"Здравствуй, Том" Инна А.

Сегодня яркий, солнечный день, поют птицы, зеленеет трава, на землю пришла весна. Сегодня день, совсем не подходящий для поездки на кладбище, но, тем не менее, я здесь. Я иду по «городу мертвых», а вокруг только бетонные плиты. Я здесь одна. Еще слишком рано, только восемь утра. Я специально сюда приезжаю в такое время, чтобы побыть в одиночестве. Вот я подхожу к одной из могил, и сажусь на землю. Передо мной плита, на которой высечено:

Том Нарволо Риддл
Лорд Волдеморт
11.05.68 – 11.05.05

И я говорю:
- Здравствуй Том, это опять я . . .
В последние годы я почти каждые выходные приезжаю сюда и сажусь около его могилы. Я по-прежнему ненавижу его, и ничуть не жалею о его смерти. Тогда стоял выбор: или он или Гарри, и если бы погиб Гарри, я бы этого просто не вынесла. Сейчас у нас Гарри крепкая семья, и через несколько месяцев мы ожидаем прибавления.
Но Том . . . Том был удивительным человеком, хотя, человеком ли? Наверное, точнее сказать удивительным существом. Нельзя назвать человеком того, кто искалечил так много жизней, сломал так много судеб, убил там много людей. И не всех физически, некоторых морально. Вы когда нибудь видели глаза человека, потерявшего смысл жизни? Пустые, как два омута, безразличные ко всему происходящему? Глаза, в которых безжалостно растоптали и уничтожили искру жизни? Я желаю вам никогда их не увидеть. А я видела. Такие глаза были у Гарри, когда он узнал о моей смерти. Нет, я не сошла с ума, я действительно умерла. Меня убил Люциус Малфой, по приказу Тома. Но Северус Снейп, с которым мы очень сдружились во время войны, совершил невозможное, и с помощью одного из самых сложных зелий, вытащил меня с того света. . .
В тот момент, когда я только очнулась, Гарри сидел около моей постели. Он знал, что я его уже не слышу, но продолжал что – то говорить мне. В тот момент, у него были такие глаза, глаза, которые я не забуду никогда. Говорят, глаза – зеркало души. Так вот, в тот момент у него просто не было души. И я испугалась, ужасно испугалась, что он навсегда останется таким. Потом он посмотрел на меня, увидел, что я жива, сначала не поверил, а потом кинулся мне на шею, и заплакал. Это был единственный раз, когда я видела, что бы Гарри плакал. Это не было проявлением слабости, нет, просто к нему вернулась душа. Облегчение, которое я испытала не возможно описать словами: я поняла, что теперь он снова станет прежним Гарри. Он снова будет весло смеяться над шутками близнецов Уизли, опять научиться улыбаться своей знаменитой улыбкой. Улыбкой, которую я так люблю, улыбкой, которая согревает всех вокруг, от которой всем тепло и уютно . . .
Но вот, меня опять понесло в воспоминания, и опять я вспоминаю Тома. Все-таки он удивительный. Когда одиннадцатилетней девчонкой я узнала о том, что у меня есть магические способности, я сразу погрузилась в ранее незнакомый мир. Я узнала и о Гарри Потере и о Темном Лорде. И возненавидела его. Возненавидела за все страдания принесенные им. Потом я подружилась с Гарри и узнала о его семье. Тогда я возненавидела Волдеморта еще больше. Но мне было одиннадцать, для мир был только черным и белым, я не допускала никаких оттенков. Потом я повзрослела, научилась смотреть на мир другими глазами, и поняла, что не все так просто. Тогда я и заинтересовалась Томом. Я начала называть его Томом именно тогда, когда узнала много нового о его жизни. Это получилось как-то само собой, не зависимо от меня – Темный Лорд стал просто Томом. Конечно, он чудовище, но возможно, в этом виноват не только он. Его отец бросил семью, когда он еще не родился, мать погибла, он воспитывался в приюте. Конечно, он сам выбрал свой жизненный путь, но его к этому подтолкнули другие люди. . . .
Ну вот, я уже его оправдываю. Докатилась. Нужно прекращать. К тому же, мне уже пора идти. Меня ждет Гарри: мы собираемся в гости к Малфоям. Да, бывает в жизни и такое: Гарри Поттер идет в гости к Драко Малфою. Во время войны, когда Драко перешел на нашу сторону, они забыли свою старую вражду, и не раз выручали друг друга. Потом Драко с Джинни поженились, и теперь у них растет дочка, с огненно – рыжими волосами, и глазами, цвета жидкого серебра (так когда-то говорила о глазах Драко Панси Паркинсон). Только в этих глазах, в отличие от ее отца в детстве, не плавают льдинки. В них столько добра и света, что им наверное, можно согреть весь мир . . .
К нам собирался присоединиться Рон с Парвати и Дамблдор. Надо идти.
Я встала и положила рядом с надгробием красную розу, с длинными, острыми шипами. Я знаю, что это твой любимый цветок и цвет. Не спрашивай, откуда, просто знаю, и все. Прикоснувшись рукой к камню, я почувствовала под пальцами шершавую и холодную поверхность. Такую же, как твое сердце – шершавое и холодное. . .
Гермиона еще немного постояла, держа руку на камне, а потом вздохнула и пошла в сторону ворот. Она придет сюда через неделю, на следующий выходной. И на следующий, и на следующий. . .
Она не знает, зачем и почему сюда приходит, да ее это и не волнует. Она просто придет ранним утром, просто сядет рядом с его могилой, и скажет,
- Здравствуй, Том, это опять я . . .
Но это будет потом, а пока ветер лишь доносит ее слова:
- До свидания, Том . . .