Часть 2.

— Люцик! — радостно начинаю я и тут же сливаюсь. Блядь. Опять.

— Что, любимый? — он с улыбкой поворачивается ко мне, оторвавшись от чтения какой-то супер-пупер-офигенной книженции.

— Я забыл, — разочарование в моём голосе сравнимо лишь с желанием самоубиться, буквально-таки напечатанным у него на лбу. Ну или мини-транспарант между рогов болтается, как вариант. Но суть одна. Он подумывает насовсем смыться к родителям в ад, оставив меня одного с шестью нашими детьми! Ну, ладно, пока только с одним.

— Ничего, скажешь после, когда вспомнишь, — и снова отвернулся к книжке. Не, ну, что он там может такого интересного читать?

Сижу, дальше залипаю в телик, наслаждаюсь кровьюкишкамимясцами, как меня озаряет!

— Люцик!

— Вспомнил? — и такая надежда в глазах, ну, такая надежда, что я аж прям прослезиться готов! Оскара ему за лучшую игру, Ди Каприо не достоин этой статуетки, мать её.

— Ага! — я радостно лыблюсь на него и улыбаюсь во все зубищи.

— И что же ты хотел сказать?

— Я опять забыл, — не смотри на меня так! Я сам сейчас зарыдаю от обиды!

— Ничего страшного, солнышко, — чую, за этой лаской кроется злобный зверюка. Какой-нибудь боевой суслик, к примеру.

— Угу, — обиженно бурчу я и ползу в сторону ванной. Жутко захотелось поплюхаться в воде. Русалка, млин. Или тритон? Ай, ну их, рыбных, буду в аквалангиста играть! Где мои горнолыжные очки? К заплыву готовы!

— Буль-буль-буль! — ору я во всю глотку, находясь на дне морском... тьфу ты, ванном. Я ведь снова вспомнил!

— Джон! — меня резко выдёргивают из-под воды, и трясут. Ой-ёй, не надо так, у меня итак серое вещество почти всё съедено ложечкой всеми понемногу, оставь хоть последнее! — Не пугай меня! Я думал ты тонуть начал!

Люцик крепко прижимает меня к себе и гладит по мокрым волосам. А я что? А я плесень, и я кайфую... Кайфующая плесень... Всегда удивляло это выражение, но раз устаялось, значит надо!

— Я не тонул! Я хотел тебе сказать, что я вспомнил то, что я забыл, после того как вспомнил то, что забыл упомненное до того, что тоже было изначально забыто, — во как завернул. Попробуй раскуси с первого раза!

— Чего? — видно, Люц тоже не особо раскусил. Он вообще в последнее время почти ничего не ест. Из-за нервов, что ли?

— Я вспомнил то, что я забыл, после того как вспомнил то, что забыл упомненное до того, что тоже было изначально забыто, — медленно и членораздельно повторил я сие безумство.

— Вспомнил то, что забыл упомняну... тьфу, нафиг. Язык заплетается. Так что ты там вспомнил? — меня аккуратно посадили обратно в воду и подтолкнули резиновую уточку. Это не моя, честно! Меня подставили!

Со счастливым выражением открыв рот для того, чтобы сообщить радостную новость... я тут же его захлопнул. И вмиг загрустил. Где, блин, мои печеньки, когда они так нужны?!

— Опять забыл? — ты чего такой злой? Не смей повышать на меня голос! И вообще!

— Ыыыыы, — слёзы хлынули сами, честно, я не собирался. Но мне, между прочим, весьма обидно!

— Солнышко, ты чего? — демон тут же кинулся ко мне. — Джон, прости, я не хотел.

— Никто меня, дурака такого, не люби-и-ит! И зачем я, идиот, вообще залетел? — ух как мне обидно. Прям обидно разобидно!

— Глупый ты мой, я тебя люблю! — Люц, зараза, отстань! Не надо меня зацеловывать! Хватит! Хва... М-м-м, как же я тебя люблю!