Promise of a Lifetime

Обещание на всю жизнь.

Мое первое воспоминание было о тебе. О нас. Я помню устойчивый ритм двух сердец, бьющихся вместе. Двух сердец, но звучали они как одно. Я с трудом мог отделить звук моего от твоего. Постоянное сердцебиение, обещающее жизнь. Интересно, когда это было? Было ли это в колыбели, в которую нас положили, когда мы были маленькими? Или в утробе матери? Мы были вместе так долго. Ты. Я. Мы. Весь остальной мир ничего не значил.

Мне непонятно, почему все всегда настаивали на том, что у нас должны быть отдельные кровати. Дома, в спальне в школе, везде. Это так глупо. Ночь за ночью, один из нас перебирался в постель второго. Я всегда делал вид, что жалуюсь.

«Эй, прекрати, ты впускаешь холодный воздух под одеяло!»

На самом деле я не возражал. Холод, которому ты позволял проникнуть под одеяло, был отличным предлогом, чтобы быть ближе к тебе, якобы для того, чтобы согреться. Ты рядом со мной, мы крепко спим, тесно прижавшись друг к друг. Наверное, мы так лежали и до того, как родились.

Я любил чувствовать твои пальцы рядом с моими. Если наши руки не были вместе, то они казались нам бесполезными. И с пальцами то же самое. Наши пальцы одинакового размера, на ладонях одинаковые линии. Я не говорил, но мне казалось, что и отпечатки наши совпадают. Я любил проводить по линиям на твоей ладони пальцами, повторяя это движение снова и снова. Зная их наизусть, потому что они точно такие же, как мои. Я – твой, ты – мой. Ничто иное значения не имело.

Мы были одинаковыми. Ни одна родинка, ни один шрам или рубец не отличались. Меня интересовало, смогу ли я найти хоть одно отличие.
Мои пальцы собственнически пробегаются по каждому дюйму твоего тела. Потому что ты – это я.

– Все точно такое же, каким было и вчера, – смеешься ты.

Но ты делал то же самое. Каждый раз, когда мы разлучались, даже если только на минуту, мы должны были проверить. Ты все еще я? Я все еще ты? Мы – все еще мы? Хотел бы я знать, как остальной мир живет без таких чувств. И как, когда-нибудь, я буду выживать без тебя. Это трудно – родиться только половинкой себя самого, половинкой нас.

Я знаю, мы принимали слишком близко к сердцу, когда одному из нас причиняли боль. Но если тебе причиняли боль, я уверен, я чувствовал ее тоже. Если ты плакал, я плакал точно также. Не потому что я чувствовал, что должен плакать, я просто так поступал. Как я мог бы этого не делать, когда моей второй половинке было больно? Я любил, как мы вытирали слезы друг другу, когда успокаивались.

– Ни хрена себе, мы такие плаксы, – бормотал ты, – мальчики не должны плакать…

Как так получалось, что мы всегда знали, о чем думает второй? Иногда мы могли просто сидеть в тишине и не говорить ни слова, но нам и не нужно было. Всякий раз, когда учитель или другой студент досаждали нам, мы даже не переглядывались, чтобы понять, как бы мы будем мстить. Наверное, так мы и получили большинство отработок. И еще больше отработок мы получали, когда объясняли отсутствие домашних заданий тем, что не успели сделать их из-за наказаний.

Я ненавидел отработки. Иногда учителям казалось, что если они разделят нас, мы принесем поменьше неприятностей. Разве было непонятно, что это только раздражит нас еще больше? Я не могу быть отдельно от тебя, а ты – от меня. Мы сойдем с ума.
Я ненавидел то, как разъяренны мы бываем после раздельных отработок. Как мы сердито падаем на кровать, ощупывая пальцами каждый дюйм тела другого, чтобы убедиться, что мы все те же, удостовериться в том, что каждая частичка нас цела и неповреждена.
Что, если бы что-то случилось в тот момент, когда мы не вместе? Этого я всегда боялся больше всего. Я бы не разрешил никому дотрагиваться до тебя, никому, кроме себя. И ты бы делал то же самое.

Но кошмары всегда сбываются, разве не так? Ты сказал мне остаться. Почему я послушался? Я должен был быть там, с тобой!

Я запускаю пальцы в твои волосы. Другой рукой пробегаюсь по всему твоему телу, как делал это множество раз раньше. Везде шрамы. Глубокие раны, ушибы, рубцы и порезы. Моя правая рука прижимает пропитавшуюся кровью ткань к твоей талии, в то время как слезы текут из моих глаз. Как это могло бы произойти? Я должен был быть там! Я продолжаю молиться и надеяться, что ты проснешься, хотя и знаю, что слишком поздно. Я дрожу, чувствуя, как твое тело становится все более холодным и холодным по сравнению с моим. Пожалуйста, не уходи. Не оставляй меня здесь. Но нет смысла умолять тебя остаться. Ты больше не можешь слышать мой голос и мои мысли. Если я – это ты, а ты – это я, почему я не могу умереть тоже? Я хотел бы… родиться твоим сердцем. Тогда, если ты умер... Я бы умер вместе с тобой. Но тогда, я был бы даже не в состоянии дотронуться до тебя. Хотя, это было бы лучше, чем то, что происходит сейчас. Все было бы лучше.

Я позволяю пальцам прослеживать линии на твоих ладонях, снова и снова. Почему они все те же? Как они могут оставаться неизменными, если ты ушел? Я переплетаю пальцы с твоими, понимая, что это – последний раз. В последний раз, когда мы – это мы. Потому что теперь я буду один. Просто я. Я буду спать в одиночку и никогда не почувствую твое тело рядом с моим. Я буду плакать в одиночестве и сам вытирать слезы. И если я почувствую себя одиноким, мне придется держать свою руку. И единственное сердцебиение, которое я буду слышать, будет моим собственным. Как ты мог так поступить со мной? От отчаяния я вцепляюсь в твое тело. Почему? Почему, почему, зачем? Я знаю, я буду задаваться этими вопросами еще очень долго. И я знаю, что это ничего не изменит.

Но я буду продолжать задавать их. Я буду спрашивать, какой бог мог оказаться настолько жестоким? Я хочу спросить, было ли это предначертано судьбой, что тебя забрали у меня? Я хочу знать, почему мы только родились, если таков наш конец? И я спрашиваю, есть ли загробная жизнь? Я никогда не сомневался в этом раньше. Но теперь, я молю, чтобы она была. И я хочу попасть туда, как только мне выпадет такой шанс. Я хочу, чтобы мои пальцы переплелись с твоими. Я хочу насладиться теплом наших тел, прижимающихся друг к другу. Я хочу отругать тебя за то, что ты покинул меня, и услышать твой извиняющийся смех. Я хочу исследовать пальцами каждую твою черточку, сравнивая со своими, чтобы убедиться, что мы всегда были одним целым.

Но пока я цепляюсь за твое поломанное тело, слезы жгут уголки глаз. Пока я дрожу, чувствуя, как ты холодеешь, и проклинаю себя за то, что, когда это произошло, я не был с тобой. Пока мне нужно учиться жить лишь половиной нас. Я буду слушать биение лишь одного сердца и желать, чтобы оно остановилось.

От автора:

Это писалось как сочинение для творческого урока, и сначала я просто хотела написать о близнецах. И о том, как один умер (слезы и печаль), но затем это случайно превратилось в фик с пейрингом Фред/Джордж и в твинцест (что-то вроде авторского «ура»).