Война страхов, или немного о котах и ответственности

Армия мертвых подходила к стенам, казалось бы, неприступного замка. Людям было страшно… Они дрожали и бросали оружие сдаваясь перед самым страшным врагом… Они сдавались перед страхом. Их победили не мрак ночи, и не странные светящиеся призраки, их победил собственный страх. Один за другим каждый, ещё совсем недавно намеривавшийся драться до смерти, бросал оружие к своим ногам. Люди думали что за это им оставят жизнь. Ужас… Ужас и паника заполнили замок. Страх сковал людей только что бывших живыми… Мертвый король радостно скалил прогнившие зубы и поправлял истлевшую одежду. Для призрака такой вид был более чем странным, но на это никто не обращал внимания…
По полу змеился белесый дым… Он, словно яд, подползал к ногам бросивших оружие людей и обволакивал их… Он обращал их в камень, не давая пошевелиться … Эти люди, побежденные собственным страхом, были обречены на самую страшную пытку. Их разум жил, а тела… они словно коченели. Они не могли ничего поделать. Ни моргнуть, ни вздохнуть… Все – дети и старики, женщины и мужчины – все обращались в камень. Ни моргнуть, ни шевельнуться… Сердца стынут, а души были оставлены на вечную пытку. Она должна стать для них настоящим адом. Нет ничего страшнее бездействия, и именно оно их убивает теперь.
Темнота хохотала над людьми, ледяными иглами вонзаясь в каменные сердца. Очередной город был взят без боя. Собственный страх сгубил людей.
Неожиданно среди окаменевших тел почудилось какое-то движение. Войска мертвого короля заволновались. Прежде никто не мог противостоять им. Но нет, их верное оружие – оковы страха – впервые дало осечку! На площадь спиной к спине вышли два ребенка. Десятилетние мальчик и девочка, прижавшись к друг другу и держа в дрожащих руках большие ножи, вышли на площадь. Им было страшно, страшно до остановки сердца. Но они боролись сами с собой. Их сердца бешено колотились, словно хотели вырваться их груди. Из сумки, подобно знаку борьбы выглядывал ярко-рыжий полосатый кот.
Ответственность друг за друга и за зверя придавала им сил.
– Пропустите нас! – детским, ломающимся голосом потребовал мальчик. Армия мертвых почтительно расступилась, пропуская храбрецов, дерзнувших бросить вызов самой смерти. Дети озираясь и напряженно сжимая ножи прошли сквозь толпу духов, словно тех и не было.
Они были первым. Первыми, кто смог преодолеть себя. Они скрылись в лесу, так и не выпустив из рук оружия. И единственным, кто знал, что через десять лет они вернутся сюда, чтобы отвоевать свой дом, был кот. Но для остальных это было тайной.

Трибунал

Я стоял у окна, до боли в костяшках впиваясь пальцами в подоконник. А природа бушевала… Жаркий июньский вечер… Днём было жарко… и не только в температуре дело. И вот теперь за мои поступки придет расплата. За окном было мутно. Буран рывками подымал пыль, клонил деревья; мгновенно набежавшие тучи закрыли солнце… Да, я мог бы подумать, что всё это – плод моего воображения или просто горячечный бред, но я действительно знал, что я во всём этом виноват. Но я не мог поступить иначе, не мог…
И неожиданно наступила тишина. Словно кто-то большой и сильный на небе просто взял и остановил часы. Эта тишина не тяготила, нет…. она давила отовсюду: на виски, на барабанные перепонки, на всё тело… В ожидании грядущей бури во мне, казалось, натянулись все сухожилия – словно струны, и стóит только задеть их, как зазвучит странная чарующая мелодия смерти. Та самая. Я слышал её много раз. Впрочем, кому как не некроманту разбираться в этом?

А за стеной что-то писала жена, спали беспокойным сном дети… Мои дети… Как глупо всё закончится!… Обидно, чёрт возьми!… Нет, я не надеюсь быть оправданным, но…
И тут началось: ударила молния, ярко озарив небо, белоснежный излом расколол темные тучи на две плоскости. Но всё равно осталась эта чёртова гнетущая тишина! Даже собаки не подавали голоса! И я начал считать… Раз, два… Глупо, по-детски… Три, четыре… Как в юности… Пять, шесть… Замеряя расстояние… семь, восемь… до места… девять, десять… где ударил гром… Одиннадцать… И внезапно раздался грохот, и я почувствовал себя комком обнажившихся нервов. Я словно услышал, как зазвенели натянутые внутри меня струны, как заиграло, отбивая бешенный ритм, сердце…
И вот тут начался настоящий ад! память… Что может быть страшнее, чем она! Она всегда держит на поверхности то, что мы пытаемся забыть, и не выпускает того, что необходимо вспомнить… Я тупо смотрел в окно и словно видел события этого дня:
…На северной точке прорыв из мира Бешеных Грез. Нежить направляется сюда. Джокер! Ты их приманиваешь! Их влечёт сила!
Две молнии, казалось, ударили из одной точки, озарив небо кроваво-розовым.
…Держать строй! – и пусть в твоей оборонной армии лишь несколько слуг да ты сам… Ты ведь архимаг, Джокер, сильный архимаг! Сотворишь големов…
И небо вновь затихло… Секунд на пять… Я, кажется, забыл, что значит дышать…
…Нет! Артур и Алина падают замертво – конюх и повариха, которые впервые взяли в руки оружие, дабы защищать своего сеньора. До последней капли крови…
Череда вспышек. А небо и правда напоминает кровь, оросившую тополиный пух.
…Не время лить слёзы, архимаг! Твои родные и близкие в опасности! Ну! Соберись! Подыми их!..
А руки, кажется, уже сами вычерчивают руны прощания. Я всегда берёг своих людей. Но не в этот раз… Не в этот.
…Ты не видишь глаза их… Но ты чувствуешь их, буквально, кожей. Пустые глаза зомби. Души уже нет, а ты заставляешь тело двигаться…
Вновь молния. Она ударяет прямо во флюгер моего дома. И, благодаря какому-то седьмому чувству, я вижу оплавленный кусок металла. Да, я защитил и себя, и свою семью… И слуг защитил… Но вот только впереди трибунал. Еще ни один хозяин не мог безнаказанно поднять того, кто верно служил ему годами. Я просто не имел права. И врать не буду. Не трибунал даже, меня пугает. Я боюсь. Себя самогó. Кто дал мне право выбирать – кому восстать и защищать, а кому умереть?
Представляю заголовки газет: «Самый юный архимаг осужден трибуналом» или «Моральное падение подающего надежды мага»…

Я еще не знал, что войду в века как гениальный некромант и муж не менее гениального адвоката. Я знал лишь одно: я поступил неправильно. Но эта ночь навсегда останется моим адом...