Бах.

Звуки органа вливались в мое сознание подобно тягучему виски, кружась в вихре фраз, смешиваясь с мыслями, закручивая в спираль ноты и слова.

Всегда любил этот величественный инструмент. Музыка, которую создавали для него, становилась бессмертной. Да, возможно Бах излишне мрачен, возможно его токката заставляет кого-то думать о грустном, сожалеть о сделанном, но никто не сможет отрицать изысканности и скрытой силы, которой наполнен каждый звук этой мелодии.

Усталая усмешка. Да я и сам подвержен влиянию этой музыки: сижу перед камином, перебираю воспоминания, как на нить нанизываю мысли. Мое усталое сознание почти не воспринимает реальность. Не знаю почему, но по вечерам мой сарказм покидает меня и остается лишь горечь, не боль, нет, она давно покинула меня. Только полынная горечь.
Она была моей верной спутницей всю мою сознательную жизнь.

Моя самостоятельная жизнь началась в одиннадцать лет, сразу после того, как я покинул отчий дом и сел на диван в купе поезда Хогвартс-Экспресс. Школьные годы были не то что бы плохими, они были отвратительными, хотя не могу отрицать того, что определенные плюсы в них были, но их было ничтожно мало. Я, наконец, смог избавиться от общества человека, который превращал мою жизнь в ад.

Каждые рождественские каникулы я искал тысячу причин, по которым не могу уехать из школы. Это были и отработки, и научные проекты, и неудачное зелье, последствия которого мог купировать только я. Да, этот идиот, мой преподаватель зельеварения, уже с третьего курса не мог воспроизвести тех зелий, которые я делал ради развлечения.

После пятого курса я твердо решил избавить мир от оборотней, но что-то пошло не так, мне удалось лишь ослабить боль от трансформации и позволить принявшему мое изобретение сохранить разум.

Конец седьмого курса. Мне, как и многим другим слизеринцам, предложили пойти в услужение к Темному Лорду. Выбора как такового у меня не было в принципе. Полукровного зельевара не принял бы никто. Никому не нужен нечистокровный работник, будь он хоть трижды гениален. В магическом мире чистота крови решает все. Хуже, чем к маглорожденным, относятся только к предателям крови. Таким как Уизли.

Мне восемнадцать. Мне некуда идти. Мой отец убьет меня, как только я появлюсь на пороге дома. Он пообещал мне это, когда я спешно собирал вещи для того, чтобы в последний раз отправиться в школу, которую я начал считать своим домом, сразу после того, как узнал о ее существовании. Да, я так думал, пока не пришла пора выпускного бала. Каким же наивным я был.

Я искренне верил в то, что добрый дедушка Дамблдор поможет мне. Как бы не так! Получив свой аттестат, в котором были лишь высшие баллы, я был вынужден убраться восвояси. Меня никто и нигде не ждал. В тот момент предложение Люциуса присягнуть его Лорду было единственным выходом.

Итак, я верный служитель полубезумного мага, обладающего, вне всякого сомнения, огромной силой. Тогда я еще не до конца осознавал всего масштаба катастрофы, в которую я добровольно ввязался.

Возможность превратить зельеварение в искусство и ставить эксперименты не на лабораторных мышах, а на людях, поразили мое воображение. Я делал все, что бы ни пожелал мой Лорд.

Не потому, что меня страшили его угрозы и многочисленные круциатусы, которым подвергались неугодные. Вовсе нет, просто возможность создать что-то такое, что с одинаковой долей вероятности может стать и ядом, и противоядием, в зависимости лишь от направления помешиваний будоражила сознание. Мне было не страшно убивать, ведь, по сути, убивал не я, а мои зелья.

Когда я в первый раз увидел, как медленно превращается в прах кисть старика, принявшего всего три капли, я почувствовал, как животный страх надежно сковывает меня в своих объятиях, но вместе с тем, в груди расцветало чувство уверенности в своем могуществе.

Оно пьянило не хуже самого лучшего виски из погребов Малфой-Мэнора, которым меня угощал Люциус.

Не знаю, почему он возился со мной, обучая всем премудростям общения с нашим Лордом. Скорее всего, я был для него какой-то сложной, но крайне забавной игрушкой.

В один из вечеров, когда мы вдвоем сидели в небольшой, но очень уютной гостиной Малфоя младшего, он, недоговорив фразы, резко поднялся, преодолел разделяющее нас расстояние и прикоснулся руками к моему лицу. Долго смотрел в мои глаза, будто пытаясь что-то высмотреть, а потом поцеловал.

Это было странным: чувствовать, как твои губы сминают чужие, ощущать нежные и умелые прикосновения языка. Это было… Это просто было. Не стоит сейчас об этом. Воспоминания стирает легкий хмельной аромат.

С тех пор мы часто целовались. Было лестно осознавать, что кого-то интересуют не только мои знания, но и я сам. Глупо, но тогда мне хотелось в это верить. И я верил.

Громкий стук в дверь прерывает мой вечер воспоминаний. Хочется проклянуть того, кто стоит за этим деревянным полотном.

Порой, эта дверь напоминает мне крышку гроба.

Правда я так и не понял: захлопну ее я, или же она захлопнется за мной?

Впрочем, неважно. В любом случае…

Снова этот чертов стук!

Резко отталкиваюсь руками от подлокотников и стремительно приближаюсь к двери. Рука сама собой прослеживает резной узор, вырисовывающий переплетенных змей. О да, символика всегда имела для меня огромное значение.

Тук-тук-тук.

О Мерлин!

Резко открываю дверь и недоуменно смотрю на подсвеченный дрожащим пламенем факелов силуэт.

-Поттер?..