Аутодафе

Ты никогда не задумывался над тем, как тяжело стоять на коленях?
Темная накидка с соболиным воротником. Мягкое кресло. На голове корона... ты к ней еще не привык. Но скоро перестанешь ощущать тяжесть этого головного убора. Скоро она станет привычной, как поклоны окружающих. Как подобострастие. Как попытки лебезить. Скоро, совсем скоро ты привыкнешь к тому, что все вокруг – это просто грязь. Что их удел – служить тебе.
Я тоже был таким.
Я помню, каково это: сидеть и смотреть, как они там, внизу, падают на колени и молят тебя о спасении. Они все верят в то, что ты простишь их, а, значит, бог тоже простит. Я помню умоляющие взгляды, шёпот, срывающийся голос, молитвы...
А еще я помню как это больно – падать. Только что ты был всем в этом мире, ты мог казнить и миловать, а в следующую секунду приходят они. Они в черных одеждах, ты никогда не увидишь их фигур и лиц, что скрыты за капюшонами. Приглушенный голос зачитает приговор, согласно которому ты больше никто.
Никто...
Руки заламывают за спиной. Ты даже не успеваешь вскрикнуть, возразить... а тебя уже уводят. Тебя ведут по коридорам, где может видеть любой. Даже последний слуга, последний полотер, на которых ты еще вчера не смотрел. А сегодня ты запоминаешь каждое лицо, каждый жест, каждое слово. Ты не догадываешься, что эти лица потом не раз придут к тебе в кошмарах... хотя, какой это кошмар? Что может быть хуже реальности?..
Потом будут пытки. Раньше ты никогда не спускался в подвалы и не слышал криков, а теперь кричишь сам. От боли. От несправедливости. От понимания того, что тебя обманули. Предали. Бросили. Что ты теперь – никто.
Никто...
Признаться? Чтобы больше не чувствовать эту боль, ты готов признаться во всем. Смертные грехи? С радостью. Ты не мученик. Ты хочешь, чтобы они прекратили. Хочешь, чтобы больше не было боли, чтобы все это закончилось, чтобы...
Ты приходишь в себя в камере и только тогда начинаешь понимать. Может быть те, кого ты винил в преступлениях, те, кто проходил мимо тебя и молил о спасении – были не виновны? Может быть они, как и ты сейчас, попали сюда случайно?
Ты молишься, просишь о спасении. Вздрагиваешь, когда в коридоре раздаются шаги. Веришь, что, может быть, это к тебе, может быть, кто-то вступился, помог, спасет...
Ни никто не торопится прийти. Ведь ты теперь – никто.
Никто...
Тебе говорят, что скоро праздник. Если ты покаешься, то тебя простят. Отпустят. Забудут. И ты соглашаешься, с радостью забыв, каково на самом деле это покаяние.
А потом падаешь на колени перед незнакомцем в белом. Падаешь и молишь его о спасении, как молил бы бога. Ты веришь, что все еще можно исправить, что сейчас, сейчас, сейчас все разъясниться, что сейчас все станет хорошо! Что сейчас, сейчас...
Тебя подводят к костру и привязывают к столбу. Они даже не стали набрасывать на твою голову мешок: ведь это праздник. Народ должен слышать крики и боятся.
Они поджигают хворост. Пламя никуда не спешит. Тебе остается только кричать...
Так было со мной.
Так будет с тобой.