчику удалось меня взбесить.
- Разумеется, - прошипел я, наклонившись к его уху, - это я предложил Люциусу вгрохать все сбережения в сомнительные деяния маньяка с завышенной самооценкой; это я толкнул Вас в ряды его армии, это я внушил Вам здравую мысль приторговывать молодым телом… Вы, Драко, меня разочаровали…
- У меня отобрали волшебную палочку и запретили колдовать…
- Конечно, только я виноват в том, что ваша убогая фантазия не могла Вам подсказать иного выхода из финансового кризиса – или Малфои не привыкли работать ничем другим?
Ого, теперь он напоминал злобного хорька, загнанного в угол клетки… интересно, укусит или нет?
- Мне кажется, профессор Снейп, ваша жизнь тоже не так уж безоблачна? Кажется, привыкнув быть нянькой для Поттера, вы теперь нянчите его детей…
Странно, я не чувствовал ярости или раздражения…только сумасшедший кураж оттого, что крестничек все еще трепыхался… Я сильно схватил его за волосы на затылке и притянул к себе:
- Кстати, о Поттере: мне казалось, тебя всегда радовало, что я отыгрывался на нем за его папашу, - теперь у тебя есть редкая возможность поучаствовать в такой же игре, причем мой счет к Люцу как нельзя более адекватен твоему нынешнему положению…
И мне не стыдно признаться, что я испытал огромное, почти забытое удовольствие, созерцая, как побледнели губы Драко, на висках проступила испарина, а по спине пробежала легкая дрожь.
Не отпуская его шевелюры, я подошел к лестнице, ведущей в апартаменты. Раздался голос мадам:
- Мистер Снейп…
- Пожалуйста, запишите на мой счет, услуга экстра…- быстро проговорил я, не переставая тащить наглого мальчишку за волосы.
По тому, как подогнулись его коленки, я понял, что он уже в курсе условных обозначений, принятых на его работе.
В комнате Драко забился в угол вульгарно огромной кровати; вся его поза выражала ужас и безнадежность, так что мне стало неинтересно.
Я развалился в кресле, сурово взглянул на него одним из своих фирменных взглядов – Драко вздрогнул и медленно стал освобождаться от своей и так не многочисленной одежды.
- Хватит, пошутили и будет! - я почувствовал если не раскаяние, то искренний, ну почти искренний, интерес к судьбе Малфоя-младшего, – Расскажи мне, как ты живешь, где Нарцисса?..
Возвращаясь в особняк, я почти пританцовывал; настроение подозрительно зашкаливало за «прекрасно»; в голове, наконец-то, начала вырисовываться идея – давненько со мной такого не случалось.
Дома ждала сова из школы – мне потрясающе везло, я даже провел ладонью по спине птицы, отчего она удивилась не меньше меня.
Паззл, который я собирал вместо того, чтоб тешить свою физиологию, идеально сложился – осталось только…

Разрушать пасторальную картинку «красавица и чудовище» было очень приятно. Увидев мою голову в камине, Люпин вскочил с дивана, чуть не уронив сидевшую у него на коленях Тонкс.
- Люпин, поговорим? Я к тебе или ты ко мне?
Он обернулся на жену. Тонкс слабо кивнула, и секунду спустя оборотень сидел в моем кресле.
- Люпин, послушай, тебе не надоело сидеть на шее супруги?
Он поморщился, но ничего не ответил, неопределенно пожав плечами.
- Не хотел бы ты на год вернуться в Хогвардс, на свое старое место?
Брови Люпина пошевелились, но я не давал ему ответить:
- Все в курсе твоей «маленькой проблемы», но Миневра не может найти на это место никого, по ее словам, «достойного»; у нее вообще кадровые проблемы – в этот год даже она будет совмещать директорство с преподаванием. Министерство, в общем-то, не против…
Я перекинул ему через стол пергамент, принесенный совой. Забавно было наблюдать, как Люпин жадно вчитывается в разбегающиеся строчки.
- Интересное предложение… Только я не понимаю, тебе-то зачем это надо? Ты так жаждешь видеть мою физиономию да еще и нести ответственность за мое поведение в…в определенные фазы луны?
- Скажем так, я решил стать меценатом…
Он меня все-таки неплохо знал, и потому сарказм почувствовал сразу.
- Кроме того, - не давая ему опомниться, продолжил я, - у меня есть наработки по поводу усовершенствования ликанотропного зелья – теперь и болевые ощущения от трансформации должны быть снижены процентов на сорок…правда, опытов я еще не ставил, но ты же меня знаешь…
- Да, я тебя знаю…- задумчивым эхом откликнулся Люпин. – Ну, и что ты от меня хочешь?
- Есть один смышленый мальчуган, который временно не может колдовать, но очень хочет быть полезным обществу. Ты не мог бы его сосватать в экспедицию к Лонгботтому ? Мальчик будет хорошим помощником…
- Имя я могу узнать?
- Можешь, но сначала командировка…
- Ладно, у твоего «смышленого мальчугана» право выезда за пределы страны имеется?
Я мысленно поаплодировал себе: еще бы, законопослушный Римус Люпин, кажется, пытается изыскать возможность отправить беглого преступника контрабандой.
Я протянул ему чашку с чаем:
- Успокойся, Люпин, все у него в порядке, просто требуется сменить обстановку
Уже уходя, обернувшись у камина, он спросил:
- Ты не знаешь, почему Гарри на предварительных слушаниях по твоему делу сказал, что не видел точно, кто из пожирателей бросил непростительное заклятие в Дамблдора? Это была часть вашей игры?..- видимо, я слишком сильно удивился, так как Люпин поспешил добавить: - Прости, я думал, ты знаешь, поэтому и не отказался от его…- он выразительно кивнул в сторону, где простирались владения миссис Уизли с детьми, и шагнул в пламя.
Чертов оборотень сильно выбил меня из колеи – я-то, было, со своим безумием решил, что Поттеры – это мое прошлое, которое возможно если не забыть, то как следует запрятать на чердак памяти. Не тут-то было.
Оставшееся до прибытия в Хогвардс время я не мог спать спокойно: я не привык не понимать, что против меня затеяно и с какой целью, - а уж в том, что это что-то - против меня, я не сомневался: от Гарри Поттера приятных сюрпризов ожидать было достаточно глупо.
Меня посещали разные мысли - вплоть до того, что Поттер специально хотел, чтобы я наладил свою жизнь и чтобы ему было что потом разрушить - этакая слизеринская интрига от Золотого мальчика Гриффиндора – мрак!
Учебный год плавно карабкался к своей середине. Родной факультет только радовал направленностью на учебу: после победы над Темным Лордом многие аристократические семьи приутихли, что не могло не отразиться на их отпрысках.
Однако накануне рождественских каникул, перед моей сдвоенной парой с гриффиндорцами, староста Слизерина умудрился сцепиться с капитаном их квиддичной команды, в результате чего я имел удовольствие лицезреть прекрасный образец смешения штук десяти заклятий, включая вошедший несколько лет назад в моду Летучемышиный сглаз.
Разобравшись как следует и наказав кого попало - а попало, как всегда, любимому факультету нового директора, я потащил два тела, отдаленно напоминавших детей, в больничное крыло.
Мадам Помфри, на удивление, на месте не обнаружилось, в связи с чем я самостоятельно залез в ее шкафы со склянками и привел оба юных дарования в норму. Пока они чихали, кашляли и отплевывались, появилась школьная колдомедичка. Внимательно оглядев свои владения, она, видимо, осталась довольна, несмотря ни на что:
Профессор Снейп, мои овации! Прекрасная работа, всегда знала, что вы талантливый человек…
Я как можно страшнее посмотрел на вылеченных школьников, и они моментально испарились из кабинета. Помфри тем временем продолжала:
- Да, у вас определенно способность к колдомедицине; жаль, что Вас не было рядом с вашим подопечным, когда это случилось… - закончила она, уже копаясь в шкафу.
Признаться, ее фраза меня озадачила - но не настолько, чтобы тут же начать над ней думать: в моих подземельях сидело два курса оболтусов, причем без присмотра - и я поспешил в класс.
Подумать о ее словах я смог уже на каникулах – почему-то захотелось съездить в особняк, посмотреть на детенышей; мне совершенно определенно казалось, что это связано с любопытством естествоиспытателя, прервавшего наблюдение за ходом эксперимента.
Сидя в кресле у окна, я часами наблюдал за кружением снега и вспоминал свою последнюю (ну почти последнюю) встречу с Поттером. Ничего такого страшного с ним случиться не могло: когда до выхода из катакомб оставалось буквально несколько ярдов, я понял, что он завален обрушившимся потолком. Палочка Поттера сломалась в бою с Темным Лордом; мою отобрали бывшие друзья еще за несколько часов до этого - у нас были все шансы задохнуться самым глупым образом. Победитель Волдеморта хрипел и синел; я лихорадочно пытался придумать что-нибудь, чтоб не так бездарно закончить путешествие по жизни. Сильно кружилась голова. Я помню, что тряс Поттера как грушу и орал на него, чтобы он не вздумал переставать дышать, - но уже смутно. Потом - головокружение от притока свежего воздуха и довольная физиономия Хагрида. Полувеликан разобрал завал и вытащил нас из штольни. Едва очнувшись, я увидел, как он склонился над Поттером; тот прерывисто дышал. С холма рысью бежала юная часть клана Уизли сотоварищи, в связи с чем я предпочел отползти за валун и добраться до портключа, который использовали Пожиратели.
То есть, Поттера я передал в надежные руки, и ничего сильно плохого с ним не случилось - тем более, когда я мельком видел его в больнице, он тоже не производил впечатления смертельно больного.
В общем, милая мадам Помфри умудрилась озадачить меня как следует. Самое противное - я вспомнил, как Драко Малфой в нашем разговоре тоже туманно намекнул на заслуженное отмщение врагам - но тогда я не придал этому значения, а зря.
Припоминая все, что читал в газетах, я велел домашнему эльфу притащить подшивки за последние полгода… Ничего такого… Странно. О Поттере ничего не писали – ну, это я заметил еще давно; если бы с ним что случилось, тогда бы уж точно раззвонили.
Чтобы окончательно выкинуть это из головы, я принял решение поужинать с миссис Уизли, а заодно послушать ее трескотню с целью выяснить обстоятельства.
Когда я уже осатанел от жизнерадостного трепа по поводу прекрасных успехов младшей Уизли в университете и стенаний по поводу детей Билла в Европе, Молли подошла к интересующей меня теме:
-…я всегда говорила, что осторожность не может быть лишней даже в наступившем мире, - поглядите на Гарри…- тут она осеклась и с испугом посмотрела на меня. Я моментально натянул маску полного безразличия:
- Молли, еще чаю? - рука с молочником даже не дрогнула (какой я молодец!), - Вы умная женщина и, конечно, правы: осторожность - это необходимость, которой, к сожалению, часто пренебрегает нынешняя молодежь…
Миссис Уизли испытующе посмотрела на меня из-под ресниц – кажется, то, что она увидела, ее успокоило. В ходе ее сбивчивого рассказа я выяснил, что Поттер отравился приворотными зельями, которые щедро предлагали ему поклонники и поклонницы на протяжении всего путешествия по миру. В принципе, я не был удивлен – его легкомыслие всегда меня поражало; к тому же, появилась возможность позлорадствовать - про себя, разумеется - на тему того, что если бы он потрудился хоть как-нибудь изучать мой предмет, то распознать большинство зелий смог бы уже по запаху.
- В больнице сказали, что оказанное на мозг воздействие необратимо: вместо антидотов он лечился от всего безоаром – и, как результат, мальчик не может воспроизвести более или менее сложного заклятия. Бедный Гарри – с мечтой стать аврором ему пришлось распрощаться…
Злорадствовать почему-то сразу расхотелось.
- А почему он не женился на Вашей дочери – у них в школе, кажется, был роман? – спросил я совершенно не то, что хотел спросить.
- Ну, Джинни не смогла простить ему измены…<br>Поттер оказался неверным поклонником? Какой конфуз. Я думал, что больше удивляться было нечему, - но я ошибался.
- …С мужчинами. - закончила Молли свою мысль.
Куда катится мир! А я думал, что хорошо разбираюсь в людях! Чтобы скрыть охватившее меня удивление и растерянность, я в ускоренном темпе попытался прекратить затянувшийся ужин.
Вставая из-за стола, миссис Уизли сказала:
- Северус, ты не думай, я не считаю, что ты виноват в его несчастье…
- А что, кто-то так считает? - теперь я был окончательно потрясен и даже не пытался скрыть этого.
- Ну, говорят, что ты был вроде как единственный, кто мог бы ему помочь и не сделал этого за то, что он так поступил с тобой… твоей женой…
Молли мышью выскользнула из столовой.
Я вернулся к себе в комнату и принялся сосредоточенно курить. Положительно, человеческая глупость не знает границ: меня на полном серьезе обвиняли в том, о чем я даже не знал. Нет, я привык к тому, что всем параллельно, что на самом деле двигает моими поступками и словами, - однако до такой глупости было бы сложно додуматься даже…я не знаю кому.
Усевшись в любимое кресло, я призвал бутылку огневиски и стакан. «А если б знал?» - спросил я себя. Сложно, очень сложно было понять, что я испытывал к Поттеру-младшему; вряд ли это можно было считать ненавистью – скорее, раздражением. Вот Джеймсу Поттеру я бы не стал помогать: самовлюбленный кретин никогда не смог бы почувствовать ту меру благодарности, которая бы меня удовлетворила.
Золотой мальчик Гриффиндора, конечно, наградил меня «геморроем» не без участия моей покойной половины - но, наверное, мое сумасшествие приняло клинический характер, потому как не было оснований обвинять его в том, что он это сделал намеренно, – скорее, причиной могли послужить его пресловутое легкомыслие, безответственность и, может быть, окончательный сдвиг от вседозволенности на почве популярности.
А я предупреждал старого манипулятора, что «прививка от звездной болезни» должна быть радикальной…да кто ж меня слушал?..