Глава 7.

Пэнси барабанила по столешнице пальцами, прожигая Гермиону, собирающую в коробку ленточки и значки, испытывающим взглядом.
– Как это, ты пошутила? – обиженным тоном поинтересовалась она. – Так не шутят! Это жестоко!
– Жестоко жить в моем доме и не помогать мне убираться, – отрезала Гермиона. – А только есть, наряжаться и спать.
– Я в последнее время себя плохо чувствую, – парировала Пэнси. – Это освобождает меня от ответственности. – Она взмахом палочки приманила из угла комнаты раскладушку. – И не отвлекайся! Я не верю, что ты пошутила.
Гермиона вздохнула и откинула с лица волосы. Затем с любопытством взглянула на Пэнси:
– Я и Малфой… – Она помедлила, потом продолжила: – Ты представляешь нас вместе? Просто вместе? Без договоров, условий и так далее?
Пэнси критически оглядела ее: вечно взлохмаченные волосы, с которыми никакая магия не могла справиться, наугад вытащенные из шкафа кофты и юбки до колен, искусанные во время раздумий губы… и представила себе Драко с его зализанными назад волосами, тщательно выбранными мантиями и костюмами, надменной манерой поведения…
Вроде, противоположности притягиваются? Это как раз про этих двоих.
– Нет, – просто из вредности ответила она. А незачем Грейнджер было постоянно напоминать, что Пэнси подозрительно часто выгоняют из домов, в которых она живет.
И намекать, что и из этой квартиры ее тоже могут отправить в свободное плавание.
Гермиона беззлобно усмехнулась и кивнула:
– Вот и я, нет. И это правильно. Так думают все: Рон, Гарри, Джинни, ты и Блейз…
– Не упоминай меня с ним в одном предложении, – поморщилась Пэнси. – У меня и Блейза ничего общего нет. – Задумавшись, она добавила: – Кроме фамилии и счета в Гринготтсе, разумеется.
Гермиона хмыкнула и вышла из комнаты.
В ту же секунду дверь открылась, и в гостиную заглянул Драко:
– Пэнс? Можно?
Она удивленно посмотрела на него, но кивнула:
– Проходи.
Малфой скривил губы, пытаясь изобразить благодарную улыбку, но Пэнси отмахнулась:
– Прекрати так делать, а то я подумаю, что ты подцепил какую-нибудь заразу от Грейнджер.
Драко облегченно выдохнул и прекратил над собой глумиться. Усевшись в кресло, он с каким-то тайным удовольствием наблюдал за тем, как Пэнси борется с раскладушкой. Он не собирался ей помогать, а она не собиралась его о помощи просить. Это было… так знакомо.
И так по-слизезрински.
С Гермионой ему постоянно приходилось быть начеку и стараться сделать что-нибудь приятное. И это утомляло.
Проблема была в том, что Малфою это даже нравилось. Как бы.
– Пэнс, – наконец, не выдержал он. – А палочка тебе на что?
Хлопнув себя по лбу, Пэнси взмахнула палочкой и укоризненно взглянула на Драко, раскрыв, в конце концов, раскладушку.
– Это все потому, что я живу в одном доме с грязнокровкой, – сообщила она, усаживаясь на свою постель. – Говори, что тебе надо?
– О чем вы болтали с Гермионой? – мгновенно поинтересовался Малфой.
Пэнси покачала указательным пальцем, обвиняюще взглянув на друга:
– Как не хорошо, Драко. Я не сплетница.
– Прекрати, – закатил глаза тот. – Все мы знаем, благодаря кому весь Хогвартс узнавал, кто с кем встречается.
Она хихикнула, соглашаясь, и протянула:
– Ну ладно, так и быть. Мы говорили о тебе. И о ней.
– И? – оживился Драко.
– Она пошутила, что любит тебя, – развела руками Пэнси и случайно задела стоящую на журнальном столике вазу. Помедлив и покачавшись для вида, ваза упала на пол. Высохшие хризантемы желтоватыми листочками разлетелись по ковру, на котором уже расползалось большое мокрое пятно.
– Вот скажи мне, милый друг, – повернулась Пэнси к Драко, – зачем вода мертвым цветам?
– Вероятно, Гермиона увлекается некрофилией, – все еще грустя, что не узнал ничего интересного, ответил Малфой. – Нравился же ей одно время Локхарт? А бледнее него только…
–…только ты, – весело прервала его Пэнси. – А теперь – вон отсюда. Я буду спать.
Драко оскорблено взглянул на нее и отправился в собственную спальню.
Светильники уже давно были погашены, поэтому он осторожно присел на краешек кровати и заглянул в лицо Гермионы. Она казалась спящей, и он протянул руку и убрал с лица надоедливую прядку. И тут же обругал себя за излишнюю сентиментальность и глупость.
Гермиона, не просыпаясь, повернулась к нему и лишь затем сонно моргнула раз, второй, пока ее глаза не раскрылись полностью, и она слегка улыбнулась, глядя на Драко. Малфой посмотрел на нее в ответ и тоже приподнял уголки губ. Гермиона взяла его ладонь в свою и потянула к себе.
– Пора спать, – пробормотала она. – Завтра рано вставать.
Драко подумал и лег рядом с ней. И крепко обнял.
И тут же чихнул.
– Мерлин! – завопил он. – Ну когда твои волосы прекратят мешать мне дышать?
Гермиона приподнялась на кровати и яростно выдохнула:
– Если не нравится, отправляйся спать к Пэнси! А я не намерена терпеть!..
– Ну, конечно, – проворчал Драко, откатываясь на свою половину постели. – И Блейз меня потом прирежет где-нибудь в темном уголке. Итальянская мафия, знаешь ли…
Гермиона закатила глаза и, растянувшись на кровати, натянула одеяло на голову.


***


Гермиона раздраженно поставила на стол чашку с кофе, стукнув ею так, что напиток расплескался, оставляя на скатерти темные разводы, и уселась на стул.
Пэнси меланхолично размазывала по тарелке овсянку, проклиная всех и вся за то, что родилась англичанкой. Была бы она американкой, могла бы есть на завтрак не чертову кашу и тосты, а бекон, к примеру. И пить не чай, а сок.
На самом деле, она могла бы сделать это и сейчас. Но, во-первых, мешало воспитание, а во-вторых, отсутствие кулинарного таланта: бекон неизменно подгорал.
Драко исподлобья следил за женой. Всю ночь они толкались, пока Гермиона, наконец, не одержала победу и не скинула его с постели. Приземляться на твердый пол было очень больно, и Драко решил не забывать этого Гермионе, а занести в свой список обид.
Гермиона неодобрительно посмотрела на него в ответ и потянулась за джемом, все еще не отводя взгляд.
– Знаете, – опасаясь, что ее проклянут, проговорила Пэнси, размешивая сахар. – Я, конечно, обожаю делать людей несчастными и ненавижу, когда у меня отнимают эту возможность. Поэтому… просто для расширения кругозора, что, черт возьми, опять с вами случилось?
– У него спроси, – буркнула Гермиона одновременно с Драко, который пробормотал:
– Это она виновата.
– Ясно, – медленно сказала Пэнси, бледнея. – Ясно. Ясно, ясно…
– Я рад, что ты узнала новое слово, дорогая, но прекрати его произносить, а? – покосился на нее Малфой.
Гермиона, не сдержавшись, фыркнула и, по привычке, появившейся за эти пару недель, протянула Драко тост с маслом. Потом, разумеется, вспомнила, что не разговаривает с ним, но было уже поздно: Малфой успел вцепиться в хлеб зубами, а выдирать тост у него изо рта было глупо и не эстетично.
Поэтому она предпочла забыть о своей неосторожности и взглянула на все еще бледную Пэнси. Даже Джеймс, который сидел на высоком стуле, наколдованном Гермионой, уставился на нее.
– Ты в порядке? – озадаченно спросил Драко у подруги, и она закивала, глубоко вдохнув.
– Пожалуй, да. – Пэнси сделала глоток жасминового чая и весело подмигнула Малфою: – У тебя и у Грейнджер одинаковое выражение лица.
Драко закатил глаза и отобрал у нее круассан. Гермиона только покачала головой и положила на тарелку Пэнси еще один.
– Нет, правда, – продолжила та. – Я просто не понимаю, с какой стати вам ссориться? Вы же самая слаща…
Она внезапно замолчала и, стремительно поднявшись, вылетела из кухни.
– Что ты подложила в чай? – подозрительным тоном спросил Драко, глядя ей вслед.
– Ничего, – пожала плечами Гермиона. – Это вопрос скорее к тебе. И знаешь, что? – она толкнула его в плечо. – Нам только что сделали комплимент! Впервые – нам вместе, а не по отдельности.
– Сомневаюсь, чтобы тебе делали комплименты хоть когда-нибудь, – язвительно отрезал Драко. – И Пэнси сказала довольно сомнительную вещь, тебе так не кажется?
– О, меня гораздо больше волнует то, что после этого ее чуть на нас не вырвало, – отмахнулась Гермиона. – Вот тогда это был бы сомнительный комплимент.
Драко вздохнул и потянулся, было, за кофейником, но, одарив Гермиону еще одним опасливым взглядом, предпочел не рисковать.
– Надоело, – вдруг сказал он. – Завтра возвращаемся в Малфой-Менор.
– Думаешь, эльфам можно доверять? – прищурилась Гермиона. – Если ты трясешься из-за того, что тебе кажется, что я хочу отравить тебя, то задумайся, что мне стоит подкупить домовиков?
– У них есть принципы, – фыркнул Драко. – И они не подкупны. Но не в этом дело. Я, – он жалостливо взглянул на жену, – хочу нормальной еды. И еще – ограничить время общения с тобой и Пэнси.
Гермиона не ответила, только подумала, что идея отравления не так уж плоха.


***


Вечером, собираясь для переезда, Гермиона, даже не слишком приглядываясь, заметила, что Пэнси явно не по себе. То ли она боялась, что ее не пустят в Малфой-Менор (обоснованно, кстати, боялась. Гермиона подумывала об этом.), то ли ее мучило что-то еще.
Уложив в чемодан, который, несмотря на все ее возражения, должны были забрать домовики, немногочисленные вещи, Гермиона, вздохну, отправилась к бывшей слизеринке в надежде узнать, что случилось. Спустя пятнадцать минут она могла только поблагодарить Мерлина за то, что Пожиратели не были такими крепкими орешками, как Пэнси. Она упрямо мотала головой и молчала, не обращая никакого внимания на расспросы. Сдавшись, Гермиона уже собиралась уйти, когда Пэнси заявила ей в спину:
– Я, кажется, того… Беременна.
Гермиона резко крутанулась на месте и удивленно посмотрела на нее. И задала единственный вопрос, который возник у нее в тот момент:
– От кого?
Наградив Гермиону взглядом «Сама-ты-такая-какой-меня-считаешь», Пэнси поднялась и подошла к ней.
– От Блейза, конечно, – сокрушенным голосом ответила она.
– Это хорошо? – осторожно предположила Гермиона.
– Нет! – воскликнула Пэнси. – Очень плохо. Во-первых, он не поверит, что это, – она опустила взгляд на свой живот, – от него. Во-вторых, я не хочу носить его это. И, в-третьих, я опять потолстею, и Блейз меня бросит.
Эта тирада была так нелогична, что Гермиона не нашлась, что сказать. Просто молчала, смущенно разглядывая комнату.
– А где моя ваза? – внезапно спросила она, прерывая вдохновенный бред Пэнси, которая ошарашено заморгала.
– Я… я ее случайно уронила, – сообщила она. – И, вообще, Грейнджер, дело не в ней сейчас!
– Ребенок давит тебе на мозги? – приподняла брови Гермиона. – Сколько еще вы будете называть меня Грейнджер?
– Не могу же я, как Драко, называть тебя «сладенькой», – хмыкнула Пэнси, приобретая свою привычную язвительность и оставляя истерику позади.
Гермиона фыркнула и приказала ей собираться.
Найдя Драко, который заставлял эльфов собирать свои вещи, в спальне, она присела на кровать и, дождавшись, пока он обратит на нее внимание, сказала:
– Пэнси беременна. И, если я сумела правильно понять то, что она говорила, похоже, ты должен стать крестным отцом.
Драко замер с рубашкой в руках и изумленно посмотрел на нее.
– Мне Поттеровского отродья не хватало, – досадливо протянул он, а потом поинтересовался: – А от кого она беременна?
– Говорит, что от Блейза, – пожала плечами Гермиона, усмехаясь тому, как совпадают их мысли с Малфоем. Редко, конечно, но совпадают.
– Полбеды решено, нам не придется выдавать ее замуж, – радостно объявил Драко, затем поморщился: – Беременность приносит столько проблем…
– Чаще всего, беременность приносит ребенка, – сказала Гермиона, отбирая у него рубашку и начиная ее складывать.
– А я о чем? – многозначительно приподнял брови Драко.
Гермиона улыбнулась ему и пробормотала что-то о том, что надо бы сообщить Блейзу…
– А он не знает? – уставился на нее Малфой. – Это, что, значит, что пока Пэнси и он будут строить из себя гордых и непокорных, нам придется терпеть беременную женщину? Не просто беременную женщину, а беременную Пэнси! Представь, какую жизнь она нам устроит!
– Скажи второй половинке гордых и непокорных, – предложила Гермиона. – Он же твой друг.
Драко мотнул головой:
– Как ты себе это представляешь? Что я заявлюсь к Забини, радостно так сообщу: «Твоя жена забеременела, пока жила у нас»?
– Ну… примерно так, – озадаченно протянула Гермиона, а Драко хмыкнул:
– Он не поверит. – И досадливо поморщился, в свою очередь забирая у нее рубашку. – Блейз несколько недоверчив.
– И что, неужели он подумает, что я разрешу его жене забеременеть от моего мужа? – прищурилась Гермиона. – Никому я тебя не отдам!..
И осеклась. Она не должна была этого говорить.
Вообще, честно говоря, она была редкой собственницей. Это мешало ей еще в школе, когда она уцепилась за Рона только, потому что он был ее другом, и отпускать его к Лав-Лав перечило ее характеру. В конечном счете, Лаванда все равно выиграла и теперь счастливо выбирала подвенечное платье, успешно маскирую свадебные каталоги под «Пророка». Рон охотно верил, что их дом просто завален этими газетами, потому что Лав-Лав очень интересуется мировыми новостями. Молли во всем поддерживала будущую невестку, и Гермиона понимала, что скоро ни о чем не подозревающий холостяк Рон будет вынужден стать ничего не понимающим женатиком Роном.
Но она ему не сочувствовала. Во-первых, до сих пор не простила то, что в он в школе считал ее кем угодно, только не девушкой, во-вторых, из-за него же ей пришлось пойти на бал с Виктором Крамом, который коверкал ее имя так, что она едва сдерживалась, чтобы не стукнуть его, а в-третьих, Рон, хотя они и встречались целых два с половиной года, не сделал ей предложения.
За последнее она, впрочем, была ему благодарна. Теперь у нее был личный Малфой, деньгами которого можно было безбоязненно пользоваться, и который был настолько погружен в себя в последнее время, что не замечал, что она стянула из сейфа в «Гринготтса» в три раза больше положенной суммы. К тому же, он вызывал у Гермионы стойкое желание приласкать, покормить и позаботиться, так что она с лихвой реализовывала свои материнские инстинкты.
Малфой удивленно мигнул, глядя на нее. Потом улыбнулся и довольным голосом сказал:
– Тогда соберешь мои вещи?
И вышел из комнаты.
Гермиона разъяренно посмотрела на кипы рубашек и костюмов, сваленных то тут, то там в комнате, и подумала, что, в принципе, домовики своим положением довольны. А она кто такая, чтобы нарушать многовековой порядок?


***


Утром они все, включая Пэнси, которая, узнав о своем особом положении, могла теперь безбоязненно всех раздражать и пользовалась этим, оказались в Малфой-Мэноре.
Решив, что раз до выборов остается на больше двух недель, можно позволить себе отдохнуть, Гермиона и Драко остались дома, отправив в Министерство Пэнси под благовидным предлогом, что только там она может поговорить с Блейзом. Сначала она очень долго упиралась, уверяя, что и сама вырастит ребенка, но в самый ответственный момент ее тирады Джейми, сидящий на своем высоком стульчике, перевернул стакан с тыквенным соком на любимый Драко белоснежный ковер. После этого, подумав, Пэнси решила, что вмешательство отца в жизнь ребенка необходимо. Кто-то же должен менять ему подгузники и кормить? Свою роль Пэнси выбрала сразу: она будет ходить с ребенком в парк и хвастаться перед подругами. Поэтому, надев самое красивое (и совершенно неподходящее для работы, по мнению Гермионы) платье, Пэнси аппарировала.
Гермиона уселась обратно за стол, намереваясь допить кофе, а Драко задумчиво рассматривал заголовок «Ежедневного Пророка».
– Мы отстаем на семь пунктов, – устало заметил он. – Это значит, что мы не выиграем.
Гермиона только покачала головой, устав разубеждать его. Потом вздохнула, видя, что Малфой не собирается прекращать унывать, и только, было, открыла рот, чтобы ободрить его, как Джемс вывалил на все тот же злосчастный ковер свою кашу. И глупо захихикал.
– Ты, маленький!.. – зло воскликнул Драко, вскакивая с места.
Гермиона поспешно наложила на него «Силенцио», чтобы Джейми не услышал ничего лишнего.
– Эльфы все уберут, – сказала она прежде, чем успела прикусить язык.
Малфой радостно и торжествующе замычал, разглядывая пятна на ковре. Потом замахал руками, стараясь привлечь внимание Гермиона, которая, сменив гнев на милость, пробормотала «Фините Инкантем». Как оказывается, слишком рано.
– Во-первых, я рад, что ты больше не в своем Г.А.В.Н.Е., – объявил он, не прислушиваясь к волям Гермионы, что это не так. – А во-вторых, Поттер – придурок! Нельзя было не размножаться?
Гермиона вдохнула побольше воздуха, собираясь отчитать Малфоя, но тут Джейми отчетливо проговорил:
– Поттер – придурок.
Драко поперхнулся, Гермиона так и застыла с открытым ртом.
А Джеймс, видя их реакцию, довольно загугукал и повторил:
– По-о-оттер – придурок.
– Его первые слова, – озадаченно сказала Гермиона спустя пару минут. – И нас убьют из-за них. Совершенно точно.
– Зато я просветил мальчика, – хмыкнул Драко, приходя в себя и убивая в зародыше попытки совести заставить его извиниться. – Должен же он знать, кто его отец на самом деле.
– Я тебя ненавижу, – пробормотала Гермиона.
– А я тебя люблю, – широко улыбнулся Драко.
Она только странно покосилась на него в ответ.


***


Тем временем, выборы все приближались. Пэнси успела поговорить с Блейзом, помириться и вновь поссориться. Правда, наутро Драко, не слушая возражений, аппарировал с нею в их с Блейзом дом и оставил там, так что можно считать, что они опять помирились.
На самом деле, его заботило совсем другое. Он успел три раза признаться Гермионе в любви, хоть и шутя, а она совершенно не реагировала – не сбегала из комнаты с воплями, не падала в обморок и, что самое жуткое, не отвечала на его чувства. То есть, она охотно целовала его, обнимала и даже не выгоняла из постели, но делала это так, что Малфой думал, что ею движет желание служить английской королеве: таким официальным было ее лицо. И еще она стискивала зубы, так что Драко ее и вправду боялся.
Ему было невдомек, что Гермиона просто не верила в его признания, считая их шуткой. В то время как она сама убедилась, что, если не любит Малфоя, то искренне ему симпатизирует. Если он спит и не огрызается. В противном случае, Малфой был невыносим.
Но в какой-то момент Гермиона поймала себя на том, что начинает по-дурацки улыбаться, глядя на то, как Драко брюзжит и всеми командует.

Когда до дня выборов оставался всего один день, результаты Перси и Драко сравнялись. Благодаря усилиям Гермионы и участников штаба, у Малфоя появился шанс выиграть.
Теперь Малфою это было жизненно необходимо. И дело было не столько в посте министра, сколько в том, что, если он не получит такие нужные голоса, то рискует потерять Грейнджер – согласно договору, если они потерпят поражение, то Гермиона имеет полное право уйти от него, а если все сложится удачно – ей придется терпеть его компанию еще год.
И Драко этого страстно желал.
Так он и сказал Блейзу, с которым обедал во время перерыва.
Блейз глубокомысленно кивнул и подул на ложку с супом.
– Ты меня слышишь? – возмутился Драко. – Она не обращает внимания на то, что я говорю! Блейз!
Блейз пожал плечами и нацепил на вилку ломтик помидора.
– Почему меня все игнорируют? – протянул Драко обиженно и нахохлился.
– Потому что ты – идиот, – любезно ответил Блейз, отвлекаясь, наконец, от еды. С возвращением Пэнси дома теперь не получалось даже поужинать. Озабоченная тем, как бы не набрать лишний вес, она выкинула из дома все мало-мальски вкусные продукты, и теперь Блейз, на пару с ней, давился брокколи и шпинатом.
Поэтому обед стал священным обрядом, которому Пэнси помешать не могла. И не только она. Даже если бы Драко заявил, что случайно возродил Сами-Знаете-Кого, Блейз сначала бы доел, а уж потом отправился бы спасать мир. Или, на худой конец, оставил бы это неблагодарное дело Мальчику-Который-Никак-Не-Умрет.
– Она думает, что ты это не серьезно, – выбирая десерт и не замечая странного взгляда Драко, продолжил Блейз. – Устрой ужин при свечах – только сам, а проси у Пэнси все приготовить, у нее в последнее время проблемы со вкусом – ухаживай за ней и признайся, как нормальный, взрослый мужчина. И не язви, а то она тебя проклянет.
Драко ненавидел романтику – кто мог его в этом обвинит?
Его родители не обращали на него внимания, потому что были очень заняты этой самой чертовой романтикой и друг другом!
Поэтому как готовить этот ужин Драко не знал совершенно. Блейз, похоже, не был намерен помогать, а Пэнси отпадала, потому что… потому что в последний раз он видел ее носящейся по Косому переулку с безумным взглядом и прижимающей к груди кучу розового, голубого и желтого тряпья, состоящую из детских кофточек, юбочек, платьиц и штанишек. Когда она увидела его, то бросилась на шею и радостно сообщила, что у нее и Блейзи (Драко передернулся, услышав это) будет девочка.

Все же странная вещь гормоны, о которых Малфою рассказала Гермиона.

Но до ужина надо было еще дожить, и, самое главное, пережить выборы.
Нет, Драко, конечно, заботило то, выиграет он или нет.
Очень даже – учитывая, что из-за Гермионы его счет в «Гринготтсе» потерял пару ноликов.
Но теперь это было еще и делом принципа – обойти Уизли.
И он собирался это сделать.


***

Результаты должны были объявить через два часа. И Драко, и Гермиона уже проголосовали, и теперь наряжались – они были приглашены в Министерство на церемонию, на которой все стало бы, наконец, известно.
Гермиона судорожно поправляла невидимые складки на юбке длинного платья, которое выбрала Флер. И хорошо сделала – сама Гермиона надела бы, в лучшем случае, костюм.
Не такой, конечно, который был сейчас на Драко, но все же…
Драко дернул галстук, ослабляя узел, и попытался вдохнуть.
Ему было страшно. Очень страшно.
И Гермиона, улыбающаяся ему как-то нервно, уверенности не внушала. Драко подумывал связать ее и оставить в этой спальне, чтобы, в случае проигрыша, не упустить ее.
Гермиона вставила в уху сережку и заправила за ухо выбившуюся из прически прядку.
Она собиралась уйти этой ночью.
Независимо от того, выиграл бы Драко или нет. Ей было стыдно – сколько, в конце концов, можно тратить его деньги?
Его отношение к ней, то, что он постоянно употреблял слово «люблю», ее смущало – и внушало ненужные надежды.
Следовало признать, что она сама безнадежно влюблена в Драко. А он просто играл ее чувствами. Пусть и не нарочно.
Так что, для ее же собственной безопасности, следовало быть подальше от Малфоя.
Взглянув на него, судорожно оттягивающего галстук, она печально улыбнулась и сделала шаг ему навстречу, чтобы помочь.
И споткнулась о собственный, лежащий на полу свитер. Тонкие шпильки на ногах удержаться не помогали, поэтому Драко был вынужден ее поймать.
Держа ее за локти, он досадливо пропыхтел:
– А ты тяжелая…
Гермиона оскорблено вырвалась и, сурово взглянув на него, вышла из комнаты.
А Драко не успел сказать, что все равно готов таскать ее на руках.
Ужаснувшись собственных мыслей, он чихнул и принялся продумывать план под кодовым названием «Получить Грейнджер в личное пользование навсегда».

Зал был освещен сотнями свеч, плывущих по воздуху, стоящих в дорогих канделябрах и подсвечниках.
Посреди зала стояла импровизированная сцена, и оттуда, с высоты своего положения, на гостей смотрели министры кабинета Перси.
– Совсем немного осталось, – шепнула Гермиона Драко, находя его руку и ободряюще сжимая. – Я подсчитала, у вас одинаковые шансы. Хотя, если применить теорию вероятности МакТекки, а не…
– Помолчи, – попросил Драко, кусая губы. – Сейчас…
К министрам поднялся один из ассистентов и передал самому крайнему волшебнику запечатанный конверт.
Пэнси затаила дыхание, не обращая внимание на теребящую ее мать, которая соизволила заговорить с ней после десяти лет молчания. Блейз подошел к другу и положил ладонь ему на плечо. Драко попытался благодарно улыбнуться.
– Итак, – прокашлялся волшебник, разворачивая пергамент. – Во-первых, выражаю почтение нынешнему премьер-министру за проведение независимых выборов. Во-вторых, благодарю кандидатов за волнение о судьбе Великобритании. Магический мир благодарен вам. А теперь… – он замер, поднимая пергамент к глазам, и добавил: – Поприветствуем нового министра Персиваля Уизли! Поздравляю с переизбранием, сэр!
Перси, стоящий неподалеку от Драко, улыбнулся, Одри крепко обняла его и поцеловала, счастливо смеясь. Спустя секунду Перси отодвинул ее, поправил сползшие на нос очки и поднялся к говорившему волшебнику.
Драко обессилено выдохнул – он проиграл. На что, он, собственно, надеялся?
На то, что выберут его, бывшего Пожирателя? Тут никакая грязнокровка не поможет…
Вспомнив о Гермионе, Малфой поспешно огляделся, ища ее. Она негромко переговаривалась с Пэнси, и ее лицо выражало крайнюю степень озадаченности.
Неважно, что он проиграл. То есть, важно, конечно – Люциус, наверняка, празднует в своем гробу, – но теперь надо еще и не упустить Гермиону.
Решившись, он, не слушая утешений, сыплющихся отовсюду, подошел к Гермиону и, схватив ее за руку, развернул к себе.
– Грейнджер…
– О, Драко, – как-то безжизненно улыбнулась Гермиона, отцепляя его пальцы от своих. – Мне надо с тобой поговорить.
– И мне, – подхватил Драко. Слава Мерлину! Он был уверен, что она сейчас скажет, что решила остаться с ним.
Пэнси за ее спиной делала какие-то таинственные знаки и подпрыгивала, видя, что он не обращает на нее внимания.
– Я первая, – остановила Драко Гермиона. – Я хочу сказать… – она вдохнула. – Нам лучше расстаться. Сейчас. Мои вещи собраны, и я ухожу.
Драко замер, глядя на нее расширившимися глазами.
Это была какая-то нелепая шутка?
– Нет! – воскликнул он. – Какого черта?
– Я так хочу, – твердо ответила Гермиона. – Думаю, несложно будет найти кого-нибудь на мое место. Та же Астория не будет брать у тебя каждый месяц кучу галеонов, зато будет тебе…
Малфой нахмурился:
– Что ты несешь?
Пэнси взмахнула руками и высоко подпрыгнула. Изобразила сердечко ладонями и раздраженно выдохнула, заметив недоумевающий взгляд Драко и мужа.
– Послушай, я правда ухожу.
Гермиона сжала губы в тонкую ниточку, и внезапно Драко понял. И жесты Пэнси, и странно блестящие глаза Гермионы, и то, почему у нее покраснел нос.
– Ладно, – пропел он, приближаясь к ней. – Позволишь обнять тебя на прощание?
Гермиона обвила его руками в ответ и на секунду прижалась своей щекой к его. Затем хотела, было, отступить, но Драко не дал, наоборот, обнял покрепче.
Затем неожиданно отпустил.
И лучезарно улыбнувшись, помахал рукой и отошел к Перси, которого поздравлял Блейз, а потом, словно передумав, аппарировал из зала.
– Ты видела? – возмущенно повернулась к Пэнси Гермиона. – Он даже не возразил! А ты – любит, любит… Видеть его больше не хочу!
– Ну, один раз встретиться придется, – ухмыльнулась Пэнси.
– Это почему? – удивленно вскинулась Гермиона.
– Он украл твою палочку, – указала та на карман мантии, которую Гермиона набросила на плечи.
Гермиона закусила губу, а затем, не выдержав, расхохоталась.